Одиссей бреет ноги ржавым ножом. Хз какой век...

Со своей женой Пенелопой, Одиссей познакомился в Спарте, где участвовал в сватовстве к Елене Прекрасной, позже названной Троянской. Но увидев Пенелопу, теряет голову от страсти и вызывается участвовать в состязании за её руку. Ну да. Раньше все были такими затейниками. Это сейчас достаточно подарить избраннице Порш Кайен или Еблофон ИКС и она твоя, а в древней Греции все было куда круче. Надо было обязательно посостязаться за руку избранницы. Подраться, к примеру, с тридцатью человеками. Залезть на Олимп и написать у Зевса на лбу слово «Хуй» маркером. Или просто принять участие в забеге. Одиссей не зря носил прозвище «Хитрожопый» и справедливо решил, что лучше будет бегать, чем рисовать ругательства на лбу Громовержца. Тот забег он выиграл, заполучив себе Пенелопу и связав клятвой всех женихов Елены, чтобы те, в случае чего, за нее впряглись, ежели будут какие-нибудь конфликты. А конфликты, блядь, будут. Гарантирую.

Одиссей как в воду глядел, ибо Елену украли. И не Иван-дурак, а жидкодрисный подонок Парис, принц Трои. Он, увидев Елену Прекрасную, ощутил, как стало туго в штанах, а Елена, увидев это самое «туго» без лишних разговоров помчалась за Парисом в Трою. И началась самая неистовая ебанашечка, носящая название «Троянская война из-за тупой пизды и жидкодрисного подонка».

Хитрожопый Одиссей, повстречав прорицателя, который напророчил ему, что царь Итаки, если поедет на войну, то вернется голожопым нищебродом, справедливо решил закосить от службы и прикинулся дураком – запряг в плуг коня с быком и стал сеять соль. Но на беду хитрожопого Одиссея к нему послали не менее хитрожопого Паламеда, который сразу разоблачил царя Итаки, положив под плуг новорожденного сына Одиссея. Одиссей озлобился и поклялся уебать Паламеда за такое вероломство, но на войну-таки поехал. За что ему огромное спасибо, ибо тупые греки без подсказок Одиссея давно бы слились к ебеням.

Выражение лица Одиссея в моменты тупизны греков.

Когда корабли греков прибыли к троянским берегам, возникла суматоха, ибо на одном из кораблей обнаружился пьяный прорицатель женского полу, который заявил следующее:

- Кто первым на землю ступит, бля, тому пиздец, - и уснул, обнимая кувшин с вином.

- А вот хуй, - ответил Одиссей и первый раз наебал товарищей. Он прыгнул первым, но успел подложить под ноги щит, поэтому первым стал Протесилай, который, само собой, стал героем.

Греки подумали, подумали и решили отправить послом в Трою хитрожопого Одиссея. Тот пошел, а вернувшись, сказал, что троянцы шлют всех на хуй и велят понаехавшим упиздовывать из Трои. Греки озлобились и трое суток кричали ругательства, под ехидный смешок Одиссея. Чуть позже Одиссей отомстил Паламеду, который его сыну бросил под плуг, сказав, что оный «Пеламед жрет пингвинье говно и предательствует с троянцами». Греки, которые слушались Одиссея, тут же пустили Паламеда на мясо и еще сутки пировали, кушая беляши. Да, блядь. Под ехидный смешок Одиссея.

Когда тупые греки потеряли своего танка Ахиллеса (читай статью про Ахиллеса), Одиссей вдруг сообщил, что войну не выиграть без парочки крутых артефактов. Греки озлобились и хотели уебать хитрожопого царя, но Одиссей уговорил их этого не делать, ибо артефакты еще как-то добыть надо. Поэтому он за ними и отправился, справедливо рассудив, что греки даже такое пустяковое дело изговняют.

Первым артефактом был лук Геракла, который, внезапно, оказался у его родственника Филоктета, которого, в свою очередь, греки бросили на острове в самом начале войны. Одиссей подмаслил озлобленного юношу, который тридцать лет и три года ебал кокосы от скуки и триумфально вернулся с артефактом обратно в лагерь греков.

Вторым артефактом был сын Ахиллеса Неоптолем, который, по требованию остопиздевшего всем пророчества, должен был облачиться в доспехи отца и пойти убивать троянцев. Одиссею удалось уговорить вспыльчивого граммар-юношу, сказав, что «троянцы пидоры, папу твоего стрелой в пятку уебали, папа под има скоропостижно и скончалися». Неоптолем поклялся истребить троянцев и отправился в лагерь греков. Да, блядь. Под ехидный смешок Одиссея.

Изымание лука Геракла у полубезумного Филоктета.

Но не все так просто. Оказывается, что для победы нужен еще один артефакт – палладиум Афины. Ну, статуя такая, амулетоподобная. Напрорицал это все Гелен, сын царя Трои Приама, которого греки взяли в плен. Юноша был чудной и очень любил покурить и начать пророчествовать, за что был особо любим тупыми греками. Но не Одиссеем.

- Ебаные дураки. Без меня никуда, мать вашу, - сплюнул царь Итаки и отправился за третьим артефактом. – Хуй я больше куда поеду.

Вернувшись, Одиссей заявил грекам, что теперь им нужен большой, деревянный хуй конь, которого можно сделать из кораблей. Один хрен стоят на берегу и ржавеют. Сказано – сделано. Пока Одиссей в тенечке попивал вино и беседовал с женщинами, греки разбирали корабли и собирали коня, купленного в Икее. Но и тут они не смогли справиться, в итоге Одиссей плюнул, ругнулся и согласился, что посидит с греками внутри, пока троянцы не затолкают коня внутрь. Так и получилось. Часть греков спряталась внутри коняшки, а оставшаяся часть спряталась за углом и наблюдала, как троянцы радуются тому, что греки свалили, и ругаются на то, что те обосрали весь пляж. Но не все так просто. Тут вышел прорицатель (да, блядь. Еще один. Их в Греции просто дохуища!) Лаокоон и сказал:

- Не можно вам коня энтого в город ввозить, ибо внутри оного греки сидять!

- Иди на хуй, - ответили троянцы и потащили коня к воротам Трои. Но Лаокоон так просто не сдавался, в итоге, Одиссей, помолившись, вызвал на подмогу покровителя поп-музыки и педерастов Аполлона. Тот посчитал, что руки свои белые марать грешно и призвал из пучин окияна Ктулху, который утащил Лаокоона в эти самые пучины. Но Ктулху решили законспирировать, поэтому вместо него в мифах были змеи. Вот. Они Ктулху утащили Лаокоона в окиян.

- О, бля… - молвили троянцы. – Допизделся, проклятый.

И отправились с конем в город. А дальше… перепились к херам собачьим и уснули в собственных отходах. Грекам оставалось только вылезти и прописать троянцам целительные пиздюли.

- Ну все. Я домой. Пенелопа ждет, - сказал Одиссей, когда Троя пала и греки ринулись грабить город и насиловать мужчин.

- Ага. Пока, - ответили ему греки, и царь Итаки благополучно отплыл домой. Думаете все? Хуюшки. Самая мякотка впереди.

Троянский конь v2.0. Летающий. Версия исправленная, дополненная и лишенная первичных багов.

Странствия Одиссея.

Плыл Одиссей, плыл, пока не доплыл до острова, где жили веганы-наркоманы, прозываемые лотофагами. Славны они были тем, что любили есть лотос, который в древней Греции обладал галлюциногенным свойствами и позволял видеть богов, сатиров, феечек и Ктулху. Часть команды, обожравшись лотоса так там и осталась, а Одиссей, скрипя зубами, двинулся дальше, оставив растаманов в покое.

Вода у Одиссея скоро кончилась, кушать хотелось, а команда принялась ворчать и хотела сделать капитаном Барбоссу, но Одиссей разрубил того мечом и причалил к еще одному острову. Он высадился с небольшой командой и отправился на разведку. Тут Одиссей первый раз сделал глупость. Он решил остановиться в пещере, заваленной костями и воняющей овцами. Ну не дурак ли? Дурак.

Ближе к вечеру домой пришел хозяин, оказавшийся циклопом с типичным именем Полифем. Циклоп так обрадовался, что завалил выход из пещеры огромным камнем и тут же сожрал пару путников Одиссея, ибо нехуй заваливаться в дом к первому встречному. Утром он сожрал еще пару и, забрав овец, отправился их пасти. А Одиссей стал думать, как бы им спастись. И придумал.

- Короче, - сказал царь Итаки. – Когда этот грязный овцеёб вернется, я спою ему песню и налью вина. Когда он уснет, мы проткнем ему глаз. Пусть, блядь, поищет нас вслепую.

- А если передавит? – спросил кто-то из матросов, но Одиссей сурово на него посмотрел и матрос заткнулся.

- Кому-то не повезет, - философски ответил он. – Остальные спасутся. Главное меня держитесь и все будет хорошо.

Когда Полифем вернулся, Одиссей тут же принялся обольщать урода. Он сделал ему массаж, зажег ароматические палочки и спел песню «Du hast», а под конец, когда циклопа разморило, налил ему в щит вина.

- Кто пишет тебе песни? – спросил пьяный Полифем, повернувшись к Одиссею.

- Пишет песни нам Никто, - ответил хитрожопый царь Итаки и налил еще вина любопытному монстру.

- А Никто это ты?

- А если и я, то что? Позвольте представиться — Ясенхуй Никто.

- Ну круто, - ответил Полифем. – Тогда съем тебя последним. Ты мне нравишься.

- «Хуй тебе!», - подумал Одиссей, но ответил другое. – Хозяин – барин. Спокойной ноченьки.

Полифем до встречи с Одиссеем.

Когда Полифем уснул, Одиссей и товарищи наточили острую палку и, сунув её в костер, закалили в пламени дракона, получив Клинок Армагеддона. Затем оное приспособление воткнули в глаз мирно спящего Полифема. Какой тут вой поднялся…

- Урою, суки! – орал Полифем и, схватив парочку не слишком расторопных матросов, уебал их об стену до состояния короля Томмена Сплюснутого.

- Отходим, отходим! – орал Одиссей, ловко перебегая из угла в угол. Так и бегал до утра, отвлекая циклопа от тупых товарищей, которые сами лезли к монстру в руки. А утром, отвалив камень в сторону, Полифем по привычке стал выпускать овец на пастбище, только теперь ощупывал их руками. Но Одиссей и тут схитрил. Он велел своим матросам обмазаться в какашках и изваляться в овечьей шерсти, которой у Полифема было жопой жуй. А потом встать на четвереньки и ползти мимо Полифема, мол он пощупает, узнает овцу и выпустит на волю. Так и получилось.

Когда довольный Одиссей спрятался в ближайших кустах, Полифем заорал, призывая сородичей. Те примчались по первому зову собрата и охуели от увиденного, но куда страннее было то, что орал циклоп.

- Кто тебе глаз выткнал? – спрашивали они.

- Ясенхуй Никто! – орал Полифем.

- Ну и хули ты орешь? – логично спрашивали они. Полифем злился и кидался на них кулаками. В итоге циклопы поняли, что их собрат ебнулся головой и оставили его в одиночестве. А Одиссей вернулся на корабли, где совершил вторую глупость. Он счел себя таким крутым троллем, что заорал Полифему, который слонялся по берегу, что его облапошил он, Одиссей, царь Итаки. И зря. Ибо папой Полифема был Посейдон, бог морей и создание с тремя членами. Посейдон поклялся, что Одиссей охуеет плавать и домой так и не вернется за то, что ослепил его сыну. На том и порешали.

Протыкание глаза Полифема. Тоже хз какой век.

Так Одиссей почти доплыл до Итаки, но решил остановиться на острове Эола, который повелевал ветрами. В том числе и из задницы. Поэтому если кто-то пукает, это говорит Эол. Вот.

Эол ласково принял Одиссея и даже вручил ему мешок с остальными ветрами, велев Зефиру, легкому и приятному ветерку, дуть в паруса кораблю царя. Одиссей поблагодарил бога ветров и вернулся на корабль, где тут же уснул, положив под голову мешок с ветрами. Итака была так близко… но тупые греки, подумав, что в мешке золото, которое Эол дал Одиссею, вскрыли его и охуели, когда все ветра вырвались на волю. Стоит ли говорить, что корабли унесло в дикие ебеня, разом уничтожив весь прогресс Одиссея? Вот и я думаю, что нет.

И поплыли они вновь, и плыли, и плыли, пока… не причалили к острову. Да. Тут островов много. Но тут Одиссею уже конкретно не повезло, ибо на острове жили великаны-лестригоны, которые сожрали всю команду Одиссея и расхуярили все корабли, кроме одного, на котором, собственно, прославленный царь вовремя срулил.

И плыли, и плыли. И снова остров. Остров волшебницы Цирцеи, которая накормила команду Одиссея фаст-фудом и те сразу стали свиньями. Нет, «Унесенные призраками» тут не при чем. Одиссей озлобился, покрыл царицу нехорошими словами и велел расколдовать моряков. Цирцея согласилась за одно одолжение; Одиссей должен был заняться с ней динь-динь, что царь Итаки, нехотя сделал. Восемь раз. Заделав Цирцее внебрачного сынишку.

Так он и прожил у Цирцеи год. Нехотя, конечно. Страдал, бедняга, аж похудел и кожа обвисла на ребрах. Но тоска по дому была сильнее. Тогда Цирцея велела Одиссею спуститься в Аид, вход в который располагался у нее в подвале.

- «Удобно», - подумал Одиссей, но вслух сказал другое. – И хули мне там делать? Я плыть хочу! К Пенелопе.

Спуститься в Аид ему, все-таки, пришлось. Там он повстречал кого? Правильно! Прорицателя, имя которому Тиресий. Сели они, раздавили на радостях бутылку вина, и Тиресий рассказал, что Одиссею нужно сделать, чтобы вернуться домой.

- Три раза повернись вокруг себя, стукни каблуками и скажи место, где хочешь оказаться, - сказал он и рассмеялся. Но Одиссей шутки не понял, влепив прорицателю леща.

- Петросян, блядь, древнегреческий, - буркнул Одиссей. – Рассказывай давай.

Тиресий рассказал, что и как, попутно произнеся новое пророчество, которое высыпалось у него вместе со стулом. «Покинь свою объятую волнами Итаку, возьми весло и странствуй, пока не встретишь людей не знающих моря и среди них учреди почитание владыки морской стихии», - гласило оно. Одиссей нихуя не понял, но поблагодарил Тиресия и отплыл с острова в тот же день, не забыв попрощаться с Цирцеей. Пять раз.

Первым на его пути возник остров сирен, к которому хитрожопый царь отказался причаливать, но послушать песни хотелось. Поэтому он велел своим матросам заткнуть уши воском, а себя привязать голым к мачте. И послушал…

- О, Боже, какой мужчина… Я хочу от тебя сына!

- Бляяяяя. Гребите, голубцы!!! – заорал Одиссей и проклял свое любопытство, когда сирены запели другую песню. Что-то там про тающий лёд.

Вторым испытанием был хтонический пиздец, носящий имя – Сцилла и Харибда. Первая – Змей Горыныч, а вторая – водяной сарлак, в брата которого упал прославленный охотник Боба Фетт. Одиссей подумал и решил, что мимо Горыныча проплыть безопаснее, чем сражаться с водоворотом, и оказался прав, потеряв только шесть матросов, которых сожрали уродливые головы.

Наконец, он достиг славного острова, где паслись шикарные, генномодифицированные быки бога солнышка Гелиоса. Спутники Одиссея, охуев от качки, сухарей и сморщенных яблок, убивают нескольких быков, чем приводят в ярость самого Гелиоса. Тот узнает, что Одиссей и с его дочкой Цирцеей спал, и жалуется Зевсу. Зевс, в итоге, уебывает корабль Одиссея со всей командой. Царь Итаки остается один нааа маааленькоом плоотууу…

Его выбрасывает на острове нимфы Калипсо, которая берет его плен и заставляет любить себя. Одиссей, хмурясь и горюя по Пенелопе, соглашается и любит её не менее десяти раз на дню, целых семь лет, пока боги не прощают его и не разрешают ему построить плот и плыть в свою Итаку нааа маааленькоом плоотууу… сквозь бури, дождь и грозы. И таки доплывает до острова феаков. Те, выслушав полубезумный бред грязного и обросшего Тома Хенкса Одиссея, дают ему корабль и отправляют на Итаку, предварительно спрятав в бочке с огурцами, чтобы Одиссей еще чего-нибудь не учудил. А на Итаке, меж тем, идет шоу «Давай поженимся на Пенелопе», куда съехались женихи со всей Греции, посчитав, что Одиссея давно уже уебали боги.

Но царь Итаки, которого дико заебало путешествие, принимает, с помощью мудрой Афины, облик нищего старика (хотя им он, скорее всего и был. Просто Афина его убедила, что колдунство сработало), и идет во дворец, где его никто не узнает. Удивительно! Ладно, его только верный пес узнал и тут же ушел к Аиду. А дальше… Дальше Одиссей провернул великолепную аферу по-голливудски.

Он открылся сыну, подготовил испытание, что мужем Пенелопы станет тот, кто сможет натянуть его лук и выпустить стрелу через 12 колец. Естественно, кроме Одиссея никто этого не смог, а царь Итаки, которого заебало жить в свинарнике Эвмея, озлобляется и устраивает адовое побоище, где убивает всех женихов с помощью сына. Вдвоем! Он и Сын. Все. Ну и Эвмей. И слуга. Все.

Женихи удивлены, почему Телемах атакует их голым, но в шлеме. У Одиссея в руках морковка…

На этом, как бы конец. Родители женихов возмущаются, Одиссей их жестоко подавляет и продолжает править Итакой. Таков он – великий царь, прозванный Хитрожопым.