Привычно проснувшись от жажды субботним утром, Вячеслав обоснованно для себя решил, что стоит все же немного опохмелится, вместо того чтобы болеть до вечера и уже тогда приниматься за старое. Сделав большой глоток из стакана, стоявшего возле дивана, он только теперь одумался спросить себя где он находится. Интерьер казался ему вполне знакомым, но узнать его он, как ни старался, все же не мог.
Бревенчатые стены и посеревшая побелка потолка указывали на то, что находился он за много километров от города. Как он сюда попал, какой сегодня был день и который час, его сейчас не сильно волновало. Из опыта он знал, что, если не хочешь сильно переживать с утра о вчерашнем – сперва стоит выпить как следует. От этого стакан был высушен практически сразу.
Ко рту начали подходить рвотные позывы, но и тут Слава знал, что делать. Он уже далеко не в первый раз просыпался с похмелья и знал, как это делать, будучи в гостях.
- Нужно искать туалет – говорило Славе внутреннее.
- Нужна хотя бы раковина – говорила совесть.
- Блюй здесь! – говорило естество.
Слава, как и было много раз до того, зажал рот рукой и с полными щеками помчался нащупывать проход в туалет. Проблема была в том, что никакого туалета в частном доме отродясь не было. Зато в это утро в нем нашелся мужик лет пятидесяти, который с ухмылкой сказал при виде молодого человека: «Ну, что? Проснулся уже?».
На кухне бревенчатого дома, за столом сидел мужчина. Его осанка выдавала в нем бывшего военного, ну или хотя бы танцора. Перед ним была стопка, а слева бутылка с неизвестной жидкостью. Из одежды на нем были лишь майка, да семейные трусы. Завершала этот феерический образ папироса Беломорканала, который уже вряд ли продавался в магазинах. Глядя на него хотелось верить, что за окном до сих пор царят 80-е, ну, или хотя бы 90-е.
Мужик нахмурился, затянул папиросу и сказал: «Да ладно, давай уже. Блюй в раковину. Потом сам же и уберешь». Слава почувствовал явное облегчение и устремился к рукомойнику. Раковиной это дело вряд ли можно было бы назвать. Протершееся, заржавевшее эмалированное корыто, в котором теперь еще и виднелось содержимое стакана. В целом, вся кухня напоминала документальный фильм о многодетных семьях из глубинки, желающих получить нормальное жилье взамен непригодного.
- Значит так! – начал мужик - Зовут меня Сергей Михалыч, и я здесь самый главный. Понятно?
- Понятно – ответил Слава, хотя, что тут может быть вообще понятного ему было совершенно не ясно.
- Ко мне будешь обращаться только по имени отчеству. Ясно!?
- Так точно! – почему-то внезапно для себя бросил слава. Может быть хотел сойти за своего, а может просто боялся, что сейчас начнется какая-то драка, от которой ему может очень резко стать дурно.
- Ааа, служивый значит. А полковника не обидишь? Чарку-то подними тогда
Вячеслав окинул взглядом стол, кухню, раковину, наполненную посудой и остатками содержимого его желудка, но нигде он не смог найти ни запивон, ни хоть малейший намек на то, чем можно было бы остановить его похмельный, удушливый сушняк.
- А что, дед? Нет ли в вашем царстве компоту?
- Для чего это? – недоумевая спросил отец – может ты из этих, как их там? Сексуалистов?
- Для меня жить и служить родине – это одно и тоже. Никаких хералистов я в своих рядах не видел, да и никак видеть не могу. А компот мне для того, чтобы внутренний мир смягчить перед чаркой вашей, богатырскою. Так есть компот в этом доме или нет, товарищ дед?
Покряхтев, мужик встал с табурета, открыл шкаф над все той же раковиной и достал последний чистый стакан. Затем отодвинул табурет, на котором виднелись яркие отпечатки всех, сидевших на нем, открыл хрущевский холодильник и достал трехлитровую банку чего-то красного.
- Вот! Откроешь – пей.
Слава понял, что это была проверка и нужно срочно вспоминать все просмотренные видео с лайфхаками про то, как можно открыть банку голыми руками. К сожалению, на ум приходили только странные способы расхерачивания бутылок об голову оппонентов.
Сжав всю волю в кулак и вздернув память, Слава вспомнил, что нужно сдавить крышку двумя руками, чтобы пустить воздух. Обхватив ладонями банку, он начал тужится и издавать крайне странные звуки, похожие на хрюканье кабанов по утру. Седеющий мужик тут же начал посмеиваться и протянул пожелтевшие руки к банке, но Слава был не так прост. С криками: «Да что ж ты, сука, не чпокаешь!?» сдавил крышку из последних сил. Несмотря на весь сумбур происходящего, закрутка все-таки подалась и с желанным звуком «чпоньк» отстала от содержимого.
- А ты, я погляжу не так уж и плох – завязал мужик – чарку-то тогда выпей.
- Теперь уж можно – с наслаждением сказал молодой человек.
Выпив залпом полстакана, Вячеслав снова почувствовал, что ему пора освежить раковину, но на этот раз сладкий компот сгладил рвотные позывы. Теперь он ощущал тепло внутри, приятный аромат деревянного дома и горящего угля в стоящей рядом печи. Теперь мужик не казался таким грозным, а его прямая осанка скорее выдавала в нем человека, страдающего ревматизмом.
- И что, дед? Давно разогнуться не можешь?
- Давно… а тебе какое дело, щенок? Выпил с утра, и думаешь, что? Теперь любые вопросы задавать можно?
Любые вопросы Слава задавать не хотел. Его интересовал вопрос лишь один – сколько здесь еще нальют, прежде чем выгонят. Ну, и еще может быть, как он здесь оказался. Начать он решил с самого животрепещущего:
- Налей еще
- Легко!
Мужик поднял здоровенную бутыль с мутной жижей и начислил еще по полстакана. Молча они подняли бокалы чокнулись и выпили, по очереди запивая компотом, который, честно говоря, явно отдавал прокисшей брагой. Вячеслав вновь почувствовал теплоту внутри и легкое желание сыграть на баяне, за который он ни разу в своей жизни даже и не садился.
- Звать будешь меня исключительно Сергей Михалыч, а Олю мою, только Оленькой.
- Так точно, Сергей Михалыч – жадно глядя на компот проговорил Вячеслав, и не желая запоминать еще больше имен предложил выпить снова.
Спустя полчаса и граммов пятьсот неизвестной жижи, разговоры мужика об Ольге приняли устрашающий характер. Он все чаще начал называть молодого человека «сынок» и «жених», а на вопросы кто же она такая, всегда отвечал – суженая. Вячеславу было бы на это абсолютно все равно, если бы не солнце, которое упорно не хотело вставать. По расчетам, Славка проснулся где-то под утро, а это значит, что уже где-то вот-вот должен начать пробиваться солнечный свет. Вместо этого за окном виднелись лишь тусклые отблески уличных фонарей. Глядя на все это Вячеслав решил, что хватит уже заниматься разгильдяйством, нужно все-таки понять где он, и почему здесь оказался.
- Дед, Сергей Михалыч, а я вообще где?
- В Угрюмке – коротко ответил мужик.
- В смысле? Это улица такая?
- Нет, деревня.
После таких ответов, вопросов стало только больше. Еще и Оля эта непонятная. Как он оказался в деревне? Кем ему приходится та самая Оленька и который день все это продолжается? Нужно хорошенько подумать и, хотя бы ненадолго убрать в сторону стакан с непонятной жижей, которой всего-то остался примерно литр. Нужно активней пытать мужика:
- Ну, допустим я здесь. Я по своей воле, чего у меня, как у свободного человека никто не может отнять, но есть ли хоть одно разумное объяснение тому, что я здесь проснулся и ты тут в трусах среди ночи пьешь на кухне?
- Чего? Я же говорил тебе, что обращаться нужно ко мне только Сергей Михалыч? Вот и обращайся!
- Сергей Михалыч, у меня вопросы прежние.
Было заметно, что мужик несколько растерялся, ход его жизни несколько нарушился. Он явно не понимал, о чем его спрашивают и в чем здесь подвох, а посему решил налить еще по одной, чтобы не выглядеть глупо. В этот момент любопытство Вячеслава взяло верх. Он поднялся со стопкой в руке, резко замахнул и глядя в темное окно сказал:
- Если ты, дед Сергей Михалыч, мне ни о чем не говоришь, тогда я пойду и сам все выясню. У меня для этого все есть!
- Что это такое у тебя есть?
Вячеслав задумался. А что это такое у него в есть, что может ему помочь прояснить ситуацию? Похлопав по карманам, он достал едва заряженный телефон и открыл последние звонки. Среди недавних вызовов было множество контактов с именами и отчествами, но без фамилий.
- Ага! Если тут только имена и отчества, значит я где-то работаю. Значит я здесь по работе! Сейчас я позвоню по последнему номеру и узнаю, как меня сюда занесло и что вообще происходит.
- Думаешь стоит? Ну, валяй.
Слава нажал на последний контакт, посмотрел на то, как на экране смартфона появилась крупная надпись: «Ольга Сергеевна Бухгалтер», затем в темное окно и тут же сбросил.
- Скажите, а кем работает ваша Оля, дед Сергей Михалыч?
- Бухгалтером
Внезапно на кухне появился мелкий пацан лет десяти и сказал: «Деда, я пить хочу». На удивление мужик вовсе не стал на него кричать, как до этого на Славку, а наоборот, поменялся в лице и с добродушной улыбкой выпил из своего стакана. Затем тщательно его прополоскал, налил воды и отдал мальцу. Тот захлебываясь осушил стакан до дна, и как ни в чем не бывало ушел обратно куда-то в глубь дома.
- Так, слушай мою команду! – угрожая заговорил мужик. Своим басом, он казалось заполнил всю комнату. Теперь некуда от него было деться. Теперь остались только Слава, мужик и темнота за окном.
- Зовут тебя Вячеслав, приехал ты сюда с проверкой в контору, где Оленька моя бухгалтером работает. Тебе значит, лишь бы побухать, лишь бы... а она у меня красотулечка такая. Ну, подумаешь детей двое. Ну, подумаешь живет со мной, но ты ведь с головой вроде, да и сам, как погляжу вызвался. Слава, доченька-то моя красивая, умная и тебе во всем подходит. Ты уж ее не обижай, ладно?
Внезапно для всех, в доме что-то скрипнуло и послышались шаги. Шум все нарастал, он уже не был похож на скромный бег ребенка, а скорее напоминал тяжелую поступь человека с 44-ым размером ноги. Спустя еще минуту Слава увидели Оленьку. Ее было много, очень много. На голове ее волосы были собраны в пучок, но несколько локонов выпали т топорщились в разные стороны. Пушную грудь и отсутствие талии, робко прикрывала мятая ночнушка, а на лице была заметна вся тяжесть жизни в глубинке.
- Пап, да что это вы? Как же вы заебали! Пусть спит человек и скорей уебывает к себе в город.
- Да, что ты, доча? Все же нормально – начал было седовласый мужик.
- Какое нормально? – заверещала необъятная – обещал приставать, а сам напился и уснул. На корпоративе говорил, что такая красивая, что я вся для него создана, а оно вишь как оказалось. Подбухнул и спать. Я его решила пожалеть, а он, оказывается, тут уже с тобой веселье продолжает.
- Нужно искать туалет – говорило Славе внутреннее.
- Нужна хотя бы раковина – говорила совесть.
- Блюй здесь! – говорило естество. Раковина вновь заиграла новыми красками.
От такого монолога некоторая память к Вячеславу все же начала возвращаться, но было этого все равно недостаточно, чтобы понять, как он смог наобещать такой, настолько тяжело знакомой Оленьке к ней приставать. Теперь оказалось, что более всего его волнует то, какой по счету день он пьет и прекращал ли он пить вообще.
- Позвольте – вмешался Славка – Ольга, мы с вами может и не так близко знакомы, но я все же уверен, что наши с вами приставания уже на полпути к друг другу, просто они не были возможны без одобрения родителей, и если вы вернетесь к себе в уютное гнездышко, то этой ночью, жаркие приставания точно не обойдут вас стороной.
- Утро уже, полоумный!
Да, действительно. Слава взглянул в окно и вместо слабых отблесков уличных фонарей он наконец-то увидел в сугробе робкие лучи розового солнца. Может пора собираться? – подумалось ему?
Сергей Михалыч налил очередные полстакана.
