warhead.su

Порой финал битвы становится непредсказуемым, и всё зависит лишь от величия полководца или храбрости солдат. Но однажды сражение удалось выиграть благодаря… коню.

Курортная идиллия

Черноморский курортный город Несебр незаметно переходит на юге в посёлок Равда, застроенный отелями и жилыми комплексами. В нескольких километрах от Равды стоит туристический городок Поморие. Вдоль кромки моря находятся соляные озера с целебной грязью, а в море впадает река Ахелой.

Эти пейзажи стали свидетелями грандиозного сражения, одного из самых крупных в болгарской истории. Поморие — это древний Анхиалос, а Несебр до 1934 года носил греческое название Месемврия.

Одно время эту местность называли Долиной смерти. В августе прошлого года можно было бы отметить 1100-летний юбилей грандиозной битвы, исход которой решил Его Величество случай.

Сорванный план

Болгарско-византийская граница несколько веков была местом ожесточённых сражений. В начале X века царь Симеон I провёл набег на византийские владения. Тогда ромеи заключили мир с арабами, что позволило им перебросить войска с восточной границы. Они собрали большую армию под командованием полководца Льва Фоки. В неё входили императорская гвардия, воины Фракии, Македонии, а также фем Анатолии. Всего, по оценкам историков, до 30 тысяч человек.

Летом 917 года армия выступила на север, двигаясь вдоль побережья Чёрного моря, на котором господствовал византийский флот. Одновременно ромеи возобновили союз с печенегами. Корабли отправили на Дунай, чтобы помочь кочевникам переправиться через эту реку и нанести удар по болгарам с севера.

Взять противника в клещи — хороший план, обещавший успех в войне.

Однако стратиг Херсонеса, который договорился с печенегами и прибыл с ними к берегам Дуная, поссорился с командующим византийским флотом. Они не смогли договориться, кто из них главнее. В результате этого конфликта друнгарий (адмирал) армянин Роман Лакапин отказался переправлять кочевников, и те вернулись к своим стойбищам.

Случайность — человеческий фактор — сорвала весь план войны.

Исход решило одно сражение, где воины были словно фигуры на шахматной доске.

Болгары начинают…

В августе 917 года византийская армия двинулась к реке Ахелой около древнего портового города Анхиал. Болгарский царь Симеон с большим войском выступил навстречу византийцам. Лагерь ромеев стоял на прибрежной равнине, а болгары заняли позиции на холмах.

Битва при Анхиале началась 20 августа. Болгарская конница атаковала ромеев, но удар был отражён. Болгары понесли тяжёлые потери.

Полководец Лев Фока успешно играл «византийский дебют».

Чаша весов стала склоняться в пользу ромеев. И тогда Лев Фока спешился, чтобы то ли напиться из родника, то ли умыться. Однако его конь, разгорячённый боем, ускакал и пронёсся мимо византийских боевых порядков.

Яркое снаряжение было хорошо узнаваемым, и мчащийся без всадника конь вызвал панические слухи о гибели полководца.

Неудачный ход конём развалил всю позицию.

…и выигрывают

Византийские воины заколебались. Этим воспользовались болгары и вновь атаковали. Им удалось потеснить деморализованных византийцев.

Ромеи обратились в паническое бегство, давя друг друга и увязая в грязи прибрежных озёр. Болгарские всадники догоняли и рубили бежавших — погибло множество воинов и командиров как фемных войск, так и гвардии.

Шах и мат.

Сам Лев Фока, получив другого коня, спасся и укрылся в Месемврии. Затем он вернулся в Константинополь морем.

Болгары собрали большие трофеи. Убитых ромеев никто не хоронил.

Потери византийских войск в этой битве точно не известны. Но равнина долгие годы представляла мрачное зрелище. Спустя более полувека, во времена войны с русским князем Святославом, византийский историк Лев Диакон писал: «И сегодня можно видеть около Ахелоя кучи костей позорно избитого тогда, бежавшего ромейского войска».

Поле битвы до сих пор ждёт исследователей. Грязь прибрежных озёр всё ещё хранит свои тайны.

Пешки — основа победы

Пешки на шахматной доске не поддаются панике. Они могут молча умирать под копытами коней и ударами слонов, беспристрастно смотреть на страшные ладьи, которые давят их, словно танки. Но при этом идти к победе — в ферзи. Идеальные солдаты. Римские воины были подобны этим пешкам. А византийские оказались негодными для такой игры.

Как отмечает историк Джон Хэлдон, в этот период одним из самых главных условий успеха византийских армий было качество их военачальника. Во главе с одарённым полководцем ромеи могли творить чудеса на поле боя. Но он же был «ахиллесовой пятой» армий. Ведь в отличие от римских легионов I–II веков н. э., в византийском войске той эпохи не было станового хребта армии — профессионального унтер-офицерского корпуса, который мог организовать и сплотить воинов во время битвы, а также исправить тактические ошибки командиров.

Болгары не смогли в полной мере воспользоваться плодами победы. Болгарский царь Симеон в дальнейшем успешно воевал с ромеями, осаждал Константинополь, нанёс поражение сербам, но в 926 году его разбили хорваты. Смерть Симеона в 927 году изменила ситуацию: ромеи и болгары заключили мир, который соблюдался несколько десятилетий. А амбициозный византийский адмирал, отказавшийся переправлять печенегов через Дунай, в 920 году стал императором.

Поражение при Ахелое завершило драматический период византийской военной истории.

Источник: warhead.su

События летнего дня 1940 года в алжирском Мерс-эль-Кебире до сих пор отравляют отношения между британцами и французами. Никто не желал кровопролития со вчерашним союзником — но никто не хотел уступать. Очень неоднозначные действия британцев привели к гибели более тысячи французов.

Конец июня 1940 года. Армия Франции — веками бывшая самой грозной сухопутной силой Европы, вытянувшая на своих плечах большую часть усилий союзников в Первой мировой — рассечена блицкригом и разгромлена. Париж пал.

Тевтонский меч указывает на Британию. Но у немцев нет флота, способного обеспечить высадку за каналом. Даже если добавить к нему итальянский флот — не хватит.

А у побеждённых французов флот есть. Если немцы смогут взять его под контроль, стрелка весов начнёт колебаться.

Грусть и тоска французского флота

В начале XX века некогда могучий флот Франции превратился в «бедную падчерицу» Парижа. Его обошли американцы и немцы, затем японцы и итальянцы. Седовласые адмиралы соревновались в ретроградстве со своими сухопутными коллегами. Те требовали сохранения священных красных штанов, а морские мэтры Франции свято верили в дистанции линейного боя не более 8 километров. И упорно держались за эскадренные броненосцы, когда все уже строили дредноуты и подумывали о супердредноутах.

К тому же в Париже экономили на модернизации доков — и французские корабли не могли сильно превышать размеры старых броненосцев.

В итоге линейные силы французского флота к началу Первой мировой войны неисправимо отставали и от британцев, и от немцев. Другой неизлечимой бедой французского флота была необходимость держать и без того слабые линейные силы на двух морских театрах: атлантическом и средиземноморском. Всё это заставляло французских моряков горько печалиться о своей возможной судьбе.

Впрочем, к началу Второй мировой войны французы несколько усилили свои возможности. Появились быстроходные «Дюнкерк» и «Страсбург», достраивались в кои-то веки вполне современные «Ришельё» и «Жан Бар». По-прежнему внушала опасение необходимость делить линейные силы между двумя ТВД, но союз с Британией и резкое ослабление немецкого надводного флота позволяли надеяться на лучшее.

Паника в Лондоне

Но Лондон был в ужасе. За Ла-Маншем бродили тевтонские орды. После Дюнкерка армии практически не было: оружие осталось на том берегу. В воздухе — в лучшем случае — неустойчивое равновесие. И надежда теперь только на старый добрый флот Его Величества.

Более хладнокровные люди понимали, что немцы ни при каких условиях не смогут подготовить и провести десантную операцию в 1940 году. Но французский флот в руках «Оси» — это крушение средиземноморских коммуникаций Британии и превращение Средиземного моря во внутреннее озеро противника.

Французские корабли не должны попасть в руки немцев. Точка.

Большая часть французского флота в дни падения Франции успела уйти в африканские порты. Готовый на 90% «Ришельё» встал в Дакаре, его достроенный на 70% систершип, «Жан Бар», — в Касабланке. Туда немцам добраться было трудно. А если что, им пришлось бы идти через Гибралтар или Ла-Манш, где их ждали британские линкоры и самолёты. Старый «Лоррейн» стоял в египетской (то есть, британской) Александрии. Два древних дредноута — «Курбэ» и «Париж» — в Портсмуте и Плимуте. Ушедший на Карибы «Беарн» тоже не вызывал в Лондоне особых эмоций… хотя помнили и о нём.

Четыре лучших французских линкора (новые «Дюнкерк» и «Страсбург» и — лучшие из старых — «Бретань» и «Прованс») стояли в гавани алжирской базы Мерс-эль-Кебир. Откуда рукой подать до Тулона или до итальянских портов. Это крайне тревожило Лондон.

Водоворот закручивается

Французские моряки получили от адмирала Дарлана приказ сохранить свои корабли любой ценой. Или отправить их на дно, сохранив честь французского флага. Именно так они и поступят в 1942 году в Тулоне, когда возникнет угроза захвата кораблей немцами. Пока же немцы требовали лишь разоружения французских плавсредств под своим наблюдением.

Англичане считали приказы командования капитулировавшей страны и честь французских моряков слишком сомнительной гарантией для того, чтобы доверить ей свою судьбу. А уж любые обещания нацистов — и вовсе смехотворными. Их трудно в этом упрекать. «Ничего личного, джентльмены, но на кону свобода и будущее Англии».

После недолгих размышлений и колебаний англичане подготовили операцию «Катапульта». Все оставшиеся на планете крупные французские корабли должны быть захвачены, нейтрализованы или уничтожены.

Англия ожидает, что каждый выполнит свой долг — и не кривите так лицо, капитан. Всем погано на душе, но на кону слишком многое.

Переговоры

На рассвете 3 июля 1940 года на траверзе французской военно-морской базы Мерс-эль-Кебир близ алжирского города Орана появилась британская эскадра. Её вёл вице-адмирал Сомервилл на линейном крейсере «Худ». Следом шли два старых супердредноута: «Вэлиант» и «Резолюшн», а также авианосец «Арк Ройял».

Сопровождали их два лёгких крейсера, два лидера и девять эсминцев.

В порту борт к борту стояли четыре французских линкора. От моря их отделяли мол и боновое заграждение. Корабли перекрывали друг другу возможность вести огонь по противнику с места. Рядом дремали старый гидроавианосец и шесть лидеров — контр-миноносцев по французской классификации. В соседнем Оране в нескольких милях к востоку — ещё несколько эсминцев.

Четыре линкора борт в борт перпендикулярно двигавшейся к северу английской эскадре — мечта артиллериста. Идеальная цель. Бей примерно в середину, и недолёты с перелётами всё равно куда-то прилетят.

Англичане потребовали, чтобы французы присоединились к борьбе против Германии. Или сдали либо затопили свои корабли. Иначе флот Его Величества будет вынужден с самым искренним прискорбием открыть огонь.

Со всем уважением, мы не сдадим их ни немцам, ни англичанам, ни прочим канальям. Хотите драки — будет драка.

Запросы в вышестоящие штабы ничего не изменили. Тем временем британские самолёты заминировали выход из гавани. А из Тулона и Алжира вышли французские крейсера и двинулись на подмогу своим товарищам.

Драки никто не хотел. Но у англичан был приказ. А французы не желали подчиняться ультиматуму. Отдавать или топить свои корабли они не собирались, а переход на сторону англичан мог дорого стоить их родной разгромленной Франции.

Британцы объявили: если до 16:30 французы не подчинятся, они открывают огонь. Французский адмирал Жансуль отказался. В 16:27 на французских кораблях колокола громкого боя дали сигнал к началу военных действий.

«Самый позорный морской бой Британии»

В 16:54 британская эскадра открыла огонь главным калибром.

У моряков с обеих сторон в этот момент на душе скребли все морские кошки и черти разом. Они вели огонь по старинным товарищам, с которыми ещё пару недель назад сражались плечом к плечу. Ведь были совместные учения, совместные попойки, и много чего ещё. Теперь они отправляли в братьев по оружию снаряды главного калибра.

Ответный залп французов прозвучал спустя полторы минуты. «Прованс», стоявший вторым в ряду, умудрился попасть между надстройками «Дюнкерка».

В тот же момент «Страсбург» тронулся с места. Французские линкоры должны были выйти из гавани по очереди: первым новейший «Страсбург», за ним чуть более лёгкий систершип «Дюнкерк» и следом — старые «Прованс» и «Бретань».

Третий залп англичан в 17:00 лёг в то место, где пару минут назад стоял французский флагман. «Бретани» повезло меньше. Два снаряда разворотили машинное отделение и подорвали погреба башни главного калибра. В считанные мгновения её корма превратилась в гигантский костёр. Взрыв боезапаса вспомогательного калибра на правом борту усилил пожары и течь до катастрофических масштабов.

Спустя пять минут пламя достигло пороховых погребов. Взрыв был чудовищным. Обломки линкора скрылись под водой. Спаслось лишь полторы сотни человек.

В едва успевший тронуться вслед за «Страсбургом» «Дюнкерк» пришлось сразу четыре снаряда. Первый срикошетил от верхней башни главного калибра и улетел в холмы. Его осколок разрушил носовой пост управления огнём соседнего «Прованса». Другой осколок поджёг пороховые заряды орудия главного калибра № 8.

Обслуга орудий № 7 и № 8 сгорела заживо. Второй снаряд прошил ангар гидросамолётов и перебил кабели рулевого привода. Третий и четвёртый снаряды прошибли 225-мм главный броневой пояс.

Вспыхнули 130-мм снаряды вспомогательной артиллерии и медицинский отсек, а соседняя вентиляционная шахта превратилась в горящие руины.

Второе котельное отделение превратилось в пылающую груду искорёженного металла. Корабль уже не мог нормально двигаться и продолжать бой.

Адмирал приказал «Дюнкерку» прикрыться горой, бросить якорь и сосредоточиться на борьбе за живучесть.

Среди любителей флота ходит невесть кем и когда запущенная история о проклятии, адресованном французским адмиралом Жансулем британскому флагману «Худ». Француз пообещал, что после этого боя, море не проносит британца и года.

Было проклятие в реальности, или нет, мы не знаем. Но не прошло и года, как «Худ» погиб в бою с «Бисмарком» в Датском проливе, близ Исландии. Из экипажа линкора спаслись только три человека, а каким образом немцы умудрились так удачно попасть — до сих пор спорят специалисты.

После начала движения «Дюнкерка» все десять орудий «Прованса» смогли открыть огонь по англичанам. Возможно, родовое проклятие британских линейных крейсеров (мгновенная гибель от попадания в пороховой погреб) настигло бы «Худ» до встречи с «Бисмарком». Но французские канониры задали дистанцию на треть меньше нужной. Несколько залпов ушло «в молоко». Затем отрикошетивший от «Дюнкерка» снаряд разрушил главный пост управления огнём. А новый залп англичан пришёлся в борт «Прованса».

Последнюю башню главного калибра заклинило. Начался пожар на корме возле пороховых погребов. Линкор стал стремительно набирать воду. Чтобы спасти корабль, капитан выбросил его на берег.

Судьба «Дюнкерка», «Бретани» и «Нормандии» — яркий пример того, почему флотоводцы с дредноутной эпохи так боялись решительных прямых сражений. Даже самым богатым державам линкоры обходились чудовищно дорого. А отправиться на дно или в многомесячный ремонт они могли от пары-тройки снарядов.

За 13 минут британской стрельбы три из четырёх французских линкоров погибли или пришли в небоеспособное состояние. Британцам безумно повезло с целью, но и в обычном линейном бою первый же снаряд мог оказаться последним почти что для любого корабля.

Уцелел лишь «Страсбург».

Британская охота на французскую дичь

Французский флагман и британская эскадра оказались скрыты друг от друга чёрным дымом пылающих линкоров. В том же положении были и французские лидеры. Правда, «Могадору» британский снаряд оторвал корму и он вышел из боя. А «Керсен» был в ремонте.

Четыре оставшихся лидера прошли через выставленные англичанами мины и вышли в открытое море. За ними умудрился проскользнуть и «Страсбург». Француз дал «самый полный вперёд» и в сопровождении эскорта двинулся на восток, откуда уже шли на подмогу крейсера.

Британский эсминец «Рестлер», попытавшийся выйти в торпедную атаку, лидеры отогнали огнём: для того их и создавали. Затем они сорвали атаку английской подлодки. Атака шестёрки бипланов «Свордфиш» с «Арк Ройяла» с бомбами и торпедами закончилась и вовсе неприлично: ни одного попадания и минус две «этажерки» от французского зенитного огня.

Вскоре «Страсбург» встретили три эсминца из Орана, в том числе корабль с романтическим названием «Борделе». К этому времени за ним гнался лишь быстроходный «Худ» в сопровождении лёгких сил; старые линкоры отстали. Чтобы отвлечь погоню, французские истребители обстреливали британский флагман, а два лидера пустили ему навстречу торпеды. «Худу» пришлось уворачиваться и терять ход.

«Арк Ройял» отправил за «Страсбургом» ещё шестёрку «свордфишей» — снова безрезультатно. Смеркалось. Сомервилл не захотел получить в темноте торпеды с какого-нибудь «борделя». Кроме того приближались французские крейсера. Британская эскадра развернулась и ушла.

Только после этого «Страсбург» снизил ход. К этому времени в его котельных 30 человек лежали без сознания. Пятеро умерли. Но последний боеспособный линкор Франции сумел уйти от погони.

Итоги

Французы потеряли погибшими 1297 человек. Англичане — двоих в воздушном бою. Попаданий в британские корабли не было: французы не успели пристреляться, а затем им стало не до стрельбы. Слишком идеальной целью были их четыре линкора.

Правительство Виши разорвало дипломатические отношения с Лондоном. Приток добровольцев в «Сражающуюся Францию» Де Голля резко уменьшился. Французское общество было в ярости. Некоторые хранят её в сердцах по сей день.

Ночью тех же суток англичане взяли на абордаж французские корабли в Плимуте и Портсмуте и захватили их. В Александрии удалось договориться по-джентльменски: корабли остались с французскими командами и флагами, но на них обезвредили оружие (сняв орудийные замки) и к тому же слили горючее.

Французы громогласно объявили, что «Дюнкерк» скоро вернётся в строй. Поэтому англичане 6 июля снова появились у Мерс-эль-Кебира, отправив в атаку палубную авиацию. Стечение обстоятельств привело к взрыву у борта французского линкора 14 глубинных бомб. О «Дюнкерке» можно было забыть минимум на год.

8 июля британцы атаковали в Дакаре недостроенный «Ришельё» и нанесли ему серьёзные повреждения. А вот план потопить на Мартинике авианосец «Беарн» наткнулся на позицию Рузвельта. Посоветовавшего джентльменам пойти пить чай и заниматься непотребством подальше от сферы влияния США.

Британцы добились своего. У французов в боеспособном состоянии остался лишь «Страсбург». Что флот Его Величества уже мог как-то пережить.

Даже сторонники операции и её исполнители долго испытывали неприятное чувство в районе совести. Уж очень нехорошо получилось с товарищами по оружию. Если бы не жёсткий дедлайн, поставленный Лондоном — возможно, компромисс найти бы удалось.

Пепел Мерс-эль-Кебира до сих пор стучит в сердцах французов, подливая масла в огонь нелюбви к обитателям Заканалья.

Под любой статьёй или видео об этих событиях вспыхивает горячая франко-британская дружба. Одни требуют покаяния, обвиняют англичан в свинстве и тыканьи кортиком в спину. Другие огрызаются, что надо было бить чёртовых джерри. И вообще цыц, лягушатники, а то перепокажем Сен-Винсент и Трафальгар.

Потом вспоминают о нынешнем состоянии британского флота, и резко грустнеют.

Но это уже совсем другая история.

Источник: warhead.su

К операции «Оверлорд» союзники готовились с размахом. Если бы высадка в Нормандии сорвалась, второй шанс мог и не представиться. Однако масштабные учения «Тигр» привели к многочисленным жертвам. Потому что на войне не бывает мелочей.

Перед высадкой в Нормандии союзники проводили серьёзные учения. Десантная операция «Оверлорд» была запланирована как беспрецедентная по своим масштабам. Если бы она сорвалась, второй шанс высадиться во Франции мог и не представиться. По крайней мере в 1944 году. Нужно было действовать наверняка.

В графстве Девон, на побережье пролива Ла-Манш, выбрали участок Слэптон Сэндс, очень походивший на пляжи Нормандии. Если точнее — на сектор «Юта».

Из района учений эвакуировали около трёх тысяч жителей. Чтобы не мешали и ничего лишнего не увидели.

Тренировки начались ещё в декабре 1943 года. Их кульминаций должны были стать учения «Тигр» (Tiger) с 22 по 30 апреля 1944 года. В манёврах приняли участие несколько больших танкодесантных кораблей LST. А со стороны моря район учений прикрывали корабли Королевского флота.

Операция «Тигр» вошла в историю масштабами… жертв — погибших во время учений.

Friendly fire isn’t

По плану предполагалось: в ходе манёвров корабли обстреляют место высадки настоящими снарядами, чтобы придать реалистичности и дать солдатам понюхать пороху. Но тут вмешался его величество случай.

Начало учений 27 апреля перенесли с запланированного времени (7:30) на один час позже. Но если что-то может пойти не так, то… оно пойдёт не так. О переносе старта операции вовремя узнали не все. Часть кораблей прибыла на место, как запланировали изначально. Высадившийся с них десант попал под дружественный артиллерийский огонь, который открыл британский крейсер по новому графику учений.

Десант понёс потери. По слухам, которые тогда ходили на флоте, погибли до 450 человек. Как бывает по законам военных легенд — эти цифры, вероятно, сильно завышены. Но точного числа погибших официально не сообщали, и оно неизвестно до сих пор.

Однако трагедия 27 апреля — не единственный инцидент, произошедший во время этих учений. И даже не самый крупный.

Битва в заливе Лайм

28 апреля манёвры продолжились. Конвой Т-4, состоявший из восьми больших десантных кораблей, вёз технику для высадки. На борту находились также солдаты и офицеры.

Корабли серии LST (landing ship, tank) самой распространённой — второй — модификации достигали 100 метров в длину. Их стандартное водоизмещение составляло около 1800 тонн; полное, то есть с топливом и грузом, — около 4000 тонн. Вооружение составляли несколько зенитных орудий и пулемётов.

Этот конвой охраняли два британских корабля. Корвет «Азалия» шёл во главе колонны. Замыкающий отряд эсминец «Скимитар» после столкновения с одним из десантных судов вынужден был вернуться в Плимут для ремонта. Так как американцы и англичане использовали разные радиочастоты, на LST об уходе эсминца не знали. Конвой из десантных судов превратился в хорошую мишень. А вся эта движуха на английском берегу, включая артиллерийскую стрельбу, не могла не привлечь любопытных.

Ночью в заливе Лайм (он омывает графства Девон и Дорсет на юго-востоке Англии) к отряду приблизились девять немецких шнельботов (торпедных катеров. — Прим. ред.). Из-за темноты немцы не смогли правильно определить тип кораблей. Несмотря на то, что перед ними могли оказаться эсминцы, быстроходные катера пошли в атаку.

Торпедировали и уничтожили два десантных корабля.

Около 2 часов ночи утопили LST-507, там погибли 202 человека. Затем пришла очередь LST-531. После попадания торпеды он взорвался, в результате 424 военных погибли. «Сигара» также попала в LST-289, горящий корабль выбросился на берег. Его удалось спасти, но потери составили 123 человека.

Союзные корабли открыли огонь по шнельботам. Те прекратили атаки и исчезли в темноте. Немцы потерь не понесли. А вот ещё один десантный корабль — LST-511 — в суматохе ночного боя повредили дружественным огнём.

Цена учений

Вопрос потерь в этом инциденте остаётся открытым.

В 1988 году Кен Смол написал книгу, где в заголовке фигурировала цифра 946 погибших американцев. Но это не очень бьётся с официальными данными.

Сейчас считается, что общие потери союзников в результате атаки шнельботов составили 749 человек, в том числе 551 американский военнослужащий и 198 британских моряков Королевского флота. Около 200 человек были ранены.

Во многом такое количество жертв объясняется тем, что солдаты не знали, где на борту десантных судов находятся спасательные средства и как с ними правильно обращаться. Многие военнослужащие утонули либо умерли от переохлаждения в апрельской воде Ла‑Манша.

Дамоклов меч «Оверлорда»

На борту десантных кораблей находились десять офицеров, которые были в курсе деталей операции «Оверлорд». После атаки катеров кригсмарине они пропали без вести. Командование не исключало, что военные оказались в плену — и были вывезены во Францию.

Появился серьёзный риск утечки информации. Все планы оказались под угрозой. Поэтому британцы начали проверять, не укрепляют ли немцы позиции в Нормандии. И лишь после обнаружения тел всех этих офицеров… с облегчением выдохнули и продолжили подготовку.

Уставы, как известно, пишутся кровью. Командование союзников сделало выводы. Были стандартизированы радиочастоты — теперь союзники могли общаться друг с другом. А во время тренировок солдат больше внимания стали уделять спасательным операциям. Возможно, всё это помогло избежать более серьёзных потерь при высадке в Нормандии.

Выбитые зубы надо глотать, чтобы противник не знал о результативности своих ударов. Историю этого провала засекретили. А потом, когда началась битва в Нормандии, стало не до того. На фоне реальной кровавой битвы несколько сот погибших на учениях были просто какой-то бесконечно малой величиной.

Табличку жертвам операции «Тигр» установили на Арлингтонском кладбище только в 1995 году. А спустя два года воздвигли мемориал в городе Мехико, штат Миссури. Есть памятник и на британском берегу, недалеко от места неудачных учений.

А высадка на участке «Юта» прошла образцово. По сравнению, например, с сектором «Омаха».

Источник: warhead.su

Немецкие солдаты ждали команды на бросок вперёд. Они не знали, что их предали. Там, наверху, напыщенные индюки в генеральских мундирах толком не подготовились к штурму и не имели внятного плана действий. Атаковать же предстояло самую совершенную систему обороны в истории войн — линию Мажино во Франции. На штурм в 40-м бросили треть германской армии на западном фронте.

«Война на пороге, а мы не готовы»

С начала 1930-х годов никто не сомневался, что немцам придётся взламывать французские полосы обороны.

Андре Мажино, чьё имя осталось в истории, вовсе не был профи по строительству крепостей. Он дослужился в армии всего лишь до сержанта. Тем не менее, месье Мажино оказался ушлым политиком, способным грамотно выбивать из парламентариев звонкие монетки.

Если социалисты утратили волю сразу после заклинания «рабочие места», то остальным маэстро разложил пасьянс с гениальной идеей. Казематы с пушками и пулемётами устаревают медленнее самолётов и танков.

Лучше сейчас, в начале 1930-х, потратить деньги на укрепления. А когда танго с немцами перестанет быть томным, денежный ручеёк можно легко перенаправить лётчикам и танкистам. Народные избранники проголосовали как надо. Работа закипела.

Факта строительства никто не скрывал. В ответ в Третьем рейхе ни шатко ни валко началась работа над чудо-пушками. Их единственным предназначением стало разбить линию обороны имени ушлого француза.

К маю 1940 года ни 600-мм мортира «Карл», ни 800-мм «Дора» до стадии боеспособных образцов ещё не дошли. В строю была всего одна новинка — 355-мм гаубица М1 от «Рейнметалл-Борзиг». В запасе у вермахта имелись, конечно, в товарных количествах «окаменелости» чешского производства калибром 305 и 420 мм. Но энтузиазма их реальные возможности не внушали даже при кайзере.

Главная проблема — попасть

При стрельбе навесом, когда ствол орудия задран наверх, вести огонь очень непросто. Ветер, ошибки в определении дистанции, мельчайшие отклонения в весе и температуре порохового заряда становились неизбежным злом для артиллеристов. Они уводили снаряд в сторону от цели, которую приходилось накрывать массой выстрелов. На поражение компактного дота уходили порой сотни тяжёлых снарядов.

То же самое с самолётами. Бомбардировщики Ю-87 почти отвесно пикировали на оборонительные сооружения и бросали бомбы. Но чаще всего никуда не попадали. Одним словом, немецкие штурмовые группы ничего хорошего не ждало.

Позвонить в колокольчик

С надутыми индюками в высоких чинах дела обстояли хорошо по обе стороны границы. Плотность постройки «линии Мажино» была неравномерной. Менее опасный участок в Арденнах строили позже и послабее. А на Маасе солдат в окопе командиры превратили в стройбат для доделки укреплений.

Немцы, напротив, месяцами учились наступать. В итоге в мае 40-го бомберы Ю-87 в доты Седана не попали, но здорово подорвали дух строителей с винтовками воем сирен и разрывами бомб по полтонны весом.

Штурмовые группы взяли французов тёпленькими. Однако повезло не всем атаковавшим. Требовалось расширить прорыв и сокрушить полноценные узлы обороны на флангах.

Решение нашли не наверху, в штабах, а на поле боя

Чтобы наблюдать за врагами, в сооружениях линии Мажино ставили специальные бронеколпаки. За характерную форму французы называли их «колоколами» (cloche).

Отливали «колокольчики» из броневой стали, с толщиной стенок около 300 мм.

Некоторые колпаки вооружались пулемётами и вполне могли счистить штурмовую группу со «спины» дота.

Индюки в верхах не дали немецкой пехоте в руки эффективных тяжёлых орудий. Но штурмующие части получали зенитки калибра 88 мм («ахт-комма-ахт», как их называли немцы. — Прим. ред.). Броню в 300 мм они формально не пробивали. Но солдаты подумали: «А если выстрелить много раз в одну точку? Цель неподвижная, снарядов завались, затвор полуавтомат — знай закидывай…».

Эффект оказался поразительным. С дистанции в километр зенитки всаживали в колпаки снаряд за снарядом — и таки проламывали броню. Дот становился слепым. Его уже можно было уверенно «тыкать в ухо шомполом» силами штурмовой группы.

Ещё бодрее пошло дело у немецких зенитчиков в расстреле укреплений на берегу Рейна, в южном секторе линии Мажино. Методом «капля долбит камень не силой, но частотой падения», «ахт-комма-ахт» пробивали не только бронеколпаки, но и пару метров бетона, оставляя только хитросплетения арматуры. Неудивительно, что зенитки тащили через Рейн сразу за пехотой: выносить следующую линию бетонных коробок.

Всегда ли у немцев получалось? Разумеется, нет

В Эльзасе 246-я пехотная дивизия поставила зенитки в трёх километрах от передовой. Бронеколпаки штурмовики увидели не все. И оживший «колокольчик» с пулемётами превратил атаку 20 июня 1940 года в кровавую неудачу. Наступающие потеряли десятки солдат убитыми и сотни ранеными.

В другом случае гарнизон французского дота красной ракетой вызвал подмогу артогнём из тыла. Вопли о помощи свои проигнорировали, зато отозвались враги. По капризу судьбы немцы тоже договорились вызывать огонь красной ракетой. Расчёты германских гаубиц с энтузиазмом накидали на укрепления снарядов, поубивав и покалечив свои штурмовые группы.

Убийцей линии Мажино стали не опоздавшие суперпушки, не пикировщики и даже не танки. Им стали 88-мм зенитки, поставленные на прямую наводку. Их эффективность оказалась выше всех ожиданий.

Это заставляет задуматься: а могла ли Красная армия устроить взбучку финнам на линии Маннергейма русскими 85-мм зенитками? Во-первых, в 1939 году выпустили всего 20 таких пушек. Во-вторых, орудия — это полдела. А дело будет, если к ним приложить выучку штурмовых действий пехоты. Здесь без опыта никуда.

Франция пала летом 40-го года. И причиной этому стал не прорыв линии обороны имени ушлого сержанта, а стратегические просчёты правительства Республики. Французы не смогли использовать все преимущества столь мощной системы укреплений. Самой совершенной в истории.

Источник: warhead.su

Викинги носят рогатые шлемы, Робин Гуд — современник Ричарда Львиное Сердце, а кровожадные овцы «едят людей»! Всё это не более чем глупости и заблуждения. Школьные учебники по истории Средневековья, описывая события, часто упрощают картину, создавая подобные «мифы». Мы расскажем о десяти самых известных.

1. У каждого рыцаря был замок

Замок, даже деревянный — сооружение очень дорогое. И воин-рыцарь, управлявший деревенькой, как правило, не мог себе позволить траты на его возведение и содержание. В Англии XIII–XIV веков было несколько тысяч рыцарских владений, но при этом всего лишь порядка двухсот баронских замков (225 — в 1154 году, 179 — в 1214 году).

Но рыцари, конечно, не были бомжами — они жили в деревнях, в своих домах.

2. Робин Гуд жил в конце XII века, во времена короля Ричарда Львиное Сердце

Робин Гуд — это вымышленный герой средневековых английских баллад. Со временем он стал персонажем книг и кинофильмов, песен и компьютерных игр. Но относить его к концу XII века, когда жил и правил Ричард Львиное Сердце, неверно.

Длинный лук (лонгбоу) стал использовать в бою король Эдуард I в конце XIII века. Широкое распространение же он получил полувеком позже, в начале Столетней войны. Именно тогда король Эдуард III ввёл обязательные тренировки и соревнования лучников, в которых и участвовал знаменитый герой-разбойник. То есть если бы он жил на самом деле, то, скорее всего, в середине XIV века.

3. Английский лук был супероружием, которое покончило с рыцарской конницей

Этому мифу особенно поспособствовали кинофильмы, где стрелы порой легко пробивали пластинчатые панцири, словно те делали не из стали, а из картона.

Бодкин — бронебойная стрела, выпущенная из длинного английского лука, могла пробить кольчугу, но пластинчатый доспех был ей не по зубам. Эффект от стрельбы достигался благодаря массовости применения лучников. Они выпускали настоящий ливень стрел, и некоторая часть из них попадала в незащищённые места всадников либо лошадей. В битвах при Креси (1346 год) и Пуатье (1356 год), когда луки показали себя, полные доспехи были далеко не у всех французских рыцарей.

Английские лучники одержали в Столетней войне (XIV–XV вв.) три знаменитые победы над французскими рыцарями. Однако тяжёлая конница вовсе не сошла с исторической сцены — и не исчезла с полей сражений. Даже в Англии во время Войны роз.

Враги рыцарей множились — развивались арбалеты, швейцарские баталии ощетинивались лесом копий и алебард, начали греметь кулеврины (ручное огнестрельное оружие. — Прим. ред.), гуситы укрывались за вагенбургом… Однако тяжёлый доспех не исчез — он получил дальнейшее развитие в XV-начале XVI века. А вот о громких победах английских лучников больше почему-то ничего не было слышно.

4. Викинги ходили в рогатых шлемах

Устойчивый образ викингов в рогатых шлемах, а их конунгов в шлемах с крылышками, пришёл к нам с картин XIX века, периода романтизма. Такими викингов изобразили в пластмассовых солдатиках американской фирмы «Маркс». Их хорошо знали советские дети, поскольку СССР приобрёл литейные формы — эти игрушки длительное время производили в Донецке. Определённую роль в создании мифа сыграла церковь — ведь свирепые язычники-норманны беспощадно грабили храмы и монастыри.

Нет никаких свидетельств, что они носили в бою такие головные уборы — рогатые шлемы у викингов могли быть только ритуальными. Настоящие боевые шлемы викингов были коническими либо полусферическими, порой с масками для защиты глаз и носа.

Но мы точно знаем, что рогатые шлемы использовали японские самураи.

5. Рыцари действовали прямыми и очень тяжёлыми обоюдоострыми мечами

Все привыкли к тому, что восточные воины вооружены кривыми саблями, а европейцы — прямыми мечами. Фирменный стиль. Однако воины в средневековой Европе так же широко использовали фальшионы — оружие с односторонней заточкой и расширяющимся к концу клинком. Это были своего рода солдатские мечи, клинки эконом-класса для пехоты и конницы. Особенно они подходили для нанесения рубящих ударов.

Часто люди думают, будто «богатырский» и рыцарский мечи могли весить несколько килограммов. Однако, например, широко распространённый по всей Европе в раннее Средневековье «каролингский меч», которым воевали и викинги, и русичи, весил чуть более килограмма. В более позднюю эпоху ситуация особо не изменилась — средний вес любого одноручного меча был в пределах от 1,1 до 1,6 кило. Даже бастарды (полутораручные боевые мечи, которыми можно было орудовать двумя руками) редко весили больше двух килограммов.Тяжёлым мечом практически невозможно фехтовать.

6. Масса боевого рыцарского доспеха достигала 50 килограммов

Творческий гений средневековых оружейников, конечно, мог удивлять, но превращать средневекового рыцаря в некое подобие танка «Маус» они не стали. Масса полного рыцарского пластинчатого доспеха XV–XVI веков была в пределах 20-30 килограммов (без учёта массы конской брони, разумеется, — только доспехи самого воина). Профессиональный натренированный боец мог в нём свободно двигаться, самостоятельно забираться на лошадь и сражаться.

Конечно, в коллекциях можно найти доспехи и более тяжёлые, но это будут либо турнирные, которые не использовались на войне, либо «каминные», предназначенные сугубо для украшения интерьера.

7. Средневековье было «грязным», люди в Европе не мылись и не купались

Классическое средневековье, вопреки бытующим представлениям, не было «грязным» и «вонючим». Мыться в Европе не переставали и в «тёмные века», а после крестовых походов банная культура расцвела. Европейские города XIII–XV веков порой насчитывали десятки общественных бань и купален — эта сфера регламентировалась законодательно.

Банная культура в Европе пришла в упадок в начале XVI века, то есть, как раз с началом Ренессанса. Власти стали закрывать общественные купальни. Одной из главных причин превращения Европы из «чистой» в «грязную» была эпидемия сифилиса, поразившая Старый Свет, а также медицинские представления, бытовавшие в то время («теория миазмов»).

8. «Овцы съели людей» в Англии XVI века

Огораживания (насильственная ликвидация общинных земель) в Англии XVI века — это сложный процесс, вызванный возвращением в оборот сельскохозяйственных земель. Их забросили после опустошительной эпидемии «Чёрной смерти» XIV века и за время гражданской войны (Войны роз). Процесс сопровождался изгнанием оттуда сквоттеров, которые самовольно заняли «ничейные» земли и достаточно долго там жили.

Но в Англии XVI века случаи, когда дворяне занимали общинные земли, чтобы заняться животноводством, были в целом не очень распространёнными. И вообще — тогдашние огораживания затронули не более 2% земель.

Обид тогда на селе накопилась масса — и неправильно проведённые межи, и не так поделённые конфискованные монастырские земли. Неудивительно, что, несмотря на небольшой реальный ущерб, слава о мероприятии пошла самая дурная.

Ну и конечно, как же не вспомнить фразу: «Овцы съели людей». Вообще, это цитата из «Утопии» Томаса Мора: «Ваши овцы, обычно такие кроткие, довольные очень немногим, теперь, говорят, стали такими прожорливыми и неукротимыми, что поедают даже людей, разоряют и опустошают поля, дома и города»

То есть, по сути — цитата из фантастического романа. И приводить её в школьном учебнике — всё равно, что цитировать там «Звёздные войны» или «Властелина колец».

Массовые огораживания в Англии произошли намного позже — в XVIII веке. Именно об этом писал Карл Маркс в 24-й главе 1-го тома «Капитала», лишь упоминая там о событиях XVI века.

9. Англичане разбили испанскую «Непобедимую армаду» — и в войнах на море Англия всегда выигрывала

Непосредственно во время боёв английского флота с «Непобедимой армадой» в 1588 году потери испанцев были небольшими. Но затем Армада стала возвращаться в Испанию кружным путем. И, пытаясь обогнуть Британские острова с севера, попала в шторм. При этом испанский флот потерял около половины кораблей разбившимися о скалы, севшими на мели и утонувшими. Погибло более половины личного состава Армады.

Но если разгром испанского флота широко известен и вошёл в школьные учебники, то последовавший за этим разгром Английской армады почему-то остался в тени. В следующем, 1589 году, англичане предприняли масштабную экспедицию в Испанию и Португалию (входившую тогда в состав Испанской империи). Однако возглавивший её Фрэнсис Дрейк потерпел серьёзное поражение, потеряв около 40 кораблей, а также более десяти тысяч моряков и солдат.

Это далеко не единственная неудачная морская экспедиция англичан, но в учебниках почему-то о таком не пишут. В мировой истории популярны англофильские трактовки и «Чёрная легенда», представляющая Испанию в мрачном цвете.

10. В Англию после Вильгельма Завоевателя больше никто не вторгался

Англия — природная крепость, отгородившаяся от Европы широким рвом с морской водой. Но ров этот не всегда защищал её от непрошенных гостей. В 1595 году четыре испанские галеры подошли к Корнуоллу (на юго-западе Англии) и высадили там небольшой десант. Местное английское ополчение при виде испанской пехоты разбежалось. И неудивительно, ведь это — «испанская терция!»

Если бы Армада в 1588 году высадила испанские войска на острове, история Англии пошла бы иным путём.

В 1688 году, во время Славной революции, в Англии успешно высадились голландские войска (15 тысяч человек). Английского монарха Якова II Стюарта свергли, и королём стал статхаудер Нидерландов Вильгельм Оранский. Фактически оба государства оказались объединёнными в рамках личной унии. Голландские войска остались на острове в качестве оккупационных.

За Средневековьем пришло Новое время — но и оно оказалось не лишено различных школьных «заблуждений». Впрочем, это же можно сказать практически о любом периоде времени. Увы.

Источник: warhead.su

Не секрет, что Хемингуэй любил выпить. Очень любил выпить. Самые знаменитые кубинские коктейли до сих пор связывают с его именем, а в гаванских барах по сей день вспоминают, где, что и в каких количествах он употреблял. Неудивительно, что его попытка помочь борьбе союзников во Второй мировой в итоге тоже свелась к грандиозным попойкам. Но он честно хотел помочь.

Сейчас произведения Эрнеста Хемингуэя могут быть многим незнакомы. Sic transit gloria mundi. Другие времена, другие имена.

А вот в середине ХХ столетия он был культовой фигурой. Титаном. И на Западе, и на Востоке. Человеком, показавшим сложность, боль и мощь своего времени.

Особый культ «старины Хема» сложился у послевоенной советской интеллигенции.

Он был невероятно «наш»: писатель левых взглядов, искренне болевший душой за страдания простого человека, ненавидевший язвы капитализма и страстно боровшийся с нацизмом.

И одновременно восхитительно «не наш»: жил как хотел, без недремлющего ока, партсобраний и проработок на месткоме. Пил ром в дымных барах в самых романтичных местах планеты, а не в пивной у подъезда. Рисковал по собственной инициативе в «горячих точках». Писал то, что находил нужным.

Сухой, строгий, «рубленый» стиль писателя казался идеалом и для «физиков», и для многих «лириков».

Разумеется, реальность была куда сложнее. И даже умер Хемингуэй не без участия американских «компетентных органов» — с которыми временами весьма активно сотрудничал.

Впрочем, органам от этого было не легче.

Самая эпичная история работы Хемингуэя с американской разведкой повергла бы в шок советских романтиков 60-х. Наверное, хорошо, что они о ней не слышали. Образ «старины Хема» с портрета на стене — того самого, где он с бородой и в свитере, — остался «незапятнанным» этим совершенно сказочным разгильдяйством.

Шпионы и подлодки, шпионы и подлодки everywhere!

Начало Второй мировой войны застало Хемингуэя в непростой период жизни. Развод с одной женой, свадьба с другой, разъезды между Кубой, северо-западными штатами и Китаем — и всё это в процессе написания «По ком звонит колокол» о гражданской войне в Испании.

На Кубе писатель проводил зимы на своей гаванской вилле «Финка Вихия» в обществе новой супруги, военной корреспондентки Марты Геллхорн. А ещё друзей, собутыльников и оравы в несколько десятков котов. В 1942 году мировая война пришла и к этим тропическим берегам.

После вступления Америки в войну «волчьи стаи» немецких субмарин стали всё чаще и наглее появляться у восточного побережья США и в водах Карибского моря. Они безнаказанно топили всё, что видели. И порой шутки ради и лихости для попросту обстреливали американский берег из пушек.

Сил на их обнаружение и перехват у ВМС США и береговой охраны тогда катастрофически не хватало: титаническая машина американской военной промышленности только набирала обороты.

Вдобавок к этому Куба, мягкое подбрюшье Америки, тропический рай для отпускников и оплот финансовых интересов американской мафии, была битком набита испанскими националистами.

Диктатор Батиста совмещал лояльность Вашингтону и тесную дружбу с почтенными донами вроде Лаки Лучано, симпатизирующими испанскому режиму Франко. Ну а франкисты, по понятным причинам, дружили с нацистами. Было логично предположить, что испанцы «сливают» немецкой разведке всё, что видят и слышат.

Хемингуэй очень любил Кубу. А нацистов и франкистов он, прошедший военкором почти всю испанскую гражданскую войну на стороне Республики, не переваривал категорически и страстно. По его справедливому мнению, нацистским агентам на Кубе и подлодкам в водах Карибского моря делать было решительно нечего.

Поразмыслив, писатель обратился к разведке флота США с предложением помочь.

Алкоконтрразведка

Трудно сказать точно, когда начались отношения Хемингуэя со спецслужбами.

Известно, что во время пребывания в Китае в 1941 году он передавал интересную информацию в штаб американской военной разведки в Маниле и в управление военно-морской разведки США.

Ходят слухи, что тогда же — или ещё в Испании — он оказывал деликатные услуги и советским разведчикам. Ну а со спецслужбами испанского Народного фронта, особенно контрразведкой, он взаимодействовал достаточно плотно. Что ему и пригодилось в дальнейшем.

Для США в те годы «курица была не птица, а Куба не заграница». Остров являлся вотчиной ФБР и флотской разведки США. Да и задачи там касались в основном дел военно-морских: как выкинуть из карибских волн нацистские подлодки, помешать франкистам и прямым немецким шпионам сообщать в Берлин важные сведения или вовсе снабжать немецких подводников топливом и едой.

Хемингуэй согласовал свои действия с посольством США и через него — с ФБР. Получил на всё про всё то ли 500, то ли 1000 долларов в месяц.

Правда, парабеллум ему не дали. Зато присвоили личный номер. Эрнест Хемингуэй стал «агентом 08».

Писатель принялся создавать собственную спецслужбу, в которую вошли друзья и собутыльники. Местные пройдохи, которые были не очень в ладах с законом, но знали всё обо всём — особенно в сферах не слишком легальных. Даже испанские аристократы либеральных взглядов и сотрудницы гаванских борделей.

Всё заверте…

Вилла «Финка Вихия» превратилась в штаб-квартиру частной контрразведывательной службы Эрнеста Хемингуэя. Её он назвал Crook Factory — «Фабрика Плутов». Сеть «старины Хема» оплела Гавану и остальную Кубу.

Мнения об эффективности этой сети противоречивы. Тем более, что ежедневные доклады Хемингуэя о работе «Фабрики Плутов» до сих пор находятся под грифом.

Американский посол на Кубе Спруилл Брейден был в восторге. Он оценивал команду Хемингуэя как «отличную организацию, делающую первоклассную работу» (excellent organization. A-one job).

Марта Геллхорн, человек широких взглядов и вообще полевой военкор, восторгов посла о деятельности супруга всё равно не разделяла. Ибо на практике эта деятельность выглядела как непрекращающаяся попойка безумной компании из пары дюжин разномастных персонажей в гостевом доме на вилле.

В одном из писем Марте, продолжавшей носиться по охваченному войной миру с фотоаппаратом и записной книжкой, Эрнест жаловался, что во время очередной пьянки «Фабрики Плутов» компания в 21 физиономию выпила всего лишь 24 бутылки вина.

Правда, в процессе этого мероприятия бравые контрразведчики кидались друг в друга бутылками и стульями, дрались батонами и палили из пистолетов. Надо полагать, дамы противоречивой социальной ответственности там тоже были.

Словом, работа «Фабрики Плутов» не слишком укрепляла брак двух творческих людей.

Несекретные документальные сведения о контрразведывательной работе всего этого бардака обрывочны и не слишком серьёзны. Кто-то из «плутов» заподозрил в заговоре целого шефа полиции, проверка этого не подтвердила. Кто-то заметил подозрительную коробку — но вместо взрывчатки и «Энигмы» там оказались христианские книжки.

Наиболее трезвой выглядит точка зрения, что настоящих контрразведывательных успехов попойки «Фабрики» не принесли. Её работа была слишком шумной, буйной и демонстративной.

Зато она заставила всех действующих агентов и просто сочувствующих рейху быть гораздо осторожнее и трижды продумывать каждое сомнительное действие. Ведь любой бродяга с бутылкой рома или девица на углу могли оказаться глазами и ушами «старины Хема».

Сколько операций немецкой разведки и франкистского подполья на Кубе так и не состоялось или прошло не в полном объёме, мы никогда не узнаем. Возможно, что не так уж мало. И это тоже было вкладом в общее дело.

С пулемётом и бомбой на подлодку!

Спустя около месяца с начала контрразведывательных попоек на вилле «Финка Вихия» Хемингуэй предложил американской разведке ещё более великолепный план.

К этому времени немецкие подлодки у берегов Кубы обнаглели совершенно вкрай. Они уже не только топили сухогрузы и танкеры, но и попутно отбирали у простых моряков еду и выпивку.

Что делать?

План был фееричен.

Дайте мне на яхту «Пилар» пулемёт. Крупнокалиберный!

Немец решит отобрать у нас ром и закуску, всплывёт.

Тут мы как жахнем по нему из «Браунинга»!

И скажите точные габариты люков на рубке немецких подлодок.

Я туда буду бомбу бросать!

Мы возьмём фашистов на абордаж!

Впрочем, настоящей феерией было не это. А то, что этот «образец здравомыслия и стратегического планирования» с восторгом принял не только очарованный Хемингуэем посол Брейден, но ещё и пять адмиралов военно-морских сил Соединённых Штатов Америки. Включая командующего базой Гуантанамо на Кубе.

Впрочем, на самом деле странно лишь то, что они согласились работать конкретно с нашим героем. Ведь к тому времени в Карибском море вовсю действовал «Хулиганский флот». Около двух сотен частных посудин, от небольших корытец до роскошных яхт, днём и ночью вели наблюдение за окрестными водами и сообщали разведке ВМФ о замеченных подлодках. Некоторые были вооружены пулемётами и даже глубинными бомбами. К делу большинство экипажей относились серьёзно и ответственно.

Хемингуэю выдали гидрофон со специально обученным сержантом, «томпсоны», гранаты. И даже более того — горючее и страховки на жизнь участников операции, которую окрестили «Френдлесс» — в честь одного из писательских котов.

Сразу виден серьёзный подход.

Правда, писателю не дали пулемёт — но его добыли собутыльники по контрразведывательной работе и тайком, по частям доставили на яхту «Пилар».

Бомбу тоже не дали. Её сделали сами, набив под завязку взрывчаткой старый огнетушитель. Приступили к тренировкам по стрельбе и бросанию бомбы нацистам в люк.

Марта мрачно и меланхолично заметила — мол, даже если нацисты не превратят вас в решето до броска, от взрыва этой дуры вы всей компанией отправитесь на дно следом за подлодкой. Уж очень крохотной была «Пилар».

Мудрую женщину традиционно не послушали. Впрочем, бомбу к счастью для себя самих, наши герои так и не применили.

«Пилар» стала отправляться в море между попойками «Фабрики Плутов».

Говорят, один раз они видели на горизонте что-то вроде подлодки. Некоторые утверждают, что даже два раза.

В остальном патрулирование сводилось к многочасовой рыбалке, солнечным ваннам, чтению и игре в карты. Естественно, не без алкоголя: «не до мытья нам, сынок», как говорится в старом ирландском анекдоте.

Посол Брейден снова писал о фантастическом успехе действий Хемингуэя, рекомендуя представить его к государственным наградам за доблесть и превозмогание.

Марта Геллхорн всё более мрачно рекомендовала супругу прекратить профанацию и спаивание населения Кубы за государственный счёт, а ехать наконец на фронт военкорить. Поскольку реагировать находящийся в упоении от происходящего (во всех смыслах) Эрнест не собирался, виллу помимо пальбы и пьяных воплей сотрясали грандиозные семейные скандалы.

За время работы «Фабрики Плутов» и противолодочных походов «Пилар» Эрнест Хемингуэй благополучно допился за счёт военно-морской разведки США до того, что его вид вызывал тревогу даже видавших виды старых друзей‑собутыльников.

Лавочку с контрразведкой в апреле 1943 года прикрыл знаменитый директор ФБР Джон Эдгар Гувер. Он недолюбливал Хемингуэя — писатель имел откровенно «красные» взгляды, а Гувер был антикоммунистом до паранойи. Но тут он в какой-то степени спас «старину Хема» от окончательной алкодеградации.

Ещё раньше закончилось сотрудничество с военно-морской разведкой. Флот и береговая охрана с начала 1943 года стали достаточно насыщены техникой и людьми, чтобы всякая надобность в привлечении гражданских для охоты за подлодками отпала.

Эрнест Хемингуэй понемногу пришёл в себя и отправился на фронт военным корреспондентом. Одним из первых он вступил в освобождённый Париж.

Впрочем, была во всём этом и хорошая сторона.

Именно долгие «вроде-бы-как-противолодочные» рыбалки на «Пилар» дали ему ключевые впечатления и опыт, которые спустя десяток лет превратились в страницы великой повести «Старик и море».

Ну а вилла «Финка Вихия» до сих пор стоит в Гаване — там находится дом-музей Эрнеста Хемингуэя. Здесь же под навесом находится и та самая яхта «Пилар».

Если как-нибудь окажетесь на Кубе, смею надеяться, знание этой истории сделает впечатления от посещения ещё более яркими.

Источник: warhead.su

80 лет назад, 29–30 сентября 1938 года в Мюнхене состоялась «политическая Цусима» мировой истории. Прискорбно, что до сих пор этот дипломатический разгром Запада пытаются представить звеном хитрого плана. Неизвестная современникам подноготная саммита в Мюнхене проще и страшнее.

У историков новости из телевизора или с лент информагентств вызывают смешанные чувства. С одной стороны, это постоянное ощущение дежа-вю — «где-то я это уже видел». С другой стороны, есть отчётливое понимание, что «всю правду мы сейчас не узнаем» — ключевые детали и документы вскроются через много лет.

Когда английский премьер Невилл Чемберлен в 1938 году, вернувшись в Лондон с саммита в Мюнхене, размахивал листком бумаги и говорил: «Я привез вам мир!», мало кто догадывался об истинных побудительных мотивах принятых на встрече решений. Его коллега француз Даладье летел из Мюнхена униженным и подавленным. Тем большим оказалось его удивление от радостной встречи на Родине.

Вызов и ответ

Премьер-министр Франции Эдуар Даладье, в отличие от многих политиков того времени, знал войну не понаслышке. В 1916 году под Верденом он писал в своем фронтовом дневнике: «приходилось ступать по человеческим останкам, похороненным в топкой грязи. Два трупа, немца и французского офицера, были заброшены на дерево». Фронтовик с боевыми наградами, Даладье вовсе не горел желанием росчерком пера отправлять новое поколение в окопы.

Судетский кризис — когда Гитлер обратил свой взор на Чехословакию и проблемы немецкого меньшинства — застал Чемберлена и Даладье врасплох. Ответом Невилла Чемберлена стала «воздушная дипломатия», когда он на самолёте лично отправился в Германию для переговоров с Гитлером. Предложенные фюрером условия, впрочем, сразу оказались неприемлемыми. Кризис стал неуклонно скатываться к войне.

Высокие, высокие отношения

Одной из ложных посылок конспирологов является тезис о единстве Запада и абсолютной согласованности его действий. Это глубокое заблуждение. На фоне разгорающегося кризиса, 24 марта 1938 года Невилл Чемберлен заявил в Палате общин: «в случае войны нежелательно замыкаться на тех, кто принял на себя обязательства». Фраза осторожная, но от неё веяло опасностью. Кто-то явно не расценивал союзнические обязательства как нечто незыблемое.

Сформировав правительство, свежеиспечённый премьер Франции Даладье лично отправился в Лондон. Он хотел из первых уст услышать прямой ответ о смысле сказанного. Его любопытство было удовлетворено. Чемберлен без сантиментов заявил, что Британия обязывается защищать Францию лишь в случае прямого нападения на неё.

Война за интересы третьих стран, будь то Чехословакия или Польша, под это определение явно не подпадала.

Это означало повторение событий 1936 года, когда французы без поддержки Британии не решились в одиночестве затевать войну в ответ на оккупацию Гитлером Рейнской области. Даладье вынужден был надавить на чехов и призвать к дипломатическому решению судетской проблемы.

Война вслепую

Чтобы помочь чехам в случае начала войны с немцами, французской армии пришлось бы штурмовать немецкую линию Зигфрида. Только так можно было оттянуть дивизии вермахта от чешских границ.

Французские оценки сентября 1938 года предполагали наличие у немцев 120 дивизий. Чехи имели 40 дивизий. Такое соотношение сил позволяло вермахту крушить Чехословакию одной рукой, а другой отбиваться от Франции на линии Зигфрида. Сама эта перспектива вызывала в памяти Даладье картину трупов, заброшенных на дерево чудовищной силы взрывом.

Кто-то может возразить, что Чехословакия располагала развитой системой укреплений на границах и могла постоять за себя не только на коленях. «Линию Бенеша» иногда сравнивают с «Линией Мажино». На картинках чешские ДОТы даже похожи на ДОТы французов. Теоретически они могли выдержать выстрелы 305-мм и 420-мм орудий. Однако, во-первых, наиболее сильные укрепления располагались на старой границе с Германией. Аншлюсс Австрии давал вермахту возможность атаковать чехов с запада, где укрепления были много слабее. По существу, ДОТ-ы на западной границе Чехословакии гарантированно защищали только снарядов полевой артиллерии. 150-мм гаубицы и 88-мм зенитки с ними вполне справлялись. Во-вторых, многие чешские укрепления ещё не были боеготовы в сентябре 1938 года. Они находились на завершающих стадиях постройки, но часто без вооружения, оптики и внутреннего оборудования.

Перед тем, как ехать в Мюнхен, Даладье обратился к военным, вопрошая о готовности воевать.

Начальник штаба французских ВВС генерал Жозеф Вюллемин огорошил премьера словами о полной неготовности авиации.

По его оценке, ВВС Франции располагали 1000 самолетов, немцы — 3000 (почти угадал). Вюллемин прямо сказал, что ВВС не смогут защитить армейскую разведывательную авиацию и сухопутной армии придётся воевать вслепую. Действительно, осенью 1938 года у немцев было около 600 «мессершмиттов» Bf.109, а у ВВС Франции — пока ещё ни одного новейшего MS.406.

Вюллемин в августе 38-го побывал с визитом в Германии, и ему показали люфтваффе в выгодном свете. В итоге французский генерал заявил, что если война разразится прямо сейчас, то он просит освободить его от должности и направить в экипаж бомбардировщика, чтобы умереть в бою над Германией. Под это «жизнерадостное» напутствие Даладье отправился в Мюнхен.

Дырявый воздушный щит

Стремление Чемберлена вести новую политику и перемещаться по Европе на самолёте сыграло с ним злую шутку. Из иллюминатора авиалайнера «Электра» рейс из Германии в Англию казался премьеру полётом бомбардировщика. Чемберлен кожей ощущал угрозу своей стране с воздуха.

В отличие от широкой публики Чемберлен прекрасно знал, что ПВО Британских островов сентября 1938 года опирается на самолёты-бипланы, а зениток имеется лишь 30% от необходимого. Первый «Спитфайр» британское Истребительное командование получило только в июле 38-го в 19-ю эскадрилью в Даксфорде. Самолёты прибывали темпом всего один самолёт в неделю. На «харрикейнах» летали, по состоянию на сентябрь 1938 года, четыре эскадрильи (3-я, 56-я, 73-я, 87-я) из двадцати девяти. Бипланы «Гладиатор» считались новыми самолётами, поступавшими в передовые эскадрильи с 1937 года.

Более старые бипланы «Гонтлет» и «Демон» всё ещё составляли ядро Истребительного командования. Они оставались в строю до августа-декабря 1939 года. Хуже того — англичане тогда ещё не решили проблему замерзания пулемётов на больших высотах. На высоте больше 4,5 тысяч метров истребители ПВО Британии превращались в «голубей мира».

Считалось, что уже в первую неделю немецких налётов потери населения Британии составят около 50 тысяч человек. Оценки, как показала практика, завышенные, но оперировали именно ими. Стремление Чемберлена избежать войны осенью 38-го любой ценой становится как минимум объяснимым.

Друг на востоке

Союзникам часто пеняют на отказ в 1938 году от помощи Иосифа Сталина. Красный воздушный флот мог сказать своё веское слово в войне. Однако давайте посмотрим на ситуацию глазами западного истеблишмента.

Если проводить аналогию с современностью, то Советский Союз 1920-1930-х годов для Запада был чем-то вроде недодавленного вовремя ИГИЛ (организации, запрещённой в РФ). Пообтесавшегося, наладившего производство ракет «Хаттаб III» (в смысле, бомбардировщиков СБ), но всё равно крайне стрёмного партнера под чёрными (красными) знамёнами. Реальные возможности Красной армии также оставались неизвестной величиной.

Одновременно обвинения Запада в стремлении направить агрессию Гитлера на восток звучат не вполне убедительно. Люди забывают, что война в сентябре 1938 года едва не вспыхнула. В последний момент вмешался итальянский диктатор Муссолини. Именно усилиями дуче и собрался саммит в Мюнхене под аккомпанемент мобилизаций и бряцания оружием.

Дипломатическая «Цусима»

Обескураженные прискорбным состоянием авиации своих стран, лидеры отправились в Мюнхен — в объятия Гитлера и Муссолини. Воздушная дипломатия Чемберлена в тот момент сыграла против него. Он летел без помощников и даже без главы Форин Офис (министерства иностранных дел Великобритании. — Прим. ред.) лорда Галифакса. Английский премьер, по существу, оказался на саммите неподготовленным. Кроме того, его сразу отсадили от Даладье и союзники не могли даже словом переброситься. Злые языки потом говорили, что Даладье был в этот момент просто слегка пьян.

Именно в такой обстановке подписали соглашение, отдавшее Гитлеру Чехословакию и её арсенал. Англия и Франция выиграли время, но проиграли свой статус опоры демократии и справедливости. Чемберлен смог лишь добиться подписания Гитлером пресловутого «листка бумаги» — общей декларации о «консультациях» при возникновении спорных вопросов между двумя странами.

Впрочем, те же самые Невилл Чемберлен и Эдуар Даладье объявят войну Гитлеру 3 сентября 1939 года. Тогда подавляющее большинство эскадрилий Истребительного командования (26 штук) уже будут перевооружены на «харрикейны» и «спитфайры». Неудивительно — ведь в 1938 году 85% военного бюджета отдали ВВС. Во Франции Даладье в октябре 1938 года обратился за помощью в перевооружении ВВС к американцам.

На вопрос о готовности страны к войне в 1939 году французские военные дружно ответят: «Мы готовы!»

Да, можно сказать, что и Даладье, и Чемберлен лично отвечали за подготовку своих стран к войне. Провалы на этом поприще вынудили их пойти на соглашение в Мюнхене. Именно в этом состоит исторический урок событий 80-летней давности. Он про военную промышленность, а не про хитрые планы.

Источник: warhead.su