hektorhouse

Привет, друзья.

Пока готовится очередной эпос, я решил поделиться с вами небольшим количеством забавных и не очень случаев, которые случались со мной в различных путешествиях по нашей стране и миру. Да, некоторые истории могут показаться вам оскорбительными, а автор редкостным циничным мудачиной, но все мы люди-человеки и без подобных случаев было бы скучно жить. Мат здесь будет. Посему, если вы весьма чувствительны и падаете в обморок от слов «хуй» и «пизда», то воздержитесь от прочтения сего текста.

Случай первый. Дитя Сотоны из Лондона.

Ездил я как-то к товарищу в кэпитал оф Грит Британ Лондон. Он там трудился в лизинговой конторе и обитал довольно долгое время, благодаря чему, я периодически к нему наведывался в редкие моменты отпуска.

В один из таких визитов, когда товарищ со своей пассией развлекались дома, я решил пошляться по Лондону и поглазеть на достопримечательности (читай – выпить эля и покататься на двухэтажном автобусе). Это я и делал, пока случай не занес меня в метро Лондона, которое больше похоже на злоебучий сортир в Индии, где грязно, воняет специями и полным-полно всяких сомнительных личностей.

Усевшись на свободное сиденье, я принялся меланхолично рассматривать других пассажиров, пока не узрел Антихриста (играет песня Арии), кривляющегося напротив меня. Антихристу было на вид лет десять-двенадцать и он без стеснения сидел на коленях матери, выводя своим гнилозубым ртом ужасные песни, больше похожие на гимн, который вызывает Диавола в наш мир. Его матушка махнула рукой на юное исчадие Ада и предпочитала копаться в телефоне, а малой вел себя дико безобразно. Он орал, визжал, пиздил ногами пассажиров и канючил у матери шоколадку. Знаете, я вот не люблю чужих детей, но этот пацаненок выбесил меня больше всего. В один прекрасный момент он спрыгнул с колен матери и принялся носиться по вагону, наступая чопорным англичанам на ноги. Наступил и мне, а потом хуйнул козюльку в пожилую афроангличанку. А учитывая, что я уже был на грани, то схватил дитя, поднес к своему лицу и выдал гневную тираду на великом и могучем, совершенно не стесняясь бранных выражений. Где-то читал, что дети обращают внимание на общий тон, плюс я был уверен, что ему не понять моих ругательств.

- Заткнись, блядь, и сядь, мандавошка. Иначе я тебе оторву головенку и сыграю ей в ебанный гольф. Нельзя себя так вести, малолетняя хуила. Нельзя бросать в людей козявками, ибо в один прекрасный момент, тебя обосрут с ног до головы, - рявкнул я весьма строгим тоном. Мать ребенка побледнела и вырвала свое охуевшее чадо из моих рук, после чего обратилась ко мне на чистом русском.

- Онжедите, все понимает. Мы ‘усские, - да, да. Характерный акцент. – Как вам не стыдно?

- Значит, держите своего малолетнего Адольфа подальше от Польши в лице остальных пассажиров. Хули он такой дурак? - пробурчал я, вставая, ибо следующей была нужная станция. Выходя я видел, с каким гневом на меня смотрела «мать», а ее отпрыск в охуении жрал свои козявки и смотрел в пол. Афроангличанка же мне мило улыбнулась и показала большой палец.

Случай второй. Калмыцкие цыгане.

Сия история произошла на пути в Элисту, через которую мы ехали в Ставрополье к друзьям. В машине был я, мой друг и его жена. Дорога была легкой, музыка тяжелой, кондиционер в машине жужжал, и было всем счастье. Пока не закончилась питьевая вода. Было решено остановиться в одном населенном пункте и зайти в магазин, чтобы пополнить запасы. Название этого пункта не помню, но он был очень маленьким. Рядом с дорогой находилась стандартная рыгаловка, где продают несвежий шашлык и прочие вкусности, и небольшой магазинчик с продуктами. Товарищ с женой пошли за водой, а я остался рядом с машиной, ибо неподалеку возилась в калмыкой пыли горстка ребятишек, и наслаждался сигареткой. Верховодил у детей один карлик. Весьма смуглый такой гном. Нет, не афрокалмык. Он заметил, что я внимательно на него смотрю и вразвалочку подошел ко мне. Тогда-то я и понял, что ошибался. Это был взрослый смуглый карлик, что подтверждала дутая золотая цепь на шее и пара дешевых перстней на толстых пальцах. Ах да. Еще и жидкая бородка. Тогда я еще подумал, что прикольно такого дома иметь. Карманный Шуфутинский, деньги в дом приносит, романсы поет. Потом, правда изменил свое мнение.

- Дай сигарету, - ни «здрасьте», ни «пожалуйста». Я сразу набычился и покачал головой.

- Обойдешься. Будешь курить, не вырастешь, - циничненько, но карлик был наглым. Он, не смущаясь, полез мне в карман штанов, где угадывались очертания пачки.

- Дай сигарету.

- Нахуй пшел! – я пихнул гнома довольно легонько, но он возомнил себя футболистом итальянской серии А и грохнулся в пыль, попутно вереща и плача. А потом откуда-то выскочила толпа цыганских женщин, которые подлетели ко мне и принялись крыть матом, часть из них склонилась над валяющимся в пыли коротышкой и заголосила.

- Романа убили! Аааа.

- Никто, блядь, никого не убивал. Да отъебитесь же вы, - я отмахивался от проклинающих меня женщин, которые попутно старались выцарапать мне глаза. Я не практикую всякие ББПЕ, но в тот момент очень хотелось начать. Посему пришлось ограничиться легкими тычками и маханиями ног. Тут из магазина вышел товарищ с женой и в охуении уставился на битву белого человека со степным народом.

- Романа убили!

- Съебались нахуй! – заорал товарищ, подбегая к нам и доставая из кармана свой пропуск на завод. Пропуск был красного цвета, и на нем также было золотое слово «Удостоверение». Цыгане, увидев сию корочку, завопили «Милиция» и бросились в рассыпную. Думаете все? Хуюшки.

Когда я открыл заднюю дверь и вознамерился сесть, то увидел ебанного карлика (я вообще-то к карликам нормально отношусь), который копался в моей сумке с бумагами. Получается, что пока цыгане меня окружили и подвергли звуковому экстерминатусу, убитый Роман залез в машину и принялся лазить по сумкам. Благо, что большая часть наших вещей мирно покоилась в багажнике. Тут рассвирепел мой товарищ и, схватив вероломного Романа за шкирку, вытащил его из машины и понес в сторону ближайшей лужи, куда и швырнул карлика, после предварительного обыска его карманов, после чего вернулся в машину и мы поехали дальше. Вовремя, ибо цыгане вернулись с подмогой в лице толпы мужиков и детей. Ну нахуй!

"Мотька"  ©Гектор Шульц

- Мотик. Что случилось? Сам не свой сегодня, ей-Богу, - покачала головой Валентина Алексеевна, седая как лунь старушка. Она обращалась к своей собаке, упитанному мопсу с белой мордой по кличке Мотя. Пес тяжело вздохнул, как это могут делать только мопсы и, положив голову на колени старушке, уставился на нее преданным подслеповатым взглядом.

- Аф, - тихо буркнул Мотя, требуя внимания к своей персоне. Валентина Алексеевна улыбнулась и почесала верного друга за ушком, благодаря чему мопс заурчал, как мотор маленького трактора.

- Соскучился мой хороший? – старушка умилялась тому, как Мотя вертелся под ее сухими пальцами, стараясь сделать так, чтобы каждый кусочек толстенького тела не остался без ласки. – Внимания тебе подавай, озорник.

- Аф, - согласился пес, высовывая язык от удовольствия.

Когда Валентине Алексеевне было шестьдесят шесть лет, её сын, приехав на новогодние каникулы, привез с собой корзинку, в которой что-то шевелилось и вздыхало, как настоящий человек. Каким было удивление старушки, когда она, развернув многочисленные шарфы, увидела в корзине спящего щенка мопса, больше похожего на карликовую обезьянку. Этот новогодний подарок получил имя Мотя и наполнил жизнь одинокой дамы в возрасте волшебным колоритом и помог ей чувствовать себя не такой одинокой.

Мотька носился по большому дому в поисках приключений или еды, высунув язык и вытаращив большие глаза. Только маленькие коготки дробно стучали по темному паркету, возвещая о том, что Мотя нашел себе новое развлечение. Мопс, который по своей природе должен быть ленивым и спокойным, казался какой-то бракованной партией, постоянно заставляя старушку охать и ахать, когда та находила последствия проделок своего верного друга. Но как можно ругаться на того, кто смотрит на тебя большими темными глазами, поджав хвостик-кренделек, и тихо посапывает от страха. Вот и Валентина Алексеевна махнула рукой на толстого проказника, прощая тому мелкие пакости в виде пойманных мышей, принесенных псом прямиком в кровать, или распотрошенного мусорного ведра, куда Мотя заглядывал исключительно в поисках вкуснятины.

Шли годы, и Мотька бегал все меньше, предпочитая нежиться на полу перед большим камином, в котором весело трещал и плевался красными искорками огонь. Но все менялось в тот момент, когда хозяйка дома, Валентина Алексеевна, садилась в кресло-качалку и брала в руки очередной томик Дюма. Мопс тут же запрыгивал старушке на колени и, повозившись несколько минут, сворачивался калачиком, шумно сопя носом, пока тепло и ласковые руки хозяйки не уносили тучного Мотю в царство ярких и красивых снов. Только в этот вечер он был, как никогда, беспокоен, предпочитая грустно смотреть на хозяйку, которая все чаще массировала левую половину груди дрожащими руками.

- Мотик, розовый животик, - рассмеялась старушка, когда пес, извернувшись, лизнул ее пальцы. – Ленивый стал, старичок мой.

- Аф, - согласился Мотя. Он уже был в почтенном возрасте и не мог долго бегать, что уж тут говорить о таком трудном задании, как запрыгнуть хозяйке на колени. И Валентина Алексеевна, не прекращая стенать и охать, всегда брала своего любимца на руки. Когда читала, сидя в скрипучем кресле-качалке, или же укладывалась спать. Мотя сворачивался в ногах и быстро засыпал, лишь изредка укладываясь старушке на грудь и подставляя голову под ее волшебные пальцы. Мотька уже слабо видел, но он помнил, как пахнет его хозяйка. Она пахла вкусно. Печеньем, сладостями и цветами, от которых мопсу постоянно хотелось чихать, что он и делал, забрызгивая очки Валентины Алексеевны прозрачными капельками.

- Кушать не хочешь? – спросила старушка, с грустью посматривая на фотографию, стоящую на полке над камином. Пес вздохнул и устроился удобнее. – Скучаешь по ним? Я тоже. Обещали приехать на Новый год. Вон сугробы какие. Детки бы снеговиков лепили, да тебя бы в снег закапывали.

- Яаф, - зевнул Мотька, в который раз соглашаясь с хозяйкой. Он знал, что Валентина Алексеевна всегда ждет Новый Год. Потому что в это время к ней приезжает на каникулы сын с семьей. Детвора, Степка и Валька, с визгом носятся следом за Мотькой, который и рад веселой возне. Поймав его, дети с наслаждением гладят мягкую шерстку пса и смеются, когда он, подпрыгивая, облизывает их лица. А за всем этим наблюдает сын и невестка Валентины Алексеевны. В эти моменты дом оживает и в нем постоянно слышен смех, а с кухни вкусно пахнет. Мотя знает, что теперь его будут кормить жареным мясом, а детвора будет совать конфеты и сладости, которые пес любит больше жизни. Только хозяйка его нечасто этим балует. Вот и сейчас она грустила, посматривая на фотографию, с которой улыбалась ее семья. А сбоку даже виден Мотькин хвост.

- Мотик.

- Аф, - пес поднял голову и радостно высунул язык. Валентина Алексеевна вновь улыбнулась и, подавшись мимолетному чувству, крепко прижала Мотьку к себе. Тот тихо хрюкнул и, извернувшись, лизнул хозяйку в нос.

- Пойдем спать? Устала я что-то сегодня, - тихо сказала старушка, мягко опуская пса на пол. Мотька потряс смешной головой и потрусил вслед за Валентиной Алексеевной. Сейчас его поднимут на кровать, где он свернется калачиком и будет спать. Только сначала успокоит старушку. Нервная она стала последнее время.

- Буф! – буркнул мопс по традиции, увидев ненавистный темный угол в комнате. Оттуда постоянно пахнет мышами и сыростью.

- Мотик, иди сюда, - ласково позвала его хозяйка и пес, взобравшись на кровать, тут же утонул в мягкой перине, откуда теперь торчал только его хвост крендельком, и доносилось осторожное хрюканье.

Старушка погасила свет и прочитала молитву, попросив Бога заботиться о ее семье. Мотьке всегда спалось куда лучше, когда Валентина Алексеевна не забывала это делать. Мопс покрутился еще немного и, положив голову на грудь хозяйке, тихо вздохнул.

*******

Старые часы негромко тикали в тишине комнаты, а лунный свет освещал небольшой столик и край кровати, где сейчас свернулся Мотька. Но даже несмотря на старость, слух пса оставался таким же чутким, как и десять лет назад. Вот и сейчас он услышал слабый шорох, доносящийся от темного угла, который так не нравился старому мопсу, и поднял голову, прислушиваясь к странным звукам.

Воздух загустел, а темнота, казалось, обволокла комнату целиком. Оставался видимым только кусочек кровати и сопящий Мотя, который тихо рыкнул, стараясь не разбудить хозяйку и предупредить незваного гостя о самых серьезных намерениях. Из угла донеслось вкрадчивое покашливание и блеснуло что-то острое. Мотька уже видел этот блеск раньше, когда был еще щенком и случайно провалился в погреб. Тогда он отделался сломанной лапой, но блеск запомнил, а посему заворчал. Тихо и весьма витиевато.

- Снова не спишь, дружок? – тень в углу увеличилась, а затем сделала шаг вперед. Теперь рядом с кроватью стоял некто в длинном черном плаще. Незнакомец держал в белых и страшных руках длинную изогнутую косу. Похожей косой ловко управлялся сын Валентины Алексеевны, когда привозил детей на лето и убирался во дворе, старательно вычищая сорняки и крапиву. Мотя негромко гавкнул, словно приветствуя гостя.

- Гав!

- И я рад тебя видеть. Прошлый раз ты был весьма настойчив, - в голосе незнакомца послышалась улыбка.

- Аф, - согласился Мотя. Он не любил странного гостя и даже немного побаивался.

- Не переживай. Я просто решил вас проведать. Твоя мордочка уже белая, а глаза не так хорошо видят?

- Яаф, - пробурчал Мотя. Некто рассмеялся и подошел ближе, но маленький мопс, отчаянно дрожа, зарычал.

- Тихо, тихо, дружок. Не надо.

- Аф.

- И не надо делать такие глаза. Ты знаешь, что меня это выводит из равновесия. Я беспристрастен, - сварливо ответил незнакомец, опускаясь на корточки рядом с кроватью. Он повел тьмой капюшона в сторону мирно спящей Валентины Алексеевны. – Ты ее любишь. Чувствую же. Вот и пытаешься меня задобрить.

- Уф, - вздохнул Мотька. Гость был прав. Хозяйка была его единственной радостью, ради которой он жил. И незнакомец знал это, лучше всех на свете.

- Наверное, поэтому я ухожу утром, дружок. В одиночестве.

- Пф.

- Да, ты правильно понял. Вечность это продолжаться не может. Перестань делать такие глаза, - повысил голос гость, а затем добавил чуть мягче. – Я же говорю, что пришел сюда не за этим.

- Аф!

- Зачем? Проведать. У нее, - незнакомец кивнул в сторону Валентины Алексеевны. – Очень преданный защитник. Не поверишь, но мне отрадно это видеть. Что маленькая собачонка так радеет о хозяине.

- Гав! – Мотька пересилил страх и, подойдя к гостю, лизнул его холодную руку. Тот на минуту опешил, а затем бархатисто рассмеялся.

- Да, мне часто попадаются такие, как ты. Порой, вы лучше людей, Мотя. Особенно ты.

- Аяф!

- Мне пора, знаю. Солнце уже встает, - незнакомец повернулся в сторону окна, где небо начало алеть, а затем степенно двинулся в угол, шепнув напоследок. – До следующей встречи, дружок.

- Р-аф! – попрощался Мотька. Он был на редкость воспитанным псом, хоть и вел себя порой не очень хорошо.

Когда гость ушел, а на улице раздалось кукареканье соседских петухов, Мотька сладко потянулся и, ковыляя, направился к хозяйке. Он лег, по привычке положив голову на грудь. Затем робко вздохнул и облизал сухой нос. Завтра приедет семья, дети будут бегать с Мотькой по дому, а хозяйка испечет мясной пирог.

С этими мыслями он и заснул, не заметив, как тень в углу легонько рассмеялась. Но Мотька видел цветные сны, которые были полны добра и счастья. Как улыбка его хозяйки, ради которой он жил.

По традиции: беременные женщины, сторонники ЗОЖ, школьники, моралисты, попсовики и баба Капа - проходят мимо, ибо в этой истории есть мат, сортирный юмор, алкоголь и убивец Валера.
Остальные включают Finntroll – Trollhammaren и читают.

История двадцать седьмая. Как неформалы самогонку гнали.  ©Гектор Шульц

Да, друзья. Эта история будет об относительно прозрачной жидкости, градус которой зашкаливает, как пердеж Хеллбоя, а аромат способен сбить с ног даже одичалых. Самогон – вкусный и полезный (если не на карбиде) напиток для средних слоев населения и прочих панков в виде Бори. Но идею создать свой самогон подал все-таки Валера. Куда же без окаянного гота? Вот, вот.

Для оных целей был куплен настоящий самогонный аппарат. Куплен долбоебом Валерой у некого ушлого цыгана с блошиного рынка. А сам процесс добычи веселящего зелья было решено провести на даче у Бори, ибо панк обладал нихуевой кастрюлей с брагой и полным отсутствием рыцарей – моралфагов в виде родителей. Сказано – сделано, и вся честная компания в виде Валеры, Бори, Леши, Патрика и вашего покорного летописца двинулась на дачу одним погожим июньским деньком.

Подготовительная стадия, как вы догадываетесь, тоже не обошлась без некой доли ебанашечки, устроенной грозой всего алкогольного и вкусного – Патриком. Для начала рыжий принц решил снять пробу с браги и зачерпнул оную прямиком из кастрюли граненым стаканом. После этого Патрик битый час вызывал в туалете демона Кукузлу и его брата Ихтиандра, а снаружи сельскохозяйственной постройки его ждал разозленный Боря, держащий в руке пучок крапивы, которой и огулял ирландца прямиком по многострадальной сраке за безбожное обращение с ценной жижей.

Затем отчудил автор, которому не давала покоя кухня Бори. В частности большая пятилитровая банка с неизвестной мутной жижей и сидящим на дне оной банки Кренгом. Боря говорил, что это квас, а я думал, что там хранится клон Рипли из Чужого 4, ибо более разумного объяснения той странной киселеподобной массе я дать не мог. И пока панк занимался установкой самогонного аппарата вместе с Валерой, я ухитрился слить немного «кваса» в чистую кружку. Вместе с частицей Кренга, хотя Боря говорил, что это дрожжи. Конечно, пить я это не стал, а решил поэкспериментировать на Патрике, который к тому моменту вернулся из туалета, где успешно очищал свой желудок от Бориной бражки. Патрик благодарно что-то промычал и залпом осушил квас, а затем позеленел и выдал умопомрачительную отрыжку, которой бы обзавидовался сам Джордж Фишер. Кто не может этого представить, рекомендуется поймать Патрика и напоить его похожим напитком. После этого вся удивленная компания с интересом наблюдала за тем, как Патрик перевоплощается в шотландского героя Вильяма Уоллеса и с диким криком вылетает на улицу, дабы отпиздить ебучих англичан вылить многострадальный квас на кусты шиповника. Я же хмыкнул и решил к панковскому квасу более не прикасаться. Ибо нехуй.

Наконец, когда все было готово, аппарат собран и ждал торжественного запуска, мне с Лешей почему-то захотелось покурить. Причем желание это было настолько сильным, что мы, переглянувшись, выскочили из кухни прямиком на улицу. И сделали это вовремя. Мощный взрыв раздался внутри, стоило нам только присесть на лавочке рядом с домом и запалить верные самокрутки. Сначала вылетели стекла, потом раздались крики, а из-за угла дома показались вьетконговцы с винтовками. Ну, почти все так и было. Только вместо вьетконговцев из дома вышел бравый готический самогонщик.

У Валеры не было бровей и ресниц, а шикарные черные волосы гота были покрыты липкой хуйней, похожей на блевотину Сьюзан Бойл. Леша мудро заметил, что Асгарот теперь похож на Киану Ривза, когда тот только вылупился из своей капсулы с киселем.

- Ебануло-то как, - констатировал Валера, присаживаясь рядом. От принца тьмы несло бухлом и ягодками.

- Остальные где? – спросил я, протягивая готу сигаретку. Тот затянулся с глубокомысленным видом и махнул рукой.

- Пизда им, - сказано это было таким тоном, что в доме наверняка висели кишки на люстрах и повсюду валялись частицы наших товарищей.

- Чё?! – рыкнул Леша и, вскочив, бросился в дом, откуда, спустя пару минут, раздался его дикий смех, а чуть позже я и сам увидел, что развеселило друга.

Леша тащил на себе Борю, который блаженно улыбался и повторял фразу, что ему теперь родители пердак разорвут, а следом за ними шел Патрик, чья рыжая обезьянья морда оказалась покрытой той же липкой гадостью, что и голова Валеры. Причем шел рыжий принц воистину по-королевски. Правой ногой писал, левой зачеркивал, а рукой сжимал свои бубенцы. И хихикал. Тоненько так, как дитя.

Когда ребята пришли в себя, то первым делом отправились оценивать ущерб и попутно отвешивали подзатыльники Асгароту, который и приволок тот бесовской аппарат. Дома был пиздец. Мохнатый и небритый. Стекла выбило, стены, пол и потолок кухни были в браге, а банка с Кренгом разбилась, благодаря чему инопланетянин плавал на загаженном полу и молча взирал на творившееся безобразие и во всем винил проклятых черепах. Тоже мысленно.

Дальнейшее времяпрепровождение было тоже веселым и состояло в том, что ватага великовозрастных идиотов, в лице Патрика, Бори и Валеры, убирали ужас, что творился на кухне, под бдительным присмотром Леши. А я пошел в магазин за обычным спиртным. Которое не надо готовить, а достаточно употребить внутрь.

"Признание".  ©Гектор Шульц.

- Чарльз. Я должна тебе кое-что сказать.

- Ненавижу эту фразу. За ней обязательно следует нечто неприятное и шокирующее.

- Прости, Чарльз. Я не могу иначе. Скоро все будет кончено. Они забрали почти всех.

- Ты хотела что-то сказать, Дина. Вечно ты впадаешь в патетику.

- Чарльз. Я была не до конца честна с тобой.

- Что это значит? Ты мне лгала?

- Да. Я очень долгое время скрывала от тебя то, что на самом деле люблю твоего брата Джеймса.

- Джеймса? Ленивого идиота, который и пары слов связать не может? Дина ты в своем уме?

- Не заваливай меня вопросами. Ты не представляешь, как мне тяжело.

- И как долго длится ваша противоестественная связь?

- Пять лет, Чарльз.

- Mon Dieu, Дина!

- Не кричи на меня. Я всегда знала, что ты воспримешь это в штыки.

- В штыки? Ты мне изменяла, бессердечная дрянь!

- Чарльз.

- Что на это скажут дети? Ты подумала, как это известие отразится на них?

- Дети от Джеймса, Чарльз. Прости. Я долго собиралась с мыслями. Боялась, что ты можешь себе навредить, если узнаешь, что я люблю твоего брата.

- У меня нет слов, Дина.

- Они не нужны. Это полностью моя вина, которую я признаю. Любовью нельзя управлять, она сама решает, кто и с кем должен быть.

- И ты решаешь мне сказать об этом только сейчас. Браво. Вы, женщины, самые нелогичные создания во вселенной. Иначе я не могу объяснить тот факт, что ты предавалась утехам с Джеймсом.

- Он потрясающий, чувственный любовник, Чарльз. Он отдавал гораздо больше, чем брал. Ах, эти дивные ночи, которые я буду помнить даже в последние секунды своей жизни.

- И ты не щадишь моих чувств, не оглядываешься на то время, когда я работал, как проклятый, чтобы тебе и детям было что поесть. И все это время вы предавались пороку за моей спиной, Дина.

- Да, Чарльз. Прости меня. Видит Бог, я не виновата. Чувства и новые эмоции захлестнули меня с такой силой, что я попросту потеряла голову.

- Все же я рад, что ты поделилась этим со мной. Пусть и за мгновение до мучительной смерти. Но я в бешенстве от того, что провожу последние часы рядом с бесстыдной потаскухой, ставящей удовольствие превыше чувств и семьи.

- Прекрати, Чарльз. Просто прими это как данность.

- Приму, Дина. Даже на том свете, через миллионы перерождений, я найду тебя и сделаю твою жизнь невыносимой.

- Это твое право. Ох.

- Что?

- Мы остались одни. Карающая длань уже нависла над нами. Прощай, Чарльз. Ты всегда в моем сердце.

- Прощай, Дина. И молись, чтобы погибнуть с честью, которой у тебя не было.

*******

- Леха, ну ты скоро? – раздался громкий крик Игорька. Леша ойкнул и кинулся к холодильнику.

- Да. Пиво достал. Ледяное!

- Так неси сюда! Футбол скоро начнется. Финал Чемпионата Мира же. Румыния против Австралии, - недовольно заметил друг. Лешка виновато пожал плечами и, наклонившись к большому тазу, достал из него двух последних раков, сцепившихся клешнями, после чего бросил их в кастрюлю с кипящей водой.

- Утомительно это. Раков варить. Цапаются, копошатся, свистят, - отдуваясь, пробормотал парень, закидывая в кастрюлю пучок сушеного укропа. – Но раки с пивом – это святое.

- Леха! Началось.

- Иду, Игорек. Пятнадцать минут и закуска готова, - хмыкнул Леша и, заведя таймер, помчался в комнату к другу, где на большой плазменной панели начиналась трансляция футбольного матча. А в большой кастрюле с кипящей водой плавали красные раки.

Глава четырнадцатая. Новый Год в новом составе.  ©Гектор Шульц

Время неумолимо бежало вперед, как постоянно любит делать, когда жизнь пестрит яркими эмоциями и радостными событиями. Казалось, что только вчера мы приехали из Китая, как за окном уже появились сугробы, а город погрузился в предновогоднюю суматоху.

Очень многие любят этот праздник по одной простой причине. Всегда кажется, что новый год будет в разы удачнее и лучше прежнего. Вера и надежда на лучшее должны жить даже в самом отчаявшемся сердце. Для меня этот год принес много нового. И дело не только в том, что я получил жену. Увидела свет моя книга про совместную жизнь с Нафаней. На удивление, история увлекла большое количество людей и сварливый дух не смел признать того факта, что печатному изданию быть. Кстати, именно Нафаня и прочел первым эту книгу.

- Брехун ты, барин, - безапелляционно заявил домовой, потрясая книгой, которую прочел за пару дней почти не выходя из комнаты. – Чего ты меня таким балбесом-то выставил?

- Ты и есть балбес, - ответил я, отвлекаясь от написания очередной истории. – В книге нет ни грамма вранья. Только чистая правда. Ты, мой друг, тот еще обормот.

- А в перьях тебя не извалять? – окрысился Нафаня. – Хотя, за рисунки прощу. Тут я очень красивый вышел.

- Старался же, - хмыкнул я, беря у домового из рук свою книгу.

- Оно и видно. Совсем барин ополоумел, раз решил рассказать, как Нафанюшка грустил или Олега испугался. Посмотрел бы я на того, кто не испугался бы.

- Не придирайся, Наф, - ответила ему Алина, входя в комнату. – Между прочим, в книге ты куда лучше. Андрей промолчал о том, как ты неделю ревел после Игры престолов.

- «Они убили Джона Сноу. Они убили Джона Сноу. Ненавистные, ненавистные», - передразнил я домовенка. – Кто потом на кухне до утра слушал заглавную тему из сериала и крыл матом Серсею Ланнистер?

- Я, - смутился Нафаня. – Ну задело меня за живое. Я же импульсивный. Как энтот, как его. Джоффри.

- Напомни не покупать тебе арбалет, - задумчиво протянул я, заставив Алину рассмеяться, а домового вспыхнуть от ярости до корней волос. – Ладно, чертушка. Тебе же самому нравилось читать отзывы на Пикабу.

- Нравилось. Там Нафанюшку любят, не то что ты, жопа.

- Если бы Нафанюшку тут не любили, то Нафанюшка бы сейчас на улице зад свой мохнатый морозил в одиночестве и глушил бы водку с бомжами.

- А барин бы дошираками питался и кряхтел под одеялом с журналами всякими, - съязвил домовой, запрыгивая мне на колени. – Радовался бы, что у тебя такой домовенок живет. Вона все хотят такого. Сам читал.

- Радуюсь. Не представляешь, как сильно. Ладно, беги. Там новый сезон Игры Престолов в сети появился.

- Не буду его смотреть, - тихо сказал Нафаня, делая шаг к выходу из комнаты. А затем прооорал, что Ланнистеры всегда платят свои долги, и умчался в зал включать телевизор.

- Вторая книга будет веселее, - хмыкнул я, обнимая жену. Та в ответ только улыбнулась. Сомнений не было. Осталось год продержаться.

Для меня и Нафани это был уже третий совместный Новый год, как бы глупо это не звучало. Но он был первым, как мы официально стали семьей. Я и моя Алина, а также два ненормальных домовых в лице Чучи и Нафани. Посему было решено встретить Новый год в узком кругу. Сашка с Кристиной, как обычно, укатили в теплые страны, поэтому нам никто не мог помешать. Алина с Чучей сразу же поставили дело так, что даже отъявленный лентяй Нафаня получил ответственную работу. В частности, нам нужно было выбрать елку, а девочки отвечали за готовку и украшение квартиры.

Елка нашлась довольно быстро, ибо зеленых красавиц продавали аккурат рядом с домом. Нафаня сослался больным после очередного похмелья, и мне пришлось идти за елкой одному. Впрочем, я был даже рад. Подарки Алине и Чуче уже лежали в шкафу, упакованные в красивую бумагу, а вот с подарком для Нафани я еще не определился. Дух прошел все игры для приставки, что у нас были, забросил свою укулеле, вспоминая о ней лишь под глубоким градусом, а книги он не читал в принципе, говоря, что станет лучше меня и напишет свою книгу, как жил с барином-дубиной. Поэтому я хмыкнул и решил повременить с покупкой елки, отправившись на знаменитую Горбушку, где продавались чудеса из чудес электронного и цифрового мира.

Побродив там довольно долгое время я, наконец-то, нашел то, что искал. В качестве подарка для духа я выбрал портативную игровую приставку от японского производителя и электронную сигарету, ибо домовой меня попросту замучил этим, увлекшись новыми веяниями молодежи. Среди тысяч разных моделей электронных сигарет я даже растерялся поначалу, но вежливый продавец помог мне подобрать то, что нужно. А именно «электронную сигарету для пожилого карлика, который любит дымить Беломор и Приму». Круглые глаза продавца я никогда не забуду. Но это мелочи. Главное, что подарки были найдены и их осталось упаковать, что я и сделал, воспользовавшись одной из точек, предоставляющих подобные услуги, после чего вернулся к верному Адику и поехал домой, повторяя про себя о том, что еще надо купить елку.

- Это что? – спросил меня с порога Нафаня, критично осматривая покупку.

- Елка, - ответил я, прислонив ее к стене. Дух скорчил знаменитую рожу и разразился очередной гениальной тирадой.

- Прошлый раз была красивая, пушистая. А это какая-то облезлая и тонкая. Иди другую покупай, - я молча подошел к домовому и аккуратно похлопал его по груди. Тот поперхнулся словами и уставился на меня удивленными глазами. – Ты чего делаешь?

- Странно. У женщин грудь есть. А у тебя есть. Может ты неправильная домовиха? – спустя пару секунд ответил я, наслаждаясь Нафаниным лицом.

- Мужлан, - побагровев, выдал Нафаня. – Я здоровый домовой мужского пола. С чего мне женщиной быть?

- Ведешь себя, как женщина. Истеричная и занудная, - бросил я, вешая куртку на крючок. – А елка связана. Сейчас распушится и станет еще лучше той, что ты помнишь.

- А, вона как, - домовенок почесал бороду и даже помог мне снять ботинки.

- Ага. Девчата готовят?

- Я с ними не разговариваю.

- Почему? Снова советы давал, как правильно мясо мариновать? – рассмеялся я, проходя в комнату. Нафаня вовсю буравил взглядом пакет с подарками, пытаясь угадать содержимое.

- Давал. Бисова баба вообще готовить не умеет. Твердит, что еда должна быть вкусной и полезной, - буркнул домовой, попутно выдавая громкую отрыжку. – Ох, не надо было пельмешки с горчицей мешать. Маюсь животиком, барин.

- Сам виноват. У тебя от горчицы метеоризм, а благодаря пельменям еще и Везувий откроется. Привет, милая, - я улыбнулся Алине, которая вышла меня встретить. Лицо девушки раскраснелось, а руки были в сметане.

- Елочку взял? – я утвердительно кивнул, показав кулак кривляющемуся духу, который вертел задом за спиной Али. – Молодец. Нарядите ее с Нафаней, а мы пока готовить будем дальше. Дел еще много.

- Конечно. Он мечтал этим заняться, - хихикнул я, заметив, что морда Нафани скривилась от негодования. Лень его не поддавалась описанию, но с двумя дамами он спорить не собирался и сейчас покорно поплелся в комнату, доставать из шкафа игрушки.

- Мечтал заняться, мечтал заняться. Жопа ты барин. Нет бы промолчать. Лежал бы сейчас Нафанюшка и ничего не делал. А у маленького пушистого друга головушка болит, - нудил дух, кряхтя и жалуясь на жизнь. Я лишь улыбался, глядя на него.

- Я за елкой сам пошел. Мог бы и спасибо сказать, оглоед. Ты и так ничего не делаешь дома. Разленился до ужаса и на Чучу все обязанности спихнул. Когда ты последний раз хоть что-то делал? – спросил я, когда Нафаня картинно упал на пол и отказался вставать, пока ему барин не принесет огуречного рассолу.

- Вчера. Пылесосил, - надувшись, ответил он.

- О да. Помню. Ты скакал на пылесосе и кричал, что твоя лошадь взбесилась и ее надо пристрелить.

- Дурак ты, Андриюшко. Я как энтот, Джон Марстон. Бандитов ловил. Нет у тебя творческой жилки, барин. Загниешь скоро, и срамом сочиться будешь.

- Ясно. Ковбойская тема вернулась. Снова залипаешь в Read Dead Redemption?

- Немножечко, - откликнулся Нафаня, вешая стеклянный шарик на ветку. – ГТА надоела. А там коняшки есть. Им еще можно пинок давать.

- Развлекайся в свободное от обязанностей время. А вообще, я что-то уморился. Пошли девчат наших на аперитивы разведем, - хмыкнул я, направляясь к кухне.

- Да, барин. Вещаешь ты умно, хоть и змей тот еще, - ответил домовенок, запрыгивая мне на плечо.

Алина с радостью выделила нам по две банки хмельного Гиннесса и отправила на перекур, ибо Нафаня, очутившись на кухне, принялся совать свой любопытный нос в каждое блюдо и указывать Чуче, как нужно жарить курицу, чтобы она была сочной. Домовиха, пребывая в скверном настроении, от души отыгралась на Нафане, отлупив того большой деревянной ложкой, которой помешивала специальный острый соус. Дух не остался в долгу и высыпал на голову Чуче полпачки муки, благодаря чему домовиха стала похожей на злобного австралийского людоеда в ритуальном гриме. Разбушевавшихся домовых остановила моя тяжелая длань, вылившая на них две кружки воды из-под крана. На сем и помирились. Правда, Нафаня продолжал бубнить и пытаться взорвать Чуче мозг, а та демонстративно хваталась за сердце и крутила домовому кукиши.

Ближе к одиннадцати часам, когда мясо было почти готово и томилось в духовке, а елка была наряжена и подарки заботливо лежали под ней, мы сели за стол, дабы проводить старый год. Да, он был по-своему забавным, трудным, грустным и радостным. Но радостного и хорошего было гораздо больше. Например, животик Алины уже округлился, и моя жена ласково его поглаживала в свободные минуты, на что я мог смотреть вечность. Нафаня в эти моменты воровал у меня сигареты, щипал за уши и вел себя, как ему заблагорассудится. Он и Чуча все чаще начинали спорить на тему того, кто будет нянчить маленького, и эти споры доходили до серьезных драк. Правда, Нафаня чаще всего был пострадавшим и объяснял это тем, что он галантный джентльмен, который не поднимает руку на дам и предпочитает устраивать им пакости. А я уже настолько привык к этому безумию, что не представлял другой жизни без моих чудесных соседей. И знаете, я был по-настоящему счастлив, что они были в моей жизни, разбавляя своим присутствием хмурые будни и грустное настроение.

- Барин. Вернись за стол, - напомнил о себе Нафаня, тыкая меня в бок вилкой.

- Ай. Ты вообще ополоумел, бабай? – ойкнул я, потирая ужаленное место.

- А как тебя пробудить? Сидишь такой, слюни пускаешь, а потом бац, а Нафаня щеголяет в костюме барина, а кого-то в дурку увезли.

- Бывает, - согласился я. – А еще бывает, что Нафаню на неделю лишают развлечений и все, что ему остается, это мыть полы и окна.

- Мальчики мои, милые, - устало улыбнулась Алина. – Новый год на пороге, а вы снова спорите.

- Барин дурной стал, Алечка. Выпороть его надо, как сидорову козу.

- Наф.

- Молчу, молчу. Характер мягкий, - примирительно поднял руки домовой. – Давай, Андриюшко. Вещай речь свою. Только недолго, а то снова в сон клонить начнет.

- Тут и вещать нечего, - я демонстративно пропустил слова Нафани и взял в руки бокал с шампанским. На экране телевизора, тем временем, появился президент, вновь говоря о том, что в новом году все будет хорошо. – Спасибо, что вы есть в моей жизни. Каждого из вас я очень люблю и надеюсь, что в следующем году веселья у нас прибавится.

- Это точно, - засмеялась Алина. – И мы тебя любим. Глава нашей семьи.

- Ну вот. Его уже и главой назначили. А кто в квартирке первым жил, - начал было Нафаня, но Чуча слабо рыкнула и взяла в руки вилку. – Молчу, бисова баба. Вот так и погибает огонь праведной критики. И я тебя люблю, Андреюшко. Люб ты мне, сиротинке. Люб и бабе бисовой. И барыне своей прекрасной. Все мы тебя любим. А теперь давайте жрать, пожалуйста. И не включай Петросянов своих, а то еда моя обратно полезет.

- С Новым Годом! – крикнул я, завершая общую речь. Часы на Спасской башне ударили первый раз.

После обильного новогоднего ужина, мы по традиции выбежали на улицу, чтобы запустить фейерверки и вдосталь накричаться в темное и морозное небо. Я и Алина не отказали себе в удовольствии залепить в ближнего своего холодным снежком и искупать Нафаню в сугробе. Чуча радостно поддержала идею и, весело щебеча, помогала закидывать ревущего духа белыми снарядами.

Потом мы с Алей, уставшие и мокрые, смотрели за тем, как Нафаня засовывает в карман курточки домовихи маленькую петарду и, улюлюкая, бегает от разъяренной Чучи кругами.

- Я думаю, что счастье должно быть таким, - улыбнулся я, обнимая жену.

- Полностью согласна, - ответила Алина, целуя меня под взрывами сотен и тысяч фейерверков, освещающих небо.

Глава пятнадцатая. Прибавление в семействе.

Новый Год наступил, а следом за ним полетели дни, разбавленные приятными хлопотами, приуроченными к появлению новой частицы нашей семьи. Животик Алины стал внушительным и девушка, как и все беременные дамы, принялась чудить. Мне неоднократно приходилось вставать глубокой ночью, чтобы вместе с верным Нафаней ехать по магазинам в поисках той или иной вкусняшки, заказанной моей женой. Ее желания отличались разнообразностью. Соленые огурцы, мед, клубника, ежевика, копченое сало, кокос или ананас. На удивление, Нафаня не отказывался ездить со мной, ибо знал, что я куплю что-нибудь и ему. В этом плане он давал фору даже моей беременной жене. В таком состоянии мы встретили весну. Апрель наполнил улицы лужами, теплым солнышком и робкой травкой, пробивающейся через черную землю, с которой совсем недавно сошел снег. Алина любила гулять в парке рядом с домом, а я всегда составлял ей компанию. Домовые старались не мешать нам в эти моменты и предпочитали проводить время, потакая своим прихотям, пока хозяева были на прогулках. Нафаня терзал гитару, пытаясь сочинить песню, а Чуча увлеклась вышиванием, за которым проводила дни и ночи. Некоторые из ее работ уже украшали наше жилище. Так дни и проходили, пока одним апрельским утром, меня не разбудила Алина.

- Андрюш.

- А? – сонно пробормотал я, поднимая голову и вопросительно смотря на жену.

- У меня воды, кажется, отошли. Сходила в туалет, называется, - расстроенно заявила Алина, присаживаясь в кресло. – Ой. Толкается.

- Ох ты, Хризопраз Алексеевич, - только и мог выдохнуть я, мигом вскочив с кровати. Аля улыбнулась в ответ на мою ветвистую ругань. – Народ. Началось!

- Кто? Мальчик или девочка? – спросил Нафаня, ворвавшись в комнату и споткнувшись о Ромашку, которая обеспокоенно тявкала. Но увидев, что Алина просто сидит в кресле, домовой расслабился и махнул рукой. – Тю, напугал. Я-то думал. Как родит, позовете.

- Э! Она уже рожает, - ответил я, сжимая руку жены и пытаясь набрать номер скорой помощи. Нафаня угукнул и умчался в туалет, откуда вернулся с Чучей и чистыми полотенцами.

- Моя ты девочка, - охнула домовиха, подбегая к своей хозяйке, и тут же принялась командовать. – Нафаня, принеси горячей воды и холодной в стакане. Еще нужна простыня чистая, на всякий случай. Андрей, звони в скорую.

- Уже, - ответил я, поднося телефон к уху. – Здравствуйте. Да, моя жена рожает. Воды отошли примерно двадцать минут назад. Да, записывайте адрес.

- Я не понял, а чего это бисова баба командует? – обиделся Нафаня, которому не понравилась роль посыльного.

- Потому, что я женщина, - рявкнула Чуча, явно не настроенная на шутки. – Доводилось уже роды принимать.

- У кого? У мышей или у кошки? – сварливо ответил домовой, принося требуемое. Алина ойкнула еще раз и скривилась, держась за живот.

- Видишь. Ей больно. Схватки пошли.

- Так облегчи муки. Ты же домовиха, - удивился Нафаня.

- Этого я не умею, - грустно призналась Чуча, а ее нижняя губа задрожала, что было признаком приближающихся рыданий.

- Бисова баба, одним словом, - буркнул дух, залезая в кресло. Когда он расположился поудобнее на коленях у Алины, то стал поглаживать живот, улыбаясь и что-то бубня себе под нос.

- Ой, хорошо как, Нафанюшка, - размякла Аля, поблагодарив домовенка кивком. Тот заурчал в привычной манере и, не прекращая поглаживания, объяснил Чуче и мне что происходит.

- Умею я это делать. Помнишь, барин, как ты голову разбил на улице зимой? Пришел сам не свой. Нудил, выл, ругал меня. А когда задремал, я ему так же, как Алечке, делал. Наутро от его болячки маленький шрам остался. Еще Петьке так похмелье снимал, - похвастался Нафаня.

- Ты же мой хороший, - завыла Чуча, чуть не задушив домового в объятиях, если бы я не перехватил ее на полпути.

- Говорю же, бисова баба. Настроения меняет, как Андрейка после фасоли, - ухнул домовенок, покачав головой. – Барин, а дай мне воды попить. Эти дела всегда много сил отнимают. Зато Але не будет больно.

- Конечно. Держи, - я протянул ему стакан с водой, а сам с интересом принялся наблюдать дальше за его манипуляциями. – А говорил, что у вас нет магии.

- Есть, но нам говорить о ней не велено, Андреюшко, - серьезно заявил Нафаня. – И не проси. Не скажу. Тебе того знать не положено.

- И на том спасибо, - я почесал домового за ухом, вызвав новую волну мурчания. – Ты уже сделал очень много, за что я тебе всегда буду благодарен.

- Ты же мой друг, Андреюшко, - улыбнулся Нафаня. – И всегда им будешь.

Скорая приехала довольно быстро, через каких-то полчаса. Уверен, что не будь у меня такого действенного обезболивающего, как Нафаня, я бы в сердцах накричал на эскулапов за их медлительность. Алину с почестями проводили в машину скорой помощи и никто не заметил Нафаню, который сидел рядом со своей хозяйкой. Я же бросился собирать вещи и документы, которые будут необходимы в больнице. Чуча помогала мне изо всех сил, отчаянно стараясь запихать в пакет пару банок своего варенья. В итоге я плюнул и согласился с тем, что моей жене варенье никоим образом не повредит.

- Ну, что? – буркнул Нафаня, когда я нарезал круги возле входа в приемный покой. Доктора велели мне ждать здесь, а домовые, на удивление, отказались сопровождать Алину, заявив, что им это по статусу не положено.

- Ничего, как видишь. Ждем.

- Ну, что?

- Наф!

- Прости, барин. Нервничаю я. Надо покурить сходить, - взвился домовенок, доставая из пакета пачку Беломора и зажигалку.

- Ты две минуты назад курил, - удивился я. – Еще и три сигареты сразу засунул в рот. Ходил, как паровоз, обожравшийся галлюциногенных грибочков.

- Ничего не могу с собой поделать, - честно ответил дух, замолкая, когда ко мне подошел неизвестный мужчина, скорее всего, тоже кого-то ожидавший. Кроме него в приемном покое был еще один парень, налегавший на воду, стоящую в кулере рядом с выходом.

- Друг, с тобой все в порядке? – поинтересовался незнакомец.

- Ага. Жена рожает, - буркнул я, уставившись на него бешеными глазами.

- А чего ты сам с собой разговариваешь?

- Не обращай внимания. Мне так легче волнение унять.

- Ладно, - пожал плечами мужчина, отходя в сторону. Чуть позже я услышал, как он говорит второму парню, что я чокнутый и ко мне лучше не подходить, а то могу укусить. Нафаня посмотрел тому вслед, а затем запустил в мужчину своей соплей. Та шмякнулась прямо на лысину и дух удовлетворенно заворчал.

- Гадость какая, - констатировала Чуча. – Ни грамма вежливости.

- Зато тонна обоняния, - съязвил Нафаня.

- Обаяния, - я машинально поправил его и замер, услышав за дверями шаги. Спустя пару секунд двери открылись, выпуская того врача, который велел мне ждать новостей. Я почти не слышал, что он говорил и не замечал хлопков по моей спине. Лишь одна мысль пульсировала в голове. Я стал отцом.

- Ну? Чего молчишь, жопа?! – крикнул домовенок, вскарабкиваясь мне на плечо. – Кто?

- Девочка, - глупо улыбнулся я, обнимая домовенка. – У меня дочка. Маленькая и хорошенькая.

- Могут твои вялые чресла хоть что-то сделать, - гордо рек Нафаня, но стушевался, узрев яростный взгляд Чучи. – Молчу. Характер мягкий. Не злись, бисова баба. Сегодня счастливый день для всех.

А через три дня я поехал за Алиной и нашей дочуркой. Я видел ее лишь в окне третьего этажа. Именно там лежала моя жена, которая и показала мне дочь, когда я приходил ее навестить. Все три дня, пока Али не было дома, Нафаня пьянствовал. Дух до утра орал матерные песни, пожирал все, что находил в холодильнике и вообще вел себя так, будто отец не я, а он. И что самое странное, Чуча тоже присоединилась к нему. Но я не мог себе позволить такой роскоши, ибо постоянно бегал к Але, чтобы узнать, не нужно ли ей чего-нибудь. Наконец, утром я выехал за своими девчатами, строго приказав домовым все привести в порядок и проветрить квартиру. Те обреченно вздохнули, но отказаться не смели, догадываясь какой может быть месть новоиспеченного родителя.

- Хорошенькая. Только красная какая-то, - важно заявил Нафаня, стараясь даже не дышать в сторону ребенка.

- Сам был красным когда родился, - твердо заявила Чуча, поглаживая кроху по животику. Мы с Алей стояли в сторонке и наблюдали за тем, как себя ведут два домовых. Но привычной ругани не было, даже Нафаня сдерживал свой острый язык и общался, как отставной предводитель дворянства, сиречь вежливо и изысканно.

- Андреюшко, а назовете-то как? – спросил домовенок, запрыгивая мне на плечо. – Глаша? Дуня?

- Ну, нет, - покачал я головой. – Точно не так и вообще, имя уже придумано.

- Какое? – домовята встали по стойке смирно, а я предоставил Алине самой озвучить это.

- Нина. Первые две буквы ваших имен. Никита и Наташа, - улыбнулась Аля, беря дочь на руки. – Нина Андреевна. Добро пожаловать к нам.

- Аааа! – раздался тягостный плач двух мохнатых обалдуев. Нафаня вцепился мне в уши так сильно, что я начал побаиваться, не оторвет ли он их окончательно, а потом сошьет башмаки для себя. Чуча и вовсе чуть не грохнулась в обморок, но я ее подхватил. Но и Нафаня, и Чуча удивились еще сильнее, когда Алина сказала, что имя было моей идеей.

- Вы же часть нашей семьи. Как и Нина. Не обижайте ее, - улыбнулся я, вытирая Нафане слезы. Тот высморкался и по привычке вытер руки об мою майку, но сейчас это не играло никакой роли.

- Спасибо, Андреюшко, - всхлипнув, ответил домовенок, обнимая меня. – Это лучшее, что ты мог сделать.

- Ну что ты, дуралей. Сентиментальный стал на старости лет? – рассмеялся я.

- Нет. Просто в честь меня никого не называли. А тут такая кроха. Маленькая и хорошенькая. Да? – Нафаня уже вовсю сюсюкался с моей дочкой, под внимательным взглядом Алины и Чучи, которые больше походили на двух Церберов. Материнский инстинкт великая вещь.

Стоя на кухне, я прислонился к стене и курил сигарету. Совсем как в старые времена, когда Алину я еще не знал и только въехал в эту квартиру. Тогда я даже не представлял, как все сложится. Не думал, что у меня будет семья и самое главное, что у меня будет дочь. Нина Андреевна, которую сейчас окружили любовью и заботой Аля, Нафаня и Чуча. Улыбнувшись мыслям, я затушил сигарету и отправил окурок в мусорное ведро, после чего направился к семье.

Конец первой части.

На этом пока остановимся. Спасибо что читали, комментировали и просто уделяли свое внимание. Ваш грубиян, Гектор.

Глава двенадцатая. Водные развлечения.  ©Гектор Шульц

Обиженный домовой весьма страшная вещь. Каждая долговременная обида Нафани наносила солидный урон моему кошельку или убранству квартиры в целом. Дух запросто мог подкинуть в кровать старые носки или вылить на голову варенье, благодаря чему я становился похож на липкую версию Элтона Джона. Но хуже всех был запой, когда Нафаня топил свою обиду в производных зеленого змия. Это случилось и на сей раз.

- Посмотрите на него. Спит, храпит, слюни с соплями пускает, - над моим ухом раздался жаркий шепот Нафани. Его не волновало то, что мы вернулись очень поздно и были весьма усталыми. Домовой демонстративно запрыгнул в кресло и сделал вид, что спит. Даже к любимой карамельной свинине не притронулся. А все потому, что он вымотал мне и Але все нервы на тему того, чтобы посетить аквапарк. Его не волновало то, что там всегда куча посетителей и его попросту затопчут, а то и вовсе пустят на очередную порцию мясной подливки. Странным было еще то, что затащить Нафаню купаться стоило великих и даже героических усилий. Я скромно умолчу о том, на что походили мои руки после купания великовозрастного демона грязи и пороков. Но домовенок не сдавался. Он хотел в аквапарк и буквально грезил этим после того, как просмотрел китайский журнал и увидел там водные горки, гигантские бассейны и целые толпы довольных китайцев. И сейчас Нафаня допекал меня рано утром, обдавая лицо алкогольным перегаром. У кого-то была веселая ночка вместе с бутылкой.

- Дух, блин. Ты совсем оборзел или только притворяешься? – пробубнил я, отрывая голову от подушки. На часах было полпятого утра. – Ходишь, как тать, по комнате. Бубнишь, спать мешаешь. Может, стоит тебя в мешок упрятать и попросить в ближайшей кузнице бронзовую фигуру вылить, с тобой в качестве начинки?

- Ругается еще на Нафанюшку, а Нафанюшка видел, чем барин непутевый ночью занимался. Мучил бедную девочку Алиночку. Алиночка добра к домовенку, - заплетающимся языком продолжил Нафаня, не обратив на мои слова никакого внимания. Это было нормой, когда он обижался. Домовой делал вид, что меня не существует и демонстративно разговаривал с пустым местом.

- У тебя депрессия опять? – хмыкнул я, с интересом уставившись на бормочущего домового. В лапках Нафаня держал полупустую бутылку из-под какого-то китайского вина.

- Паршивец спрашивает Нафанюшку о депрессии, но паршивец сам знает о ее причинах. Надо барина непутевого придушить на потеху домовенку.

- Ясно. Кикимер ты недоделанный, - зевнул я, переворачиваясь на бок. Но дух тут же залез мне на плечо и принялся бубнить уже в самое ухо.

- Стонал негодяй ночью, кровать ломал, да ушей чужих не щадил. Выпороть надо Андрея. Розгами и крапивой, пока зад его румяным не станет. Да, надо так сделать.

- Утоплю!

- Утопит, говорит. Что нам его угрозы, да Нафанюшка? Негодяй еще не знает, что домовенок видел, как он веселые сигареты в туалете курит, а барыня и не ведает об этом, - я зашипел и показал домовому кулак, тревожно поглядывая на спящую Алину. – Да, да. Негодяй. Бисов барин. Жопа.

- Свали отсюда, гном, - ругнулся я, услышав, как Алина тихо хихикает и пытается засунуть в рот кусок одеяла, дабы не было слышно. – Разбудил всех. Дрему наводит с грустью. Обиженный, блин.

- Не блин, а оладушек, - серьезно заявил Нафаня. Аля уже не могла сдерживаться и звонко рассмеялась.

- Нафань. Иди спать. Сходим мы в твой аквапарк. Если Андрей не пойдет, то мы сами.

- Люблю барыню, - сразу же расплылся в улыбке дух. – А тебя, холоп, нет. Лупить буду розгами ночью и душить. А еще в волосы жвачку засуну.

- Тогда останешься на веки вечные в Китае. Ладно, чеши в свое кресло. Сходим в аквапарк. Там я тебя самолично утоплю, - я обреченно махнул рукой и отвернулся к стене, услышав напоследок ехидное хихиканье домового, который в очередной раз добился своего.

Нафаня дождался девяти утра и примчался будить нас, при этом верещал он, как молоденький поросенок, которого детвора за уши тискает. Среди его восторженных визгов можно было разобрать только одно слово – аквапарк. Он даже нашел мои плавки, которые тут же нацепил на свое волосатое тело, чем напомнил мне забавную версию Леприкона в исполнении гениального актера Уорика Дэвиса.

Во время завтрака все разговоры были только о предстоящем походе на водные аттракционы, и даже меланхоличную Чучу увлекла возможность весело провести время. Правда, возникли сложности с поиском купальника для домовихи, но услужливый персонал отеля, где мы остановились, решил проблему, найдя миленький желтый наряд на маленькую девочку. Конечно, я озаботился еще и тем, чтобы выбрать место, где будет меньше всего посетителей и радостно узнал, что в аквапарке есть приватные комнаты с бассейном и горками для детей. Вот только стоимость их была довольно высокой, но чего не сделаешь ради друзей. А если честно, то вытерпеть вторую ночь Нафаниных бормотаний я бы не смог.

- Ай да, китайцы, - восторженно заявил Нафаня, когда мы остановились перед входом в аквапарк. В принципе, его удивление было более чем понятно. Представьте себе огромный гипермаркет России, только увеличенный раз в двадцать как минимум. Добавьте нереальное количество детей со своими родителями, продавцов разных сладостей и прочих праздношатающихся личностей. Но не только это удивило Нафаню. Над входом застыла статуя гигантской акулы и несколько иероглифов, понять которые я не смог. Впрочем, с ними все было понятно. Аквапарк же.

- Я уже ничему не удивляюсь, - хмыкнула Алина, рассматривая морского монстра в почти натуральную величину. – Все для людей и ради денег. Представляешь, сколько народа обслуживают этот парк?

- Догадываюсь. Но сейчас меня волнует только один вопрос. Где наша комната и откуда можно прыгать в воду, - ответил я, открывая дверь и пропуская жену с домовятами внутрь развлекательного центра.

Внутри тоже было на что посмотреть. Игровые автоматы всех форм и расцветок заполняли весь первый этаж. Повсюду носились дети, а вспотевшие родители пытались их поймать. Правда, безуспешно. Один из детей, мальчонка лет семи, врезался в Нафаню и сбил домового с ног. За что милостиво получил подзатыльник от весьма чувствительного духа и собственного родителя. Я тяжело вздохнул и потащил ругающегося Нафаню в сторону стойки администратора, пока он не начал выкручивать своему обидчику уши или не наслал на него порчу. Но до стойки администратора дойти не удалось. Домовенок алчно выпучил глаза и уставился на один из свободных игровых автоматов, на котором виднелся до боли знакомый логотип. «Mortal Kombat» - неумирающая добрая драка родом из далеких девяностых.

- Барин, - пролепетал Нафаня, с надеждой взглянув на меня.

- Пошли, - коротко кивнул я. – Кто-то получит хорошую трепку. Алин, прикроешь?

- А у меня есть выбор? – театрально вздохнула моя жена и двинулась за нами следом.

- У, жопа! – верещал Нафаня, со скоростью пулемета долбя по большим кнопкам. Его Саб-Зиро на экране сливал уже второй раунд моему Скорпиону. – Нечестно. У меня ручки маленькие.

- И язык без костей, - хмыкнул я, выпуская гарпун. – Иди сюда, кроха обиженная. Сейчас дядя Скорпион тебе фаталити пропишет.

- И как ты все помнишь? - рассмеялась Алина, наблюдая за тем, как мой боец поджаривает Нафаню до состояния хорошего шашлыка.

- Шутишь? – улыбнулся я. – Мы еще в детстве эти комбинации заучивали и в тетрадки записывали. Настоящий профессионал все помнит. Правда тут кнопки по-другому расположены, но меня это не смущает.

- Не смущает его. Имбецильный барин, - ругнулся домовой, в сердцах стукнув кулачком по кнопкам. – Давай еще раз. Только я теперь Нуб Сайбота возьму.

- Отличный персонаж для тебя. Телепортом только не задалбливай.

- Ага, спросить забыл, - воинственно прогудел дух, выбирая своего любимца. – Сейчас мой черныш, чью-то барскую жопу отлупит.

- А после этого идем в бассейн. И не спорь. Но сейчас получи зубодробительное комбо.

После получаса ностальгии в старую игру, мы наконец-то дошли до арендованной комнаты. Нафаня лучился радостью, ибо я сознательно слил ему финальный бой, чем наполнил сердце домового самой настоящей радостью. Вот только он принялся подкалывать меня по поводу и без, но Алина зорко наблюдала за тем, чтобы никаких ссор и драк не было. Но все плохие мысли отступили, когда мы увидели наш персональный бассейн.

По размерам он был довольно большим, а сбоку даже стояла трехметровая вышка, к которой сразу же бросился Нафаня. В противоположном углу была маленькая водная горка для детей, к которой направилась Чуча. А мы с Алиной с наслаждением нырнули в теплую воду. За такой комфорт никаких денег не жалко.

- Андреюшко, сними меня отсюда. Я боюсь! – раздался с вышки голос Нафани, отвлекая меня от разговора с женой. Посмотрев наверх, я рассмеялся, увидев, что домовой вцепился мохнатыми лапками в хромированные поручни и с бешеными глазами смотрит вниз.

- А кто тебя заставлял туда лезть? – мудро заметила Чуча, подплывая к нам на большом желтом надувном круге. – Сам и спускайся.

- Ага. Как Томмен Сплюснутый. Сделай шаг и пусть Семеро хранят тебя, - съязвил я. Нафаня принялся крыть нас всех настолько жутким матом, что услышь его кто-нибудь, то сразу же постригся бы в монахи и навсегда отказался от радостей жизни. – Прыгай уже, дурилка.

- Нет! – протяжно взвыл Нафаня, показав хохочущей Чуче язык. – Злые вы. Уйду я от вас. Буду с гадалкой жить. Она меня печеньками кормит.

- Валяй. Но для этого тебе надо спуститься.

- Барин мой ситный. Ну, пожалуйста. Что ты как сволочь-то?

- Ладно, - я подмигнул Алине и, выбравшись из бассейна, направился в сторону вышки. Поднявшись, я встал рядом с домовым и ласково погладил его по голове. – Отпускай поручень и пошли.

- Правда? – с надеждой спросил домовенок, нехотя протягивая ко мне руки.

- Самая настоящая, - ехидно ответил я и, взяв Нафаню на руки, сиганул с вышины в воду, заставив духа исторгнуть поистине дьявольский крик, где отчетливо было слышно только одно слово.

- Аааандрееей!!!

Вынырнув, я вновь рассмеялся, смотря на морду домовенка, которая сияла настоящим восторгом.

- Барин. Давай еще, - радостно заявил он, выпуская ручеек воды сквозь зубы.

- Понравилось?

- Ага. Чуть в плавки твои не наложил.

- Э! Это мои плавки. Пусть твоя задница держит себя в руках, - оскорбился я, но Нафаня уже вылез из бассейна и направился к вышке. Совсем один.

Дальнейшие прыжки проходили так, будто домовой всю свою сознательную потустороннюю жизнь занимался плаванием. Он выписывал сальто и бомбочкой обрушивался в воду рядом с Чучей, пугая домовиху до паранормального тика. Та в ответ лупила его своими ручками, стараясь оторвать домовому ухо, но Нафаня был счастлив, найдя себе новое развлечение. Когда вышка ему надоела, он обратил свой взор на горку, конструкция которой подбрасывала ребенка в воздух, прежде чем он приземлится на воду. На протяжении трех часов в бассейне не смолкал его заливистый и радостный смех. Вот и верь потом тому, что домовые купаться не любят. Главное найти им развлечение.

Глава тринадцатая. Пора домой.

В таком веселье и прошли две недели. Как бы мне не нравилось отдыхать и рассматривать чудеса Китая, но пришла пора возвращаться домой. Меня с Алиной ждала работа, а домовых уборка и приведение квартиры в божеский вид. И если Алина с Чучей новость о возвращении восприняли нормально, то Нафаня принялся бузить. С изюминкой и настоящим жаром.

Все началось с того, что домовой наотрез отказался возвращаться, заявив, что в Китае ему нравится и люди тут лучше, чем его бисов барин. Затем, за пару дней до отъезда, он вымазал мои ноги растительным маслом, пока я спал, и нарисовал на лбу горчицей неприличное слово. Как итог, я получил небольшой ожог, а Нафаня маленькую трепку и по возвращении был обязан в одиночестве вылизать квартиру так, чтобы даже самая привердливая бабка не нашла бы там ни одной пылинки. Дух объявил всем бойкот и перебрался спать на кухню, попутно заливая свое горе дешевой китайской самогонкой, которую стащил из соседнего номера ночью. Даже Чуча устала лупцевать самозваного дворянина веником и махнула на него рукой.

- Барин, а, барин, - в голове раздался тихий голосок домового, который, как обычно, будил меня рано утром. Только казус был в том, что он с нами не разговаривал.

- И что тебя подвигло ко мне обратиться? У нас же война, как ты сам выразился. Кто вчера мне в чай вместо сахара соли подсыпал, а Алине в шампунь масла налил? – спросил я, оторвав голову от подушки. – Диверсант малолетний.

- Грусть-депрессия, барин, - серьезно ответил домовенок, неловко переминаясь с ноги на ногу возле кровати. Аля еще спала, как спала и Чуча, слабо похрапывая во сне и улыбаясь ярким снам. – Я же никуда не ездил. А тут красота.

- Знаю я твою красоту. Убираться не надо, это горничные сделают. Барин еды найдет, а барыня горой за мохнатого балбеса встанет, который ей потом в сумку яйцо закинет. Лафа кончилась, дух. Едем домой. Ты же домовой. У тебя должна быть забота о доме в крови, да и родина, как-никак.

- Эх. Прав ты, Андриюшко. Сам же знаешь, что я чувствительный и импульсивный. Многое сгоряча делаю, а головушка буйная мысли всякие подкидывает, - кисло заметил Нафаня, присаживаясь на краешек кровати. – Меня одно волнует. Почему вы меня терпите. Я же такой дурной бываю. Это бисова баба крепче железа и ее пронять только сериалы могут.

- Хоть ты и вредный, циничный и гадкий кусок шерсти, но ты наш кусок шерсти. Друг и член семьи. Только ненормальный. Как мой дядя Яков. Он после шестидесяти стал себя неадекватно вести, - улыбнулся я далеким воспоминаниям. – Мог запросто голым в магазин пойти или кастрюлю борща за раз сожрать. Совсем, как ты. Только побольше.

- Ну, спасибо, - буркнул дух, щипая меня за руку. – Мир, значит?

- Со мной может и мир. А вот перед Алиной и Чучей сам извинишься, - строго сказал я. Домовой только вздохнул.

- Есть идеи, Андреюшко?

- Э, нет. Тут уж сам давай. Завтрак сделай или еще что-нибудь полезное. И вообще, не мешай спать. Шесть утра же, - зевнул я. Нафаня спрыгнул с кровати и потопал на кухню. В этот момент он что-то бубнил себе под нос и загибал пальцы. Наверное, считал грешки, не иначе.

Ровно в девять утра, мы все подскочили с кроватей от ужасающе громкого звука моего телефона. Играла нежно любимая мной песня Джуси Ньютон – Утренний ангел. Но не это было удивительней всего. В центре номера стоял Нафаня, благоухающий, как весенний луг. Он был в моей рубашке, которая волочилась по полу, и даже расчесал свои буйные кудри на прямой пробор. Алина вопрошающе на меня уставилась, а я мог лишь пожать плечами. Кто знает, что на сей раз придумал сварливый домовой. А тот дождался припева и принялся подпевать.

- Джаст кол ми энджел оф зе морнинг Энджел!

Джаст тач май чик бифор ю лив ми, бэйби.

Джаст кол ми энджел оф зе морнинг Энджел!

Тен слоули терн авэй фом ми.

- Хера себе, - только и могла буркнуть Чуча, во все глаза смотря на удивительное зрелище. Но Нафаня этим не ограничился. Он несколько раз щелкнул по экрану смартфона и включил следующую песню.

- Вечером на нас находит грусть порой. Порой,

Сердце ноет, сердце просится домой. Домой.

Взвоет ветер над бараками,

БМП нам лязгнет траками,

Домой, домой, пора домой, - верещал домовенок, подыгрывая себе на пустой банке из-под кофе. А когда закончил, то уставился на Алину невероятно жалостливым взглядом. – Прости меня, барыня, дурня стоеросового. Пригрелся тут, зажрался, вот и гадости делать начал. И ты меня прости, баба бисова. Нафанюшка раскаивается.

- Ты же мой милый, - рассмеялась Алина. – Конечно, ты нам соскучиться не даешь, но я знала, с кем предстоит жить. А что это за вкусный запах?

- Пирожки, - застенчиво ответил Нафаня. – Я для вас целый таз нажарил. С картошечкой и мяском. А в холодильнике пиво ледяное.

- Да уж. Где еще будешь пить пиво рано утром. Веди нас, шеф, - хмыкнул я, первым вставая с кровати.

- Ох, отчудил-то, - бормотала Чуча, с улыбкой поглядывая на смущенного домового. – Седина в бороду, бес в ребро.

- Ох, лопну сейчас, - отдуваясь, пробормотал я, расправляясь с очередным пирожком.

- Жадный ты, барин. А еще на Нафанюшку наговариваешь, - мудро рек домовой, подвигая к себе большое блюдо с пирожками.

- Нет. Просто таких пирожков, ты даже под Арию не жарил. Уж я-то знаю, как она тебя вдохновляет на готовку.

- Старался, - тихо ответил Нафаня, мусоля в руках тряпочку. После чего добавил. – Вы на меня больше не сердитесь?

- Не сердимся, - за всех ответил я. – Но уборку в квартире сделаешь.

- Да я тебе помогу, - вклинилась Чуча, увидев, что рот домового напрягся и готов к очередному ругательству. – Мохнатый стервец.

- Кстати, когда мы уезжаем? – Нафаня враз повеселел и даже принялся болтать ногами, сидя на стуле.

- Завтра, - улыбнулась Алина, поглаживая себя по животу.

- Уже толкается? – подначил ее домовой, за что получил по голове от оскорбленной Чучи, которая считала подобные вопросы неуместными по отношению к хозяйке. – Да ладно тебе. Просто спросил. Я же знаю, что барыня маленького ждет.

- Рано еще для толканий, - я ласково поцеловал жену. – Но скоро всем достанется. И тебе, Нафанаил, в первую очередь.

- Ты меня сто лет Нафанаилом не звал.

- Случая не представлялось. Заканчивай буянить и веди себя хорошо. Иначе я тебя в поликлинику сдам. Для опытов. Нам стрессов и так достаточно, - домовой кивнул и тихо пробубнил, что барин подкаблучник и друзей не ценит. Но сделал это так, чтобы услышал только я. – И вообще. Давайте сходим в ресторан и отметим возвращение на родину.

- Ура! – раздался дружный крик радости, и все семейство умчалось собираться, оставив меня одного в тишине и спокойствии.

Следующим утром был настоящий бедлам. Мы проспали и поэтому вскочили с кроватей с дикими глазами, когда раздался телефонный звонок и вежливый администратор сообщил, что такси в аэропорт уже ждет. Слава богам, что вещи были предусмотрительно собраны, и осталось только не забыть паспорта, билеты и мелкие вещи, разбросанные по номеру после вчерашних посиделок в ресторане.

А все потому, что Нафаня решил поиграть в бармена, благодаря чему в наших бокалах вместо сока плескался настоящий коктейль Полярный, только приготовленный из более цивильных алкогольных жидкостей. На радостях от возвращения домой, мы прилично нализались и если девочки еще вели себя в рамках этикета, то я принялся чудить в духе своего соседушки. Апофеозом стал мой выход на сцену, где я развлекал гостей ресторана задушевными русскими песнями под гитару и исполнил на бис нетленку группы Catharsis – Помни меня, закончив ее умопомрачительным соло. Хозяева ресторана даже сделали солидную скидку за то, я устроил настоящий концерт и ничего не сломал. Алина с Чучей хлопали громче всех, а домовой порывался спеть со мной дуэтом, и это ему удалось бы, если бы не домовиха, постоянно возвращающая блудного друга за наш столик.

И утром, Алина и Чуча могли лицезреть, как два мужских представителя двух видов превращаются в шипящих змей, у которых есть еще и руки, чтобы поддерживать больные головы, раскалывающиеся будто орехи. Но удача была на нашей стороне и в аэропорт мы прибыли почти без опоздания. Нафаня уединился в туалете на полчаса, а я получил возможность выпить кофе и немного прийти в себя. Однако относительно расслабиться удалось только в самолете. Я с улыбкой смотрел на свою жену, держащую в руках спящую Чучу, а у меня на коленях дремал Нафаня. Домовые моментально отключились, как и в свой первый полет. А самолет, меж тем, набирал высоту, увозя нас из сказки под названием Китай.

Если хорошенько подумать, то путешествие было на редкость интересным. Я наконец-то осуществил мечту и побывал в Китае, вдоволь налюбовавшись на памятники истории и красивые пейзажи. Домовята узнали много нового о себе, как узнали и то, что бандит Жупанько оставил свой след и в жизни Чучи. Но самым главным были, конечно же, эмоции. Радостные эмоции от прогулок и забав в аквапарке, грустные от встречи с гадалкой и ее внуком. И счастливые эмоции от того, что со мной рядом была Аля и два паранормальных оболтуса. Именно они наполняли мою жизнь особенным колоритом и напрочь изгоняли из нее скуку и серость.

- Летим домой, - тихо сказала Алина, прижимаясь к моему плечу. Я поцеловал жену в макушку и, смотря за тем, как в иллюминаторе проплывают большие и сверкающие облака, добавил.

- Да. Но мой дом там, где вы все.

"Никто".  ©Гектор Шульц

- Запомни, твое место у параши, баран, - зло буркнул крепкий парень, сжав кулаки до хруста. В углу напротив хулигана сидел другой паренек. Маленький и худенький. Он затравлено озирался по сторонам и держал в дрожащих руках разбитые очки. Из носа паренька сбегала тонкой струйкой кровь, окрашивая бледно-голубую водолазку в розовые цвета.

- Лошара, - засмеялись другие ребята, увидев, как избитый закрыл глаза и сжался в ожидании новых ударов. – Ходи теперь и озирайся. Понял, Мука?

- Ничего он не понял. Смотри, сейчас в штаны наложит кучу от страха. Зря ты в другую школу не перевелся, козел, - усмехнулся крепыш, вытирая кулаки платком. – Ладно, пойдем. Сейчас звонок уже будет. До встречи на следующей перемене, Мука. Запомни, что ты самый настоящий лох. Ты – никто!

Когда группа ребят удалилась и в наступившей тишине раздалась противная трель звонка, паренек поднялся с колен и, тяжело дыша, направился к лестнице, ведущей на третий этаж, где располагались школьные туалеты. Уже начался урок биологии и учитель будет не рад, если он опоздает. Никто не видел, как забитый и презираемый большинством одноклассников, Митя Макеев, по прозвищу Мука, тихо плакал в туалете, пытаясь привести себя в порядок. Лишь на миг яростная искорка проскользнула в его глазах и бесследно исчезла в серой обыденности.

- Мить, ты пришел? – раздался с кухни голос мамы. Митя критично осмотрел себя в зеркале и, в который раз тяжело вздохнув, отправился на кухню. Мать всегда излишне драматизировала и порой срывалась на визгливые нотки. Конечно, она потом все расскажет отцу, а тот снова посоветует дать отпор школьным хулиганам. Только он не принимал во внимание тот факт, что эти хулиганы были втрое шире его и тяжелее. Что им мог сделать он, маленький и забитый очкарик? Ничего.

- Боже мой, Митя. Что случилось? – охнула мама, присев на крашеную табуретку. Митя встал напротив нее, позволяя внимательно себя рассмотреть. Водолазка была в пятнах крови, а левый рукав еле держался. Вовка Таранов, главный задира постарался. Ему не понравилось, что Митя отказал извечному врагу в простой просьбе дать списать контрольную работу. За это Таран разбил ему нос и чуть не оторвал рукав водолазки. Про содержимое портфеля Митя благоразумно умолчал, но перед мамой нужно как-то оправдываться.

- Сынок, да что же это такое? – всхлипнула женщина, жалостливо посмотрев на единственного сына.

- Споткнулся на физкультуре, - тихо ответил Митя, пряча руки за спину. Мама не должна увидеть, что пальцы вывернуты под неестественным углом. Друг Вовки, Косой, заставил изгоя отжиматься на кулаках, пока последний окончательно не выдохся, а затем ударил по ладони каблуком своего башмака.

- Вчера твою рубашку зажевал станок на уроке труда. Сегодня на физкультуре споткнулся, - улыбнулась мама. – Мить. Я же знаю, что тебя кто-то достает.

- Да, - в груди паренька возник странный комок, отчаянно вырывающийся на свободу. Митька не мог долго терпеть и спустя пару мгновений кинулся к маме, зарывшись лицом в накрахмаленный передник. Все издевательства, перенесенные им, ринулись на волю в виде слез. Холодных, горьких и злых слез.

- Ты мой маленький, - вздохнула мама, поглаживая Митю по голове. Паренек с удивлением осознавал, как легче становится на душе от того, что его кто-то понимает и даже более того. Что его кто-то любит.

- Что мне делать мам? – спросил Митя, когда поднял свое опухшее лицо вверх и уставился на маму. Та пожала плечами.

- Я поговорю с папой и завтра мы сходим в школу вместе. Расскажем директору все о твоих одноклассниках или кто там тебя избивает постоянно…

- Нет, - перебил ее Митя. – Так будет только хуже. Они мне вообще проходу не дадут. Достаточно того, что я играю на скрипке и постоянно пропадаю у репетиторов. Мне только клейма «Стукач» не хватает. Лучше я сам разберусь с этим, хорошо?

- Уверен? Я уговорю папу, чтобы он тебя в секцию бокса отдал. Не хочешь?

- Да, мам. Уверен. Сама знаешь, что для спорта у меня сердце слабое, - Митька попытался улыбнуться, а затем пошел в свою комнату, где среди плакатов с любимыми рок-группами и различными таблицами по школьной программе висела мишень, в центре которой застыли три стрелы на липучках. Каждый выпускает стресс по-своему. И Митя не был исключением.

*******

Двадцать лет спустя. Офис частного охранного агентства «Таран».

- Вов, привет, - криво ухмыльнулся Косой, присаживаясь на потертый стул напротив стола директора. – Слышал последние новости?

- Какие? – лениво спросил Вова, носящий среди близких друзей прозвище «Таран», а среди всех остальных «Владимир Алексеевич». Его охранное агентство обеспечивало порядок на многих торговых площадках в виде сетевых магазинов, его сотрудники дежурили в банках и бизнес-центрах, а благосостояние Владимира Алексеевича росло, как на дрожжах. Только последнее время его правая рука, Макар Косой, вечно приходил с безрадостными известиями, что очень сильно нервировало хозяина агентства.

- Бизнес Жеки трубой накрылся, - хмыкнул Косой, доставая из кармана дорогих джинсов пачку Мальборо.

- А мне какое дело до Жеки? – грубо рявкнул Владимир Алексеевич, бухнув кулаком по столу. – Сферами не пересекаемся и живем в мире. Не пошло у него и не пошло. Насрать.

- Ты не понял, босс. Жеку нашли в собственном сортире. Холодного, как замороженная килька, и с дырой во лбу.

- Гонишь? – вскинулся глава агентства. – У него братков же немерено. Хрен подступишься.

- Ага. Это и удивляет. Но самое странное в том, что тело было щедро посыпано мукой. А телки его ничего не слышали и никого не видели.

- Мукой?

- Да. Щедро очень. Я фотографии видел с места преступления. У Жеки такая рожа была, будто он натуральную смерть в балахоне увидел, - тихо добавил Косой, жадно затягиваясь сигаретой.

- Жесткач, братан, - через пару минут раздумий выдал Владимир Алексеевич и тоже потянулся за сигаретой, сдвинув по пути фотографию семьи, где был он сам, его супруга, первая красавица школы Анжела, и их дочка Влада. – Что делать будем? Это третий случай, когда валят авторитетных пацанов.

- Я разослал шавок, чтобы собрали побольше информации, но пока результатов ноль. Все жертвы были найдены при странных обстоятельствах. Никто из охраны ничего не слышал и не видел. Божатся, что посты не покидали, и вообще все было тихо.

- Думаешь, я следующий? – нервно сглотнул Таран, поперхнувшись дымом. Косой нехотя кивнул.

- Запросто, Вов. Поэтому я к тебе сразу пришел, как про Жеку узнал. Думаю, что скоро и за тобой придут. Кто-то активно вырезает всех авторитетов. Мотива ноль, кроме того, что вы все вместе учились. Завтра могут следаки приехать.

- Их мне только не хватало. Ладно, братан. Спасибо, что рассказал. Продолжай искать.

- Пока, Вов, - попрощался Косой и, затушив сигарету в большой хрустальной пепельнице, встал со стула. Пока в тишине не раздался хлопок, и сутулый бандит не рухнул на пол, держась за грудь, из которой заструилась кровь. Владимир Алексеевич побледнел, увидев, как по телу корчащегося Косого гуляют красные точки. Лазерные прицелы. Дорогая новинка, которую глава охранного агентства не мог себе позволить. Но материальные мысли отступили прочь, когда рядом с ним скользнула тень и присела на освободившийся стул.

- Не совершай резких движений и не кричи, - посоветовал незнакомец тихим и спокойным голосом. Казалось, что ему очень скучно, но обстоятельства вынуждают действовать подобными способами. Владимир Алексеевич кивнул, настороженно наблюдая за гостем. – Умница. Когда ты боишься за свою жизнь, то начинаешь вести себя совсем по-другому.

- Кто вы?

- Узнаешь, - рассмеялся незнакомец, кладя на стол пистолет с длинным глушителем. – Смотрю, тебе понравилась моя беретта? Хорошая вещь. Бесшумная. Надежная. Я зову ее «Возвращающая долги». Итак. Тебя интересует, кто я?

- Да.

- Не буду лукавить. Жеку, Косого, Василя и Гошу убил я. Собственноручно, - гость явно наслаждался изменяющимся лицом Владимира Алексеевича. Но лицо незнакомца было скрыто под черной маской. Стандартный костюм тех, кто предпочитает решать дела ночами и без лишнего шума.

- За что? Кто за вами стоит?

- Я сам по себе. Старые счеты.

- Если мы пересекались, то это не повод решать дела насилием.

- Да что ты говоришь? – раздался в тишине холодный смех гостя, от которого по спине перепуганного босса побежали мурашки размером со слона, как минимум. – Раньше ты говорил иначе. Ой, кажется, ты сейчас в штаны наложишь.

- У меня есть дочь. Прошу вас, - мелко затрясся бандит. – Я дам любые деньги. Только не убивайте.

- Интересно, - буркнул незнакомец, беря в руки фотографию со стола. – Внешне дочь на тебя похожа. Надеюсь, что внутри она совершенно другой человек. Но прикрываться ей совсем не по-мужски.

- Да. Музыкой занимается. На скрипке играет, - обрадованно закивал Владимир Алексеевич, вытирая попутно холодный пот со лба.

- Когда-то я тоже играл на скрипке, - мечтательно протянул незнакомец. – Мечтал о том, как буду выступать перед переполненными залами и купаться в свете софитов. Но жизнь имела на меня свои планы. Я стал убийцей. Благодаря тебе, Вова Таранов.

- Я не…

- Заткнись, - человек отстегнул от пояса мешочек и, запустив в него руку, извлек на свет пригоршню муки, которую запустил во Владимира Алексеевича, после чего снял маску, закрывающую лицо. На главу охранного агентства смотрели холодные серые глаза, которые были удивительно знакомыми. Лицо пересекал длинный и тонкий шрам, что совсем не портил общий вид.

- Мука?

- Угадал, Вова, - рассмеялся гость. – Только Мука умер. Его больше нет.

- Тогда кто ты?

- Я? Никто! – тихо ответил незнакомец. – Как ты и говорил. И сейчас я пришел за тобой.

- Прошу, у меня дочь, - заплакал Владимир Алексеевич, прижимая к себе фотографию семьи, как оберег.

- А у меня могла быть нормальная жизнь, - жестко рявкнул убийца. – Но тебе это не интересно. Куда лучше унижать тех, кто не может за себя постоять. В течение пяти лет. Каждый день только боль.

- Прошу…

- Ты сделал выбор давным-давно, Таран. Я следил за тобой. Ты не изменился, - улыбнулся гость, в глазах которого стояли слезы. Слезы обиды, ярости и чистой незамутненной ненависти к тому, кто ломал чужие жизни. Хлопок. Удар.

********

«Сегодня в собственном офисе был убит известный в нашем городе предприниматель Таранов Владимир Алексеевич, глава частного охранного агентства «Таран». Вместе с ним был найден и его ближайший соратник Сергей Макаров. Бизнесмены были убиты выстрелами в голову. По информации от собственных источников в городе начался передел сфер влияния, о чем нам сейчас расскажет…" - телевизор пискнул и выключился, оставив комнату в относительной тишине. На черном диване сидел долговязый мужчина, чье тело было покрыто разнообразными шрамами. Он встал и медленно подошел к стене, где висел простой тетрадный листок в клетку, на котором неровным почерком были написаны имена и фамилии. Мужчина взял со стола маркер и вычеркнул последнюю фамилию в списке, после чего достал верную беретту и тихо произнес:

- Я – никто.

Хлопок. Удар.