Василий
Когда я сажусь писать здесь, в доме с зелёной комнатой, под задымлённым небом небольшого промышленного города, я вижу, что моё участие в приключениях было чисто случайным. На моём месте мог оказаться любой. Я впутался в эту историю в то время, когда меньше всего думал о приключениях.
Я приехал в Н, считая это место самым тихим и спокойным в мире. Лес, река, несколько промышленных районов, рабочие кварталы. "Здесь, во всяком случае, - говорил я себе, - я найду возможность работать и покой." И в результате - эта история. Так разбивает судьба все наши планы.
Здесь, возможно, будет уместным упомянуть, что ещё совсем недавно дела мои были плохи, сердце разбито, подорвана вера в человечество, себя самого и свои силы. Теперь, обретя равновесие, даже несколько приятно вспомнить случившееся, пролистать страницы дневника и поделится с тобой, мой читатель. Допускаю, что я сам был виновником моих бедствий. В то время я был молод, самонадеян, и среди прочих грехов своей молодости мог похвастаться не только уверенность в своих коммерческих талантах, но как это не печально, слепой верой в безоговорочный успех у женщин. Молод я ещё и теперь, но после пережитых приключений стал гораздо серьёзней, хотя вряд ли это научило меня благоразумия. Броситься в любовный омут я готов хоть и сейчас.
Едва ли нужно вдаваться в подробности того, как я оказался в Н. Я рискнул и проиграл. Оставшись без дохода, в крайне подавленном состоянии, с суммой немногим более 20 тысяч, мне удалось снять комнату на 4 месяца, в которой я проживаю и теперь. Разместив свои нехитрые пожитки и кое-какую мебель на 8 квадратных метрах, я оказался нос к носу с тем фактом, что готовить мне придётся самому. У меня были две кружки, столовая ложка, сковорода, нож и чайник - вот и вся доступная на тот момент мне кухонная утварь. Кроме того я запасся небольшим количеством продуктов и бутылкой вина, на случай празднования побед, если таковые случатся. Моя стряпня привела бы в ужас мою маму, но уверяю, что готовил я вовсе недурно, а эксперименты, проводимые из желания улучшить этот навык, пошли на пользу. Выбрав Н как место уединения, я не ошибся, дом на окраине города, тихий двор, близость леса и реки, всё оправдало мои ожидания. Когда-то в эпоху Советского Союза, город вырос вокруг заводов, растянувшись по железнодорожной ветке на три станции. Подъездные пути, корпуса цехов, трубы и коробки жилых домов составляют городской пейзаж, но пять минут ходьбы от окраины позволяют забыть о тусклых бетонных видах и погрузится в созерцание зелени, хотя лесные пикники здесь распространены как вид отдыха, о чём свидетельствую кучи мусора на незарастающих травой кострищах. Два месяца мне не удавалось найти работу, ввиду отсутствия потребности в моей специальности, и принял решение устроиться на завод. Это те восемь часов, которые я трачу на обеспечение своих потребностей: еда, комната и мелкие радости жизни. Остальное время я решил посвятить развитию своих творческих наклонностей: рисование и музыка, с коей у меня весьма напряженные отношения.
Окно комнаты, у которого я работаю, выходит на тихую улицу. И из этого окна я впервые увидел своего приятеля по случайному приключению, Василия Вдовина. В тот момент мы не были ещё знакомы, но его внешний вид и странная походка привлекли моё внимание, поэтому я отложил начатый рисунок и набросал эскиз. Он был странно сложен, длинные руки и ноги, тощее тело под излишне свободной одеждой, порывистость движений. Лицо его мне не удалось разглядеть как следует, но думаю, что даже после такого короткого наблюдения, я уже не спутал бы его ни с кем другим при случайной встрече. Человек скрылся из вида, и отложив набросок в сторону, я вернулся к прежнему рисунку. В то время я собирал персонажей, наблюдал, за жестами и движениями людей, делал наброски. Делал это как упражнение, пытаясь лучше понять и усвоить теоретические уроки рисунка, коих я смотрел большое множество.
Эта долговязость меня так привлекла, на фоне большинства округлых и одутловатых местных, что я стал ждать и не ошибся. Вечер следующего дня оправдал мои ожидания, мой угловатый персонаж снова совершал прогулку по тому же маршруту. Можно было бы подумать, что он возвращается с работы, но для трёхсменного заводского графика это возвращение было слишком поздним. В тот момент я не думал об этом, карандаш оставлял свои следы на бумаге, моя радость столь удачной находке, вытеснила все прочие мысли.
Так продолжалась неделю, Василий прогуливался этим маршрутом с завидной постоянность, я рисовал. Но только одно меня смущало, я не разу не наблюдал его возвращений этим путем. В ту неделю меня посетила мысль о море, которого я ни теперь ни прежде не видел, я был мрачен, подсчитывал финансы, искал попутчика среди старых знакомых. С ними, к слову, с большинством из них я прекратил все возможные контакты перед приездом в Н. Тому были свои причины, мой читатель, но в принятом решении я не усомнился ни разу. Слишком я был неразборчив с связях, что и стало одной из многих причин моих тогдашних неудач. Сделать выводы и оставить, смирится с тем, что другого прошлого не будет, таков был мой вердикт. Часы показали без пятнадцати девять. Василий не пришел, я понял, что уже полчаса высматриваю его из окна, по случаю жаркого дня я отворил створки и сидел на подоконнике. Я планировал познакомится с ним, попросить позировать, хотя не был уверен в успехе такой авантюры.
Десять. Стрелка ползёт на часах. Духота. Волнения о незнакомом мне человеке раздосадовали, лучше за окном иметь вид на болото, безлюдную пустырь или свалку, чем так поддаваться внезапной привязанности. Но до этой недели, уже долгое время я не видел людей, по отношению к которым у меня возникло бы желание составить знакомство.
- Какого чёрта, - сказал я себе. Говорить вслух самому себе давняя привычка, сколько себя помню за мной водится этот грех. В такой ситуации на себя не обозлится я не мог, Василий не обрёл для меня даже имени, безымянный прохожий, несколько набросков. Но какая досада.
- Выпить вина!
Найти припасённую бутылку не составило трудов, побед на горизонте не предвиделось, как в прочем и штопора в моей комнате. Обдумывая варианты раскупоривания бутылки вина, я взгромоздился на подоконник. В данном случае меня не сколько не беспокоило отсутствие подходящей посуды, как то бокала. Вопросы лучше решать по мере их возникновения, и этот вопрос пробка. Бутылка имела длинное узкое горлышко, потому протолкнуть пробку внутрь скорее всего мне бы не удалось, раскрошить и вынуть по кусочкам как вариант был отброшен ещё ранее. Не знаю толком почему,но воспользоваться ножом и выкрутить таким способом пробку, показалось мне более подходящим и менее трудоёмким. Что я знаю о вине, ничего. Эту бутылку выбрал наугад, на оставшиеся средства от покупки продуктов. Названия вина я не запомнил, только форма бутылки и цена 263 рубля. Пробка поддалась. В этот момент мне показалось, что на меня кто-то смотрит, повернув голову я увидел своего долговязого незнакомца. Он стоял на тротуаре напротив и действительно смотрел в моё окно второго этажа.
На смену удивлению пришёл интерес. Я был застигнут врасплох.
- У тебя там есть закурить? - голос вывел меня из оцепенения.
- Я не курю.
- Впрочем, я тоже. Василий Вдовин моё имя.
Я чувствовал, что должен что-то сказать, но вместо этого аккуратно опустил бутылку на подоконник, придвинулся к краю, придерживая створку окна, и свесил ноги на ту сторону.
- У меня есть вино и две кружки. Поднимешься? - спросил я. Не думаю, чтобы я отчётливо соображал к чему мне это случайное знакомство, но у меня был план воспользоваться Василием как натурщиком и не было причин отказываться от столь удобного случая завести знакомство поближе.
- Миша, - представился я запоздало. - Приглашаю тебя в гости, поднимайся.
- Лучше будет мне остаться внизу, если ты не против.
- Нет, не против. Если у тебя нет желания подниматься на два лестничных пролёта вверх, то у меня есть возможность спуститься вниз.
- Ты только из окна не прыгай, - угадав мои мысли, сказал Василий. - Я подожду тебя здесь.
- Вино брать?
- И куртку. Прогуляемся немного.
Я посмотрел на него ещё раз, внешне он был спокоен, и сполз с подоконника в комнату. В комнате было серо, затворив окно, я стал собираться. Сборы заняли пару минут, включая возню с разорванным шнурком. Положив в карманы куртки два куска хлеба, из съестного у меня больше ничего не нашлось, и спички, я почувстовал себя Томом Сойером, сбегающим из-под присмотра тётушки, и потому заторопился ещё больше. Вино!
- Ведите себя хорошо, - обратился я к пустоте комнаты и вышел. Раз, два, три, четыре. Я прыгал через ступеньки. Правильно, карандаши и бумагу брать смысла не было, темнеет уже и слишком быстро. Хоп-хоп, три, четыре. Хлопнула дверь подъезда.
Василий умер вчера. И потому, пока воспоминания свежи, я спешу записать всю историю, мой читатель. Прямо сейчас воспоминания о днях проведённых вместе и тех приключениях, что посчастливилось пережить, и на тот момент времени ещё предстоящих нам, приводят меня к тому состоянию тихой радости, что я испытал, спускаясь по лестнице.
Откинувшись навзничь в пожулую траву, я упёрся взглядом в темноту,в верхушки деревьев, в колючие звёзды. Тем временем Василий колдуя у костра, что-то бурчал неразборчиво.
- Что? - обратился я к нему, - Я тебя не расслышал.
Дорогой мы с ним перекинулись лишь парой слов, что меня ни сколько не обеспокоило, я прибывал в том состоянии, когда всё происходящее воспринимается как должное и отсутствие сопроводительной беседы прогулке не мешает. Маршрут мы выбрали не сговариваясь, к озеру.
- Миша, по правде я не знаю с чего начать, - Василий встал, разминая ноги, потоптался на месте и снова сел на землю.
- Начни с чего-нибудь, - посоветовал я ему.
- Я и начал. Обычно вечером, после смены, я выхожу на прогулку, брожу по улицам, таким образом знакомясь с городом. На той неделе, я не стал изменять своей новой привычке и отправился на юго-запад города, так как в эту часть мне ещё не доводилось заходить, не было случая. По дороге я углубился в свои мысли и не заметил как вышел к окраине, но я не стал поворачивать назад и продолжил путь в выбранном направлении. За часным сектором начинался лес. Вглубь вела тропинка, я пошёл по ней и вышел к лесничесву. Собственно, о том что что это лесничество мне сообщила надпись на воротах. Одно из строений, практически разрушеное, привлекло внимание, я решил исследовать его более подробно, хотя я осознавал, что кроме мусора и кирпичей, облупившейся краски и надписей ничего внутри не найду. Я обошёл кругом и зашёл в здание через небольшую дверь с торца, она поддалась на удивление легко. Я прошёл коридорами, заглянул в несколько комнат, спустился в подвал, мои ожидания оправдались. Весь антураж заброшенных зданий присутсвовал, правда надписей было совсем не много. Возращяясь назад я заметил ещё одну дверь и новый навесной замок на ней. Меня это удивило и я решил во чтобы то ни стало попасть внутрь. Дверь выглядела добротно, была обита листовым железом. Но нездоровый интерес к запертой комнате руководил мной. Осмотрев замок и петли в которые он был продет, я понял что вооружившись железной трубой, смогу сорвать его. Среди мусора нашлась труба.Все мои попытки и усилия не давали желаемого результата, я только сломал трубу, замок остался там же где и был. В серцах я пнул дверь, что ещё делать?! Ударил по ней ногой раз и ещё раз. Откуда-то выпал ключ. Я поднял его. Ключ подошёл. В комнате было темно. Посветил спичками и заметил лампу под потолком. Нашёл выключатель. Комната была маленькой и пустой, и только одна стена отличалась от остальных по цвету, она была чёрной и странной на ощупь. Скорее она напоминала грифельную доску, чем стену. Ещё раз осмотрев комнату я заметил полку с мелками, что странно тоже чёрными. Одним из них я провёл линию на грифельной стене, чёрный мелок оставлял белый след.
- И? -такое начало разговора как-то само собой вывело меня из того состояния, в которое я вознамеривался соскользнуть. Сонливость, начавшая было меня одолевать, улетучилась. На смену ей пришло прозрение. Пара догадок мелькнули у меня в голове. - Вася, что дальше то?
- А три дня назад я заметил тебя. Я видел ты рисуешь что-то у окна, потому и решил подойти.
- Что ж болван торчащий с листом бумаги у окна должен был привлечь внимание рано или поздно. Ты ещё раз ходил туда?
- Нет. Что мне там делать, рисовать я не силён, если только расковырять стену и посмотреть что внутри. Всё что мне оставалось сделать, это закрыть комнату, положить ключ в карман и уйти.
Вернувшись домой ближе к утру вместе с так и неоткупоренной бутылкой вина и скомканным рассказом Василия, я бродил по комнате из одного угла в другой, ставил чайник, точил карандаш, перетачивал снова, пил чай, механически жевал хлеб. Разговор не шёл у меня из головы. После Васиного откровения о находке, мы более не возвращались к теме странной комнаты. Смысл строить догадки о её предназначении не владея практически ни какой информацией? Говорили о том, о сём. Он ещё рассказал о себе, о недавнем переводе на местный завод. Почему он так легко согласился. "Потому что меня ничего не держит, мать умерла давно, друзей не так много, по крайней мере тех, к которым хочется держаться ближе. Расстояния не пугают, пары совместно проведенных выходных в месяц вполне достаточно для поддержания отношений."
В противоположность мне, сознательно отрезавшему себя от событий прошлого и прежнего круга общения, Василий никогда не имел таких обширных контактов и было не похоже, что в них нуждался. Мы договорились на следующий день встретиться и прогулятся до лесничества.
Ночь прошла скверно, я спал плохо и мало. Проснулся злым и голодным. Овсянка и яичница, чашка чая и душ. Я нервничал. Утро меня совсем не радовало, погода впрочем тоже. Поганый мелкий дождичек грозил мне сырыми ногами, кросовки я разодрал окончательно вчера в лесу. Я подумал, что можно одеть поверх носков полиэтиленновые пакеты. Куртка пахнет костром, сейчас на улице она отсыреет и начнёт вонять ещё сильнее. Решив не ждать Василия в условленном месте, я отправился прямиком к нему домой. Мерзкая погода была одной из причин, мне хотелось взглянуть как он живёт.
Василий был дома. Замешкавшись в дверях, я прошёл в квартиру. Вася был сер и несколько бледен в лице.
- Не разувайся, я сейчас. Только мусор захвачу.
Я присел на пуфик у зеркала и огляделся. Две закрытых двери выходили в узкий коридор, он же прихожая. Куртка на вешалке, какое-то пальто, у зеркала перчатки, на полу две пары обуви. Стоп. Женские домашние тапочки. Я был удивлён.
- Василий, ты один живёшь?
- Да, а что?
- Да так. Снимаешь?
- Служебная, - Василий вынес из кухни чёрный полиэтиленовый пакет, в нём что-то глухо звякнуло. - Тарелки сегодня разбил, - пояснил он и побелел ещё больше. - Их ещё мама покупала. Мыл посуду и вот.
- Говорят, посуда к счастью бъётся.
- Может быть. Пошли?
Мы вышли из подъезда.
- Что ж ты не сказал, что дождь?
- Я думал, ты в курсе.
- Нет. Я не выходил сегодня. Постой тут, я вернусь за зонтом, - он поставил мешок у двери и скрылся в подъезде.
Дверь плавно закрылась. Я стоял на крыльце, смотрел как с козырька над подъездом бежит вода, на пузыри в лужах, на мокрые полуголые деревья. В кроссовках хлюпало.
Позже, подходя к лесу, я оглядел Василия ещё раз и удивился переменам с ним произошедшим. Он как-то выпрямился, повеселел, даже цвет лица стал иным. У меня мелькнула мысль, что нахождение дома его угнетает. Что-то там было ещё про тарелки и женщин. Странный, угловатый, несловоохотливый тип, нельзя сказать что застенчив, просто вещь в себе. С таким человеком хорошо молчать. В тот момент я понял, что хочу с ним подружиться, что мысли о рисунках отошли на вторй план и их былая важность потускнела.
- Вася, долго нам ещё?
- Почти пришли. Что ты рисуешь?
- Глупости разные и потреты, с натуры иногда. Хочешь тебя нарисую?
- Хм, - Василий усмехнулся, но промолчал.
Заброшенное здание лесничества было таким, каким и описал его Василий, потрёпанным снаружи, но не часто посещаемое вандалами. На земле перед дверью чёрного хода, я увидел след ботинка и указал на него Василию. Тот лишь пожал плечами.
- Кто его знает кто тут ходит и зачем.
След был свежий, глубоко промятая ногой сырая земля. Я оглянулся, мы оставляли за собой такие же.
- Вася, у тебя есть женщина?
- Ты про тапочки?
- Да.
- Мамины это. Так мне легче.
Внутри здания было грязно, сыро и серо. Но что удивительно, почти все оконные стёкла первого этажа были целы. Василий резко остановился.
- Смотри!
Цепочка мокрых следов вела прямо от входной двери к запертой комнате.
- Кто бы это мог быть?
- Возможно тот, кто повесил замок.
Мы переглянулись,замолчали и снова стали рассматривать следы. Кто-то, похоже что он был один, постоял у двери и ушёл.
- Знаешь, Миша, это ничего не меняет. Мы уже здесь. И ключ у нас.
- Тогда открывай.
А потом я, Миша,на странной стене не менее странной кладовки под замком нарисовал яблоко, лампочка мигнула. Свет погас и тут же зажёгся снова. Яблоко со стуком упало на пол. Красное и кособокое. Пластмассовое.
- Что это?
- Плод моего воображения, - от растерянности и невероятности происходящего, я выдавил слова сквозь смех.
- Почему оно красное?! - возмутился Василий.
- Ну откуда я знаю, почему оно красное. Всё, конец. Из этого мирка не доехать даже до ада.
- Ты что-нибудь понимаешь?
- Кажется, да.
- Миша, откуда взялось яблоко? В чём дело, я не пойму.
- Я его нарисовал и оно каким-то образом метериализовалось.
- Но ты же рисовал его белым по чёрному, а оно красное.
- Тут увы, извини. Тут увы, не знаю что и думать.
- Нарисуй ещё.
- Ещё яблок?
- Ну хотя бы и яблок, хотя бы и так, только не пластмассовых.
- Василий, ты со своими яблоками, как зануда. В чём вообще тут дело, что происходит, что это за стена такая, планшет грёбаный. Нахрена она тут нужна. Кто это здесь оставил. Нет, Василий ты не зануда, ты просто растерян, как и я. Здесь нет ничего, только эта стена, мелки и моргающая лампочка. Откуда здесь чему взяться, каким яблокам.
- Миша, прекрати истерику. Пошли на воздух.
- Подожди, я только напихаю в карманы карандашей этих чёрных, изрисую все дома тенистыми садами, спортивными автомобилями и женщинами...
- Пластмассовыми. Хм.
- Счастье всем даром! - я сгреб все мелки в карман.
Василий запер дверь и отдал ключ мне.
Продолжение следует.
