tsivi

Бывший президент США Джо Байден заявлял, что Путин явно виновен в военных преступлениях и выдача ордера на его арест оправдана.

Если США устами своего президента так беспокоится за права и интересы украинских детей, то может ли возникнуть сомнение в их моральном превосходстве в таком вопросе? Наверняка же права и интересы американских детей священно блюдутся в стране адвокатов и многомиллионных компенсаций за каждый чих и пролитый стаканчик горячего кофе?

Ну так себе блюдутся.

США страна своеобразная и во многих вопросах наглухо лицемерная. Брать конгрессменам и сенаторам взятки от компаний плохо? Плохо! А если назвать это лоббизмом и легализовать? Тогда все хорошо и коррупции нет.

Жить половой жизнью взрослому мужчине с 10-летней девочкой нехорошо? Нехорошо, конечно, педофилия и все такое. А если зарегистрировать брак? Тогда, разумеется, все законно и легально, одобрямс.

Думаете, что так не бывает, а если и бывает, то это какие то единичные и из ряда вон выходящие случаи? Не совсем так. Явление в США оказывается массовое и популярное.

Речь о детских браках, которые до сих пор легальны в 34 штатах. Это не единичные случаи, а системная проблема, позволяющая педофилам и насильникам избегать ответственности под прикрытием брачного договора.

Началось все давно.

В 1762 году колониальный губернатор Северной Каролины Артур Доббс женился во второй раз, на 15-летней Джастине Дэвис. Ему было 73 года. Вот пруф. С тех пор и до настоящего времени, пишет «Нью-Йорк Таймс» остается актуальным вопрос - почему так трудно покончить с детскими браками в Америке?

Известна история американки Шерри Джонсон — писательницы, пережившей детский брак. В возрасте 11 лет она была вынуждена выйти замуж за своего насильника после того, как родила ему ребенка, что позволило ему — дьякону церкви — избежать судебного наказания за его преступление и лишило ее детства.

Шерри вспоминала, что пережила изнасилование в возрасте 8 лет церковным епископом, а затем мужем своей матери. Когда ей было 9 лет, ее снова изнасиловали, на этот раз дьякон церкви, и она забеременела. В 10 родила. Когда власти начали расследовать ситуацию, она была вынуждена выйти замуж за своего насильника, чтобы скрыть собственное изнасилование.

У Шерри Джонсон было шестеро детей от «мужа», прежде чем она развелась в 17 лет.

Позднее Ш. Джонсон призывала закрыть эти юридические лазейки, которые позволяют разрешать детские браки во Флориде и других частях США, и защитить детей, которых насилуют на законных основаниях.

Шерри рассказывала: «Я призываю пересмотреть законы. Я стучалась в двери сенаторов и пыталась найти кого-то, кто был бы готов меня выслушать. Но многие политики даже не верили, что моя история может быть правдой. Они настаивали на том, что законный возраст вступления в брак во Флориде составляет 18 лет. Они даже не знали о лазейках, которые позволяют жертвам изнасилования, забеременевшим, как я, выдавать замуж в любом возрасте».

Вот пруф по истории Ш. Джонсон.

Изредка самая свободная и самая демократическая американская газета «Нью-Йорк Таймс» пишет о проблемах детских браков.

1 ноября некий Николас Кристоф задался вопросом «Почему мы разрешаем детские браки в Америке?».

И рассказал историю Бриджит Комбс. Вот пруф.

Бриджит Комбс было 11 лет, и она жила в Лос-Анджелесе, когда ее мать нашла для нее потенциального мужа. Мать и отец были членами движения Кришна, ей никогда не разрешали посещать школу и готовили выдать замуж молодой. Жениху было 26 лет, он он тоже был последователем Кришны.

Поскольку Калифорния разрешает вступать в брак детям любого возраста, при условии, что хотя бы один родитель и судья одобряют это, то дело казалось решенным. Но в последнюю минуту мужчина отступил, опасаясь взять 11-летнюю невесту.

Затем семья переехала в Техас. Мама нашла нового жениха, когда ей было 13 лет, и объявила: «Сейчас хорошее время для тебя, чтобы быть помолвленной». Так, в 14 лет Комбс вышла замуж по религиозной церемонии за 37-летнего мужчину. Вскоре она забеременела.

Ее родители были строгими и никогда не водили ее в ресторан, в то время как муж завоевал ее сердце, пригласив ее на клубничный молочный коктейль.

Однако супружеская жизнь вскоре свернулась, оставив ее в ловушке без свободы и будущего. Когда она была на седьмом месяце беременности, сразу после того, как ей исполнилось 15 лет, ее мать и муж отвезли ее в здание окружного суда, чтобы узаконить брак. Она помнит, как судья посмотрел на нее с беспокойством и задал вопрос вроде: «Вы хотите это сделать?» или «Вы оба готовы?».

«Мне хотелось плакать, и я хотела сказать: «Нет, нет, я не хочу. Сделайте что-нибудь! Сделай что-нибудь!»» — вспоминает Комбс. «Я просто хотела, чтобы она схватила меня, обняла и куда-то отвезла».

Но она не могла представить, что бросит вызов своим родителям, и у нее вот-вот будет ребенок. И поэтому на вопрос судьи она просто сказала: «Да».

Николас Кристоф изучил свидетельство о браке, судьей была некая Бекки Сьерра. В свидетельстве был указан возраст и даты рождения жениха и невесты, поэтому не было никакой неопределенности по поводу разницы в возрасте. Н. Кристоф позвонил Сьерра, но она заявила, что не помнит этого случая. Но она сказала, что чувствует себя обязанной одобрить замужество несовершеннолетней, когда родители просят об этом. «Я, вероятно, перегнула палку, просто спросив, было ли согласие», - сказала Сьерра, добавив, что она никогда не слышала о судье, который не одобрил бы брак в такой ситуации.

В дальнейшем Комбс просто сбежала от мужа, оставив двоих детей, и стала бездомной. Некоторое время она работала обнаженной танцовщицей, а затем проституткой. В конце концов, Комбс встретила мужчину, который помог ей развестись и стал ее вторым мужем; Это тоже не продлилось долго. Сейчас ей 56 лет, она счастлива в браке с третьим мужем.

Когда в 2018 г. она прочитала, что Делавэр стал первым штатом в Америке, запретившим все детские браки, то не выдержала и заплакала.

Эта практика остается законной в 34 штатах, где минимальный возраст вообще не устанавливается, и брак возможен с согласия одного родителя и судьи.

Как часто заключаются детские браки?

В период с 2000 по 2021 год в Соединенных Штатах вступили в брак более 314 000 человек в возрасте до 18 лет.

Около 86 процентов составляли девушки, как правило, выходили замуж за мужчин, которые были старше их в среднем на четыре года. Большинству несовершеннолетних было 16 или 17 лет, но некоторым было всего 10 лет.

Около 66 000 из этих браков должны быть подвергнуты судебному преследованию за изнасилование, если бы не наличие свидетельства о браке. В некоторых штатах правовые противоречия остаются неразрешенными: брак разрешен, но секс между мужем и женой, когда один из них несовершеннолетний, остается уголовным преступлением, которое просто не преследуется.

Американцы понимают ненормальность этой ситуации, когда речь идет о других странах. В 2010 году Сенат США единогласно проголосовал за принятие Международного закона о защите девочек путем предотвращения детских браков, в котором «все случаи детских браков были названы жестоким обращением с детьми».

Несмотря на то, что правительство США советует другим странам положить конец этой жестокой практике, у себя дома они сохраняют то, что равносильно юридически санкционированному изнасилованию.

Закрывают глаза и при выдаче виз иностранцам.

Служба гражданства и иммиграции США одобрила супружеские визы и визы невесты для более чем 8000 иностранцев, состоящих в браках с несовершеннолетним в период с 2007 по 2017 год.

Расследование Николаса Кристофа обнаружило 13-летнюю американскую девочку, которую заставили выйти замуж за старшего двоюродного брата в Пакистане, и затем ему была одобрена виза, чтобы он мог приехать в Америку.

И наоборот, американский мужчина-педофил может переправить иностранную девочку-подростка в Соединенные Штаты, получив для нее визу в качестве своей невесты или жены.

Детские браки в США — это не «традиция», а юридически санкционированное насилие. Система, позволяющая выдавать 10-летних замуж за насильников, уничтожает их будущее.

Вернемся к тому с чего начали.

К ордеру МУС на арест Владимира Путина и Марии Львовой-Беловой. Американская пропаганда выворачивается наизнанку, поливая грязью Россию и выставляя нас дикими варварами. Где наша качественная пропаганда, условные «ольгинские» и прочие? Вот почему о детских браках в США, обычае безусловно варварском и морально неприемлемым для современного культурного человека, я лично узнал из «Нью-Йорк Таймс», а не скажем из санкционного списка нашего правительства?
Это же красивый политический ход и морально безупречный – ввести санкции против губернаторов 34 американских штатов за легализованное «жестокое обращение с детьми». Американцев надо бить их же оружием и тыкать их носом в грязь, красиво опровергая их мнение о моральном превосходстве.

Согласны?

Впрочем, письмо, вряд ли способствовавшее карьере Павла Соломеина, сослужило хорошую службу для прославления его тезки. Горький стал регулярно упоминать фигуру Павлика, как героя и жертву классовой борьбы.

В октябре 1933 года, Горький, выступая на слете комсомола, произнес речь, ставшую программной для мифа о Павлике. «Память о нем не должна исчезнуть», – изрек Горький. И с этого момента, можно сказать, что Павлик Морозов с местечкового регионального уровня переместился на олимп советской идеологии.

«Пионеры истребляют растительных и животных вредителей: выпалывают сорняки, выливают сусликов и кротов, организованно помогают колхозникам в работе на полях, по сбору овощей;

Были случаи, когда эти попытки деды и отцы консервативной деревни встречали с палками и вилами в руках, были случаи избиений, увечий пионеров. Борьба с мелкими вредителями — сорняками и грызунами — научила ребят бороться и против крупных, двуногих. Здесь уместно напомнить подвиг пионера Павла Морозова, мальчика, который понял, что человек, родной по

крови, вполне может быть врагом по духу и что такого человека — нельзя щадить. Родные по крови, по классу убили Павла Морозова, но память о нем не должна исчезнуть, — этот маленький герой заслуживает монумента, и я уверен, что монумент будет поставлен».

Вероятно, не без содействия Горького, в 1936 году вышло новое, более правильное описание жизни и смерти маленького мученика под названием «Пионер Павел Морозов». Автором выступил писатель Александр Яковлев. В предисловии было указано, что «в работе над повестью автор пользовался рассказами матери Паши Морозова – Татьяны Семеновны Морозовой, его брата Алеши, общественного обвинителя на суде Е.Н. Смирнова и фактическим материалом книги П. Соломеина «В кулацком гнезде».

Читаем!

1. Трофим Морозов с Павликом ходят на охоту. Павлик счастлив. Но при упоминании учительницы-комсомолки отец становится хмурым.

2. Деревенские ругают Арсения Кулуканова, считают его кулаком, так как пашет он не сам, а нанимает работников.

3. Дед Сергей Морозов, его зятья Арсений Кулуканов и Арсений Силин рассказывают Трофиму, что его «в председатели мир намечает». Они требуют, чтобы после выборов он на нажимал на зажиточный народ.

4. В деревню приезжает уполномоченный райкома товарищ Самсонов. Уже был неизвестный в военной форме, был товарищ Кучин, был товарищ Дымов. Теперь – товарищ Самсонов.

5. В деревне проводятся выборы председателя. Кулуканов идет, надев на себя старые поношенные вещи: «Нынче из района полномоченный приехал, всех будет разглядывать, кто во что одет. Кто хорошо одет, на того налогу больше положит».
   На выборах из толпы кричат за Трофима. Большинством голосов выбирают Трофима. Товарищ Самсонов, говорит, что первая задача – это организация колхоза.

6. У Кулуканов Трофим напился, когда отмечали его избрания.

7. Учительница Зоя Александровна предлагает ученикам записаться в пионеры. Павлик, соглашается, так как думает, что теперь, когда отец стал председателем, то ругаться не будет. Петя Саков и Кузьма Силин обзывают пионеров, всего 14 человек из ста учеников.

8. Павлик рассказывает отцу, что записался в пионеры. Трофим бьет Павлика. Во время обеда Трофим гонит Павлика из-за стола: «– Коммунистов не кормлю!». Павлик случайно обливает себя растопленным салом. Павлик из-за ожогов лежит больной дома.

9. Товарищ Самсонов приходит к Трофиму, который рассказывает, как поддерживал решение Павлика стать пионером, как пытается организовать колхоз. Павлик мучается от того, что отец врет.

10. Павлик месяц лежит дома. Снова Приходит Самсонов говорить про колхоз. Трофим Морозов и Арсений Кулуканов на словах за колхоз. Позже Павлик разговаривает с дедом Сергеем: «– Дедушка, а зачем тятя и Арсений при Самсонове говорят за колхоз, а без него - против колхоза? – Кха-а.. Арсений то хитрит, отец твой хочет везде успеть, Как это говорится, и нашим и вашим за пяточок спляшем ... – Дедушка, ведь в колхозе все друг другу помогают. – Помогают щи хлебать - это верно. А на работе – ты поработай, а я полежу».

11. Трофим занят делами в сельсовете. Татьяна Морозова с Павликом и другими ребятишками пашут сами.

12. Павлик по ночам слышит как к отцу по совету Кулуканова приходят какие-то люди за справками. Трофим много начал пить.

13. Мать говорит Павлику, что Арсений ему новую жену подыскивает. «Мы стали негожи. Семья большая, надо бросать». Также мать рассказывает Павлику, что за справками приходят ссыльные кулаки: «– А в бумажках написано, что они бедняки. Бедняку везде дорога. Кулак за такой документ не только деньги – полжизни отдаст. Все к Арсению идут, а Арсений к Трофиму». Павлик понимает, что «отец стал врагом революции».

14. Трофим «пустился в разгул. Он часто бывал пьяным. Он иногда не приходил домой подряд дня по три». «Он ни разу за все лето не выезжал в поле. Денег в семью он не давал ни копейки. Все тратил на гульбу».

15. «Дни потянулись за днями – без отца. Он обедал и часто ночевал у Кулуканова. В Герасимовке уже открыто говорили, что Трофим совсем сбился с пути».

16. «Однажды – это было уже в конце августа – в выходной день Трофим пробыл дома от обеда до вечера». После его ухода Павлик нашел в столе чистые бланки с печатями и подписями, а в сундуке сумку с деньгами. Павлик понимает, что «отец – враг советской власти». Утром Павлик пошел к учительнице Зое Александровне все рассказал. Учительница сказала, что Павлик «должен все рассказать Самсонову». Возвращаясь домой Павлик увидел, что отец вышел из дедовой избы, «он равнодушно поглядел на Пашу и, словно не заметив его, пошел к сельсовету». Павлик понимает, что «он для отца совсем чужой».

17. Павлик рассказывает все товарищу Самсонову. Через несколько дней Трофима ночью арестовывают в избе Кулуканова. «Утром по всему селу тревожно заговорили: – Председателя ночью арестовали. И двух членов сельсовета с ним. Увезли в Тавду. И уже открыто рассказывали: председатель продавал фальшивые документы. Один милиционер переоделся, пришел к Трофиму и за большие деньги купил у него документы». «С поличным его поймали!».

18. В начале октября Трофима привезли на суд. Сначала Трофим пошел к Кулуканову, но тот встретил его холодно. «– Где Софья? – спросил он про женщину, с которой пировал перед арестом. – А где же ей быть? Развел руками Кулуканов. – Замуж вышла и в другую деревню уехала. Не нужен, говорит, мне ваш Трофим, раз он в тюрьму попал». Трофим ушел к деде Сергею. Дед позвал Кулуканова и Силина. Трофим стал жаловаться на милицию. Дед предположил, что выдать отца мог Павлик. Бабка Ксения сходила за Павликом. На прямой вопрос отца, Павлик подтвердил, что это он все рассказал Самсонову.

19. На суде Трофим отрицал предъявленные обвинения. «– Да, меня угощали, но я не считал это взяткой. – Документов кулакам не давал. – Переодетому милиционеру дал документы по ошибке. Судья острыми глазами смотрел в его бегающие глаза. – Позовите свидетеля Павла Морозова, распорядился, наконец, судья». В данной версии косвенно объясняется по какой причине решили вызвать Павлика свидетелем – отец не хотел признавать свою вину. Правда, не понятно, знал ли судья про устный донос Павлика.

20. На суде Павлик говорит, что «мой отец виновен во всем. Это я рассказал товарщу Самсонову про его дела». Трофим осужден на 10 лет.

21. Родственники угрожают Павлику. За Павлика заступается Иван Потупчик (о том, что это двоюродный брат Павлика – не говорится). Кузьма Силин рассказывает, что всех пионеров скоро убьют.

22. На заседании комиссии по хлебозаготовкам выступает Павлик, говорит, что хлеб есть и он сам завтра сдаст два центнера. Кулуканов и Силин вынуждены также заявить, что сдадут хлеб. Ночью Павлик видит как у Силиных во дворе прячут хлеб. Утром ни Кулуканов, ни Силин не приехали с хлебом. Павлик в присутствии всех заявляет Самонову, что Силин ночью прятал хлеб. После возвращения из Тавды Павлик узнает, что у Силина был обыск и спрятанный хлеб найден. Во время обыска Силин ударил женщину-уполномоченную и сказал, что его сдал Павлик.

23. Павлик подтверждает, что это он донес на Силина. «...Юдов сказал... – Вон все говорят: ежели хлеб возьмут, мы с голоду умрем. – Не умрем. Каждому дано по силам. Я вот сдал – и у нас осталось на еду. А кулаки хотят продавать хлеб на базаре».

24. Павлик подбивает других пионеров вешать на домах кулаков объявления: «Здесь живет злостный зажимщик хлеба».

25. Мать рассказывает Павлику, что «Антон Шатраков ружье против вас изготовил. Не иначе стрелять будет, если вы ему тоже наклеите бумагу». В тот же день Павлик зашел в сельсовет к милиционеру Титову и рассказал про ружье. Титов изымает ружье у Шатракова (По сюжету ружье изымается в январе 1932 году. По факту ружье было изъято в августе 1932 года – незадолго до убийства Павлика и Феди Морозовых).

26. Кулуканов ходит к деду Сергею с водкой. «Кулуканов видел, с какой торопливостью забитый, напуганный Данила исполняет каждый приказ деда. Кулуканов уже ясно представлял, как дед прикажет убить Пашу, а Данила убьет». Дед говорит Даниле, что Павлик «не дает жить ни старым, ни молодым. Угробит тебя Пашка». Хмельной Данила говорит, «что раз меня Пашка хочет угробить, так я его сам угроблю».

27. Павлик приходит к деду и Даниле за седелкой для лошади (которую ранее одолжил деду), чтобы за сеном ехать. Данила отказывает и избивает Павлика. Павлик заявляет о побоях милиционеру, который составляет протокол и направляет в другую деревню к фельдшеру. Милиционер обещает привлечь Данилу к ответственности, говоря, что нужно свидетельство о побоях. Мать отговаривает Павлика ехать к фельдшеру. Здесь у Яковлева прокол. Фактически данный эпизод также произошел в конце августа 1932 года, а не в конце зимы, как по книге. Куда Павлик собрался в конце зимы ехать за сеном, совершенно не ясно.

28. Прошла весна и лето. Мать собралась ехать в Тавду – продать теленка. Бабка Ксения рассказывает об это деду Сергею. Дед, Данила и Арсений решают, что настал хороший момент, чтобы убить Павлика. Бабка Ксения должна зазвать Павлика за клюквой.

29. Бабка уговаривает Павлика и Федю идти вместе за клюквой. Данила и дед Сергей ждали их возвращения в лесу. Данила убивает Павлика, дед – Федю. Дома бабка спрятала ножи за иконы, а одежду в крови отнесла в сени и бросила в угол.

30. Когда искали ребят, Татьяна Морозова встретила бабку Ксению и сказала, что в отчаянии, что ребята пропали. Бабка исподлобья посмотрела на нее, сказала зловеще, глухо: « – А ты походи походи – найдешь. Они ждут тебя! И отвернулась».

31. Узнав о бабкиных словах, Самсонов и Иван Потупчик, решают, что убийцы старики Морозовы и их надо арестовать.

32. Дмитрий Шатраков находит трупы ребят.

33. Иван Потупчик и еще пять человек пришли арестовывать Морозовых. Перед этим дед Сергей вспомнил, что их одежда не была постирана и сказал бабке застирать. Во время ареста все увидели кровавые пятна на одежде Данилы и деда. За иконами нашли нож в крови (через несколько то дней после убийства!).

34. На суде бабка Ксения призналась в убийстве. Дед Сергей не признался! Данила признался. Арсений Кулуканов не признался.

35. «На суде был и адвокат. Он должен был защищать Кулуканова ... Все думали, что он произнесет защитительную речь. Но адвокат не нашел ни слова для защиты. – Я принужден отказаться от защиты подсудимого Кулуканова, – просто сказал он и удалился». Интересно, были ли адвокаты у остальных обвиняемых, или один на всех?

36. Кулуканова и трех Морозовых приговорили к расстрелу.

Чем интересна версия А. Яковлева?

Трофим ушел из семьи, но не совсем. У Кулуканова ему наливают. И вроде как хотят найти новую жену. Объяснение своеобразное: «семья большая, надо бросать». Но прямо не говорится, что Трофим снова женился. Когда он возвращается на суд, то спрашивает о Софье «с которой пировал перед арестом». Пировал!

Дано объяснение, по какой причине Павлик был вызван в суд над отцом как свидетель. Трофим не смотря на то, что на следствии вынужден был все признать, на суде «пошел в отказ». Поэтому потребовались показания Павлика. Откуда судья знал про донос сына и почему он решил, что Павлик решился бы признаться об этом прилюдно – не ясно. Не ясно по какой причине Ивану Потупчику «отказано» в родстве с Морозовыми и проявленном им героизме. О том, что арестовывает родных деда и бабку именно родной внук – молчок. История с ружьем Шатракова и седелкой перенесена с августа 1932 г. на январь. И получается, что Кулуканов с Сергеем Морозовым ждали момент расправиться с Павликом целых 7 месяцев и никакого дополнительного повода не было. Бабку Яковлев делает непосредственной участницей убийства. Другие авторы бабку «пожалели». Также Яковлев приписывает бабке ошибки, которые позволяют следствию получить улики против Морозовых (кровь на одежде и кровавый нож за иконой), а также неосторожные слова в адрес Татьяны Морозовой, которые позволили следствию заподозрить деда, Данилу и саму Ксению. У других авторов виновность Морозовых ясна органам и местным активистам почти по умолчанию. Павлик доносит на отца в августе 1931 года, суд состоялся в октябре. В БСЭ, напомню, донос датируется 1930 годом.

Общественный обвинитель от «Пионерской правды» тов. Е. Смирнов тоже отметился повестью с простым и незамысловатым названием «Павлик Морозов». Повесть выпустило издательство «Молодая гвардия». Содержание книги незамысловатое под стать названию.

Семья Трофима одна из самых бедных в Герасимовке, отец мало заботился о семье, любил погулять и выпить, мог и жену побить. Дед, по молодости тюремный надзиратель, был жесток. Бака Морозиха не уступала: злая, свирепая. С дедом жил Данила, двоюродный брат Павлика. Рядом дом зятя деда – кулака Арсения Кулуканова. В 1931 году Трофима Морозова третий раз избрали председателем (непонятно, правда, почему любитель погулять и выпить удостаивался такой чести). В школе создают пионерский отряд, Павлика выбирают председателем отряда. Мать уговаривает Павлика выйти из пионеров: отец и Арсений Кулуканов говорят, что пионеров вешать будут, как прежняя власть вернется. Санька Сакова – дочь кулачки Евы Саковой мечтает стать пионеркой. Трофим Морозов постоянно пьет у Арсения Кулуканова, к ним часто приходя посторонние люди. Отец стал чужим человеком. Трофим избивает сына за отказ выйти из пионеров. Месяц Павлик лежит дома (в других версиях болеет так как облился горячим салом). Федя и Санька готовятся вступить в пионеры. Ночью отец приходит домой с кулаком из соседней деревни и за деньги продает ему справку. Павлик понимает, что отец – враг. Ночные посетители появляются все чаще. Павлик слышит разговор, как Кулуканов поучает отца хитрить на собраниях по колхозу: «Сам кричи за, а исподтишка подрубай». Павлик рассказывает учительнице, что отец – враг. Когда в деревню приезжает представитель райкома (безымянный) Павлик доносит ему на отца. Через пару дней приехали три милиционера и арестовали Трофима Морозова в доме у Кулуканова. Через несколько месяцев под конвоем Трофима привезли на суд. «Больше всего занимало герасимовцев, а что скажет на суде Пашка? Теперь уже все знали, что разоблачил вражеские дела Трофима Морозова его сын Павлик» (откуда все знали и почему Павлик был должен выступать на суде – не понятно). Судья огласил обвинительное заключение. Последним свидетелем вызвали Павлика. Павлик заявляет, что больше не считает подсудимого своим отцом: «он продался кулакам, а кулаки враги советской власти» (речь у Павлика простая, не совпадает с речью, которую приписал Павлику сам Е. Смирнов в 1932 г. в «Пионерской правде»). Трофима осудили на пять лет (во всех остальных версиях – на 10 лет). Кулуканов говорит, что Павлика надо убрать, чтоб землю не поганил. Кулуканов приближает к себе Данилу и нашептывает, что после смерти деда этот пионер все отберет у Данилы. Данила злиться и кричит, что убьет Павлика. На тайном сборе у Евы Саковой Кулуканов и другие кулаки решают, что хлеб лучше сгноить, чем отдать государству. На собрании по хлебозаготовкам Павлик разоблачает Кулуканова и Силина. Уполномоченный все записывает. Пионеры развешивают на домах кулаков плакаты, что здесь живут зажимщики хлеба. Павлик приходит к деду за своей седелкой, но Данила избивает его (инцидент происходит в конце зимы). Прошла весна. «Все лето убийцы готовились к кровавой расправе». 3 сентября Павлик и Федя пошли по ягоды. «Кулуканов видел, как ребята пошли в лес. Он вызвал к себе Данилу. – Пора! – сказал он ему, и тот понял его без дальнейших пояснений. – На, выпей! – и Арсений предложил Даниле водку». Также Кулуканов дал Даниле 16 рублей (в других версиях – 30 рублей). Данила убивает Павлик, дед – Федю. Детей хоронят. «Не ушли враги от народной кары. Мужики сами схватили кулукановскую свору и передали ее в руки советского правосудия». На суде кулукановцы трусливо сваливали вину друг на друга. «– Расстрелять! – вынес решение суд».

Книга Павла Соломеина после первого издания тиражом 10 тыс. экземпляров больше не выходила. После 1962 г. вышло несколько переизданий в редакции О. Корякова. Биография, написанная Александром Яковлевым, выдержала всего два переиздания: 1936 и 1938 годов. «Павлик Морозов» Елизара Смирнова вышел только один раз в 1936 г.

В послевоенные годы моду в ПавликМорозовиане задавал в основном Виталий Губарев, который крайне удачно оседлал эту тему (статус главного редактора «Пионерской правды» безусловно помогал) и, по всей видимости, материально с нее основательно кормился. Сайт Российской национальной библиотеки дает ссылки на минимум 52 книги только на русском языке о Павлике Морозове за авторством Губарева. Есть даже экзотика, например, с русско-туркменским словарем:

Губарев В.Г. Павлик Морозов : Повесть : [Для детей : С рус.-туркм. словарем]. - Ашхабад : Туркменучпедгиз, 1960.

Павлик кормил Губарева до самой его смерти в 1981 г.

Продолжение следует...

Возьмем для начала что-то из позднесоветского, каноничное.
Виталий Губарев, повесть «Павлик Морозов», Алтайское книжное издательство, 1978 г.
Видим примечание: «Печатается по изданию: В. Губарев. Павлик Морозов. Москва, Государственное издание детской литературы, 1948».

Кратко, по основным моментам.

1. Лет тридцать назад молодой герасимовский мужик Арсений Кулуканов убил в местных лесах купцов-коробейников – мужа и жену. С тех пор и пошел в гору. От пристава откупился награбленным золотом. На могиле убитых поставил два деревянных креста – «наверное чтобы не считали его злодеем».

2. Деревенский мужик бедняк «Василий Потупчик ненавидел Кулуканова и ни перед кем не скрывал своей ненависти». Потупчик батрачил на Кулуканова с 24 по 31 год. «Год всего, как ушел». «Треть деревни батрачила на Кулуканова, и треть деревни была у него в долгу».

3. Василий Потупчик намекает Павлику, что его отец – председатель сельсовета – не просто так тянет с организацией колхоза в Герасимовке.

4. «Трофим Морозов суров с детьми, особенно почему-то недолюбливает Павла».

5. На семейном ужине Трофим Морозов пытается налить Павлику водки, потом достает конфеты: «Привезли сегодня в кооператив, ну, я и взял. А главное – никакого расхода! Председатель Совета!». Павлик, уточнив, что отец не платил за конфеты, решительно от них отказывается.

6. Сбор пионеров во главе с Павликом сорван группой местных хулиганов (естественно, детьми кулаков) во главе с Петькой Саковым. Тут пересечение с более известным противостоянием Тимура и его команды с шайкой Мишки Квакина.

7. Из центра приезжает уполномоченный товарищ Дымов. Останавливается в избе у Василия Потупчика. Василий и Павлик обсуждают организацию колхоза. Василий рассказывает Дымову местную легенду об убийстве Кулукановым семьи купцов. Дымов по списку населения деревни выясняет, что Кулуканов числится не кулаком, а середняком.

8. Павлик подслушивает как отец продает незнакомцу некие документы: «С такими удостоверениями хоть в Москву езжай, в самый Кремль».

9. Павлик украдкой достает одно из таких удостоверений из портфеля отца:

«Удостоверение. 27 июля 1932 года. Дано сие гражданину ... в том, что он действительно является жителем села Герасимовки Тавдинского района Уральской области и по личному желанию уезжает с места жительства. По социальному положению бедняк. Подписью и и приложением печати вышеуказанное удостоверяется. Председатель сельсовета Т.С. Морозов».

10. Павлик бежит в избу Василия Потупчика и отдает товарищу Дымову украденный у отца документ. Дымов называет Павлика настоящим пионером.

11. В следующей главе кратко говорится о том, что «суд приговорил Трофима Морозова к 10 годам тюрьмы». В деревне Павлика называют «Пашка-коммунист». Выбрали нового председателя. Дымов уехал в Тавду. Дед Сергей не разговаривает с Павликом. 19-летний двоюродный брат Данила – воспитанник деда Сергея – цедит сквозь зубы: «С коммунистами не разговариваем». Дед Сергей требует от Павлика и его матери Татьяны объединить хозяйства. Павлик отказывает. Данила огрызается: «Мы с тобой еще посчитаемся! Коммунист какой!». Данила на улице бьет Павлика. Мать отгоняет Данилу.

12. Петька Саков рассказывает Павлику, что распространяемые по деревне письма с религиозного содержание с текстом «Был слышен в святом граде Иерусалиме голос господен, и сказал господь: кто в колхоз пойдет, не будет тому благословения», сочинили его тетка и Кулуканов. Петька просит принять его в пионеры.

13. Ребята дразнят Павлик и Мотю Потупчик (дочь Василия Потупчика) женихом и невестой.

14. На рыбалке на озере у Павлика с Данилой происходит конфликт с рукоприкладством. Данила говорит, что пошутил.

15. Кулуканов приходит к деду Сергею: «Дело, Серега, есть». Кулуканов рассказывает деду Сергею и Даниле, что сорвал с утра со своих ворот листовку, где он назван зажимщиком хлеба. Упоминает, что был крестным Павлика по просьбе Трофима Морозова. «– у Силина закопанный хлеб нашли, а у Шитракова – оружие. Тоже он устроил – со своими босяками...». Кулуканов просит закопать его хлеб в амбаре деда Сереги: «У вас искать не станут».

16. Ночью Павлик подсматривает, как во дворе разгружают кулукановское зерно: «Вот гады! Сгноить хотят!». Данила замечает, что Павлик подсматривает. Дед говорит тихо и четко: – Убью!». «Кулуканов наклоняется к Даниле: я тебе давал... и еще дам... Выследить его надо... и конец!».

17. «Днем комиссия из сельсовета во главе с Потупчиком сделала обыск во дворе деда. Хлеб был найден».

18. 3 сентября 1932 года. «Среди дня Павел и Федя собрались по ягоды». «Запыхавшийся Данила прибежал в избу к деду: – Ушел на болото, за клюквой». «Данила стучал зубами: – Он... не один пошел... – С кем? – С Федькой. Выдаст... Дед вздрогнул. – Обоих! Ну, ступай же! Чего стал, собачий сын?! Стой! Я с тобой пойду...».

19. Дед Серега убивает Павлика. Данила – Федю.

20. «На третий день искать братьев пошла вся деревня». Тела нашла Мотя Потупчик с псом Кусакой.

21. «Мотя бросилась прочь от этого места ...Все остальное было, как в дыму. Она не видела и не слышала, как выносили из леса теле убитых, как вели в сельсовет упирающегося Данилу, как Данила, заикаясь, бормотал что-то о Кулуканове, о деде... Потом задыхающийся рыжебородый Василий Потупчик приволок в сельсовет бледного Кулуканова».

22. В 1942 году матери Павлика приходит письмо с фронта от сына Романа, в котором он рассказывает, как борется с фашистами.

Много ли здесь выдумки Губарева, даже с поправкой на полудокументальность произведения?

В общем то – почти все неправда. Или выдумка, или недосказанность.

По хронологии Губарева.

Бедняк Потупчик батрачил на Кулуканова с 1924 по 1931 год. События происходят в 1932 году. 28 июля Павлик доносит на отца. А 3 сентября Павлик с братом убиты. Соответственно суд над Трофимом Морозовым состоялся где-то в августе (быстрое же революционное правосудие!), после по наводке Павлика до 3 сентября был изъят хлеб у Кулуканова и ружье у Шатракова. Кулуканов – крестный отец Павлика. События сжаты по времени, идут одно за другим к трагической развязке. Видим только одно (но очень существенное) явное противоречие с БСЭ, которая указывает, что Павлик разоблачил отца за два года до убийства – в 1930 году.

Губарев отказывает в родстве почти всем персонажам. Ни намека, что Морозовы, Потупчики, Кулукановы, Силины – по сути одна большая семья. Кулуканов с тестем так, вообще, запросто общается, называя того Серегой.

Перейдем к другим произведениям. Можно считать после после Великой отечественной войны канон уже устоялся. Поэтому для нас будут более интересны довоенные издания.

Начнем с самой первой книги.

Павел Соломеин, «В кулацком гнезде», 1933 г., Свердловск.

1. «Летом 1906 года на Северный Урал приехали сорок семей белорусских крестьян искать лучшей жизни...». «Так родилась деревня Герасимовка».

2. «На краю деревни у самого леса большой пятистенный дом Арсения Кулуканова...». «Председателем сельсовета работает шурин его Трофим Сергеевич Морозов...». «Напротив Кулуканова окно в окно живет свояк его Силин. Рядом – сам председатель сельсовета, а подальше – родной тесть Сергей Сергеевич Мороз». Примечание: Вот так номер! Оказывается Кулуканов не просто крестный Павлика, а еще и муж его родной тети – дочери Сергея Морозова. И Силин тоже их родственник! Ни «Пионерская правда», ни Виталий Губарев об этом не пишут. Даже скорее подчеркивали отстраненность Кулуканова от семейства Морозовых. В книге Губарева Кулуканов обращается к тестю по простецки – Серега. А он к нему уважительно угодливо – Арсений Игнатьевич.
   Но читаем дальше. Какие еще сюрпризы нам преподнесет первая книга о Павлике?

3. «Павлу 12 лет ... В Герасимовке из комсомольцев только одна учительница Зоя Александровна Кабина. И колхоза нет. Все живут единолично".

4. Павлик предлагает Зое Кабиной организовать пионерский отряд. Двадцатого октября 1932 года (так в книге – вероятно должен быть 1930 или 1931 год) 14 человек вступили в пионерскую организацию. Отец Трофим Морозов, узнав, что Павлик стал пионером – ударил его. За ужином выгнал из-за стола: «Пионеров не кормлю... Вон, коммунист проклятый!».

5. Как-то в полночь к Трофиму пришли двое. «В горницу вошли двое. Павел встал и на цыпочках подошел к двери. Долго стоял на холодном полу, прислушиваясь к тому, что говорили за дверью. Также бесшумно лег на койку, но долго не мог заснуть. То, что он увидел и услышал, заставило учащенно забиться его сердце. – Так, вот, что делает отец! Вот откуда у него денежки».

6. «На другой день Павел пошел в сельсовет. За председательским столом сидел человек в военном. Кода все вышли Павел подошел к столу. – Дяденька, я расскажу тебе... И волнуясь, горячо размахивая руками, Павел рассказал все, что узнал про отца в последние дни. Человек переспрашивал, задавал вопросы и торопливо записывал в свой блокнот». Вообще интересно, конечно, сын председателя сельсовета идет в сельсовет «стучать» на отца. В кресле отца сидит какой-то военный и Павлик все рассказывает незнакомцу. С какой стати Павлик решил, что отец и этот военный не заодно? Хм, не прокололся ли Соломеин в этом эпизоде, подгоняя факты? Может и не был Трофим Морозов к этому времени председателем, потому и пошел Павлик в сельсовет? Но мы забегаем вперед. Читаем книгу дальше.

7. «А через три дня Трофим Морозов бросил жену, четверо ребятишек и женился на молодой Соньке Амосовой. Жить переехал к Арсению Кулуканову – зятю и соседу своему. Тут и свадьбу справлял».

Вот и еще один нежданный сюрприз! Выясняется, что Трофим бросил семью и во время суда над ним показания давали (если давали, конечно) брошенная жена и брошенный сын. Губарев и «Пионерская правда» о таком нюансе умалчивали. А разница, согласитесь, есть и очень большая. И как-то подозрительно, что по Соломеину подслушанный разговор был всего лишь за три дня до ухода Трофима из семьи. Картинка становится менее понятной и логичной.

8. «Но недолго пришлось жить ему с молодой женой. В одну из ночей в Герасимовке были арестованы председатель сельсовета и два члена президиума». Интересно, почему арестованы ночью? Ладно в городе, подъехал воронок к многоквартирному дому и люди в погонах пошли на обыск с арестом, не привлекая особого внимания соседей. Но в глухой деревне?

9. «В Герасимовку приехали новые люди, провели общее собрание и выбрали нового председателя».

10. «Трофим Морозов два месяца сидел в тагильском (так в книге, возможно – в тавдинском) изоляторе... Трофима отпустили из-под ареста на три дня. Но оказалось, что его молодая жена вышла замуж за другого. Пошел к отцу – Сергею Морозу». Особенности деревенского правосудия. Привезли на суд. А разместить негде. И на три дня отпустили домой.

11. «Трофим ... грустно рассказывал: – Пришлось помотать соплей на кулак в два-то месяца. Сознался... Нельзя было иначе.. Все доказательства на лицо... Послезавтра начнут судить». В разгар встречи пришел Павлик, которого явно не ждали. «– Отца проведать пришел? Ехидно спросила сестра Трофима, Хима Кулаканова».

12. «Снова заговорил Трофим: – Что ж, Пашка, характеристику на меня писал в гепеу? – Нет, тятя, – спокойно ответил Павел. – Ты не научил меня писать характеристики». «– А еще говорил что? – Говорил, – жестко сказал Павел и посмотрел отцу прямо в глаза. – Я рассказал ему о всех твоих проделках. – О каких моих проделках? – Вздрогнул Трофим. – За которые судить тебя будут... Трофим сразу как-то съежился, закрыл лицо руками». Тут, в принципе, становятся понятны причины, по которым Горький резко отозвался о повести Соломеина. Павликом должны двигать только идеи классовой борьбы, а не личная месть за брошенную семью. Размах становится не тот. Губарев таких ошибок не допускал.

13. 12-летний Павел выступил на суде. «– Вызовите свидетеля Павла Морозова, – попросил судья». «- Дяденьки судьи, – начал он, запинаясь, – это я доказал на Трофима Морозова и его банду.Он махнул рукой в сторону подсудимых. – Мой отец творил явную контрреволюцию...».

14. «Трудно приходилось Павлу. А тут еще учителя сбежали во время январских каникул. В школе осталась одна учительница Зоя Александровна... Многие ребята бросили учебу, хулиганили. Особенно Кузьма Силин. Он организовал группу ребят и стал травить пионеров».

15. «В феврале приехали новые учительницы. Низенькая черноглазая Анна Ивановна и молоденькая Клава Прозорова».

16. Приехала бригада райкома партии. На общем собрании «О ходе хлебозаготовок» выступил Павлик. Сказал, что государству нужен хлеб и он первый сдаст два центнера.

17. Павлик ночью видит, что в соседском дворе у Арсения Силина перепрятывают хлеб. На следующий день «Павел пошел в школу и по дороге зашел к уполномоченной сельсовета. Долго с ней разговаривал, а через час к Силину пришли с обыском». «Осодмильцы Ванька Потупчик и одноглазый Прохор Варыгин пошли искать под крышей». Получается, что кроме главного пионера Павла в деревне есть еще и члены добровольной дружины по содействию милиции.

18. «Не любил Сергей Мороз советскую власть ... Старик вспоминает доброе старое время, своего отца – тюремного надзирателя. Видит себя молодым, щеголеватым жандармом ... Жили хорошо зятья – Арсений Кулуканов и Арсений Силин. Помогали старикам. А теперь третий зять, вечный батрак Денис Потупчик, – заместитель председателя сельсовета, вместе с сыном своим Ванькой раскулачил Кулуканова и Силина».
Ого! Да тут сплошные семейные разборки между двоюродными братьями. Данила Морозов убил Павлика, а другой двоюродный брат, как осодмилец, активно участвовал в обысках и изъятии хлеба у своих дядей. Губарев о родстве Морозовых с Потупчиками не упоминал.

19. Сергей Морозов упоминает, что Павлик выдал местному милиционеру информацию о наличии оружия у соседей: «...доказал, что сосед Антон Шатраков имеет незарегистрированное ружье. Вместе с милиционером сам пошел искать. Под печку лазил, на чердак и голбец. Все таки нашли и отобрали».

20. Раскрывается по каким причинам Данила живет у деда с бабкой: «Несколько лет назад их сын Иван разошелся с женой, на другой женился и уехал жить в соседнее село Киселево. Новой жене не понравились дети Ивана: Данила и трехлетняя Парунька. Сговорила она мужа отдать их на воспитание старикам Морозам. Натерпелась много горя маленькая Парунька. За каждую провинку расвирепевшая бабка связывала ей руки назад и подвешивала на стенку. Висела Парунька до тех пор пока не посинеет. Росла она пугливой, заморенной, а как исполнилось ей семь лет, сбежала к своей матери. Пешком шла сорок километров по глухому лесу». Соломеин с Губаревым понаписали, конечно, ужасов, выставляя Морозовых и Кулукановых в черном цвете. Кулуканов купцов убил, а старуха Морозова внучку на стенку связанную вешала.

21. «Новый председатель сельсовета, как приехал, три дня рассматривал последние списки. Потом Кулуканову, Силину и другим дали твердые задания по хлебу».

22. На рыбалке на озере у Павлика происходи конфликт с Данилой. У Губарева есть аналогичный эпизод.

23. Дед Морозов просит у Павлика седелку. Павлик дает. Когда хочет забрать – происходит драка с Данилой. Мать предлагает Павлику заявить на Данилу местному милиционеру Титову. Титов записал показания матери. Дал справку Павлику и сказал: «– Поедешь в Городище, фельдшер освидетельствует тебя и заведем дело».

24. «В субботу 3 сентября Татьяна поехала в Тавду сдавать теленка в контрактацию. До Тавды 50 километров. Обещала вернуться к понедельнику».

25. Павлик с Федей, взяв мешки, уходят за клюквой.

26. Соломеин не описывает сцену убийства. «– Братко, глянь, кто это? – испуганно схватил за руку Федька. Павел взглянул вперед. Из-за куста показались два человека. Они шли навстречу ребятам».

27. Тревогу по поводу исчезновения ребят в понедельник с утра подняла Маланья Островская, сестра матери. Вечером милиционер Титов предложил Анисиму Островскому на лошади съездить в Кулаковку к бабушке Павлика, узнать не там ли братья. Во вторник начались поиски в тайге. Поиски организовал Титов. Тела нашел Митька Шатраков со своей собакой. «Первым, что бросилось Митьке в глаза – это мешок. Большой, прихлестанный дождем мешок, лежал в неглубокой ямке, окруженной осинником. Из мешка торчали ноги, маленькие, в худых ботинках. Мешок был одет на голову и завязан по пояснице».

28. Ванька Потупчик предлагает Титову арестовать стариков Морозовых, Кулуканова и Силина, уверяя, что убийство их рук дело. И заявляет о готовности лично всех арестовать. Картина эпическая: «– Руки вверх! – провозгласил Потупчик, входя в хату деда Мороза и потрясая ржавым смитвисоном. – Сергей, Данила и Ксенья Морозовы, вы арестованы! Понятно? – грубо произнес Ванька. Мороз не сопротивлялся».

29. Морозным вечером в 6 часов в Тавде начался суд. «В глубине сцены виден большой портрет Павлика. По бокам – знамена: «Требуем приговорить убийц к расстрелу», «Построим самолет «Павлик Морозов». Ближе к авансцене за столом судебная тройка. На столе микрофон. Справа общественные обвинители и журналисты. Слева на скамье подсудимых сидели Кулуканов, Морозовы и Арсений Силин».

30. Первой допрашивали старуху Морозову. «Старуха рассказывала о своем жестком муже, о хитром Кулуканове – главном вдохновителе убийства, и о тяжелой героической жизни Павла». «Все были потрясены рассказом старухи». Чем были потрясены присутствующие – не совсем понятно. Также, как и в отчете «Пионерской правды», совсем не понятно о чем она рассказывала. Но точно не подтверждала совершение убийства мужем и внуком.

31. «Утреннее заседание открылось допросом Сергея Мороза». «На вопросы отвечал путано, сознавался и не сознавался, морщился, истерично махал рукой. – Судите скорее.. убивайте.. надоело, кажут, как птицу заграничную».
И здесь новый поворот. Соломеин прямо не пишет, но явным образом дает понять, что Сергей Морозов на суде себя виновным не признал! А мы помним, что «Пионерская правда» в статье товарища Е. Смирнова прямо напечатала признания Сергея Морозова на суде в убийстве.

32. Дальше выступал Данила Морозов. Во всем признавался. Дед и Кулуканов давно сердились на Пашку. Не раз говорили, что надо убрать этого сопливого коммуниста. 3 сентября Кулуканов сказал ему, что ребята пошли за клюквой. Дал 30 рублей. С Морозом разговаривал, он согласен. Пошли в лес и с полкилометра от деревни встретили их. Павлика убил он. Дед – Федю. На деньги Кулуканова купил себе фуражку.

33. Арсений Кулуканов ни в чем не признался. Про допрос Арсения Силина ничего не сказано. Были ли адвокаты – тоже ничего не сказано.

34. На следующий день в вечернем заседании было прение сторон. Выступал общественный обвинитель (речь совпадает с речью, опубликованной в «Пионерской правде»). Обвиняемым дали сказать последнее слово. Данила Морозов попросил судить его по закону. Арсений Кулуканов сказал, что не виновен. Остальные обвиняемые говорить отказались. Перед уходом уда на совещание зачитали только что пришедшую телефонограмму: «Вчера в деревне Киселево арестован колхозник кандидат партии Морозов Иван Сергеевич. Он арестован за покушение на жизнь уполномоченного района по хлебозаготовкам. Следствием выявлено, что Морозов является одним из подстрекателей убийства пионера Павла Морозова – своего племянника. Арестованный содержится под стражей в Городищенском участке милиции».

35.Председатель зачитал приговор – высшая мера социальной защиты – расстрел. «Силина же Арсения Никитича за недоказанностью считать по суду оправданным и из-под стражи освободить». «Где-то сзади громко запели «Интернационал»».

По хронологии У Соломеина пропадает целый 1931 год (если верить БСЭ, что донос на отца был в 1930 году).
Деревню основывают переселенцы– белорусы в 1906 году (сразу большой вопрос к Губареву, который приписал убийство Кулукановым купцов-коробейников где-то около 1900 года). В октябре 1931 г. организовывается пионерский отряд. К Трофиму начинают ходить «ночные» гости. Павлик рассказывает об отце «военному» в сельсовете. Через три дня Трофим уходит из семьи. Через некоторое время Трофим и два члена президиума сельсовета арестованы. Еще через два месяца Трофим возвращается в Герасимовку на суд. На январских каникулах 1932 г. уезжают и не возвращаются учителя (получается суд над Трофимом был в декабре 1931 г.). В феврале проводится собрание по хлебозаготовкам, где выступает Павлик. Немного позже Павлик доносит на Силина за сокрытие пшеницы и овчин. Во время страды (сбор урожая) происходит конфликтный разговор с дядей – Иваном Морозовым. Во время сенокоса происходит конфликт с дедом и Данилой из-за седелки. Данила избивает Павлика, милиционер Титов берет объяснение. После Павлик с Титовым и новым председателем едут в соседнюю Владимировку искать запрятанный кулукановский ходок. И 3 сентября мать уезжает в Тавду, а Павлик с Федей идут за ягодами. Таким образом действие занимает 1 год.

Книга Соломеина под новым названием «Павка-коммунист» неоднократно переиздавалась в 60-е и 70-е годы. Но изрядно автором переписанная. Причины были прямо указаны в предисловиях, которые написаны другим уральским писателем Олегом Коряковым. Повесть, указывал Коряков, была написана за 20 ночей: «...уральский обком комсомола дал Соломеину задание: написать книгу о пионере-герое. Срок был установлен жесточайший».

Авральность не прошла бесследно: «...А.М. Горький в частном письме на имя автора сурово покритиковал повесть. Не сразу, после долгих раздумий и дополнительного изучения материала, П.Д. Соломеин решил написать повесть заново. Он закончил эту работу в 1962 году, за несколько месяцев до своей смерти. Бесхитростно, без лишних домыслов рассказана в этой повести правдивая, потрясающая история короткой жизни и страшной смерти пионера Павки Морозова. Прочтите её, и искра пламени, бушевавшего в Павке и горевшего в душе автора, упадет на ваше сердце».

Ну, что же, прочитаем. Ведь как утверждает О. Коряков: «... эта повесть П. Соломеина не содержит ни одного вымышленного лица или события. Она достоверна, как документальное произведение. В ней все как было».

Утверждение сильное. Читаем!

Кстати, есть у меня смутное подозрение, что книжка «Павка-коммунист» это литературная мистификация Олега Корякова. Все издания идут с указанием о «литературной редакции Олега Корякова». И как пишет сам О. Коряков в предисловии, якобы П. Соломеин закончил писать 1962 г. за несколько месяцев до смерти. Прямо как у Соломенина, Павлик подслушивает разговор отца, а через три дня отец решил уйти из семьи.

Но вернемся к книге. В чем же разница между двумя самыми «правдивыми» редакциями?

Принципиальных отличий два.

Исчезло упоминание, что Трофим Морозов ушел из семьи к другой женщине – «Соньке Амосовой». Вместо одного случая, когда «в горницу вошли двое», стало «почти каждую ночь, очень поздно, отец приходит домой то с одним, то с двумя посетителями». С этим моментом связан крупный прокол новой редакции книги Соломеина. В первом издании, Трофим, к моменту ареста живший с новой женой, при возвращении логично идет не домой к Татьяне Морозовой и 4 ребятишкам, а к деду Сергею Морозову. И это понятно и логично. В новой редакции, Трофим по возвращении также идет к Сергею Морозову: «в свою избу Трофим даже не заглянул». И этот момент становится малообъяснимым, учитывая, что по сюжету Трофим еще ничего не знает о предательстве сына.

Второе принципиальное отличие связано с арестом Трофима Морозова. Вместо безымянного военного, сидевшего в сельсовете за председательским местом, появляется товарищ Кучин «с наганом» (Дымов у Губарева). Узнав, что Кучин «трясет хлеб с Кулуканова», Павлик идет к нему и уточняет: коммунист ли представитель районной власти? И только получив слово, что военный – коммунист, Павлик обстоятельно рассказывает «...о пьянках у Арсения Кулуканова, о таинственных гостях из спецпоселков, которые приходят к отцу почти каждую ночь, о толстых пачках червонцев, полученных отцом с кулаков за справки о бедняцком положении».

Товарищ Кучин оказался оперуполномоченным не только с наганом, но и с выдумкой, и устроил целую спецоперацию в карнавальном стиле. Как-то в очередной раз к Трофиму за справками пришли старики в лаптях и окладистыми бородами. Получив нужные справки по 30 (!) рублей за штуку, «они взглянули друг на друга, и как по команде, сорвали с себя парики. – Ты арестован, Трофим Сергеевич Морозов, – услышал Павка знакомый голос Кучина».
Вернувшись перед судом домой, Трофим жаловался Кулуканову: «Пришлось помотать вожжей на кулак. Два месяца водил следователей за нос. Сознался только на очной ставке с этим.. с Кучиным. Ведь я ему попал, как самый последний дурак. Они, подлецы такие, бороды себе нацепили ... что мне и в ум не пало, что это не твои приятели из спецпоселка».

Суд Соломеин описывает в общих чертах, уделяя внимание только выступлению на нем Павлика.

«- Вызовите свидетеля Павла Морозова, – попросил судья».

По какой причине суд решил допросить несовершеннолетнего сына подсудимого – понять не возможно.

Вызвал и все!

При этом сам Павлик никаких заявлений не писал (на отца донес устно), в качестве свидетеля во время следствия не допрашивался, очных ставок с подсудимым у него не было. Как мы узнаем дальше, Трофима Морозова судили не одного, под суд пошли еще два человека – его помощники по сельсовету. В чем была необходимость допроса на суде именно Павлика – Соломеин никаким образом не поясняет. Допрашивалась ли мать Павлика – Татьяна Морозова – тоже не понятно. Про адвоката речь само собой не идет.

«Павка пригладил рукой непокорные волосы и начал говорить, запинаясь:

- Дяденьки судьи! Это я рассказал товарищу Кучину всю правду о преступлении Трофима Морозова... моего отца.. Мой отец помогал кулакам, врагам Советской власти. Он не защитник, а предатель народа, крестьян. Как пионер, я... Ну скажите, разве мог я скрывать правду? Ведь он пропил свою совесть. За деньги продавал куркулям справки о том, что они будто бы бедняки».

Соломеин/Коряков несколько упростили и смягчили выступление Павлика на заседании суда по сравнению с 1 изданием и речью, впервые опубликованной в «Пионерской правде» 5 декабря 1932 г. (в интерпретации тов. Смирнова). Речь стала немного более похожей на речь несовершеннолетнего деревенского подростка.

«В кулацком гнезде»:

«Дяденьки судьи, – начал он запинаясь, – Это я доказал на Трофима Морозова и его банду. Он махнул рукой в сторону подсудимых. – Мой отец творил явную контрреволюцию. Я как пионер обязан об этом прямо сказать. Мой отец не защитник интересов Октября, а предатель. Он всячески помогал кулаку. Он набивал свои карманы деньгами, продавал кулакам документы, справки о бедняцком происхождении и положении».

«Пионерская правда», 05.12.1932 г.:

«Дяденьки судьи! Мой отец творил явную контрреволюцию. Я, как пионер, обязан об этом сказать. Мой отец – не защитник интересов Октября. Он всячески помогает кулаку, стоит за него горой. И я не как сын, а как пионер, прошу привлечь к суровой ответственности моего отца».

Как писал О. Коряков, Максим Горький «сурово покритиковал повесть». Текст письма в то время неоднократно публиковался. Например, в 1936 г. в сборнике «Письма к рабкорам и писателям», в том же году перепечатан в газете «Уральский рабочий», в 1955 г. – в 30 томе полного собрания сочинений пролетарского классика.

Горький своей рецензией буквально растоптал молодого журналиста, как топтал искренне нелюбимый им джаз («... дикий визг, свист, грохот, вой, рёв, треск ... лошадиное ржание ... хрюканье медной свиньи, вопли ослов, любовное кваканье огромной лягушки ... оскорбительный хаос бешеных звуков...»).

Вот текст этого очень резкого письма, которое Павел Соломеин явно меньше всего ожидал получить:

«Сентябрь, 1933, Москва. Книжку Вашу, т. Соломеин, я прочитал. Плохая книжка; написана – неумело, поверхностно, непродуманно. Я не виню Вас за это. Вам было сказано: «Пиши!». Вот вы и написали. Возможно, что, если б у Вас было время хорошо обдумать и прочувствовать материал, — Вы написали бы гораздо лучше. Но времени у Вас было еще меньше, чем литературного уменья — знания литературной техники. В результате: испорчен весьма ценный и оригинальный материал. Героический поступок пионера Павла Морозова, будучи рассказан более умело и с тою силой, которая обнаружена Морозовым, — получил бы очень широкое социально-воспитательное значение в глазах пионеров. Многие из них, наверное, поняли бы, что если «кровный» родственник является врагом народа, так он уже не родственник, а просто — враг и нет больше никаких причин щадить его. Ваша книжка написана так, что не позволит ни детям, ни взрослым понять глубочайшее значение и социальную новизну факта, рассказанного Вами. Читатель, прочитав ее, скажет: ну, это выдумано, и — плохо выдумано!

Материал — оригинальный и новый, умный — испорчен. Это все равно, как если б Вы из куска золота сделали крючок на дверь курятника или построили бы курятник из кедра, который идет на обжимки карандашей. Люди, которые заставили Вас испортить ценный материал, конечно, виноваты более, чем Вы. М. Горький».

Продолжение следует...

Морозова Ксения Ильинична, 1853 г.р. – бабушка Павлика по отцу.

Морозов Иван Сергеевич 1888 г.р. – дядя Павлика, старший брат Трофима Морозова, сын Сергея и Ксении Морозовых.

Морозов Трофим Сергеевич 1893 г.р. – отец Павлика

Морозова (Байдакова) Татьяна Семеновна 10.05.1896 – 21.03.1983 гг. – мать Павлика.

Морозов Павел Трофимович 18.11.1918 – 03.09.1932 гг. На момент убийства ему было 13 лет и 10 месяцев.

Морозовы Алексей, Федор, Роман – младшие братья Павлика.

Морозов Данила Иванович – двоюродный брат Павлика, сын Ивана Сергеевича, внук Сергея и Ксении Морозовых.

Кулукановы:

Кулуканов Арсений Игнатьевич 1862 г.р. – дядя и крестный отец Павлика, женат на тете Павлика – Химе (Ефимии).

Кулуканова Ефимия (Хима) Сергеевна 1872 г.р. – тетка Павлика, вторая жена Арсения Кулуканова, старшая дочь Сергея и Ксении Морозовых.

Кулуканов Захар Арсеньевич – сын Арсения и Химы Кулукановых.

Шатракова (Кулуканова) Матрена Арсеньевна – дочь Арсения Кулуканова.

Кулуканов Феоктист Арсеньевич – сын Арсения Кулуканова от первого брака. Раскулачен, выслан. Жена – Кулуканова (Сакова) Анна Ильинична, Теща – Сакова Ева Николаевна.

Кулуканов Прокоп Арсеньевич – сын Арсения Кулуканова от первого брака.

Силины:
Силин Арсений Никитович 1892 г.р.– дядя Павлика, женат на тете Павлика – Матрене.

Силина (Морозова) Матрена Сергеевна 1897 г.р. – тетка Павлика, жена Арсения Силина, дочь Сергея и Ксении Морозовых.

Силин Кузьма Арсеньевич 14.11.1918 г.р. – двоюродный брат Павлика, сын Арсения Силина, внук Сергея и Ксении Морозовых.

Потупчики:

Потупчик Денис – дядя Павлика, женат на тете Павлика – Устинье.

Потупчик (Морозова) Устинья Сергеевна 1882 (?) г.р. – тетка Павлика, жена Дениса Потупчика, дочь Сергея и Ксении Морозовых.

Потупчик Иван Денисович 27.12.1911 г.р. – двоюродный брат Павлика, сын Дениса и Устиньи Потупчиков, внук Сергея и Ксении Морозовых.

Шатраковы:

Шатраков Антон – сосед Морозовых.

Шатраков Дмитрий Антонович – сын Антона Морозова, обнаружил тела Павлика и Феди. Женится на дочери Арсения Кулуканова - Матрене.

Шатраков Ефим (Ефрем) Антонович – сын Антона Морозова. Написал признание в убийстве Павлика, в дальнейшем отказался от признания.

Сергей и Ксения Морозовы приехали в Герасимовку за свободной землей в 1910 году. Им было уже 59 и 57 лет. На момент убийства Павлика, соответственно – 81 и 79 лет. В материалах уголовного дела не раз будет отмечена их старческая дряхлость.

На допросах Сергей Морозов сообщит, что он сын безземельного крестьянина, который служил какое-то время надсмотрщиком в тюрьме. Подростком Сергей жил у родственников, возможно в качестве наемного рабочего. В двадцать лет он женился и переехал к жене, семья которой имела землю и небольшое хозяйство. Согласно традиции, жена обычно переезжала к мужу, так что этот факт свидетельствует о крайне низком имущественном положении Сергея. Сергей и его жена Ксения (1853 г.р.) в 1910 г. приехали на Урал, где получили сорок пять десятин (приблизительно пятьдесят гектаров) земли, большую часть которой занимало болото. Десять десятин этого участка Сергею удалось распахать, он обзавелся двумя лошадьми, двумя коровами и др. домашними животными. После раздела земли с сыновьями у Сергея останется только полдесятины земли. Уменьшится и количество скота: к 1927 году у него остались только одна лошадь и одна корова, а также свинья, овца и пять кур.

В нескольких источниках отмечается, что Сергей Морозов сам в молодости был надсмотрщиком и именно в тюрьме познакомился с молодой конокрадкой Ксенией. Утверждать здесь что-то без документов и архивных материалов сложно. Но на следствии Хима Кулуканова (их дочь) заявила, что Сергей Морозов до революции несколько раз привлекался к уголовной ответственности за кражи. По Сергею Морозову материалов у меня нет, но в Ведомостях справок о судимости, издававшихся ежегодно Министерством юстиции, есть информация на Ксению за 1900 год о том что Ксения Ильина – крестьянка Велижского уезда Сертейской волости деревни Вереполье, 37-ми лет, мировым судом 9-го участка Витебского округа по статьям 169 и 170 Устава о наказаниях (налагаемых мировыми судьями) приговорена к тюрьме на срок 6 месяцев. Исполнено 11 марта 1900 г.

Статья 169 – это кража на сумму до 300 руб.

Статья 170 – квалификация кражи, срок по ст.169 мог быть увеличен, если кража была совершена в церкви, ночью, со взломом, группой лиц, в присутственных местах или лицом, ранее уже судимым за кражу.

Морозовы приехали не одни. Вместе с ними Витебскую губернию покинули два сына и три дочери. Если дочери приехали с мужьями, то Трофим женился уже в Герасимовке. Вернувшись из армии он остановил свой выбор на Татьяне Семеновне Байдаковой из соседней деревеньки Кулоховка, также населенной самоходами-белорусами. После свадьбы Трофим отделился от семьи отца, выделил себе земельный надел и избу новую поставил рядом. Впоследствии, Сергей Морозов не без основания называл себя крестьянином-бедняком по причине малоземелья. В семье родилось пять сыновей (один умер в младенчестве). Служивший в армии, умеющий писать и читать, Трофим избирался председателем Герасимовского сельсовета. По некоторым сведениям не менее трех раз. По Трофиму практически не осталось никаких документов, даже ни одной фотографии. Никаких сведений, сколько до 1932 года было председателей, когда и как они выбирались – не сохранилось. Исследователи в архивах нашли только чудом сохранившееся заявление, написанное рукой Трофима с просьбой снять его с поста председателя.

«…21 апреля 1930 года. Прошу уволить меня с должности как я малограмотный и несоответственный итой службы то прошу снятия поскорей со службы по увожимоя причина что я одинокий совершенно одинокий ещё совершенно сетом нашом снародо нельзя служить ато пропадём под потсут тоя прошу и неостате моей прозби. Ато когда снимали Председателя Выдру то мне сказал товарищ Цепыв что скоро пришлют Райисполком Председателя то я ожидаю смену ноежели у вас нету то я прошу пришлите назамен то я лучше уеду служить в РИКИ как здеся ожидаю ответу товарищ Председатель РИКа [прим.: районный исполнительный комитет].

Председатель Герасимовского с/совета товарищ Морозов».

1930 год – год активного раскулачивания в Герасимовке. В таких глухих деревнях все приходятся друг другу родней. Можно предположить, что Трофим Морозов старался держаться подальше от таких мероприятий советской власти.

За время председательства Трофим, судя по всему, отошел от работы в поле в своем хозяйстве и все заботы упали на плечи старшего сына Павлика и жены Татьяны. В определенный момент Трофим ушел из семьи, женился на местной девушке Нине Амосовой и поселился с ней в избе Арсения и Химы Кулукановых. Был ли он на тот момент еще председателем, точно неизвестно, но сразу после свадьбы и до своего ареста (примерно 2-3 месяца) Трофим работал заведующим местным магазинчиком (потребкооперация). Было это или в 1930 г. (по версии БСЭ), или в 1931 г. – по другим источникам.

Старший брат Иван Морозов (1888 г.р.) также ушел из семьи и переселился к новой семье в соседнюю деревню Киселево. Его старший сын Данила остался жить вместе с дедом и бабкой. Известны и другие дети Ивана Морозова. В художественных книгах упоминается дочь Парунька, как живой пример бытовой жестокости Ксении Морозовой. Также прожил долгую жизнь в родных местах Иван Иванович Морозов.

Арсений Кулуканов, приговоренный к смертной казни, был немногим моложе своего тестя – Сергея Морозова. На момент суда ему было около 70 лет. Ефимия (Хима) Кулуканова была его второй женой. Поженились они в 1899 году. От первого брака у Арсения было как минимум двое сыновей: Феоктист и Прокоп.

Известно, что Феоктист был раскулачен и выслан. После него осталась жена Анна Ильинична с пятью детьми. Мать Анны Ильиничны журналисты «Пионерской правды» будут везде упоминать как кулачку Еву Сакову.

Родительская семья Арсения Кулуканова имела землю — правда, всего пять десятин на девятерых детей, так что особенно не разживешься. Поэтому Арсению пришлось батрачить с пятнадцати лет, а с двадцати пяти — заниматься разной черной работой. Положение изменилось, когда он с женою приехал в Герасимовку. Арсений стал хозяином восьми с половиной десятин пахотной и пастбищной земли. Правда, в конце 1920-х его надел сократился вдвое, так как половину он поделил между двумя старшими сыновьями, но у него остались две лошади и некоторые мелкие домашние животные. В 1931 году Арсения арестовали за укрывательство зерна и приговорили к пяти годам ссылки с конфискацией имущества. Как человек умный и решительный, он не побоялся оспорить в кассационном суде свой приговор к ссылке — что в тавдинском районе было явлением редким — и выиграл дело.

На тот момент в семье Кулукановых-старших было еще двое младших детей — Матрена семнадцати лет и Захар пятнадцати, они жили вместе с родителями, когда произошло убийство Павла и Федора.

Арсений Кулуканов грамоты не знал — подобно Сергею и Ксении Морозовым, он подписывался, прикладывая к бумаге большой палец.

Арсений Силин обрабатывал полторы десятины земли, имел две лошади и две коровы. В 1931-м году его привлекли к суду за укрытие зерна и приговорили к штрафу в 200 рублей, т.е. почти полному годовому доходу. В 1932 году у Силина пятеро детей от одиннадцати лет и младше — четыре мальчика и девочка.

Арсения Силина на суде по убийству бр. Морозовых оправдают. По некоторым источникам в 1933 году его снова арестуют. Выйдет на свободу только уже после смерти «отца народов» в 1954 г. Погибнет в этом же году в случайном ДТП.

Его сын Кузьма (выведенный в литературе как кулацкий сын и глава местных хулиганов Кузька Силин), пройдет Великую отечественную и достойно приживет оставшуюся жизнь.

Силин Кузьма Арсеньевич

Учетно-послужная картотека

Дата рождения: 14.11.1918

Место рождения: Свердловская обл., Верхне-Тавдинский р-н, д. Герасимовка

Дата поступления на службу: 01.09.1938 г.

Воинское звание: мл. лейтенант

Наименование награды

Орден Славы II степени

Орден Славы III степени

Орден Красной Звезды

Медаль «За взятие Берлина»

Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.»

Медаль «За освобождение Праги»

Денис Потупчик – третий зять Сергея Морозова. Бедняк. Известно, что несколько лет нанимался в работники к другому зятю деда Морозова – Арсению Кулуканову. Или батрачил на Кулуканова – тут кому как. Именно этот факт позволил обвинять Кулуканова в кулачестве – земли у него было относительно немного, он давно разделился хозяйствами со старшими сыновьями.

Иван Потупчик – сын Дениса – одна из ключевых фигур в истории Павлика Морозова. Совсем неупомянутый в репортажах «Пионерской правды», он играет большую роль в художественных произведениях. Много документов, связанных с ним, лежит в следственном деле №374, возбужденном по факту убийства бр. Морозовых.

На момент убийства Павлика ему 20 лет. Он комсомолец, осодмилец (член общества содействия милиции). Позже он женится на вернувшейся в Герасимовку учительнице Зое Кабиной. Проживет с ней пару лет. Также Иван Потупчик неизменный помощник местного милиционера, выступает в качестве понятого или выполняет отдельные поручения. Именно ему различные авторы приписывают инициативу и непосредственное участие в аресте своих кровных родственников – Сергея и Ксении Морозовых, а также Арсения Кулуканова. Юрий Дружников, автор произведения «Доносчик 001» так и совсем приписал Ивану Потупчику не последнюю роль в провокации ОГПУ по убийству Павлика с целью показательных репрессий и организации колхоза.

Также, по сведениям Дружникова, Иван Потупчик в 1961 г. был осужден за изнасилование несовершеннолетней девочки.

Потупчик Иван Денисович

Учетно-послужная картотека

Дата рождения: 27.12.1911

Место рождения: Свердловская обл., д. Герасимовка

Место призыва Верхне-Тавдинский РВК, Свердловская обл., Верхне-Тавдинский р-н

Дата поступления на службу: 06.11.1933

Воинское звание: ст. лейтенант

Наименование награды

Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.»

Медаль «За отвагу»

Медаль «За боевые заслуги»

Знакомясь с историческими документами, газетными материалами, книгами, мы постоянно сталкиваемся с тем, что кого-то называют кулаком. При этом каких-либо критериев отнесения к кулачеству обычно не обозначают. Кто же такие кулаки и как можно было попасть в их число?

Обязательно ли было быть зажиточным, использовать наемный труд и заниматься сельским ростовщичеством?

Четких критериев не было. В трудах Ленина есть определенное указание, что разница между середняком и кулаком в том, что середняк работает сам, живет собственным трудом. В отличии от кулака, который эксплуатирует чужой труд.

Впрочем, революционное правосознание пошло дальше.

Рассмотрим в качестве примера книгу 1924 г. «Деревня при НЭПе. Кого считать кулаком, кого тружеником, что говорят об этом крестьяне».

Автор прямо указывает, что рассматривать надо не только имущество, размер и характер хозяйства. «Может сейчас у данного крестьянина и скота мало, и хозяйство небольшое. Но это – раскулаченный кулак, у которого революция обрезала крылья. В политике он даже более свирепый враг революции, чем тот буржуй, что нажил сейчас и пользуется нажитым. Нужно расценивать его не только по инвентарю, но и по его общественно-политической физиономии».

В 1929 году по мере развития колхозного движения и широкого применения чрезвычайных мер правительство принимает ряд постановлений, призванных на законодательном уровне ограничить влияние кулачества:

• «О порядке применения кодекса законов о труде в кулацких хозяйствах»;

• «О признаках кулацких хозяйств, в которых должен применяться кодекс законов о труде».

Второе постановление относило к кулацким все крестьянские хозяйства, обладавшие одним из следующих пяти признаков:

а) применение систематического наёмного труда;

б) наличие мельниц, маслобоен, крупорушек, других промышленных предприятий;

в) систематическая сдача внаём сложного сельскохозяйственного инвентаря;

г) сдача внаём помещений;

д) наличие членов хозяйства, занимающихся торговлей, ростовщичеством или имеющих другие нетрудовые доходы.

Но знакомство с документами той эпохи показывает, что к кулакам чаще подходили со стороны именно «общественно-политической физиономии».

В Герасимовке первыми под раскулачивание попало семейство крестьян Пилипенко.

Пилипенко Данила Андреевич (1861 г.р.) вместе с женой Марией Кузьмовной в 1910-м году построил в Герасимовке для своей многодетной семьи большой двухэтажный дом. Долго прожить в этом доме ему не пришлось. В 1930-году выселили его со всем семейством, а дом отдали под сельский совет и школу.

В 1948 году здесь в бывшей школе размещён Герасимовский музей. Здание музея ныне является памятником истории и как объект культурного наследия.

Пилипенко Андрей Данилович (1891 г.р.) - сын Данила Андреевича. Был основным помощником отцу в строительстве семейного дома. Жена – Анна Васильевна.

Перебрались в Герасимовку из Беларуси по столыпинской реформе. Выделили им 16 Га тайги. Из благоустройства была только лесная дорога, колодец с питьевой водой, и еще 50 руб. подъемных.

За 18 лет они не только превратили из тайги - пашню, но и обзавелись большим хозяйством. Торговали. Построили тогда единственный двухэтажный дом в деревне.

Как итог - их раскулачили. Осудили за антисоветскую пропаганду и, летом 1930 года, всё за один день отняли, выслав всю семью на север Урала. Позже в 1938 году Данила Андреевича расстреляли.

Особо крупная волна раскулачивания прошла в Герасимовском сельсовете в 1930 г.
Именно в это время пост председателя занимал Трофим Морозов.

Продолжение следует...

В самом начале 20 века здесь плотной стеной стояла тайга – по местному «урман». Места совершенно глухие. Западная Сибирь. Ближайший город Тавда – по прямой 30 км. По трассе – 39 км. Тавда город тоже молодой. Первое поселение появилось на месте Тавды только в 1870-х годах. Тогда эта была территория в составе Тобольской губернии. Сейчас это восточная часть Свердловской области. От Екатеринбурга до Тавды – 360 км. Тюмень гораздо ближе – по трассе 127 км. Поэтому если будет желание посетить Герасимовку и местный музей Павлика Морозова, то путешествие лучше, как это сделал автор, начать с Тюмени, а не с Екатеринбурга.

В 17 км от Герасимовки находится село Городище.

В Герасимовке жили беларусы-самоходы. В Городище – чалдоны.

Кто это такие? И как они там оказались?

В краеведческой литературе восточнославянское население аграрной Сибири принято разделять на старожилов и переселенцев. К старожилам - чалдонам, как правило, относят людей, чьи предки селились на территории Сибири с конца XVI до середины XIX в., к переселенцам-самоходам – потомков тех, кто обосновался за Уралом во времена крестьянских переселений второй половины XIX – начала ХХ в.

Этимология слова «чалдон» не совсем ясна. Звучит для нашего уха чуть насмешливо. На родном Урале носит несколько уничижительный оттенок, являясь безобидным… но ругательством. Что понятно. Чалдоны, как и прочие «коренные сибиряки» русских переселенцев времен столыпинских реформ не особо привечали, встречали скорее враждебно. До середины ХХ века старательно отмежевывались от пришлых «самоходов».

Есть версия, что «чалдон» происходит от монгольского ругательства «шолдон» – бродяга, беглый.

Самим чалдонам больше нравятся версии, связанные с пришедшими в эти места в 16 веке казаками с Чала и Дона.

И так, чалдоны – русские сибирские старожилы, обычно староверы, часто уже потомки браков с местными аборигенками.

Самоходы – переселенцы другой исторической эпохи - второй половине XIX в., когда массовый стихийный характер приобрели самовольные переселения бедного безземельного крестьянства в Сибирь. В конце XIX в. слово “самоходы” уже прочно вошло в литературный русский язык применительно именно к крестьянам-переселенцам.
Во время столыпинских аграрных реформ переселение приняло организованный характер, поощряемый правительством.

Писатель Г. Луговой отмечал, что самоходами чалдоны пренебрежительно называли приехавших в начале ХХ в. крестьян из Белоруссии, при этом, по мнению автора, «это прозвище приравнивалось к словам “голь перекатная”».

Иногда, к самоходам относили только крестьян, самовольно прибывших сюда во второй половине XIX в., считая при этом, что столыпинские переселенцы не являлись самоходами. Подобное объяснение зафиксировано и в “Словаре русских народных говоров”: “Самоходы – они сами приходили, а переселенцы – это как-то их переселяли, им здесь отрезали землю”. Однако позднее название “самоходы” стало широко применяться и к столыпинским переселенцам.

В “Словаре русских народных говоров” зафиксировано также пренебрежительное слово “самоходня” и приводится пример его употребления: “Вся лапотня собралась, самоходня. Все пьяницы приехали. Тут на краю живут”.

Этнографы отмечают, что слова «чалдоны» и «самоходы» употреблялись лишь в тех районах, где переселенцы имели устойчивые бытовые контакты со старожилами.

Своими характерными, отличающими их от самоходов, качествами чалдоны считали опрятность, чистоплотность, зажиточность. Природная чистоплотность закрепилось в поговорке: “Чалдоны – крылечки скоблены”. Чалдоны пренебрежительно отзывались о привычках пришлых содержать зимой скот в избах, рубить головы курицам на крыльце, использовать для мытья питьевую посуду, да и самим мыться не в бане, а в устье русской печи.

Самоходы же часто выделяли свои честность и трудолюбие. Этнографы зафиксировали такое воспоминания:

«Мы всегда отличались бóльшим трудолюбием и сплоченностью, чем чалдоны. Чалдоны могли предать друг друга, а самоходы боялись, потому что среди них свой суд был».

«Пришлые люди были необыкновенно честны, мягки и добродушны. Приехали они, конечно, совершенно разоренными, оборванными, голодными. Но ни один из них не запятнал себя воровством; старожилы удивлялись, видя, что ... ворота и двери не запирались, замков не было, и все оставалось целым. Когда богатому крестьянину нужно было работника, он искал его прежде всего между новоселами».

Чалдоны носили кожаную обувь, тогда как самоходы долгое время продолжали использовать в Сибири традиционные для их родины лапти: “…по бродням – мягкой кожаной обуви без каблуков переселенцы сразу могли узнать чалдонов”

Чалдоны были искусными охотникам и рыбаками, тогда как навыки промыслового хозяйствования у самоходов были развиты значительно слабее.

В то же время у самоходов были гораздо лучше развиты навыки земледелия.

Несмотря на тесные хозяйственные контакты, для чалдонов и самоходов была свойственна взаимная отчужденность.

В смешанных поселениях чалдоны и самоходы предпочитали селиться на разных улицах или в разных концах деревни; на некоторых кладбищах участки для старожилов и переселенцев были разделены. Вплоть до середины ХХ в. во многих поселениях не одобрялись браки между представителями этих групп. Одна из переселенок, вспоминая 1950-е годы, рассказывала: «Вот моя сестра пошла за чалдона, а его матка: “Не надо за самоходку-лапотонку!”. Его родители не пустили в дом невесту, и он як примак жил. Я тоже вышла в 18 лет, приняла примача себе».

Первые переселенцы жили в землянках, корчевали в округе лес, пни сжигали. Часто вручную раскапывали землю, сеяли хлеб. Основу хозяйственной деятельности самоходских деревень составляли земледелие и домашнее животноводство. Выращивали рожь, ячмень, овес, лен, коноплю, горох. Пшеницы сеяли мало, так как ее урожаи были плохие. Из овощей выращивали в основном картофель и капусту. До коллективизации жили единоличными крестьянскими хозяйствами. У каждого хозяйства были свои пашни, которые разделялись межами. Пахали на лошадях плугом. Зерно чаще всего перемалывали на ручных жерновах. Мельниц в самоходских деревнях было мало.

Лен и коноплю высеивали для получения волокна, нитей, витья веревок и ткачества. Лен и коноплю молотили, стелили и сушили в бане, затем пряли. Для прядения и кручения использовали самопрялки, ткали на кроснах. Цветные нитки получали путем окрашивания. Красили корой дуба, ольхи, сосны, черемухи. Из ткани шили одежду и набожники (покрывала для икон). Из конопляных ниток пряли мешковину.

Скот держали в небольших количествах для транспортных и хозяйственных нужд. Держали коров, свиней, овец, лошадей и домашнюю птицу – кур и гусей. Лошади были основной тягловой силой.

Существовали в самоходных деревнях и ремесла, но их продукция шла в основном на удовлетворение местных нужд. Практиковались деревообработка, пимокатание, дубление кож, бондарство, гончарство. Деревообработка не выходила за рамки производства самых необходимых в хозяйстве вещей. т

Из дерева вырезали посуду (ложки). Кожи выделывали чаще всего на обувь, шили бродни и обутки. Занимались драньем лыка, из которого делали кули и плели лапти.

Шкуры животных дубили в хлебной закваске, заваривали в овсе или заливали дубовым отваром. Было развито пимокатание. Валенки катали из черной и белой шерсти. Шерсть чесали на специальном инструменте. Шерсть также использовали для изготовления сукна и сукманины.

Одежду шили сами. Из полученных льняных тканей делали рубахи, кофты, которые украшали вышивкой крестом. Из пестряди шили сарафаны, юбки и штаны. Из сукна – пиджаки, штаны.

На ногах носили обутки (женщины), бродни (мужчины), лапти, сапоги. Лапти были нескольких видов и отличались по способу плетения. Выделяли лапти веленские, витебские, могилевские, которые отличались от вятских и чувашских. Лапти носили с портянками и оборами, оборы делали из мочала. Для старожильческого русского населения лапти были не характерны, их, как правило, носили самоходы. В местной среде были представления, что «в лаптях только лодыри ходили – с ног не снимали, кто работал – тот лучше жил».

Подсобное значение в хозяйстве самоходов имели охота и рыболовство. Были широко распространены сбор грибов, ягод, орехов.

Затерянные в «урмане» деревни переселенцев полностью себя обеспечивали во всем. Жили натуральным хозяйством. Исследователи отмечают, что домотканая одежда все больше стала вытесняться покупными изделиями фабричного производства только начиная с 1960-х гг.

Всего за время столыпинских реформ в Сибирь от Тюмени до Иркутска было переселено 3 млн человек. 1.5 млн – белорусы, остальные – переселенцы из Центральной России и Украины.

По оценкам специалистов западные районы Империи в начале ХХ века были перенаселены более чем треть при почти пустующих в процентном отношении землях Зауралья.

Когда количество переселенцев на Урал и в Сибирь стало расти, то было создано специальное Переселенческое управление - для контроля освоения дальних восточных земель. Именно оно отводило новые участки для заселения, разрешало конфликты между старожилами и новоселами, устанавливало размер и порядок выдачи ссуд. Не все, кто стремился обосноваться на новом месте, сумели это сделать. Число «возвращенцев» в разные годы колебалось от десяти до тридцати процентов, и зависело это от многих условий, и не в последнюю очередь от более сурового климата. Двухлетняя засуха 1910-11 гг. сильно ударила по тем, кто только-только прибыл на новое место жительства. Не надо забывать про иные почвы, иные сельскохозяйственные культуры, иные приемы агротехники, более короткое лето. А ещё бюрократические проволочки с выдачей ссуд и недостаточный их размер, вечное запаздывание с подготовкой участков, со строительством переселенческих пунктов, с прокладкой дорог. И все же, несмотря на все трудности, переселенцы стремились за землей на восток: шли пешком, ехали на подводах, мчались в вагонах поездов недавно построенной Транссибирской магистрали.

Для будущих переселенцев выпускали специальную справочную литературу.

Отдельно отмечалось, что Правительство никого на переселение не приглашает. И помощь оказывается только тем, кто самостоятельно до переселения семьи приищет свободную землю и оформить ее в установленном порядке сам или через доверенного ходока. Также отмечалось, что «многие не знают, как горько живется переселенцам в Сибири в первые года, а верят только россказням будто бы всех переселенцев и везут, кормят в дороге и устраивают на казенный счет, и землю дают не только годную, но совершенно приготовленную для хозяйства».

«Переселение самое трудное и опасное средство улучшить свое благосостояние».
Про Тобольскую губернию, где была основана деревня Герасимовка, в 1909 г. писалось: «Все наиболее лучшие для земледелия местности уже заселены... В настоящее время лучшие переселенческие участки из заготовленных уже разобраны, свободными остаются участки расположенные на урманах (в лесных болотах), где условия жизни и работы очень тяжелы, переносимы только привычными людьми, выходцами из самых глухих мест Северо-Западного полесья. Чтобы устроиться здесь – надо иметь переселенческой семье не менее 300 рублей своих денег».

Первые переселенцы пришли на земли будущей деревни Герасимовки в 1906 году. Старшим их них был крестьянин Герасим Саков, который и стал первым старостой. Как считается, деревня получила свое название от его имени.

Территория эта в начале ХХ века входила в Кошукскую волость Туринского уезда Тобольской губернии. В 1908 году участок, на котором возникла деревня Герасимовка, был выделен для наделения землёй переселенцев из Белоруссии. Он состоял из 186 наделов по 15 десятин земли каждый.

Переселенцы ехали в первую очередь ради земли. Это особенно подчеркивали их потомки, когда исследователи опрашивали жителей самоходских деревень.

В 1908 г. также появилась деревня Тонкая Гривка, в 1911 году – Владимировка, в 1912 году - Кулоховка. До наших дней из всех деревень Герасимовского сельсовета сохранилась только Герасимовка.

В 1910 году Сергей Сергеевич Морозов (дед Павлика) и его семейство выехали из деревни Вереполье Сертейской волости Велижского уезда Витебской губернии и подались за лучшей долей в далекую Сибирь.

Деревня Вереполье не сохранилась до наших дней. И тогда и сейчас это тоже глухие и болотистые места. На территории бывшего Велижского уезда в наши дни располагаются земли Беларуси, Псковской, Тверской и Смоленской областей России.

А нынешнее урочище Вереполье находится в Смоленской области, как и старинный городок Велиж. Теперь это территория Печёнковского сельского поселения в составе Велижского района Смоленской области.

Деревня Вереполье была совсем небольшой – всего 9 дворов. Она отмечена даже не на всех картах того времени.

И ныне эти места мало заселены. Ближайшие деревеньки Бобова Лука и Глузды. Согласно Википедии их численность в наше время составляет 9 и 4 жителей соответственно. В деревне Сертея (центр бывшей Сертейской волости) числится 27 жителей. В деревне Печёнки – 173 жителя.

В Герасимовке Морозовы взяли участок в самом конце деревни. Герасимовка и тогда и сейчас вытянулась в длину на 3 км вдоль дороги. Поселились рядом: Сергей Морозов с женой Ксенией, два сына Морозовых – Иван и Трофим, и зятья Сергея Морозова – Арсений Кулуканов с женой Химой, Арсений Силин с женой Матреной и Иван Потупчик с женой Устиньей.

Когда Иван и Трофим женились и отделились хозяйствами – то поставили рядом новые избы.

Еще одни ближайшие соседи – семья Антона Шатракова, породнившаяся с Кулукановыми.

Все приписываемые разными источниками доносы Павлика Морозова касаются только этого ближайшего окружения.

Продолжение следует...

Главная советская газета «Правда» никогда, за одним исключением, о трагических событиях в деревне Герасимовка не рассказывала. Только вскользь. То памятник Павлику поставят, то Хрущев в своей речи на открытии пионерского съезда упомянет Павлика в ряду других героев-пионеров. Мнение товарища Сталина, кстати, по истории Павлика Морозова не известно. Нет никаких документов в которых бы были зафиксированы его мысли и его отношение к ключевому моменту мифа – предательству отца.

В 1962 г. корреспондент «Правды» Михаил Кушнарев посетил мать Павлика – Татьяну Морозову и написал о ней статью «Сердце матери». Именно в этой статье единственный раз «Правда» кратко рассказала суть произошедших событий:
«Пионер Павлик Морозов узнал, что его отец, председатель сельсовета, прикрывает кулаков. Павлик сказал об этом членам сельсовета. И тогда свершилось неслыханное по злодеянию преступление: Павлика убила собственная родня. Был убит и его маленький брат Федя».
Можно сказать, что в СССР было только два мнения – газеты «Правда» и неправильное. Михаил Кушнарев кратко сформулировал «правильную» версию: Павлик донес на отца, за что и был убит родней. Других подробностей «Правда» не приводила, как и обстоятельств расследования убийства.

Теперь перейдем к Большой советской энциклопедии.
1 издание - мимо. Том на букву «М» вышел 1938 году. И о Павлике в нем молчок.

28 том второго издания вышел в 1954 году. И здесь была напечатана наиболее полная статья. Павлик описан отважным пионером, зверски убитым кулацкой бандой.
«Пионеры вели активную борьбу против кулаков. Морозов разоблачил своего отца, бывшего в то время (1930) председателем сельского совета, но подпавшего под влияние кулацкой родни. Рассказав представителю райкома партии о том, что его отец тайно продавал сосланным кулакам ложные документы, Морозов затем выступил на суде по делу своего отца и заклеймил его как предателя. Когда кулаки пытались сорвать хлебозаготовки и подбивали крестьян прятать хлеб, Морозов на общем собрании жителей Герасимовки обратился к крестьянам с призывом сдать хлеб государству и указал кулаков, прятавших и гноивших хлеб; вместе с крестьянами-бедняками участвовал в изъятии хлеба у кулаков. Пионеры во главе с Морозовым активно помогали коммунистам в проведении разъяснительной работы среди крестьян, выступая за организацию в деревне колхоза. Кулаки решили расправиться с Морозовым. 3 сентября 1932 г. Морозов вместе со своим младшим братом был убит в лесу бандитами-кулаками. Убийцы были пойманы и по приговору суда расстреляны».

Здесь мы видим, что указан год, когда Павлик донес на отца и объяснено, почему убийство произошло только 2 года спустя.

Нужным нам 16 том третьего издания БСЭ вышел через 20 лет в 1974 году.
Статья была ужата, впрочем как и другие статьи. Про донос на отца – ни слова. Времена менялись и ЦК ВЛКСМ уже давно не призывал к ненависти к классовому врагу.

«Пионер, участник борьбы с кулачеством в период коллективизации с. х-ва в СССР. Род. в семье крестьянина-бедняка. Был организатором и председателем первого пионерского отряда в с. Герасимовка, пионеры к-рого помогали коммунистам в агитации за создание колхоза, разоблачали враждебные действия кулаков. Зверски убит кулаками».

Ни газета «Правда», ни Большая советская энциклопедия – более чем авторитетные источники времен СССР, ничего нам не рассказывают о ходе расследования. Кто убийцы и как их изобличили – ясности нет.

Поэтому перейдем к газете «Пионерская правда».

Убийство братьев Морозовых произошло 3 сентября 1932 г. А первая информация в центральной советской прессе прошла только 2 октября. Через месяц. Интернета и соцсетей еще не придумали.

«ЗВЕРСКОЕ УБИЙСТВО ДВУХ ПИОНЕРОВ. НИКАКОЙ ПОЩАДЫ КЛАССОВОМУ ВРАГУ.

В деревне Герасимовке, Тавдинского района на Урале, шайка кулаков убила двух пионеров братьев Морозовых Павла 14 лет и Федора 9 лет. Убийство пионеров произведено на почве классовой мести. Активисты пионеры Павел и Федор вскрыли и разоблачили кулацкую шайку, которая проводила в сельсовете вредительскую работу, направленную к срыву всех мероприятий, проводимых партией и советской властью. Они даже не остановились перед разоблачением контрреволюционной деятельности своего отца, председателя совета.

Кулаки всячески запугивали пионеров Морозовых. Павла заставляли выйти из пионерской организации, угрожая ему убийством. Но Морозовы в ответ на это стали еще упорнее разоблачать все проделки кулаков. Тогда кулацкая шайка привела в исполнение свои угрозы. 3 сентября, когда пионеры Морозовы возвращалась утром домой, из леса их встретили кулаки и убили. Павлу нанесено 4 ножевых раны в грудь, а Федору — 3. Девять убийц-кулаков задержаны и в ближайшие дни начинается показательный процесс. В Герасимовку выехал представитель

«Пионерской правды» для участия в судебном разбирательстве убийства. По всему Уралу прокатились митинги протеста против кулацкой вылазки. Пионеры и школьники требуют расстрела кулаков. На зверскую вылазку классового врага пионеры отвечают новым ростом своих рядов, ударной борьбой за качество учебы. К требованию пионеров и школьников расстрелять кулаков присоединяются рабочие и колхозники. «Пионерская правда» призывает всех пионеров и школьников организовать в школах и пионеротрядах митинги протеста против классовой вылазки врагов. Отвечайте новыми успехами в борьбе за учебу».

И так, «Пионерская правда» сообщает о задержании 9 человек. Кто они и кто их арестовал – не ясно.

15 октября «Пионерская правда» впервые публикует фотографию Павлика. Редакция пишет, что ежедневно в их адрес поступают десятки сообщений с требованиями пионеров и школьников расстрелять кулаков-убийц.

В этом же номере была напечатана статья молодого журналиста Виталия Губарева под названием «Кулацкая расправа». В 1951 г. В. Губарев прославится сказкой «В королевстве кривых зеркал». А в 1932 г. Губарев начнет разрабатывать тему, которая будет кормить его всю жизнь. Количество переизданий и различных редакций его повести «Павлик Морозов», изданных на всех возможных языках народов СССР, подсчитать крайне затруднительно.
В статье же «Кулацкая расправа» было указано, что на место убийства пионеров Морозовых, как только пришло соответствующее сообщение, незамедлительно выехала специальная бригада «Пионерской правды». Ей совместно со следственными органами при помощи тавдинского райкома партии удалось установить полную картину преступления.

«Убийц двое, – пишет В. Губарев, – Данила Морозов и Шитраков Ефим. Но перед пролетарским судом вместе с ними встанут и будут держать ответ Аксинья Морозова, Сергей Морозов, Кадуканов Арсений, Широков Ефим и другие герасимовские кулаки и подкулачники – главные организаторы убийства пионера Павла».
«...Пионер Павел ставил интересы партии и рабочего класса выше своих личных интересов. Когда его отец – председатель сельсовета – связался с кулаками ... Павел уверенно разоблачил своего отца. Пролетарский суд приговорил отца Павла к 10 годам заключения».

«... Не раз кулаки угрожали Павлу смертью ... Павел продолжал выявлять перед органами милиции и советской власти проделки кулаков, открывал закопанный ими хлеб, спрятанное оружие».

«... Герасимовским кулакам стало ясно: Павел Морозов – их ярый враг. От него надо избавиться. За убийство Павла они обещали Даниле Морозову и Шитракову Ефиму заплатить золотом. И вот третьего сентября Павла и его брата Феди не стало».

И так, «Пионерская правда» сообщила: убийц двое (раньше было 9). Названы их имена. Что их связывает с Павликом – не ясно. Причина убийства – по доносам Павла милиция находила спрятанный хлеб и какое-то оружие.

Через месяц 15 ноября «Пионерская правда» печатает телеграмму журналиста Павла Соломеина: «СЛЕДСТВИЕ ПО ДЕЛУ МОРОЗОВЫХ ЗАТЯГИВАЕТСЯ. МЫ ТРЕБУЕМ УСКОРЕНИЯ СУДА НАД КУЛАКАМИ-УБИЙЦАМИ. По телеграфу. Следствие по делу об убийстве пионера Морозова и его брата затягивается. Ведется дорасследование. Срок суда неизвестен. Помогайте продвинуть дело через прокурора республики. Павел Соломеин».
«От редакции. «Пионерская правда отмечает недопустимую медлительность, проявленную местными организациями в расследовании дела об убийстве Морозовых. Несмотря на поступающие со всех концов Союза многотысячные протесты и требования быстрейшего суда, следствие ведется крайне небрежно и медленно. Редакция «Пионерской правды обратилась вчера к прокурору республики тов. Вышинскому за содействием. Вчера же тов. Вышинский отправил в Свердловск областному прокурору тов. Пальгову следующую телеграмму: проверьте исполнение тавдинским прокурором моего распоряжения о расследовании дела убийства пионера Морозова и его брата в деревне Герасимовке. Результаты сообщите в трехдневный срок. Вышинский».

Телеграмма Вышинского по всей видимости сделала свое дело и 21 ноября «Пионерская правда» сообщила: «СУД НАД УБИЙЦАМИ ПАВЛУШИ МОРОЗОВА. Нами получена из Тавды телеграмма о том, что суд над кулаками-убийцами пионера Павлуши Морозова и его брата состоится 25 ноября в селе Герасимовке Тавдинского района Уральской области. Для участия в работах суда вчера вылетел на самолете в Свердловск член редколлегии газеты «Пионерская правда» тов. Е. Смирнов. В ближайших номерах «Пионерской правды» будут помещены отчеты о ходе судебного процесса, а также ряд очерков о Павлуше Морозове».

27 ноября напечатаны первые сведения о начавшемся процессе.

«КУЛАКИ НА СКАМЬЕ ПОДСУДИМЫХ. Тавда, 25. Сегодня в Тавде в клубе имени Сталина начался суд над убийцами пионера Морозова и его брата. На скамье подсудимых 5 человек: Морозов Сергей – дед Павлика, Морозова Ксения – бабушка, Морозов Данила – двоюродный брат и кулаки Кулкуканов и Симин ...

Первой допрошена подсудимая Ксения Морозова – бабушка Павлика, 80-летняя старуха, соучастница убийства. Старуха раскрывает суду ход подготовки убийства. Павлик – пионер-активист – разоблачил своего отца-подкулачника, председателя совета, выдававшего поддельные документы сосланным на Урал кулакам. Отца осудили и сослали на 10 лет...

Дед и кулаки, находившиеся под покровительством подкулачника-отца после суда возненавидели Павлика. Дед пытался забрать хозяйство и имущество Павлика. Павлик не дал. Дед пригрозил. Однажды Павлик пришел к деду за своей сиделкой. Дед сильно избил Павлика...

Не испугался Павлик. Решительно продолжал он разоблачать кулаков. Раскрыл кражу общественного хлеба кулаком Кулкукановым. Сообщил сельсовету, что кулак Шартиков скрывает оружие. Ненависть кулачья росла. Кулаки решили избавиться от Павлика. 3 сентября дед Павлика с двоюродным братом Данилой при содействии кулака Кулкуканова убили в лесу Павлика и его брата Федю. Три часа длился допрос старухи...».

И так, начинают появляться подробности. Обвиняемые не просто кулаки, а близкие родственники убитых. В «Пионерской правде» не пишут, но Арсений Кулуканов тоже родственник: он крестный Павлика и зять Сергея Морозова, то есть он женат на тете Павлика. Также отмечу, что «Пионерская правда» постоянно путается в фамилиях. Кулуканова называет то Кулкукановым, то Кадукановым, то еще как-то. Силина называет Симиным. Ефима Шатракова (запомните это имя!), то Шартиковым, то Шитраковым. При этом Ефим Шатраков загадочным образом из списка обвиняемых исчез.

Ксения Морозова названа соучастницей убийства. Что именно три часа рассказывала суду 80-летняя женщина не совсем ясно. Но по всей видимости только то, что предшествовало убийству: был суд над ее сыном – отцом Павлика, дед хотел забрать хозяйство – видимо не получилось, был конфликт с дедом из-за сиделки (часть конской упряжи, кожаная подушка под чересседельным ремнем, употребляемым для поддержания оглобель), какая то непонятная история с кражей хлеба Кулукановым (если Кулуканов что-то украл, а на него донесли, то почему он был на свободе?), донес на соседа Шатракова – у которого было оружие. Также якобы Ксения Морозова подтвердила, что убивали Данила Морозов – ее внук, и Сергей Морозов – ее муж. По крайней мере такой вывод можно сделать из статьи. Но написана статья хитро и, что на самом деле говорила Ксения Морозова на суде, можно только гадать.

29 ноября напечатаны подробности о втором дне судебного заседания.

«Суд над убийцами Павлуши Морозова. КУЛАК КУЛКУКАНОВ – ВДОХНОВИТЕЛЬ УБИЙСТВА (от нашего специального корреспондента).

Идет второй день суда. Показания дает Сергей Морозов – дед Павла.

Скупо говорит старик: «Росли ненависть и злоба к Павлику. Сноху ненавидел. Внучат не считал за родню. Особенно не взлюбил Павла, особенно после разоблачения им отца. Злобу подогревал Кулкуканов. У кулака Кулкуканова одна мысль – убить ребят. Ждали удобного случая».

Дед видел – ребята пошли в лес. Данила взял нож. Пошли в лес с решением убить ребят.

Идут – навстречу ребята. Данила ударил Федю. Его убили, чтобы не было свидетелей.

Подсудимый Данила Морозов подтверждает показания деда:

«Убили мы и Кулкуканов. Кулкуканов дал мне 30 рублей и сказал: «В момент укокошить попробуй, с дедом давно сговорились». Когда шли в лес, дед говорил: «Не робей». Когда Павлика резал, он закричал: «Федя, убегай!». Дед его схватил. Убили и оттащили в кусты. 4 сентября ходил к Кулкуканову. Он дал чашку водки и просил не ходить в деревню».

Допрашивается кулак Кулкуканов. Хитрый, трусливый враг елейным, певучим голосом пытается запутать дело. Все сваливает на старика. Чаще всего отвечает: «Не знаю». Прикидывается безобидным, непьющим, признается в любви к Павлику.

Перекрестным допросом разоблачается кулак Кулкуканов – вдохновитель и организатор убийства Павлика. Это он подговорил деда, это он уговорил Данилу и дал ему денег.
Затем дают показания кулак Симин и мать убитых.

27 ноября допрос свидетелей.
Е. Смирнов».

И так, вроде все достаточно понятно. Но мотив убийства в сентябре 1932 года все таки не ясен. Трофим Морозов был осужден 2 года назад (если верить БСЭ). Два года Кулуканов держит злобу на Павлика. И вот время пришло. Что же стало катализатором убийства, что произошло в августе, начале сентября 1932 года из статьи Е. Смирнова совершенно не ясно. Кем приходится Кулкуканов Трофиму Морозову, что он готов убить его малолетнего сына, из очерков «Пионерской правды» понять не возможно. Кулкуканов на суде ни в чем не признался. На то он хитрый и трусливый враг. Почему он кулак – тоже не очень понятно. Дед и двоюродный брат, судя по репортажам, во всем признались. Но их признания какие-то куцые. Чувствуется недосказанность. Как проходило расследование – не ясно. А мы помним, что сначала арестованных было 9 человек. Потом убийцами были объявлены Данила Морозов и Ефим Шатраков (по вопросу презумпции невиновности – это явно не к "Пионерской правде", в СССР она появилась, и то частично, только в 1977 г.). Потом убийцами оказались близкие родственники и примкнувший к ним Арсений Кулуканов (плюс какой-то Силин). То есть следствие шло, причастность заподозренных устанавливалась и к суду осталось 5 человек. Убийцы признались, что еще нужно?
Но мы в наше время дотошные и к результатам показательных процессов 1930-х годов не шибко доверчивые, поэтому будем и дальше сравнивать имеющуюся информацию из разных источников.

3 декабря «Пионерская правда» сообщила: «УБИЙЦЫ ПАВЛУШИ МОРОЗОВА ПРИГОВОРЕНЫ К ВЫСШЕЙ МЕРЕ СОЦИАЛЬНОЙ ЗАЩИТЫ. После трехдневного разбирательства суд над убийцами пионера Павла Морозова и его брата Феди вынес приговор, по которому убийцы – Кулуканов, Сергей Морозов, Ксения Морозова и Данила Морозов – приговорены к высшей мере социальной защиты – расстрелу».

Прежде чем мы перейдем от газетных репортажей к художественной литературе, пробежимся еще по нескольким номерам «Пионерской правды».

5 декабря «Пионерская правда» публикует речь тов. Смирнова Е. на суде (в качестве общественного обвинителя от газеты).

Речь большая, приведу несколько фрагментов из нее:
«– Товарищи, убийство в Герасимовке есть одно из проявлений классовой борьбы в стране ...

- Павлик ясно осознавал свои классовые задачи и, как пионер, стойко боролся за них ...

- Его кличка была «Пашка-коммунист». Почетная кличка! ...

- Вспомните речь Павлика на суде своего бывшего отца -подкулачника.

- «Дяденьки судьи! Мой отец творил явную контрреволюцию. Я, как пионер, обязан это сказать. Мой отец – не защитник интересов Октября. Он всячески помогает кулаку, стоит за него горой. И я не как сын, а как пионер, прошу привлечь к суровой ответственности моего отца» ...

– Кулачье ощетинилось, оскалило зубы. Но Павлика не испугаешь. он разоблачает отца и ведет неустанную борьбу с кулаками. Во главе небольшой группы деревенских пионеров он идет по селу и вывешивает позорные лозунги на домах зажимщиков хлеба. Он разоблачает кулака Кулаканова и др. скрывавших хлеб от государства ...

– Стал предателем отец – Павлик выдал его. Укрыл кулацкое имущество дед – Павлик раскрыл его. Украл кулак Кулуканов общественный хлеб – Павлик выдал его. Укрыл кулак Шатриков оружие – Павлик разоблачил его. Спекулировал кулак Силин – Павлик вывел его на чистую воду.

Не испугали Павлика кулацкие угрозы. Из него рос недюжинный большевик. Это чуяло кулачье и решило убрать его с дороги...».

А 23 декабря «Пионерская правда» сообщила:

«КНИГА И ФИЛЬМ О ПАВЛЕ МОРОЗОВЕ. ЦК ВЛКСМ поручил ЦБ ДКО и культпропу ЦК разработать и издать пресс-бюллетень о пионере Морозове для помещения его во всех школьных и пионерских газетах и журналах; обеспечить написание сценария для кинофильма и пьесы для детских театров – о жизни и смерти пионера Морозова; разработать содержание и обеспечить издание Изогизом плакатов на эту тему. Издательству «Молодая гвардия» поручено издать специальную книгу о пионере Морозове для пионеров и детей».

Можно считать, что с этого момента закрутились бюрократические жернова и колесо истории бесстрастно начало движение по пути увековечения легенды о Павлике Морозове.

Теперь перейдем к литературе художественной.
Продолжение следует.