Я часто листаю Пикабу как наблюдатель, и крайне редко что-то пишу сам. Однако последние три дня душевные страдания просто не дают мне покоя. Я взрослый мужик, 16 июля мне исполняется 28 лет, а всё равно изнутри разрываюсь, когда набираю эти строки. Впервые я захотел здесь поделиться своей болью с людьми. Разложить по полочкам все наплывшие воспоминания и накопившиеся мысли.
Пусть этот длиннопост станет последней данью памяти моему ушедшему пушистому другу. Чтобы люди, случайно зашедшие сюда много лет спустя, узнали, что где-то в городе Волгодонск был вот такой кот по кличке Сима. Добрый, ласковый, смиренный, для меня самый лучший. Пусть таким он здесь и останется. Ведь в цифре мы все остаёмся практически бессмертными.
Первая встреча.
В детстве я успел пережить смерть двух любимых котов: в возрасте 7 лет Анфиса, возрасте 13 лет Проши. Но детские воспоминания оказались не столь яркими, как те взрослые, что связаны с Симой.
3 февраля 2012 года. Этот необычный день до сих пор помню в деталях. Утром я собираюсь в институт на пересдачу сложного экзамена, и тут маме звонит наша тётя. Она уговаривает забрать из ветеринарной клиники оставленного хозяевами персидского кота. Иначе грозятся усыпить, как невостребованного. Мама колебалась, ведь котов у нас не было целых шесть лет, но всё-таки пошла за ним.
Когда я вернулся с экзамена, новый кот уже был дома. Поначалу меня с порога никто не встретил. Спустя минуту он осторожно вышел из кухни ко мне навстречу и легонько коснулся руки. Потом дал погладить спинку и громко замурчал. До того момента я ни разу не видел персидских котов так близко. Умилительная плоская мордочка навсегда врезалась в мою память.
Первая фотография Симы после клиники, 3 февраля 2012 года.
Некоторое время в семье шли размышления, оставлять ли перса у себя или отдать соседке на девятый этаж. Неясно было и то, как отчим воспримет нового домочадца. Но очень скоро вопрос отпал сам собой. Потому что мы и опомниться не успели, как все к нему прикипели. Фактически с первого же дня.
Отчим гладит нового "Пушка", 3 февраля 2012 года.
Происхождение.
Сима, или как его нарекли до нас Симба, стал членом нашей семьи в трёхлетнем возрасте. Отсчитав от февраля 2012 года можно предположить, что он родился в 2008 или 2009 году. Увы, точную дату рождения история не сохранила.
С прежними хозяевами история мутная. Якобы из-за аллергии у новорождённого (по другой версии из-за суеверий) они решили избавиться от своего кота. Однако в голове не укладывается, как можно было отказываться от родного существа, с которым успел прожить три года, вложить в него немало средств (корм, прививки, удаление когтей), и при этом не придумать ничего лучше, как усыпить в клинике? Дать объявление для передачи в добрые руки, отдать родственниками или, хотя бы, на время изолировать от ребёнка в другой комнате. Вариантов всегда масса, но выбран был именно такой.
По-прежнему остаются большие сомнения, могли ли врачи действительно пойти на усыпление здорового кота. Спустя много лет при личной встрече они подтверждали, что практика реальна. И всё же хочется верить, что в случае Симы это лишь придуманная «легенда» дабы разжалобить потенциальных хозяев. Вроде как и отдавали его в клинику со слезами на глазах, значит реального циничного усыпления не планировалось.
С другой стороны, даже если это и был тонкий расчёт прежних владельцев, оправдания им мало. Сима попал к нам сильно заросшим, весь в колтунах, как будто за ним долго никто не ухаживал. То, что он оказался ненужным, было видно с первого взгляда. Такая вот ответственность за тех, кого приручили. Тем не менее, «передачки» влажного корма в клинику продолжались ещё около месяца…
Приятные хлопоты.
Сима привык к новой обстановке довольно быстро. Было крайне забавно наблюдать, как он при виде незнакомцев быстренько уползал под диван, выворачивая задние лапы. Но шло время, и его природное любопытство брало вверх. Теперь он старался обнюхать всё, до чего мог дотянуться его короткий носик.
Шарообразный аквариум быстро стал местом «паломничества» за водой. Очень долго мы приучали его пить из плошки. Что характерно, к самой рыбе он был абсолютно равнодушен. Может рыбный вкус всё-таки нравился?
Сима пьёт из аквариума, 7 апреля 2012 года.
Ухаживать за длинношерстным товарищем мы учились постепенно. Мама нашла способ осторожно вычесать и удалить все колтуны на спине. Немного позже мы с ней освоили домашнюю стрижку. Схема простая: я держу за лапы, она стрижёт. Сима первую половину процедуры всегда терпел, но под конец пускал в ход зубы и шипел. На выходе получался милый плюшевый «барашек». Впрочем, зарастал он за месяц-другой.
Сима после стрижки, 28 января 2013 года.
Проблема грязных глазок, присущая всем персам, сохранялась у него всю жизнь. Мы старались их чистить по мере необходимости, но они вновь заплывали за короткие сроки. Вот почему на большинство фотографий он попал с чёрными закисями.
Приятным сюрпризом стала возможность его искупать. В 2015 году на коже образовались болячки, а чуть позже в шерсти обнаружились паразиты. Уколы и антиблошиный ошейник помогали, но вместе с тем требовалось периодически мыть его специальным шампунем. Водные процедуры он выдерживал с достоинством. Немногим позже использованный ошейник мы оставили ему, как постоянное украшение.
Первое купание в ванной, 3 июня 2015 года.
Милота спит в домике, 7 января 2017 года.
Кто-то оставил бесхозным арбуз, размером больше кота, 27 октября 2018 года.
Коварная болезнь.
Летом 2019 года я впервые стал замечать у Симы странные припадки. Иногда кот после сна или физической нагрузки неожиданно обмякал, как будто терял сознание, затем яростно хватал воздух ртом, а в конце с трудом поднимался на лапы, шатаясь из стороны в сторону. Редкие единичные случаи ещё не вызывали опасений. Ну мало ли, вдруг ему становилось плохо из-за жары. Однако в ноябре я настоял, чтобы мы сходили в клинику.
Обследование проводили там же, откуда его когда-то забрала мама. После прослушки, УЗИ и анализа крови, был поставлен неутешительный диагноз – гипертрофическая кардиомиопатия. Если вкратце, это утолщение стенок желудочка сердца. Как нам пояснили, заболевание врождённое и неизлечимое, часто встречающееся у персидской породы. Нам чётко дали понять, что «ему теперь дорога в один конец» и с этого момента кот будет доживать свой век на таблетках.
Последние восемь месяцев каждый вечер Сима получал от меня дозу рамиприла. Припадки практически исчезли, декабрьское обследование показало положительный эффект. Кот продолжал нас радовать и уже не один.
Эпоха двоекотия.
В том же ноябре 2019 года мама принесла с работы серого котёнка. Нет, мы вовсе не готовились к скорому уходу старшего. Просто она не смогла устоять перед ласковым существом, не захотела оставлять его зимовать в цеху.
Встреча с младшим товарищем, 12 ноября 2019 года.
Отношения Симы и Тошки оставались весьма напряжёнными. Старший кот далеко не сразу смирился с появлением на своей территории младшего оболтуса, что сказывалось и на его физическом самочувствии. Были дни, когда он полностью потерял аппетит. Время шло, Тошка рос и креп, став регулярно игриво нападать на Симу, что последнему, конечно же, не нравилось. Но они постепенно научились сосуществовать, рядышком кушать и отдыхать, привыкли друг к другу. Никогда ещё мы не держали в квартире сразу двух котов. Это был очень ценный и удивительный опыт.
Загнанный в угол, 4 декабря 2019 года.
Если не задирают, можно и рядом посидеть, 30 декабря 2019 года.
Так и пытается достать лапой, 4 марта 2020 года.
Внезапная трагедия.
В середине июля 2020 года припадки вновь стали проявляться. Как нам объясняли врачи, если они случаются, вы сами ничего сделать не сможете, только наблюдать и ждать улучшения. Возможно, это и сыграло роковую роль в тот момент, когда надо было действовать незамедлительно.
Последняя прижизненная фотография Симы, 11 июля 2020 года.
12 июля 2020 года. Ещё ночью у Симы изменился звук дыхания и мурчания. Он стал «булькающим». Я хорошо помню, как его погладил, лежа на кровати. Как будто уже предчувствовал…
Утром ситуация стала развиваться стремительно. В квартире стояла сильная жара, ветра и сквозняка почти не было. Дыхание у Симы участилось, иногда он высовывал язык. Мы ошибочно подумали, что дело в перегреве. Включали рядом вентилятор, клали под него мокрое полотенце, потом я даже его немного искупал. Такое состояние бывало при тех приступах, причём оно проходило само собой. Но на этот раз дыхание не сбивалось.
В полвторого дня начался настоящий кошмар. Дыхание стало совсем частым, кот стал выдавать что-то вроде громкой отрыжки, пошло недержание кала. Мама сказала, что нужно срочно бежать в клинику. Она сказала дословно: «скорее всего, это всё». А я не хотел верить. Уже тогда началась моя стадия «отрицания». Я не верил, что всё настолько плохо.
В 13:45 я бросился из дома в клинику. Несколько минут Сима ещё подавал признаки жизни, бился в конвульсиях. Я очень боялся, что он вывалится из своей корзинки на асфальт, поэтому крепко держал крышку. Примерно на полпути в 13:50 он дёрнулся в последний раз и больше не шелохнулся. Что произошло в этот самый момент, я прекрасно осознавал, но с быстрого шага резко перешёл на бег. Добежав до клиники всё, что мне оставалось – достать из корзинки обмякшее тельце со стеклянными глазами и синющим ртом. Без вердикта врача я уже понял – всё кончено.
В тот день я хотел поехать на дачу, чтобы понаблюдать за яркой кометой. Теперь у меня была лишь одна цель – найти в лесополосе тихое местечко. Когда я вытащил перед ямкой окоченевшее рыжее тельце и снял ошейник, зарыдал даже отчим. Эмоции нахлынули на всю семью. А котик уже закрыл глаза, как будто сладко заснул…
Эпилог.
Эти восемь с половиной лет были наполнены интересными моментами. Сима создавал в квартире домашний уют, тепло встречал нас после трудового дня, забавно просил очередной кусочек индейки. Каждый оставшийся с ним кадр вызывает не только слёзы, но и лёгкую улыбку. Ему было всего 11.5 лет.
Уже потом по симптоматике я определил, что причиной смерти стал сердечный приступ. Это именно то, чем обычно заканчивается кардиомиопатия. То, что жара стала усугубляющим фактором, почти никто не сомневается. Семья знала, что рано или поздно этот страшный день настанет. Но как же нам хотелось оттянуть его ещё чуть-чуть…
И теперь я каждый день, сидя в опустевшей комнате, мучаюсь одними и теми же вопросами: Почему я в решающий момент промедлил?
Правильно ли мы его лечили?
Спасли бы его врачи, если бы я успел добежать до клиники?
Осознание, что мне не хватило максимум 5-10 минут продолжает разъедать меня изнутри. И будет разъедать ещё очень долго.
В Интернете советуют после смерти питомца убрать от глаз его вещи и фотографии, немного по-другому обставить квартиру. А как её обставить, если ВСЯ квартира – это одно сплошное воспоминание?! И никуда уезжать не хочется, не хочется прятать фотографии и миски. Не хочется бросать тоскующего Тошку одного. Прости меня Сима, что я не успел... Спи спокойно.
