В 1975 году, а может 76 или даже в 77, точно уже не помню, работал я настройщиком автоматов для разлива пива в подвальчике на Калинина. Зарплата 110 рублей в месяц, а остальное как машины настроишь. У меня автоматов было десять штук. Все вместе они дополнительно две сотки в месяц давали. Для простого слесаря, как я, это уже неплохо, но для молодого человека, который ищет счастья в жизни, маловато.
В течение дня меня в зале не видно. Я с обратной стороны за автоматами в своем углу сижу, выхожу только когда сильная борзость в зале: драка или в автоматы ногами начинают стучать за недолив пива. Какой недолив. Ты моего недолива не увидишь, у меня недолив 10 граммов, в пределах допуска. Твою головную боль мои десять граммов не вылечат. Всех скандалистов я уже по голосам знаю и знаю даже их время, когда они появляются, а тут слышу голос необычный с акцентом, потом вообще по-французски. Конечно, я не удержался, выглянул. Вижу стоит с бокалом пива Александр Сергеевич Пушкин в длинном светлом пальто, а на голове шарф как бабий платок. Наш человек никогда так шарф не повяжет.
Пальто мне сразу понравилось. Мой размер. Спрашиваю: что случилось? А он довольно хорошо по-русски отвечает, что мол 'мало пиво'. Машина наебывает. Так и говорит 'наебывает'. Где-то научили его.
Я ему говорю, иди поставь бокал в гнездо, я тебе добавлю. Налил ему полный. Подождал пока он выпьет. Познакомились. Он, оказывается, алжирец. В Политехническом учится. Факультет мосты и тоннели. Фамилия смешная Май, а зовут Ахмед. Отец белый француз, а мать местная арабка. Сам он красавчик, но 3 года жизни в нашей стране его прилично состарили. Я опытным глазом сразу определил: алкаш. Когда он второй бокал выпил, я ему еще налил, без всякой хитрой мысли, просто хотелось с иностранцем пообщаться. Вижу, потеплел араб с трех бокалов по 0.3 каждый. Тут я ему леща закидываю, хорошое у тебя пальтишко, не продашь ли. Он нормально мое предложение воспринял. Дал померять. Пальто на мне даже лучше, чем на нем сидит, а запах парфюма от него такой, что у меня голова закружилась. Я спрашиваю, где пальтишко брал? Отвечает в Париже. Он в свой Алжир через Париж летает. Тут я понял, что уже никогда не смогу с себя это пальто снять, и делаю ему предложение: Ты отдаешь мне пальто, а я, до конца твоей учебы буду наливать тебе бокал пива хоть каждый день, с доливом после отстоя пены. И в подтверждение наливаю ему еще бокал уже в счет пальто.
А он мне говорит, а если наебешь ? Я ему отвечаю, давай договор составим. И написал, что я, Вова Яковлев, обязуюсь наливать Ахмеду Май бокал пива каждый день... и так далее .
А он говорит мне, в чем я домой пойду. На улице не май месяц, боюсь до общаги не добегу, замерзну. Я ему отвечаю, я тебе свою рабочую телогрейку дам, ты мне за это шарфик, что ты так не по мужски на голове носишь, а я лыжную шапочку взамен, мАстерскую в стиле петушиный гребешок. Он нехотя, но согласился. Надел все на себя. Я посмеялся, так он в этой одежде изменился до неузнаваемости. От последней кружки он отказалася. Сказал, что ему на сегодня достаточно.
Я с трудом дождался конца рабочего дня. Побежал домой, чтобы обновами похвастаться. Возле самого дома подрезает мне серая волга – шипованная резина, три антенны, хитрые номера. Я сразу понял, кто такие. Опустили окошко и спрашивают: А где Ахмед? Я шлангом прикинулся: Какой еще Ахмед?
А они говорят: Ты нам мозга не еби. Такое пальто единственное в городе. А я спрашиваю: Вы кто такие?
А они говорят: Ты еще не догадался. Я говорю: Догадался. Тогда, говорят, рассказывай. Я во всем чистосердечно сознался.
Они там в машине посмотрели многозначительно друг на друга и один говорит мне, что предательство родины начинается с низкопоклонства перед западной одеждой. Что из за такого сраного фарцовщика как я они сейчас упустили одного очень важного израильтянина.