Не знал что раскидывание песка по двору означает уборку. Да здравствует грязь, господа!

I

Однажды из моего шкафа пропал деревянный человек, Пиноккио. Его привез из командировки отец чтобы подарить дочке какого-то начальника, но по непонятной причине дарение не состоялось. Маленький нескладный человек так и остался стоять в шкафу, за стеклом. И я так привык к нему, что уже не позволил никому отдавать.

Пропажа обнаружилась на третьи сутки. Кто-то воткнул прямо у моего подъезда палку, а на неё насадил голову Пиноккио. Глаз не было — вместо них были дырки. Туловище, без рук и без ног, я обнаружил в тот же день у помойки. Оно было все обожжено и оплавлено. Я не мог просто так выбросить голову с туловищем и закопал их на пустыре.

Автора я вычислил без труда. Это был Г.Ш. (назовем его Гоша), одноклассник. Останавливаться на причинах не буду, это неинтересно… Люди завистливы и жестоки. Дети особенно.

Гоша, видимо, хотел насладиться зрелищем «страдающий Д, носящийся по школе в поисках супостата». Но такого удовольствия я ему не доставил.

— Вот, — грустно сказал я Гоше утром в школе, — какие-то уроды Буратину моего сломали.

Теперь, — добавил я после паузы, — уж не знаю, что с ними будет.

— О да, — отвечал мне Гоша значительно, — теперь ты их отловишь по одному и …

— Да нет, — сказал я . Мне их даже жалко, дураков… Сами ведь не знают, с чем имеют дело.

Гоша насторожился.

— Это очень плохая примета, — продолжал я, — это убойная просто примета. Хуже любой черной кошки. Буратино — это на самом деле Пиноккио, а его нельзя трогать. Ты разве не знаешь историю ? Не эту байду про золотой ключик, а настоящую историю ?

— Ну, отвечал Гоша, — я что-то такое слышал…

И я рассказал настоящую историю про Пиноккио

II

Давным-давно, еще в средние века, жил в одном городе сапожник Карло Пиноккио. У него был единственный сын. Карло очень любил своего сына, потому что был уже старый, а жена от него ушла.

Но потом люди в городе стали умирать от странной болезни. Сначала они слепли, потом покрывались язвами, потом у них отнимались ноги и они могли только ползать. Никто не проживал дольше трех дней. Людей заболевало все больше и больше. Они умирали так часто, что их не успевали отпевать и делать для них гробы. И умерших стали хоронить в огромных общих могилах. Но когда некому стало копать и общие могилы, их стали жечь. Тела складывали в штабеля, перемежая их с дровами и досками, чтобы лучше горело. Но пламя не занималось, удушливый чад заполнял все вокруг, дым заслонял солнце, и день превратился в ночь.

Днем и ночью над городом стелился серый дым и плыл колокольный звон. В дымной мгле, по узким улицам, медленно двигались телеги, груженные мертвецам, а на к0злах, с факелами, сидели солдаты в холщовых колпаках с дырками для глаз. Несколько раз Карло видел странных людей, сквозь дым напоминавших птиц. Это были врачи. Они кутались в длинные черные плащи и все были в масках с длинными деревянными носами. Носы были полыми, в них набивали благовония и травы, которые, как тогда считалось, защищали от тлетворного воздуха. Врачи не прикасались к зараженным, а в руках держали длинные тонкие стеки, которыми указывали на язвы больных.

В тот год умерли все, кто жил на улице Карло. Умер и его сын. Но сам Карло не умер. У него был, как бы сейчас сказали, иммунитет к болезни. Он ушел из города и поселился в небольшой деревушке, на отшибе, в маленькой хижине. Но все обходили хижину Карло стороной.

Потому что Карло тронулся умом.

Вместо сына он сделал себе большую, в рост человека, деревянную куклу. Кукла была сработана грубо и неумело (все-таки Карло был сапожником, а не столяром) — она была угловатой, нескладной, с длинным, как у птицы, носом и дырками вместо глаз. Но старый Карло закутывал ее в свой ветхий плащ, укладывал спать, и усаживал за стол, и разговаривал с нею, как с человеком.

Местный священник назвал Карло идолопоклонником, и его перестали пускать в церковь.

Люди не говорили с ним, а мальчишки, завидев Карло, свистели и кидались в него камнями. Когда старого Карло разбил паралич, в полуобвалившуюся избушку никто не осмелился зайти. Дети подожгли избушку, и он сгорел там вместе со своей куклой.

А потом все эти дети исчезли — по одному.

Говорили, что за ними приходил ночью деревянный человек.

И с тех пор (выдумывал я на ходу, сам себе удивляясь) у итальянцев есть старинная пословица — «не обижай Пиноккио». Это вроде нашего «не рой другому яму».

Потому что есть поверье, что Пиноккио — деревянный человек — придет за тем, кто обидит его образ и подобие, его куклу.

В первую ночь, когда приходит Пиноккио, обидчик просыпается оттого, что слышит под дверью его шаги. Только мертвые деревянные шаги. А потом деревянной рукою Пиноккио три раза ударяет в дверь. И на третий стук у обидчика отнимаются ноги — его парализует до пояса.

Во вторую ночь Пиноккио входит в дом. Ему не страшны никакие замки, все задвижки и засовы размыкаются перед ним. Он просто открывает дверь и входит. Он высокий и угловатый, и весь закутан в темные одежды. Голову его скрывает капюшон, лица не видно в тени. И когда обидчик видит Пиноккио, его парализует полностью.

А потом Пиноккио приходит в третий раз. Он входит в комнату к обидчику, который прикован к кровати, и наклоняется. Деревянной рукой он откидывает капюшон, и тут обидчик видит его голову — круглую шершавую колоду, и его деревянный нос, длинный, как у птицы. И глаза.

Глаз у Пиноккио, строго говоря, вообще нет.

Есть два отверстия с шероховатыми краями, просверленные в голове насквозь. И когда обидчик смотрит в эти дыры, он не видит за ними ничего — ни рисунка обоев на противоположной стене, ни зрачка, ни просвета — только бесконечную, бездонную черноту.

Парализованный обидчик не может бежать. Он не может кричать — он только хрипит и ворочает во рту чужим, отнявшимся языком.

И тогда Пиноккио длинным ржавым стеком выкалывает обидчику глаза.

III

Вечером того же дня я зашел к Гоше забрать фломастеры, которые дал ему, чтобы он мог раскрасить контурные карты. Было уже поздно, родители Гоши все не приходили. Гоша явно не хотел оставаться один, но бравировал и не показывал виду. Я несколько раз порывался уйти, но он то демонстрировал мне новую рогатку, то книжку «Танки Второй Мировой», то зачем-то расспрашивал про отца…

Тут мы услышали, как внизу хлопнула дверь подъезда (на третьем этаже ее было отлично слышно). Гоша затих.

Кто-то стал подниматься по лестнице. Наконец-то, подумал я, его родители пришли.

Но шаги были какие-то странные. Наверное, то был пьяный или инвалид. Потому что очень уж медленно он поднимался, с каким-то скрипом и шарканьем, будто на костылях.

— К-кто это там, — вдруг спросил Гоша.

Я взглянул на него. Гоша был весь серый. Тут меня осенило.…

— Это стучат его мертвые ноги, — сказал я тихо.

Мы оба замолчали. Но тут шаги стихли.

Было слышно только тиканье часов. Прошло полминуты.

Ничего не было.

— Блин, ты достал уже, — проговорил Гоша, — Дима, ты, блин, ДОСТАЛ уже шутками своими.

Меня давно разбирал смех, но тут я стал смеяться уже в открытую.

Посмеялись мы, в общем. А потом я сказал — все, пора домой. Мать сказала быть дома в десять. Гоша вышел проводить меня в тамбур.

— Кстати, — обернулся я уже в дверях, — мы ведь не слышали, чтобы он заходил в квартиру…

— Ты идти хотел ? Так иди, — сказал Гоша.

Он грохнул дверью за моей спиной, а я направился к выходу. Глаза мои не сразу привыкли к темноте — света на лестнице не было, лампочку разбили, и только через окна проникал слабый свет с улицы. Я спустился на два лестничных марша.

И остановился.

Внизу, в оконной нише, ссутулившись, кто-то сидел.

Было темно, и я мог смутно различить, что этот кто-то — длинный, нескладный, и сидит он, отвернув лицо в угол, не шевелясь.

Наверное, это пьяный, подумал я (бомжей тогда не было). Да, это пьяный, его не пускают домой. Или он ошибся. Бывает же по пьяни — зашел в подъезд и ошибся. И заснул.

Или это старик, и он поднимался по лестнице, ну да, он поднимался по лестнице, и устал, и присел отдохнуть, и я лучше поеду на лифте, сейчас поднимусь и поеду на лифте.

Я поднялся обратно на два марша и вызвал лифт.

+++

Как закончить эту историю ?

Разумеется, на следующий день Гоша пришел в класс. Живой и здоровый.

Но есть еще одна концовка. На днях я встретил на улице бывшего одноклассника. Мы не виделись сто лет и просидели весь вечер в кафешке. Он рассказал, что Гоша умер год назад.

Гоша курил в постели, заснул и задохнулся в дыму.

Автор: Дмитрий Аверенков 

Давно не заходил на пикабу.