Пару лет назад было шуточное фото каким будет 10айфон

В фирме Сони видимо не поняли шутку. И пошли в этом направлении.

Так что скоро мы увидим что то такое

Автор: XeniusFms

Источник: DeviantArt

31 мая

Завтра начинается новый учебный период. Куча дел. Особое, я бы сказал даже нездоровое, внимание уделяется вопросу учета, хранения и сбережения боеприпасов. Старшие начальники грозят снятием с должности командирам рот, если при проверке учетных данных и наличия боеприпасов возникнет разница хотя бы в один патрон. Мы берем с собой при выходах по два боекомплекта в основном россыпью или в обоймах для скорейшего снаряжения. Если идут, допустим, шестьдесят человек с роты, получают по семьсот патронов на автомат и две тысячи на пулемет. Итого – тридцать шесть тысяч на ПК, в роте восемнадцать пулеметчиков, двадцать девять тысяч к «АК-74». Ну, немного постреляем, при возвращении сдаем, ссыпаем в ящики около шестидесяти тысяч патронов. Пересчитываем, записываем в описи. Но ведь при таком количестве можно ошибиться, и не на одну штуку. И что? За это с должностей снимать? Считаю подобный приказ безмозглым.

ПОСЛЕДНИЕ ПОХОДЫ И БОИ

5 июня

Получили задачу на боевой выход. Завтра-послезавтра выходим в урочище Аргу на месяц-полтора. Готовимся. Подошел к командиру с просьбой не брать Студеникина и Кузнецова в горы, они после обследования в Кабуле прибыли со справками о психических отклонениях и целесообразности использования их в подразделениях обслуживания. Получил ответ: «Вперед их, на мины. Пусть минные поля разминируют». И песенку в придачу: «Хорошо тому живется, у кого одна нога, тому пенсию заплатят и не надо сапога». Ему-то смех…ки, а мне проблема, обуза, но делать нечего, придется брать с собой. Назначаю ответственных из числа опытных сержантов, чтобы приглядывали, пить не давали, а то они свою воду выпивают на первых километрах, и потом их, обессиленных приходится тащить.

У меня сменился позывной. Был Метель, стал Лоза.

7 июня

В ночь выдвигаемся с разведротой с задачей занять перевал Ризкан и обеспечить с утра прохождение главных сил полка. Разведчики занимают перевал слева, моя рота справа от старой кишимской дороги. Вышел в указанное место, занял высоты. С собой взяли Гошу, он уже здорово вырос за три месяца, ему подрезали уши. Афганцев почему-то на дух не переносит, чует их метров за сто – лучшего часового не придумаешь.

8 июня

Никогда столько войск не бывало в этих местах. Десятки боевых машин пехоты, танки, артиллерия, связные машины и тылы; враги опешили, отошли без боя. Разведчики приволокли «языка», пытались что-то узнать – молчит. Командир кричит: «Поговорите с ним по телефону!». Но и после «телефонного разговора» пленный ничего не сказал. У афганцев есть свои герои.

Уточняем задачи. Моя рота проверяет кишлаки Акбурья и Шахмари, они находятся рядом. Восхищаюсь инженерным оборудованием местности. От кишлаков на господствующие высоты идут ходы сообщений, а там траншеи в полный профиль, перекрытые щели, дзоты, и все вырублено в камне.

Все местное население ушло, остались старики и дети. В Шахмари нашли одного: то ли не успел уйти, то ли специально для наблюдения остался. Нашли у него в доме пистолет и мешок с патронами к БУРу, «АК», ПК. На вопросы, где духи, отвечать отказался. В ущелье под кишлаком протекала речушка, там росла развесистая чинара. После третьего взвешивания на чалме начал разговаривать. Самое страшное наказание для правоверного мусульманина – быть повешенным, душа в рай не попадает. Рассказал, что в пятистах метрах, где находятся два глинобитных домика, накануне пришли два душмана, которые и сейчас там находятся.

Направляю Сашу Алошарафова с отделением туда для захвата. Сам сижу на крыше, курю и наблюдаю. Вдруг раздается залп, настолько плотный, что на мгновение моих солдат закрыло пылью, с недолетом небольшим ударили, заработал ДШК. Наши залегли, ищут укрытия. Посылаю Смиренского на выручку, может быть, есть раненые, убитые, необходимо помочь отойти, вытащить. Смиренский спустился в ущелье, дальше не идет, ввязался в перестрелку. Эх, Володька, Володька – дрогнул, первый раз попал в серьезную переделку, ничего, обстреляется, научится. Кинулся сам, Смиренский за мной. Хорошо, ущелье извилистое, как траншея. Прыгаешь от одной стенки к другой, тут же в то место, где только что был, вражеская пуля летит. Очень плотный огонь ведется. Выползаем на высотку, где ребята залегли, оглядываюсь – никого. Неужели уже утащили, пронеслась мысль. Вдруг замечаю, как на высоту, где находится рота, выползают бойцы. Один, два… десять – слава богу, все целы. Самим бы сейчас уйти. Где ползком, где бегом, совершая акробатические прыжки через дувалы, отходим и мы. Заняли оставленный духами укрепрайон, останавливаемся на ночь.

У меня один погибший – Миша Боридченко. В дзоте находился, пуля влетела в амбразуру, попала в рот и вышла через затылок. Вот он лежит на плащ-палатке, а мы рядом ужинаем, ковыряя мясорастительные консервы, и ни один мускул не дрогнет, нет даже чувства жалости, настолько очерствели и огрубели. Но живым надо жить; есть, пить, курить, отдыхать, набираться сил. Некогда скорбеть. Отходняк, он потом приходит, когда все закончится, тогда мы пьем водку, приходя в чувство.

9 июня

Вялая перестрелка продолжалась почти до утра. Перед рассветом духи всегда уходят, потому что появляются наши лучшие друзья – вертолетчики, на своих боевых небесных колесницах. На нашу высоту, чтобы забрать Боридченко, восьмерка сесть не смогла, прилепилась одним колесом, зависла. Погрузили Мишу, отправили. Мимолетная жалость все же накатила. Только нормальным солдатом стал становиться, все время с открытым ртом ходил, в рот и заполучил пулю, прямо мистика какая-то. Выдвигаемся к кишлаку Алимангу, родному для главаря местной банды Джемалутдина. На подходе старейшины встречают хлебом-солью. Точнее, вынесли лепешки, сметану, айран. Опасаются, как бы не начали мстить за вчерашнее. Но об этом даже мысли не возникает. Занимаем высоты, блокируем, разведка пошла на зачистку.

Встретили хлебом-солью, а через пару часов до утра бились в окружении. Комсомолец батальона Л. Вейсер, А. Орлов, С. Моргун, И. Алошарафов

Вечереет, вот-вот наступит темнота. Вдруг, бу-бу-бу, заработал ДШК. Мы, конечно же, успели окопаться, ведь первым делом после занятия высоты готовим укрытия. Началось, духи обложили со всех сторон, расстояние метров триста, правда, через ущелье. Вхожу в связь с артиллеристами, даю свои координаты, духов. Командир батареи Юрьев Саша вошел в связь: «Алексей, боюсь вас накрыть». «Давай с перелетами», – отвечаю. «А я вас подведу». Артиллеристы открыли огонь, снаряды ложатся совсем рядом. ДШК после нескольких очередей меняет позицию и вдруг замолчал. Молодцы артиллеристы, наверное, накрыли, полегче стало. Духи обкуренные: «Алла-алла» – несется по кругу. Кричат: «Шурави, сдавайтесь». А наши в ответ: и по батюшке, и по матушке, и на «х» их, и на «б» – в общем, весело. Если посмотреть со стороны, то ночной бой очень красив. Трассеры летают, пересекаются, вспышки выстрелов вокруг, огненные шары гранатометных выстрелов как кометы летают, духи из РПГ-7 пытались нас напугать. Дал команду прекратить бестолковую стрельбу, отстреливаемся из подствольников, на такой дистанции очень эффективно, на всякий случай готовим гранаты. К утру, как всегда, тишина, противнику нужно уйти, убежать на достаточное расстояние. Но без боя не сдаются. По соседству шестая рота, не дойдя до перевала, отбивалась. Слава богу, потерь нет.

10 июня

С рассветом снова пытаемся догнать отходящих, убегающих духов. Это как игра в салки, только у них преимущество – они местные, знают каждую тропинку. Заняли перевал Алимангу, двигаемся дальше. Дошли до альпийских лугов, они начинаются на высоте три тысячи метров. Здесь очень сочная зеленая трава и чистейшие хрустальные ручьи. Догнать не получилось. Вскарабкались на высоту три тысячи восемьсот пятьдесят метров над уровнем моря. Внизу жара пятьдесят градусов, а здесь еще снег лежит и температура около нуля или одного градуса с минусом. Остановились на ночь. Второй раз за службу услышал, как рота стучит зубами от холода.

11 июня

Прочесываем кишлаки по другую сторону перевала Алимангу. Картина та же – старики и дети, даже скот угоняют с собой. Закончился сухпай, приходит знакомое чувство голода. Иногда попадаются пастухи, пытаются угостить чаем с бараньим жиром, но даже с голодухи он не идет. Жуем соленый сыр из козьего молока, но и от него толку мало. Попался баран, слышал, что свежая кровь придает силы. Выпил кружку, но, кроме отвращения, ничего не испытал. Приготовить барана не успели, команда – «вперед». На ходу жуем почти сырое мясо.

Проверяем все встречающиеся кишлаки. Результата нет. Хотя мы в основном блокируем, обеспечиваем прочесывание. На зачистку идут разведывательная и четвертая роты. Они чего-то там находят, судя по радиообмену.

14 июня

Получил команду на возвращение туда, откуда все началось, в район кишлаков Акбурья и Шахмари.

Погиб командир танкового взвода Галушкин Юра. При выдвижении обрушился участок дороги, и танк перевернулся, Юра выпрыгнуть не успел.

Пришла замена Коле Рудникевичу, улетел в полк, даже не попрощались. Но надеюсь на встречу, когда-нибудь в будущей мирной жизни, ведь мы обменялись адресами родителей, не зная, куда забросит нас в дальнейшем судьба военная.

15 июня

Пришли в назначенное место. Снова проверяем кишлак Акбурья. Попался один. На вопрос – кто такой? Отвечает – ма гариб. Крестьянин то есть. Но нас не обманешь. Руки белые, пухлые, ни одной мозоли от серпа или мотыги. Возиться некогда, принимаю решение – передать хадовцам, те знают, что с такими делать.

Начался афганец. Командир полка дал команду выдвинуться к кишлаку Хафизмугуль, где он со штабом и тылами находился. Сели на БМП. Выдвигаемся. Штабные машины, заправщики, кухни стоят в ущелье ничем и никем не прикрытые. Занимаю высоты, организую оборону. Решили поужинать. Только банки вскрыли с тушенкой, выстрелы из гранатометов, и пальба началась. Видимость метров пятьдесят, духи на нас напоролись. В очередной раз убедился – смешное и трагичное на войне всегда рядом. Вася Даниленко, сержант из первого взвода, пошел нужду справить. Граната из РПГ рядом разорвалась, приполз со спущенными штанами. Шестую роту прижали, по ним огонь из «зушки» ведут, как духи только по горам ее таскают. Отбились.

16 июня

Пленный показал, что банда шла с задачей уничтожить тылы полка, обнаружив, что они не охраняются. Моя рота совершенно случайно оказалась на их пути. Командир полка тут же по радиостанции продиктовал текст наградного на меня и Нурика Абишева из шестой роты на ордена Красной Звезды. На моей машине изрешечен пулями осветитель ОУ-3Г, который находится над командирским люком, на 153-й БМП во второй раз была перебита антенна. Это говорит о том, насколько плотный огонь был. Выслушал неудовольствие от тыловиков, мол, по ним из гранатометов стреляли, не понимая, что это гранаты, не найдя цели в моей роте, от самоликвидаторов над ними разрывались. В шестой роте погиб Кияшко Сергей, любимец батальона, веселый и смелый солдат был.

17 июня

Продолжаем движение на запад. Прочесываем кишлаки в урочище Барлас. При выдвижении заметили трех удирающих на лошадях духов, дал по ним пару очередей из автомата. Выпрыгнули из седел и помчались быстрее коней, несущихся галопом. Было очень смешно.

18 июня

Продолжаем преследование. Духи в бой больше не вступают. Сегодня отличился Саша Луковский, командир взвода «Васильков», которые закреплены у меня на БМП. Километрах в трех-четырех заметили уходящую на конях группу в двадцать человек. Быстро развернулись, Саня прыгает к миномету и со второй мины накрывает цель, почти очередью отстреливает еще две кассеты. В итоге духов стало на восемь меньше. Стрелял без прицела, на глаз, вот что значит мастерство и под огнем, с близлежащих высоток по нас велся вражеский огонь. По возвращении напишу представление на Красную Звезду.

19 июня

Перед выходом в Аргу Гена Васильев лег в госпиталь в Кабуле: обострилась полученная когда-то тяжелейшая травма позвоночника. Сегодня получили от него письмо и с удовольствием прочли – идет на поправку.

20–26 июня

Еще неделю шарахались по горам и по долам. Боевых столкновений больше не было. Духи поняли, что против силы не попрешь, но и результатов существенных не было. Запомнился тяжелейший, почти пятидесятикилометровый поход в район Артынджалау, четыре километра не дошли. Бойцы чуть с ума не сходили от жажды. И когда при возвращении набрели на протекающий мутный ручей, превратились в обезумевшее стадо, которое бросилось к этому ручью, и удержать его не было никакой возможности. В очередной раз отличился «Маруся», который чуть ли не на одном дыхании выпил целую каску воды, а в ней литра три помещается, и оставшийся путь его пришлось тащить на себе, благо недалеко уже находились от лагеря.

Если раньше всегда ходил впереди роты, не доверяя никому, так как чувствовал задницей любую опасность; посмотрев на работу взводных, поверил в них и не ошибся – ни разу не подвели. Еще запомнилось вручение наград прямо в горах после очередного Указа. Сидоров, как может, старается поднять моральный дух личного состава, и действительно он высок как никогда.

27 июня

Долгожданное возвращение в полк. Утомленные, оборванные, но гордые сознанием выполненной задачи; после трехнедельных скитаний по горам вернулись, чувствуя себя победителями. Вернулись с «трофеями». Не считая некоторого количества оружия, мин и боеприпасов, кто-то вернулся с коврами, чайными сервизами, японскими радиоприемниками и магнитофонами, а кто-то с мешком сахара, самого дефицитного товара в наших условиях. А дальше все по отработанной схеме – баня, застолье, чистые простыни и т. д.

3 июля

Сегодня у меня двадцать четвертый день рождения. Но праздновать некогда, получил задачу выдвинуться с ротой на перевал Ризкан и обеспечить оборудование нашей точки над кишлаком Гандачашма. Боевые товарищи поздравили, подарили книгу Достоевского «Преступление и наказание». «Горючего» в виде нескольких бутылок самогона с собой, конечно же, прихватили. Выдвинулись удачно, заняли оборону и скромно отметили праздник.

4–6 июля

Саперы делают свое дело, оборудуя окопы, блиндажи, а мы наблюдаем за окрестностями, обеспечивая им спокойную работу. В скальном грунте сначала пробивают шурфы кумулятивными зарядами, потом закладывают тротил и рвут. После своего дня рождения, поглощенный своими мыслями о предстоящей замене, бродил я по высотке и вдруг обнаружил, что рядом никого нет. Только успел подумать, что что-то здесь не так, раздался взрыв, почти под ногами. Я побежал к своим, а взрывы за моей спиной продолжались и сверху сыпались камни. Если везет, то везет – ни один не попал в меня, словно под дождем промчался, и долго не мог отойти. Снова мог бездарно погибнуть, не дождавшись замены, бдительности нельзя терять ни на секунду.

Работы идут медленно, скучно, единственное развлечение – стрельба из «зушки». Духи не беспокоят. Но вот работа закончена, и мы вернулись в полк.

7 июля

Со вторым взводом и ротой царандоя выдвинулись к Гандачашме в агитпоход. Мы заняли над кишлаком оборону, а афганские представители собрали митинг и агитировали за «советскую власть». Можно только догадываться, насколько эффективным он был. На обратном пути показал «союзникам» как нужно водить БМП. На очень высокой скорости промчался по узкой, изобилующей крутыми поворотами горной дороге, в конце пути совершив прыжок метров на пять через горбатый мостик над арыком. Заработал восторженную похвалу – выставленные вверх большие пальцы правой руки сидевших на броне афганцев и крики: «Хоп, сисер хоп» – что означает хорошо, очень хорошо.

9 июля

Судили судом чести младших офицеров лейтенанта Рябошапко из минометной батареи. Прибыл в батальон в начале марта. Начал свою боевую деятельность с того, что занял у солдат батареи деньги, купил на них в военторговском магазине конфет и продал их афганцам по более высокой цене. Получив прибыль, продолжил товарно-денежные отношения с местным населением по известной формуле товар – деньги – товар. За три месяца раскрутился, начал торговать японской аппаратурой, кожаными плащами, дубленками, часами и т. п. Наверное, в училище отлично усвоил политэкономию капитализма, и «Капитал» Маркса, по всей видимости, был его настольной книгой. Но, как говорится, далеко бы пошел, если бы вовремя не остановили. Вычислили особисты, забеспокоились, отдали нам на расправу со всеми выкладками. Офицеры батальона высказали все, что о нем думают: в горах он был слабаком, стрелять не умел, ротные как могли открещивались, когда Рябошапко придавали на усиление. Суд чести принял решение уволить его из армии и передал командиру полка на утверждение.

11 июля

Совместно с разведротой вышли к кишлаку Баташ. Выскочили на БМП по хребтам. Мы блокировали, разведчики прочесали. Безрезультатно. Выходом руководил заместитель командира полка подполковник Тюрин, заменивший Масловского, это был его первый выход.

Когда дали команду на отход, моей роте нужно было перейти через ущелье. Грунтозацепы на гусеницах уже были полностью стерты, и я каждую машину выводил сам, показывая, где нужно включить пониженную передачу, увеличив крутящий момент, где нужно ее выбить, когда БМП как бы зависала, чтобы опять изменился этот самый момент. Поднявшись, машины уходили в строящуюся для возвращения колонну. Мне, как всегда, было оставлено место в голове роты, размером чуть больше длины БМП. И вот, выгнав все машины, мчусь со скоростью километров сорок и, не сбавляя скорости, становлюсь на свое место. Тюрин был шокирован, вызывает к себе, и начались вопли. Меры безопасности! Форма одежды! А я был в джинсовой куртке, кроссовках, на голове кепка, привезенная из отпуска. Отдыхающие в Крыму в таких ходили, главное ее достоинство – широкий козырек, здорово защищающий от солнца. Итог безумного крика – расстреляю! Где-то я уже это слышал, и совсем недавно. Тяжело воевать с дилетантами. Ответ был прежним – попробуйте. Звание заменщик круче звания полковник. Вопли продолжились и в полку, спасибо командиру – в обиду не дал.