alexxcrimea

Часть 3.

Глава 4.

«Затрубит во мраке сердце, я бегу к тебе, бегу и бегу,

и о твердую дорогу головою разбиться могу».

Апрельский Марш.

Первое апреля 1991 г., выпало на понедельник. В Одессе получил второе рождение народный праздник – «Юморина!» Чуть подзабытый с семидесятых, он триумфально ворвался в солнечный город, что бы больше не покидать его никогда. По крайней мере, так думали все, кто в то время жил в Одессе. Но видимо слава понедельника, имеющая специфическое значение, получила свою карму давно и надолго… Как в этот день, так и через много лет после, проявились ее отголоски, когда любимую всеми юморину не проводили, по причине военных действий в Украине.

Алексей первый раз видел в центре Одессы такое скопление людей. Бесконечная толпа целый день переливалась по городу, от улицы к улице. Масштаб и краски мероприятия поражали всех. Широко разрекламированный, и подержанный лично - Михаилом Михайловичем Жванецким, настоящий одесский праздник заполнил город. Выйдя из троллейбуса на площади Мартыновского: Алексей, Люся, Михо и Максим «Карузо» с подругой, отправились в сторону Дерибасовской. Еще по дороге, они в окно увидели человека на мопеде, в шапке ушанке и длинном сером плаще. При обгоне тем троллейбуса, все рассмеялись, в спине у мопедиста торчал бутафорный топор. Дальше клоуны и акробаты на ходулях сменялись, «махновцами» в тельняшках и дамами с надутыми грудями. Популярные актеры из известной всем комик-труппы «Маски», вовсю на разных площадках, развлекали собравшихся. Громадный плакат через всю Дерибасовскую с надписью: «Не имей дурной привычки, зажигать в постели спички!» - прямо показался ребятам, ну совсем студенческим.

Сегодня наконец-то Алексей увиделся с Юрой и Колей из «Водного». Познакомил тех с Люсей и остальными своими новыми соседями по общаге на Довженко. Скромный винницкий Коля с замиранием смотрел на Люсю. Как же, автор текстов для КВН-а, лично для команды чемпиона - «Одесские Джентльмены». И, как всегда свое любимое: «Ну! Ты, Леха…», он, наклонившись, тихо сказал Алексею, прямо в ухо. Юра «Оноре», форму не терял, много потреблял, но с Людмилой удерживал постоянно-ровные отношения. Его состояние – «Бдю!» бывало, но редко. Камерунец Сирилл, не пожелал с ними посетить столь шумное и красочное мероприятие. Массы людей то собирали компанию вместе, то снова разъединяли их по разным уголкам праздничных кварталов. Казалось, феерия возрожденного карнавала будет вечной.

Недалеко от Оперного театра, Алексей Люся и Михо, встретили знакомых из своего «гетто», точнее из пятого общежития были только сестры-красавицы: Люда и Тома. Михо их радостно поприветствовал, а потом чуть сник. Причиной смены настроения, стало сопровождение девушек. С ними, за одним столиком, что являлось скорее верхом шика, чем элементарным удобством, было двое парней. Во время этого фестиваля, все кто мог и где мог, ставил пластиковые, деревянные, железные столы и стулья. Присесть за них могли только действительно обеспеченные участники всеобщего шоу. Парни, тоже являлись студентами университета, но с другого факультета. Их звали:  Никис и Леонид. Они были так же, как и их спутницы, двоюродные братья. Приехали те, учится в Одессу, из солнечного Еревана. На юридический факультет, конечно же. Обеспеченные родители отправили обучаться своих чад, на будущих судей и адвокатов.

Чистокровные греки по происхождению, братья родились и выросли в Армении и мало чем отличались от своих географических земляков. Есть такой тип кавказского мужчины, увидев которого, понимаешь, что он в свои восемнадцать, уже стал выглядеть так, как будет выглядеть и в пятьдесят и до конца своих дней. Округленные, черные и небритые греки, наслаждались эффектом, производимым на всех гуляющих, своими спутницами. В таком хаосе, организовать себе отдельный столик, могли только, очень мотивированные ребята. Люда и Тома, ниже уровень и не воспринимали, хотя уже к концу первого курса, переместились в сторону своих соседей по общежитиям. Никис и Леонид, жили в блочной «семерке», для иностранцев.

Как реагирует, увидев белый треугольничек нижнего белья, между ног у девушки - парень, много рассказывать, думаю не нужно, ни кому. Другое дело, когда это видит твоя подруга, и всем своим женским чутьем, понимает, какой именно слайд надолго засядет, в памяти у ее парня. Люся заметила эффект, произведенный на Михо и Алексея, неплотно скрещенными длинными ножками Люды-сестры. «Да-да-да, - начала толкать в бок Алексея память, - скажи еще, что ты всю неделю, не будешь вспоминать это белый треугольничек!»

Высокая Людмила, с черным длинными волосами и грудью третьего размера, в минимально прикрывающей ее прелести юбке темно-бардового цвета, магнитом притягивала взгляды мужчин. Даже не очень широкие, чуть подростковые бедра той, совсем не портили общего эффекта. Тома не уступала по яркости своей сестре. Темная короткая стрижка, кругловатое выразительное лицо и губы «женщины вамп» заставляли бегать глаза мужчин при знакомстве с ними туда-сюда, между нею и ее сестрой Людой. Чуть ниже ростом, Тома обладала очень выраженными женскими формами. Вот она то Михо и приглянулась, и он не оставлял попыток наладить с нею контакт уже пару месяцев. Но Тома, пока выбирала высший свет, без привязки к характеристикам тех, кто его подает. Михо лучше всех знал греков, и был немного удивлен и раздосадован, выбором предмета его вожделений. Всех представили друг другу. Надменные ереванцы, даже не приподнялись, когда Михо знакомил их с Люсей и Алексеем.

Умная женщина, в ситуации, когда внешние факторы, не на ее стороне, никогда не ввяжется в соперничество. Она пропустит весь лоск и глянец, попавшейся ей «львице» через себя, и потом вернет ей все это через время, с таким чувством «игнора» к ее понту, что сопернице может стать плохо прямо на месте. Что-то подобное видимо сейчас мастерски и провела и Люся с сестрами. Люда чуть поерзала на стульчике, и ее коленки скромно «посмотрели» в низ, повиснув над скошенными лодыжками. Тома всячески заулыбалась, во все стороны. Было похоже, на то, как встречаются во дворе две собачки: элитная и дворовая. Весь сделанный человеком собачий макияж, не имеет никакого значения, перед силой духа дворового пса, как бы тот не выглядел. Загадкой остаются две вещи: как женщины это делают и то, почему мужчины, это тоже чувствуют. В очередной раз Алексей для себя убедился, в проверенной временем истине, что самое притягательное в женщине – это умение себя подать. Хотя, если честно, по возрасту, то «треугольнички» привлекательней по любому…

- Оно - ваше, с «пятого»? – спокойно, глядя прямо в глаза Алексею, спросила Люся.

- Грешен, дорогая, наше, - утвердительно ответил Алексей, когда они проследовали дальше.

- Ничего так, красивые. Это если честно, без «мыла», - говорила утвердительно Люся.

Алексей решил сейчас не сильно шутить, и просто согласившись, махнул головой.

- Только, ты там смотри, не сильно, психологией занимайся, - вела дальше Люся, - не трать время попусту, - и посмотрела потом на Алексея с улыбкой.

«Да он бы при возможности, даже и не подумал бы об этом, - выскочили память, и тут же была откинута обратно». Алексей что-то там ответил набором непонятных слов и обнял подругу.

Круговорот знакомых лиц, одних и тех же надписей и приколов начал утомлять гуляющих. Народ вокруг уже больше шатался и громче говорил. По сторонам чаще стали слышатся звуки бьющихся бутылок и банок. Дело в том, что все: от пива до более серьезных напитков, разлито было в стеклянную тару. Как с одноразовой посудой, так и с пластиковой упаковкой был тотальный дефицит. Карма понедельника, дав, всем гуляющим насладится днем, вечер и ночь оставила себе.

Первые возгласы с наступлением вечера, уже перестали смешить. Женский крик: «Ай, бл..дь!», ребята услышали после того, как пустая бутылка с дребезгом разбилась о брусчатку, по дороге зацепив чью-то голову. Дебилы наяву, проявили себя, бросая по-тихому, пустые бутылки в толпу. Потом подворотня рядом обозначилась прямым философским вопросом: «Кто дурак, - я дурак?» Дальше последовали характерные звуки столкновений конечностей рук и голов, противоборствующих сторон. Ехали на проспект Шевченко троллейбусом, в жуткой, уже ночной пробке, состоящей из людей и автомобилей. Из одного «Жигуля» под троллейбусом вышла приличная дама и просто присев, помочилась на асфальт. Далее, как ни в чем не бывало, обратно оседлала машину. Зажимающаяся по углам молодежь прочно удерживала ночную картинку праздника.

Подаренный городу фестиваль юмора, стал лакмусовой бумажкой, на готовность населения принимать карнавалы.

Два коренастых чернявых парня: один бородатый, а второй с усами, с праздничными улыбками зашли на проходную седьмого общежития студгородка.

- Барев дзес, барев, - заговорили они с вахтершей, армянским приветствием, - с праздником!

- Добрый вечер ребята, вы к кому? – спросила женщина.

- Братья здесь, наши, из Армении, вот так на празднике, в городе и не встретились, - весело вели парни.

- Здесь много иностранцев, а Вы номер их комнаты знаете?

- Да нет, мать, они нам говорили только номер общежития, - расположившись в развалку, на проходной тумбе говорили те, - простите, что поздно, ехать нам завтра надо, а братьев так и не увидели.

- А зовут как их? – спросила женщина.

- Николай и Леня.

- Это из Еревана, которые они, да? – уточняла женщина.

- Да, мать, конечно из Еревана! – радовались гости.

- Сейчас ребята, кого-то попрошу их позвать, я только сменилась и еще их не видела, - заговорила она.

Вошедший парень, по просьбе вахтерши согласился позвать ереванцев. Но был остановлен двумя девушками-подружками. Те, под веселый тон гостей с юга, поведали, что Никиса и Леонида сейчас здесь нет, и скорее всего они у сестер-красавиц в «пятерке». И даже, по просьбе деликатных кавказцев, вспомнили этаж и номер комнаты.

- Короче братва, они вон в той общаге точно, - вел бывший «брат из Еревана», доброму десятку крепких парней, в ночной тени «семерки», - этаж второй, комната номер 26. Они там с бабами, по ходу теми же, с города.

Группа стояла небольшим полукругом, прямо за зданием, совершенно не привлекая внимания.

- До той общаги по двое, перед входом группируемся, если открыто ломимся сразу на этаж. Если закрыто, я и Саня отвлечем вахтера, а потом все во внутрь. В 26-ю. Глушим «зверей» и на выход, собираемся здесь. Прикрываем спины друг другу. Парами вышли, парами вернулись. Ежели, что не так с кем одним, все ему на выручку. Если «зверей» там нет, одни бабы, просто на выход. Кто нарисуется по дороге, «ложите спать», ничего не объясняя. Все, всем понятно? – спросил спокойно чернявый парень с усами, и расстегнул ворот рубахи, из-под которого выглянула полосатая тельняшка.

- Ху..рить их будем мы с Костей, остальные на прикрытие, - сказал небритый Саня, такой же бывший «брат с Еревана».

Еще перебросились парой тихих фраз, они двинулись на «пятерку».

Во все времена, с момента возникновения учебных заведений в городе Одессе, курсантам из мореходки не было равных в сплоченности и силе духа. Закаленные в боях с местными «пишоновскими», эти парни знали, что, только вместе встав друг за друга, они всегда будут отдельным непокоренным рубежом. Постоянные рукопашные схватки между курсантами из экипажа с улицы Маловского и местными с улицы Ковалевского, которую все по старинке называли Пишоновская, вошли в историю Одессы, отдельной, очень насыщенной страницей. Видимо все-таки потомственная сила тельняшки, делает людей другими.

Сильный удар в незапертую дверь 26-й комнаты, отбросил эту деревянную плоскость в сторону со скоростью вырванной заглушки из сопла космического двигателя. Находись там человек, его трафарет стал бы идеально точным. Из полутьмы комнаты первым поднялся Никис, и не успев ничего рассмотреть кроме полосок под расстегнутой рубашкой вбежавшего, он сразу рухнул от прямого удара в челюсть. Леонид, вскочил быстрее, и на ходу схватив бутылку со стола, наотмашь нею ударил следующего вбежавшего. Проскользнув через руку Сани, та плотно обрушилась на его нос, вызвав звук хруста кости и последующей за ним поток крови. Костя, увидев отброшенного Саню, снизу подхватил стол и толчком завалил его на Леонида, тот пошатнулся и упал на быльце кровати, прижимаемый столом сверху. Тома закричала, так, что когда об этом вспоминали позже, то всегда вздрагивали. Люде повезло меньше, она в шоке, от увиденного удара свалившего Никиса, вскочила и побежала к выходу, там, в полутьме не разобравшийся в ситуации матросик, встретил ее сильным толчком в грудь. Девушка, глухо охнув, опустилась на пол. Красивейшая девичья грудь, получила совсем не подобающий ей прием. Костя крушил ребра чудом вставшего Никиса, а Саня закрыв левой рукой окровавленное лицо, вбивал ногами в пространство между кроватями поверженного Леонида. Оставшиеся в коридоре курсанты мореходки, криками и угрозами заставляли всех любопытных быстро закрывать двери. А кто, из хмельных парней и выходил, то к нему применялись аргументы по увесистей...

В любой схватке, будь-то эпохальное сражение империй, или просто месть братишек-матросов зарвавшимся кавказцам, решающим фактором является внезапность и четкая организация действий атакующих. Когда с этажей выше, на крики девушек спустились старшекурсники, то от группы налетчиков уже и след простыл. За считанные минуты, в «пятерке» на Довженко были сломаны: тумба проходной, два ребра и челюсть в двух местах у Никиса; получено одно сотрясение мозга (у Леонида), и ушиб груди у красавицы Люды, перешедший потом в огромный синяк.

Карма понедельника, отыгралась на жителях «гетто», по полной. Возможно присутствие спортсмена-бойца Азада Мамедова, в этот момент в 26-й комнате и уменьшило бы тяжесть увечий пострадавших, но не факт, что он бы тоже устоял против Кости и Сани из экипажа мореходки.

Видимо к тому, чем сейчас были занятии Вика и Аза, в загородном доме, в Черноморке, карма понедельника пока претензий не имела.

Поводом для такого печального развития событий в «пятерке» стало несколько банальных причин: обычная бытовая нетерпимость, разность менталитета и количество выпитого алкоголя накануне, хотя, казалось бы, праздник юмора должен объединять...

Будущий моряк, а ныне курсант Высшей мореходки Петя, со своей девушкой, получал радости жизни от фестивальной программы юморины. Веселился, общался и выпивал. Потом не уступил место, высокой брюнетке с длинными волосами в первом ряду, возле сцены, когда там выступал Георгий Делиев с группой комиков. Его начали отталкивать два здоровых кавказца, при этом больно наступив на ногу его подруге. В возникшей короткой словесной перепалке на оскорбление ответил: «Сам пошел на х..й». После толкотни, люди вокруг успокоили спорщиков.

Позже к вечеру, возле кафе у Оперного театра, его затолкали в подворотню Пале Рояля, и начали бить трое. В двоих он узнал, тех кавказцев, с которыми повздорил на концерте. На крики девушки пришли люди из кафе. Но Петя уже лежал один и стонал, держась за правый бок. В кафе ему помогли прийти в себя. Официантка девушке Пети рассказала, что один из этой компании, который подошел позже, к ней приставал. Все звал после работы, в гости в какой-то университетский студгородок, где живут иностранцы. Знакомил со своими братьями из Еревана, Колей и Леней. Те были не одни, а с двумя девушками. Доставив своего парня в экипаж на улицу Маловского, она все рассказала его землякам - старшекурсникам. Саня и Костя, так же как и Петя, были с соседнего города с Одессой, - Ильичевска. Еще немного порасспросив девушку, парни удалились. Пете пришлось вызывать скорую помощь. При избиении ему сильно повредили, и без того нездоровое правое легкое.

Потом два спектакля с армянским приветствием: один в «шестерке», а второй в «семерке», вывели группу бойцов из экипажа, на второй этаж в 26-ю комнату, пятого общежития…

Этой же ночью здесь были и скорая, и милиция, и братва с Кавказа. Всем процессом руководила лично «Палестиновна». Финал таков: Петины родители сняли побои сына и устроили большой шум, в органах вынуждены были реагировать жестко. Никис, более двух месяцев, проходил в каркасе-воротнике, из гипса и проволоки. Леонид поправился быстрее, но учебу то же не посещал. Более всех, конечно было жаль, случайно пострадавшую Людочку. Пожалеть ее приболевшую грудь, готовы были все. Разговоры о кровной мести и тому подобному, утихли быстро. Даже Азад Мамедов, узнав причины произошедшего, и то, что в комнате было - два на два, отказался организовывать поход мести. Выступать, против братвы из экипажа вышки (Высшей мореходки), тогда был не готов, даже зарождающийся организованный криминалитет. Братьев-греков сейчас больше волновало решение вопроса с органами власти, на них показали все из кафе, что это именно они избивали Петю с его подругой. Морякам же, никто ничего не мог предъявить. Их никто не мог из свидетелей, ни описать, ни опознать, ни сказать кто они, и откуда. А может, просто не хотел, зная суровый нрав будущих «морских волков».

Прибыли родители из Еревана, встретились с родителями из Ильичевска, и скандальный вопрос был полюбовно решен. Братья-греки: Никис и Леонид, отбыли обратно на родину, в Армению. Стали ли они там юристами или адвокатами, никто не знает, а сами они нигде об этом не рассказывали. Людмила, конечно же поправилась и в скором времени все жители «гетто», могли созерцать расцветшую к маю, красивую грудь девушки в глубоком декольте. Других она просто не носила. Михо, так смог утешить Тому, что уже через неделю «Вагитный» капитан Юра, немного выпив «Оковытой», сокрушался в компании своих однокурсников:
- Ну не успел еще уснуть, а там: «Ты кончил? А ты кончила? Ну – да! Тогда мы пара… От же ж, твою мать, бл..дь».

Часть 3.

Глава 3.

«Как-то раз пошла гулять я с иностранцем,

он меня до дома провожал»

Комбинация.

В «оазисе чистой красоты и духовности», на втором этаже «пятерки» в комнате №26, где проживали первые красавицы: Люда, Тома и Вика шел оживленный ночной разговор. Не совсем трезвая блондинка Виктория, которая только что вернулась после свидания с бывшим студентом Геофака, а ныне спортивным функционером Азадом Мамедовым, рассказывала о своих впечатлениях.

- У него там, а-а, такие яйца, во-о-о , вообще, - не скупясь на эмоции повествовала она.

Девушки ей подливали домашней сладкой настойки и с нескрываемым интересом ждали дальнейшего продолжения рассказа подруги. Руки Виктории, то и дело расходились в разные стороны, при повествовании.

- Я видела, поверьте уже не один х..й, но у Азада! Там во-о-обще…, - не унималась Вика.

Люда, одна из сестер, та которая - длинноволосая и грудастая, постоянно менялась в лице при подробностях от соседки по комнате. Возникало такое чувство, что она постоянно сравнивала что-то с чем-то, или очень пыталась вспомнить, какие-то свои подзабытые ощущения.

Вика, будучи натуральной блондинкой от природы, была постоянно окружена поклонниками, в основном из выходцев южных регионов Советского Союза. Красивая девушка после 18-ти, почему-то всегда думает, что одногодки ей не ровня. Видимо переход рубежа официального взросления, открывает некий удерживающий клапан, между ее восприятием и пожеланиями тех, кто видит только ее меняющиеся формы. Именно эти внешние формы и особый магнетизм, исходящий от юной особы, проявляющей свою недоступность, только в показном поведении и являются скрытыми капканами для нее самой же. Девушка перестает видеть своих ровесников как партнеров, по причине возвышения ее «интим-эго», до высот, более старших и обеспеченных мужчин. Причем само «возвышение» на определенное время, постоянно поддерживается и подкрепляется теми охотниками до ее природных данных, кто может подбросить в ее собственные сети хорошую приманку. В таких ситуациях, при «правильном маркетинге», со стороны желающих ее тела индивидов, происходит перенастройка в нутрии самой юной особи. Она выходит на уровень, добровольно-ожидаемой капитуляции. Дальше только дело техники. Включенное в работу богатое на прелести тело, напрочь закрывает любые критические замечания со стороны здравого смысла.
Укрепление «фасадов», в таких случаях, ведет к неизбежному запустению, внутри самого «дома». Так, юные и чистые девичьи души, облаченные в соблазнительные формы, становятся черствыми сосудами, для поглощения чужих страстей, с прямой перспективой быть сброшенными, для освобождения места следующим, - с более свежим формам.

С Азадом Вика познакомилась более трех недель назад. Тот был частым гостем в студенческом «гетто». Пять лет проведенные в общежитии, даже после окончания учебы, притягивали его сюда с завидным постоянством. Так, подымаясь вечером по лестнице на четвертый этаж, к своим друзьям-студентам, он между вторым и третьим этажом, встретил Вику. Та после душа, в легком халатике и с влажными разбросанными волосами, что-то напевая себе под нос, медленно поднималась в комнату. Молодая и красивая блондинка, остановила сына Кавказа, прямо на лестничном марше. Остановила с фиксацией. Далее без знакомства с ней, Азад не смог бы передвигаться при всем желании. Вика отвлеклась на его комплимент. Открыто улыбнулась, и не сразу поправив на груди непослушный халат, позволила Азаду, продолжить читать ей свои дифирамбы. Знакомство случилось. Вика получила себе в ухажеры, - азербайджанца красавца, спортсмена Азада Мамедова. Аза, как его называли все знакомые, был профессиональным бойцом восточной борьбы Сань-да. Увлекшись китайским боксом еще в армии, он и по возвращению из рядов морской пехоты, не оставил это занятие. Потом закончил Геофак, и стал тренировать спортивные группы молодых ребят, желающих познать азы восточных единоборств.

Вика после окончания 10 классов, еще год провела в Нежине. Родители не захотели ту отпускать сразу так далеко, в Одессу. Пришлось поступать в педагогический техникум в родном городе. Но там ей не удалось убедить экзаменаторов в своем учительском предназначении. И уже через год скандалов и уговоров, Вика все-таки уехала в Одессу и стала студенткой славного Географического отделения в Одесском Государственном Университете.

Можно строить много теорий и догадок почему, например: последняя спичка оказывается сырой или почему бутерброд всегда падает маслом в низ, но спорить с тем, что красоте свойственно объединятся, пожалуй, не станет никто. Так и вышло с комнатой на втором этаже. Вика и ее соседки-сестры, были вне конкуренции. Азад, узнав все о своей новой знакомой от жителей «пятерки», стал самым частым гостем в «оазисе чистой красоты и духовности». Со временем и Вика, дала обратную связь…

Первая съемка за деньги проходила в двухкомнатной «хрущевке», на улице Солнечной, той, что не далеко от Аркадии. В квартиру на третьем этаже Вика и Азад зашли во второй половине дня, после окончания занятий в университете. Сложный аромат от восточных благовоний и обычных сигарет, сразу окутал вошедших. На встречу вышел высокий и худой иностранец. Азад представил его Вике, как - Назира. Назир был пакистанцем. Он, отучившись в Одессе в политехническом институте, решил здесь и остаться. Налаживаемый им сейчас бизнес, шел только в гору. Востребованность производимых фильмов, определенного формата, при его непосредственном участии, возрастала с каждым днем.

Узкий коридор, дальше направо кухня и прямо пара проходных комнат. Помимо Назира в квартире, были еще двое. Женщина и мужчина. Они сидели на диване, в первой комнате, с дымящимися сигаретами в руках. Одетая в легкий халат плотная женщина лет 30 –ти, с крашеной копной волос и мужчина с полотенцем на бедрах, очень напоминали семейную пару в бане. Азад поздоровался и ушел с Назиром на кухню, что-то тому, показывая жестами на ходу. Рядом на тумбочке, стояла открытая бутылка коньяку. Пара продолжила свободно общаться, и казалось, совсем не обратила внимание, на пришедших. Вика присела рядом с ними на небольшой пуфик. Мужчина в полотенце, поздоровавшись с гостьей, жестом предложил той коньяк. Вика, нервно улыбаясь, и часто заморгав глазами, отказалась. Лысоватый, худой и с редкими черными усиками тот напоминал дирижера симфонического оркестра, готового для купания в плавательном бассейне. Плотная дама, с улыбкой оценивающе рассматривала молодую девушку.

- Сичас, сичас, - говорил с акцентом Назир, обращаясь к Вике, - толко одын эпизот.

Потом зашел в комнату рядом и взял переносную видеокамеру. Настроил какие-то функции на ней и включил лампу на штативе, направив свет на двуспальную кровать, стоящую посредине в той комнате. Вике с ее места все было видно, через приоткрытую дверь.
- Готово, - сказал Назир, обращаясь к паре, и спросил, - будетэ готовица?

- Саша идем, я тебя быстро приготовлю, - сказала дама, и затушив сигарету встала, на ходу снимая халат. Вика провела взглядом к кровати абсолютно голую женщину. Мужчина «дирижер», проследовал за ней, так же оставив полотенце на том месте, где сидел. Голый и худой он присоединился к своей спутнице. Их контрастность без одежды оказалась еще сильнее. Аза расположился на том же диване, где только что была пара, и ободряюще подмигнул Вике. Девушка, крепко прижав сумочку к своим голым коленям, не шевелясь сидела на пуфике. Происходящее в соседней комнате не стало сенсацией. Плотная дама со знанием дела сразу приступила к подготовке Саши. Дверь закрывать никто и не собирался. Назир, ходил вокруг действующих лиц, делая фото из разных ракурсов. Потом жестом показал Вике, мол, «соблюдаем тишину» и включил видеокамеру. Сейчас, по сценарию, издавать звуки могли только голые мужчина и женщина. «Подготовленный» Саша, периодически возникал в разных местах возле своей упитанной партнерши. Действо с характерными и наигранными звуками продолжалось около пятнадцати минут. С небольшими остановками по сигналу Назира. Примерно столько же снимали финальную сцену акта. «Дирижер» Саша никак не мог выдать финальный аккорд. Вика к этому времени уже переместилась на кухню. Там на столе, стояла открытая бутылка «Смирновки», пепельница с окурками и порезанный на ровные кусочки батончик «Сникерса», несколько немытых тарелок в раковине делали картину почти домашней. Вошел Назир и с извиняющейся улыбкой сказал:
- Это муш и шена, они мои клиэнты, хотят нофый албом себэ.
Вика понимающе кивнула. Она уже давно не была испуганной девочкой. И при половых актах межу парнями и девушками, то же бывала рядом. А кто в общежитии при этом не бывал? В пределах одной комнаты, чаще всего ночью собирались те, кто действительно не спал, и те, кто делал вид, будто спит. Все уважали и понимали вопрос. Вели себя как надо,  переворачиваясь в своей кровати только тогда, когда затихал скрип в соседней.

В кухню вошел уже одетый Саша с коньяком в руке, и с жестом предложил всем:

- Будем?

Парни отказались, а Вика на этот раз выразила неопределенность. «Дирижер» умелым жестом покрутил в руке свободный стакан и наполнил его на треть. Вика предложенное, выпила. Потом за парой хлопнула дверь, и щелкнул замок.

- Дафай снимат, - предложил Назир.

Вика была уверенна, что ей ничего не угрожает. Азад заверил, что в этом бизнесе нет ничего общего с банальной проституцией. Здесь только работа на съемках, никаких других связей, безопасность гарантируется. И все же, чувство неестественности, при обнажении в чужой квартире, ее не могло покинуть. Она прошла в комнату, стала перед диваном и начала раздеваться. Назир менял кассету в видеокамере. Сняла с себя все, до нижнего белья. Пакистанец повернулся и посмотрел внимательно на нее. Этот был взгляд, был совсем непохож на традиционный вожделенный взгляд мужчины на женщину, в подобной ситуации. Сейчас на нее смотрел профессионал кинооператор, которому все равно что передним. Будь-то обнаженная девушка, будь-то бампер от раритетной «Волги». Снятые им кадры должны были стать гарантией хорошей продажи.

- Снимай фсе, - сказал он, - не красифо.

Бежевое нижнее белье Вики, конечно, не было эталоном с картинки модного журнала «Neckermann», и все же она ним очень гордилась и одевала только в исключительных случаях.

- Плехо, - говорил дальше Назир, указывая на ее трусы. Призывая жестом снять те. Вика, молча посмотрев на Азада, повиновалась. Мамедов спокойно кивал головой, мол, делай, что он говорит. Вика, переступая с ноги на ногу, отправила трусики на пуфик. Сейчас, она абсолютно голая стояла, в присутствии двух взрослых мужчин. Ее Аза, замер с довольной улыбкой.

- Идем, - махнул ей рукой Назир.

Потом открыл какой-то ящик в застекленном серванте и достал оттуда, что-то вроде набора из бусинок и тряпок, бардово-черного цвета. Набором оказалась очень красивая женская восточная маска для лица. Вике, сразу вспомнились фильмы про Али-Бабу и его 40 разбойников.

- Одэнь, будет красифо, - улыбаясь, сказал пакистанец.

Девушка перед зеркалом примерила аксессуар. Да, действительно вещь оказалась, ей очень к лицу. Именно к лицу… Потому, что увиденное потом ниже ее собственное полностью обнаженное, свежее и чистое тело, заставило ее чуть вздрогнуть. Новый образ самой себя, в отображении зеркальной плоскости, был совсем не Викой, из общежития на улице Довженко. В дорогой восточной в маске, с затянутым сзади белыми волосами, совершенно нагая, она была чистым воплощением, женского эротического начала. Узнать ее сейчас не смогли бы, даже очень близкие подруги. Назир, сбросив с кровати верхнюю простыню, усадил туда Вику. Поработал со светом и начал ее фотографировать. Девушка покорно принимала любые позы предложенные фотографом. Иногда ее волновала больше, чем чувство стыда, тревога от не совсем идеальной депиляции в самых интимных местах. Свет от близко поставленной подсвечивающей лампы, периодически обжигал ей внутреннюю часть бедер. Викина, естественная женская реакция, от манипуляций с собственным телом, никак не проявлялась. Назир, дал ей круглую банку обычного вазелина и красноречиво показал, что нужно сделать для достижения нужного эффекта. Потом пришло время видео и «игрушек». Набор прообразов мужского детородного органа, был прямо здесь, в тумбочке кровати. Задания Назира, становились все откровенней. Вику смутило, то, что она должна была облизывать и совать в себя совершенно незнакомые ей вещи. Вопрос был решен. Назир подал ей прямоугольную пачку с надписью «Desire». Это были иностранные презервативы. Она еще чуть ранее заметила валяющиеся в углу подобные упаковки, уже видимо пустые. Вике из такого рода продукции были знакомы только советские ленты в полу бумажной обертке, встречающиеся в аптеках по 45 копеек. Заграница оказалась мягче и послушней.

Более двух часов упражнений, в полу гимнастических позах на кровати, подошли как концу. Только сейчас, она, повинуясь естественному желанию принять душ, вспомнила, что с собой ничего не взяла. Ни сменного белья, ни полотенца, ни элементарных салфеток.

«Explorer» Азада с круга со стелой посередине, плавно свернул на проспект Шевченко. Вика сидела на переднем сиденье рядом и крепко держала свою маленькую сумочку на обнаженных коленях. Зеленая хрустящая купюра с изображением президента США Уллиса Гранта лежала в ней вместе с дешевой помадой, и случайно туда положенной баночкой вазелина, из квартиры на улице Солнечной.

Часть 3.

Глава 2.

«Я в этой жизни секрет свой имею -

Все хорошо, когда в белых штанах»

М. Шелег.

Белые брюки в подарок Сергей Кулан получил от своей новой подруги. Оригинальность такого знака внимания к его персоне, могла значить только одно: на его независимость идет прямая женская атака. С Татьяной, Сергей начал встречаться сразу после неоднозначной победы над Машей «Царь Жопой». Там все пошло не так гладко, как того хотел Кулан. Маша, обольщенная вниманием вездесущего Сергея, все-таки разрешила его «ядрам» подкатиться к своему «лафету». Но дальше учебной тревоги дело не пошло. На учениях атакующей стороне были открыты все входы, кроме главного. То самое женское место, о котором сложено столько стихов, написано песен и высказано афоризмов оказалось до свадьбы неприкасаемым. Кулан, как неугомонный экспериментатор, понимал, что правильная осада Машиной цитадели, даст свои победные плоды. Но та, была готова на все, кроме поездки на его «розовом кадиллаке», как сам он называл этот естественный половой процесс между мужчиной и женщиной. Потом Сергей, в подвыпившем состоянии признавался, что даже видел Машино сокровище, и мол, забыть такое сразу ему не под силу. В глубоко-интеллектуальном студенческом обществе сразу вспомнили афоризм несравненной Фаины Раневской, высказанный ею по поводу участия, в чем либо: «Я как яйца, участвую, но не вхожу». В общем, Кулан решил отступать. Маша повела стратегию на удержание. Ей видимо и без «классики» нормально подходили «творческие» кульбиты Сергея. В момент апогея их отношений, в комнату №56 вошла Ира «Кожаная», и стала невольным свидетелем словесной перепалки тех. Кулан закончил прения эпохально-правдивой фразой: «Да я и до тебя это, сам через день делал!» «Царь Жопе», крыть было нечем…

Таня, первокурсница с географического отделения, занималась активно спортом. Со школы, она очень хорошо играла в гандбол, - ручной мяч, еще называют эту командную игру. Пройти ей мимо студенческой идентификации не удалось, как и всем тем о ком, упоминалось ранее. Вторым Таниным - «Я», на время учебы в университете, стало всем понятное имя - «Ручная». Высокая и спортивная девушка у многих ребят вызывала вполне объяснимый интерес. Но выбор ее пал, на «еще то, счастье» - Кулана. Пара стабильно встречалась уже более месяца. Таня, будучи девочкой взрослой, в Машины игры с Сергеем не играла. Все шло как надо. Воспитанная девушка, всячески сглаживала углы в их отношениях, и с пониманием относилась как к юмору Сергея, так и к не всегда его адекватному поведению. Некоторые жизненные устои Кулана, можно было прочитать по оформлению его комнаты. Над кроватью у него была сделана под трафарет надпись крупными буквами: «Проверь Тягу!». Возле двух кассетного магнитофона (гордости Сергея), у кассет, так же было напоминание о частной собственности на того, в виде предупреждения: «Не влезай, вь..бет!» Диапазон музыкальных предпочтений Кулана варьировался в зависимости от его настроения на данный момент. Здесь мог разрываться на всю комнату Юра Хой из «Сектора Газа», сразу после баллад Акселя Роуза из «Guns NRoses», или томный вокал Тани Булановой сменялся рыком Лемми «Пивной Бочки» из «Motorhead». При этом мнение соседей по этажу и его подруги, «Ручной» Тани, совсем не имели никакого значения. Над тумбочкой, при входе в спальное отделении комнаты, висел плакат с символическим изображением мужского члена с раскрытыми руками. Полукруглая надпись снизу на чисто украинском языке гласила: «Прыйды до мэнэ!» Контрастом ко всем этим перлам Сергея, выглядела практически абсолютная чистота вокруг. Ни соринки, ни пылинки. С этим у него был полный порядок. В этой же комнате с ним проживал еще и Костя Кожухарь, тот самый парень Иры «Кожаной». Был и третий сосед Вася, но он практически с ними не ночевал. Больше времени проводил у родственников. Таня «Ручная» очень ценила врожденную аккуратность Сергея. Бывая у него, ей даже не приходилось тратить время на уборку в комнате у парней. И, конечно же, она понимала, что на любое перемещение мебели или на замену какого-то изображения в этом жилище, здесь стоит - жесткое табу. Создавалось такое чувство, что Таня была готова воспринимать Кулана в любом его проявлении.

Так, мирно спящий Костя, мог быть разбужен посреди ночи криком Сергея: «Кожаный» неси ведро, кончать буду!» А, что при этом должна была чувствовать «Ручная» Таня, лежащая рядом с ним после «тихой страсти», его видимо волновало меньше всего. Кулан мог прийти в свою комнату после душа, в одном полотенце на бедрах, потом перед Таней и многострадальным Костей сорвать его. При этом начать танцевать, обозначив свои движения бедрами вперед-назад как: «Танцы северных оленей!» Особой фишкой в его выступлении было желание добиться характерного «колбасно-сосисочного» звука. Который, должен был возникнуть от ударов его детородного органа об голый живот и о то, что находится у мужчины позади «ядер». А его ночной ответ молодым первокурсницам, в открытую форточку вошел в золотой фонд студенческих изречений. По давно существующей предэкзаменационной традиции у студентов, для успешной сдачи зачета или экзамена, нужно было ночью перед самим мероприятием открыть форточку и прокричать туда фразу: «Шара приди!» Так это и происходило очень давно, из года в год. Но еще никто не давал на этот зов такого ясного ответа, как дал его Кулан. Услышав известную фразу, он не поленился, встал от теплой Тани, открыл форточку в морозную ночь и вовсе горло ответил молодежи, голосом воображаемой шары: «А х..й голыми руками слабо поймать!» Больше из окон никто никого не звал.

Весной, на праздник 8 марта, к Тане приехала ее мама. Женщина остановилась у девочек в комнате. Таня, по легенде пошла к подруге, в другую комнату. Сергею она, конечно же, все рассказала. Но, знакомится с мамой, Кулан совсем не собирался, да и Таня, будучи мудрой девушкой, сильно пока не настаивала. Все за молодых людей решил случай. 8 марта в «гетто» отмечали очень широко и душевно. Надо признать, что образование в высшем учебном заведении накладывает свои положительные отпечатки на всех его получающих. Так же и здесь, при всем многообразии и «полной калейдоскопичности» отношений между парнями и девушками в общежитии, всегда свято соблюдался некий код. Этот код имел незыблемый остов. Имя, которому было – Уважение. Произойти могло все что угодно между студентами и студентками, но быдло-поступкам здесь, места не было. Формат неприятия жлобства у учащихся Одесского Государственного университета, был внедрен практически на уровне закона.

Празднование женского дня из студенческого кафе «Метроном», плавно к вечеру перекочевало в «гетто». Нового ничего на этой земле не происходило. Мужское население было радостно залито спиртным и чутко обласкано девичьей благодарностью. Сергей, очень неплохо играл на гитаре. И в этот день, он от коллектива до коллектива перемещался с поздравительными песнями, к вечеру Кулана уже перемещали коллеги. Таня заботливо пыталась того как-то припарковать в его комнате, но безуспешно. Сергей завис со своей гитарой надолго, в компании старшекурсников с четвертого этажа. «Ручная» Таня, прекрасно понимая, что сейчас о чем-то заявлять бесполезно, отправилась к подругам, догуливать свой праздник в чисто женском коллективе. Далеко за полночь, шатающегося Кулана, по его просьбе транспортировали на второй этаж к Тане. О маме там находящейся, из компании никто, конечно же, не знал. А Сергей просто об этом, уже и не помнил. Дверь открыла Танина соседка по комнате, в состоянии близком к Куланиному. Ничего не говоря, она сквозь сон что-то показала, и удалилась в темноту к своей кровати. Далее Сергея, так же, как пилота огромного «Шатла» в бездне космоса ведут приборы, вели вперед только его ночные инстинкты. Сбросив по дороге на пол футболку, спортивные штаны и нижнее белье он в одних носках приземлился на знакомую кровать. Высоко в сторону подняв одеяло, он закатился под него с предложением, высказанным вслух, в своем фирменном стиле: «Ну что Танюха, под праздничек, загуляем по «шоколадному цеху!» Испуганная женщина издала такой истошный крик, и так сильно отмахнулась в сторону всем телом, что Кулан, перекатившись через край кровати, оказался на полу. На вопль Таниной мамы проснулась и сразу вскочила на ноги, нетрезвая соседка по комнате. Щелчок выключателя, и картина представшая перед ними, была достойна взора самого Микеланджело, мастера творения человеческих тел из подручных материалов. Голый и пьяный Кулан, лежал на спине посреди комнаты, в одних носках разного цвета, на своих худых ногах, раскинутых в разные стороны. Больше ничего на нем не было, а встать ему тоже никак не удавалось. Бедная Танина мама снова начала громко кричать. В дверь вошли заспанные девушки, соседки по этажу. Нагой Кулан, подполз к своим брошенным спортивным штанам. Бормоча, что-то невнятное, он пытался их одеть не вставая. Догадливые подруги отправили гонцов за Таней. Девушка соседка по комнате, всячески помогала Сергею, в его попытках привести себя в надлежащий вид. Но учитывая ее состояние, это действо так же оставалось без желаемого прогресса. Двое пьяных и полуголых людей, пытающихся одеть друг друга – это то, что увидела Таня, когда вошла в свою комнату. Ее мама снова начала кричать.
Потом была валерьянка и долгие объяснения. Женщину успокоили. Кулана, которого так и не смогли одеть, трое девушек увели к нему в комнату, прикрыв того только коротким халатом Таниной мамы.

Утро девятого марта все равно наступило, даже после столь абсурдно проведенной ночи восьмого. Кулан, Таня и ее мама вместе больше не пересекались. И эту выходку «Ручная» Таня ему тоже простила.

Решение подарить Сергею белые штаны, пришло к Тане после просмотра фильма «Чародеи», с Александром Абдуловым в главной роли. Ей очень хотелось Сергея видеть таким же красивым и представительным, каким был герой Абдулова. К весеннему теплу подарок был сделан. Кулан остался, очень доволен. И в благодарность, практически перестал «блистать» на людях своими перлами. В конце марта Таня собралась на выходные к дальним родственникам. Рейсовый автобус уходил с Центрального автовокзала. Сергей ее провел со всеми почестями и обещаниями ждать так, как никого в своей жизни еще не ждал. Но дьявол уже крылся, и как всегда, в деталях. Умению выждать свой час Маше «Царь Жопе» позавидовал бы сам Джеймс Бонд. Видно сильно ей запал Сергей своим умением делать девушек счастливыми и без полного вторжения на их территорию. Все остальные поклонники Маши, как показала практика, были жалкой тенью Кулана. В тот вечер, вернувшись с автовокзала, и не снимая белых штанов, наш герой был вовлечен в празднование Дня рождения общей знакомой, его и Маши…

Была гитара, песни, много вина и …, сломавшийся автобус недалеко от Одессы. Всех пассажиров рейса, обязательные перевозчики доставили обратно в город, с заверениями, завтра решить все вопросы.

Уставшая от бессонной ночи и тяжелой сумки Таня, пошатываясь, вошла под утро в комнату Сергея и Кости. Картина была ожидаема. Два отключенных человека храпели во весь свой хмельной сон. Но была одна деталь, которая поставила жирный росчерк в виде креста, на дальнейшем развитии отношений между Сергеем и Таней. Кулан лежал на спине с раскинутыми в разные стороны ногами. Уже не очень белые штаны были там же, где и должно было им находиться. Темные пятна от грязи и коридорной штукатурки на них сменялись фиолетовыми потеками от вина и остатков нищи. Но был и цвет, в происхождении которого, усомниться было не возможно. Этот цвет насыщенно-красными островками расположился точно в районе расстегнутой ширинки, когда-то белых брюк Кулана. Так могла выглядеть в этом месте, только женская помада. Дальше тех красных пятен, что были видны на брюках ее горе-кавалера, Таня решила не смотреть.

Маша, подобно древнему представителю японской самурайской семьи, выполнила свой обет мести до конца. Ее боевая красная помада и врожденные размеры «лафета», стали решающими факторами в возвращении сбежавшего от нее Кулана, на эту ночь обратно, в свои владения.

С «Ручной» Таней отношения Сергея остановились на фазе подаренных той, ему когда-то еще белых, и нетронутых женской помадой штанов.

Периодически, через некоторое время, жители третьего этажа «пятерки» видели не совсем трезвую высокую девушку по ночам, символически стучащую носком ноги в дверь одной из комнат. В дверь той комнаты, где встречал всех плакат с глубоким афоризмом - «Прыйды до мэнэ!»

Уже в пути!

"На Курсе", часть 3.

В которой:

Канабисное.
"Кашка была не простая, а приправленная по всем правилам, джанкойских травных традиций".


Спиритическое.
"Вася «Макоед», весь сжался в пределах табурета без спинки, до размера, выстиранного под струями Ниагарского водопада персидского кота".


8 - ми, мартовское.
"Далее Сергея, так же, как и пилота огромного «Шатла» в бездне космоса ведут приборы, вели вперед только его ночные инстинкты".


Секси-видеооператорское.
"Сейчас на нее смотрел профессионал кинооператор, которому все равно, что передним. Будь-то обнаженная девушка, будь-то бампер от раритетной «Волги».


Мировоззренческое.
" ... как красивой девушке, сразу стать – «почти счастливой». Просто нужно показать себя миллиардам тех, кто готов заплатить за иллюзию …"


После-первоапрельское.
"Если «зверей» там нет, одни бабы, просто - на выход. Кто нарисуется по дороге, - «ложите спать», ничего не объясняя. Все, всем понятно?"


Факультетское.
"... увидев, импровизированный самогонный аппарат с бородой и подписью «Геолог», она спросила у Алексея: «Это Вы, из таких пьете в своей «пятерке"?


Промежуточно-итоговое.
"Так записанная мысль, так еще не сказанное вслух, - обретает жизнь, становится податливым материалом, из которого каждый к нему прикоснувшийся, волен творить и проявлять в реальности, как свои отдельные миры, так и целые эпохи во вселенной".


Встречаем!

Часть 2.

Глава 4.
(продолжение)

В размеренную студенческую жизнь «гетто», пожаловал снежный декабрь. Дорогу по Каховскому переулку замело. Шаги встречающихся студентов стали скрипучими от мороза. Под Геофаком, традиционно перед лекциями, собирались - «поклонники». Так, сейчас называли всех тут встречающихся. Автором обозначения был, конечно же, - Юра «Хром». В то время по телевидению пошла реклама водки - «Распутин». В ней бородатый дядька-поп всех приветствовал фразой: «Здраздуйдэ дорогие поклонники…хорошей водка! » А так, как утром под факультетом собирались, не только те, кто обычно вечером просто смотрел рекламу, а и потреблял ее по ходу, то их всех и объединили в общую группу – «поклонники». Занятия в группе шли своим чередом. Лекции, пары, консультации, практики. Алексей, уже тогда получил первые сигналы от «необъяснимого и основного», что касаемо его геологического будущего. Было интересно, даже очень интересно. И все же, того рвения от всех своих внутренних резервов к данной науке он не чувствовал. Просто посещал занятия, делал задания и все.
На самих же уроках, еще вчерашние школяры, могли выдать вполне серьезные теории и утверждения. Так, на вопрос преподавателя по общеобразовательной истории: «Чем закончилось восстание декабристов на Сенатской площади?» Денис «Деня», вполне серьезно ответил: «Насколько я помню, их расстреляли картечью». На что преподаватель, попросил его обойтись без личных воспоминаний. Молодой и очень скромной учительнице по украинскому языку на ее приветствие: «Добрый дэнь, сидайте!» Отвечали не иначе как: «Добрый день, лягайтэ!» Та очень краснела и смущалась, но никому не жаловалась. За что стала любимой преподавательницей и была помилована студентами. Опоздавший на всю пару Сергей Кулан, решил зайти в аудиторию за пять минут до окончания. На что получил логичное замечание от преподавателя по химии: «Вы знаете, студент Кулан, что заходить за пять минут до окончания лекции – это извращение!» На что Сергей ему с видом знатока удивленно ответил: «А я думал, что извращение, это когда один партнер делает больно другому…»

В таком, легком темпе и проходили учебные лекции в начальном семестре на первом курсе Геолого-Географического факультета.

С Люсей Алексей виделся редко, только вечером, по предварительной договоренности. Девушка, в отличие от жителей «пятерки», действительно хорошо училась и была занята с командой КВН. В декабре предстоял финал высшей лиги в Москве. Одесская команда после победы над воронежским ВИСИ, серьезно готовилась к этому мероприятию.

- Ваша фамилия Гурский? Вы из 49, да? - спросила вахтерша у Алексея, когда тот выходил на вторую пару.

- Да, это я, - ответил Алексей.

- Вам звонила девушка. Представилась как Алина Патяге, вот ее телефонный номер, - отчиталась та.

- По-тя-ге, по-тя-ге, - с улыбкой по слогам проговорил Алексей, - спасибо большое.

Он взял у вахтерши листик с номером. Там был написан междугородний код пригорода Одессы и сам номер. «Белгород, - подумал Алексей». Вышел на улицу. Вокруг снег, морозно и пасмурно. А его сейчас постепенно накрывала теплая волна воспоминаний… Аркадия, «Маккаби», Сангрия и «холмики». Алексей стоял и сам себе улыбался. И снова он себя чувствовал как человек, который прожил, целую вечность на чужбине, после вынужденной разлуки. Так его до сих пор удерживало то состояние потока, движения вперед и заряд, от таких ярких и насыщенных эмоций пережитых в это лето. Но время не имеет выбора, оно может идти только вперед. Различается лишь длина остановок, обусловленных нашим восприятием происходящего. «По-прежнему, уже не будет, ты же прекрасно сам все понимаешь, даже не думай играть в «застои» с такой женщиной как она, - говорил он сам себе, - если она даже вернулась, и не все у нее в рейсе получилось… Хотя, хочется все-таки верить, что у Алины все хорошо».

Пожертвовав и второй половиной пары, он отправился на почту, с целью позвонить по номеру с листика. Алексей прокрутил несколько раз телефонный диск с дырочками. Ряд одинаковых гудков и знакомый голос в трубке сказал: «Алло!» В груди екнуло, все стало открыто и чисто. Те самые эманации из учения индейцев племени Яки, о которых он так заумно рассказывал Люсе, сейчас проявились между ним и Алиной, во всей своей всеобъемлющей силе и красоте. Эманации целого мира, созданного ним с Алиной, несколько месяцев назад, где остался летний «Мелкий» и мадам «Па тяге» с улицы Ленина.

- Алло, Вам - зимой, мадам «Па тяге», - ровно начал Алексей.

- Привет дорогой мой «Мелкий» Леша, - с радостью проговорила Алина.

- Эти порции счастья я получаю из Белгорода? - продолжил вопросом Алексей, и потом уже с улыбкой мягко сказал, - Привет, дорогая Алина, привет!

- Да, Леша я уже несколько дней в Белгороде, собираюсь в Одессу, послезавтра.

- Конечно, приезжай, увидимся, - быстро ответил Алексей.

- А как твой новый студенческий график, сильно изменился? – спросила интригующе Алина.

- График новый, а кредо прежнее, классическое - «всегда», - улыбаясь, важно говорил в трубку Алексей.

На той стороне телефонного провода слышался женский смех.

- Давай тогда в «Маккаби» и встретимся, - предложила Алина.

- Предлагаю в таком случае сию чашу воспоминаний выпить полностью, и начать с пляжа в Аркадии, твой красный купальник сильно помятый? Сможешь его одеть?

- Так «Мелкий», сейчас дошутишься, не забывай у меня больше двух месяцев на севере за плечами, смотри мне, а то точно пойдем на пляж! - со смехом отвечала Алина.

- Как на работе, кстати, все хорошо? В смысле, у тебя лично, - уже серьезней с искренней заботой в голосе спросил Алексей.

- Спасибо, мой хороший, спасибо. Все прекрасно. Только я очень скучала по нашим вечерам. Там все другое…,  - ответила девушка.

- Я тоже, Алина. Все это время жил чуть другой жизнью, более скучной без тебя, - ушел ответом на «правдиво-слуховые дороги» для женщин, Алексей.

Потом договорились в эту, уже такую близкую пятницу, встретится в баре «Маккаби».

В чем Люся сильно отличалась от девушек своего круга, так это широтой мировоззренческого диапазона и редким умением, не задавать лишних вопросов. Пятничную встречу Алексей отменил под предлогом поездки к Саше «Саиду», в Николаев. «Отец попросил помочь по дому с досками, в воскресенье будем обратно в Одессе, - сказал он ей тоном, куда-то точно приглашенного человека». На что, в ответ получил: понимающий, глубокий умный взгляд и поцелуй в щечку с пожеланием – «не даваться живым», местным самосваренным продуктам. Эта фраза Алексея, - «главное живым не даваться», очень нравилась Люсе. И та ее с удовольствием применяла, при каждом удобном случае. Алексей даже как-то слышал, когда Люся ее говорила, своей подруге из комнаты - «Маше-Мыше», перед свиданием той с новым парнем. Сейчас его поддерживала только память своими готовыми алгоритмами: «И ничего ты Люсю не обманул, ты просто не сказал ей о том, что ей не принадлежит. И услышала твоя Люся то, что должна девушка услышать в такой ситуации. Причем тут она к твоему миру с Алиной. Или ты будешь его отрицать? Так вообще потом запутаешься. Короче «Мелкий» - не грузись, как говорит твоя мадам «Па тяге». Этот мир принадлежит только Вам с Алиной и имеет право на полноценное существование. Если ему и будет суждено стать Атлантидой, то не в эту пятницу точно».

Во встрече с Алиной он не смог себе отказать.

Распахнув свои куртку и шубку, Алексей и Алина, долго молча стояли обнявшись, крепко прижимая теплые тела друг к другу. Заскучавшие «холмики» Алины, как двое нежных деток уютно расположились на груди у Алексея. Тихие снежинки на пустой улице Пушкина, покрывали их единение ровным серебряным слоем. В бар решили не даже заходить, пошли прямо на Приморский бульвар. К месту их первого поцелуя. Комната в коммуналке сейчас уже Алине не принадлежала. Там ее тетка поселила еще одну свою родственницу. Но на этот вечер Алина вернула их балкончик с видом на улицу Ленина себе обратно. Красный купальник с пляжа в Аркадии, на своей хозяйке все же был, несмотря на снежные заносы, покрывшие Одессу этой ночью…

Алексей и Алина, рассказали друг другу все. У пары был свой мир. Они его создатели и хозяева. Не сговариваясь и не утверждая в нем особых рамок и правил, молодые люди удерживали его, простой естественностью своих отношений. Происходило то, что должно было произойти. Не давая шанса рутине и надуманной обязательности заковать в лед их две кристальные, всегда живые и текущие струи, Алексей и Алина позволили себе самое важное – быть самими собой! Общались просто, не задавая вопросов. Алексей рассказал об общежитии, университете и КВН. Упомянул о Люсе. Алина, искренне смеялась его университетским историям, а при упоминании о Люсе театральным жестом подала руку вперед и сказала: «Поздравляю! Теперь у меня «Мелких» прибыло!» О себе за этот период она тоже выложила все. Немецкое круизное судно, половина экипажа из россиян и поляков. Она работает на баре, посменно. В основном путешествуют бабушки и дедушки, немцы, испанцы, греки и все кому ни попадя из Европы. Маршрут стабильный: наша Прибалтика, север Европы и вокруг Скандинавии. Бросила курить, возобновила занятия по гимнастике. Сейчас у нее новое веяние - йога. На судне есть хороший спортзал и одна из постоянных артисток, ведет там занятия по хатха-йоге. Алина сказала, что очень увлеклась этим. Алексей обратил внимание, как та похудела, хорошенько подтянув свои бока. Йога определенно добавила ей выразительности, по всем параметрам. И есть у нее теперь поклонник, - немец. Зовут Герхард, старший смены стюардов. Ему уже за тридцать, и настроен он, на серьезные отношения. Алексей многозначительно добавил после ее признания о Герхарде: «Я-я, дас ист гут!». За что получил символический подзатыльник. Дальше она уже серьезней добавила:

- Я здесь еще несколько дней буду, потом поездом в Таллин, и оттуда в Германию. Герхард пригласил меня в Гамбург, на время отпуска, между рейсами. Сделал мне вызов.

- Алина, это классно. Мир - широкая штука, как ты уже поняла. А как он сам, твой Герхард? Вменяемый? В смысле тебя не обидит? – поинтересовался Алексей.

- Нет Леш, он хороший, очень воспитанный и аккуратный, даже слишком, - говорила Алина.

- Алина?

- Что, - девушка повернулась.

- А как будет по-немецки: «какие шансы у такого парня как я, с такой девушкой как ты?» - повел ровно Алексей.

Алина с улыбкой начала смотреть по сторонам, всем своим видом показывая, что ищет, чем бы его стукнуть.

- Что даже не спрашивал? Слушай, я за него начинаю переживать, что-то сильно скромный получается! – уже открыто, стебался Алексей, - ты подумай, может все-таки перед Гамбургом самой стоит у него что-то подобное спросить?

- Все нашла! - триумфально заявила Алина. И громадная мягкая игрушка Олимпийского мишки, обрушилась на шею "Мелкого". Где-то глубоко в душе у парня, возникло чувство легкой досады, но потом оно сразу было нивелировано простотой и откровенностью их общения с Алиной. Он даже не хотел переводить их связь на другой, более бытовой уровень. «Пусть будет так, она взрослая женщина, ей самой решать, как жить и строить свою судьбу дальше. В вашем с ней мире, нет места ни ревности, ни обывательскому собственничеству».

Кофе пили к обеду. Алина уезжала в Белгород сегодня после пяти вечера. К вокзалу шли пешком, смеясь и перебрасываясь снежками. Запах сгоревшего угля из труб вагонных печек, почему то напомнил Алексею Москву. «Наверное, так пахнет зимнее путешествие, в самом начале,- подумалось ему». Пригородный дизель-поезд глухим гулом уже работал на холостом прогреве. Они стали напротив. Лица Алексея и Алины соединял только легкий пар их дыхания. Две души, одна светло-карими, а другая серо-голубыми глазами обнимали друг друга.

«Мы уже есть у этого города», - проговорили они вместе медленно, вместо традиционных прощальных фраз, принятых в таких случаях.

И еще одну, долгую минуту, не ослабляя объятий, «Мелкий» и мадам «Па тяге» простояли на заснеженном перроне Одесского железнодорожного вокзала.

Глава 5.

«Будущее – это… и то, что было потом».

О. Нестеров,

Времена года, известные всему человечеству, как: зима, весна, лето и осень, так же попадали под студенческую идентификацию. Сейчас в пятое общежитие пришел - «великий зимний». Уличный холод и длинные, декабрьские вечера, стимулировали его обитателей к более стабильно-повышенным дозам потребления «Оковытой» и «Гомеры». Тогда эти сорта водки вместе с консервами властвовали на прилавках всех продуктовых магазинов. Факт оставался фактом: всегда было – «не за что», но всегда находилось – «что». Студенческому братству боги науки проверенно благоволят на пересдачах зачетов и при поисках чего-нибудь выпить. «Великий зимний» период, по ассоциации с запоем, подкреплялся регулярными отключениями света. Перебои с электричеством начали уже тогда носить постоянный характер. Так обитатели заснеженного «гетто», встретили свое первое декабрьское «затмение», которое продолжалось почти неделю. Дни проходили ровно. Было тихо и спокойно. По вечерам человеческие тени группами или по одной, с тонкими свечными огоньками перемешались по коридорам общежития. По характерным пошатываниям, можно было определить мужскую часть населения. Грелись в основном тремя способами: под несколькими одеялами, с парой бутылок в теле, или в душе. С соседней «четверкой», наладили общение по методу дворецкого Беримора, - героя из фильма о Шерлоке Холмсе. Человек, водящий свечой у зимнего окна на кухне, уже не вызывал ни у кого удивления. Учеба в корпусе остановилась, Каховский переулок замело...

Алексей, бывая у Люси, с удовольствием принимал такое развитие событий. Ее, в комнату №49, пятого общежития он приводить даже не собирался. Хоть они там и навели с Олегом и Сашей, относительный порядок. Люсина соседка по комнате Маша, видимо на том самом свидании, когда ей рекомендовали - «живой не даваться», таки отдалась, редкому филфаковскому парню со второго этажа. «Живой» или нет, уже было не суть важно. Там она и проводила большую часть своего времени. Позже пары раззнакомились. Будущий преподаватель-филолог Василий, оказался приятным молодым человеком. С длинными волосами и в очках, он чем-то Алексею напоминал вокалиста «Гражданской Обороны» Егора Летова. Вася был эталоном флегматизма. Они с «Машей-Мышей», дополняли друг друга абсолютно. Проспать занятия, совместно забить на уборку в комнате, не прийти на общее собрание студентов факультета – это был их стиль.

Алексей с Люсей подолгу при свечах, могли беседовать о высших истинах Дона Хуана и Джиду Кришнамурти, обсуждать баллады «Дорз» и странную музыку московских арт-рокеров из группы «Звуки МУ». Потом, снимая с себя дополнительно накинутые на плечи одеяла, и закутываясь в другие, уже в те, которые на кровати, погружались в «осознанные сновидения»... Обязательно предварительно договариваясь о встрече в «сновидческой Сонорской пустыне», для продолжения обучения на совместном «авторском курсе». Вася и Маша обладали особым даром, не проявляться в физическом мире, даже при непосредственном нахождении рядом. Со временем их пара, получила свою студенческую идентификацию, их называли просто – «мнимые».

В один из зимних декабрьских вечеров, четверо молодых людей, распивая сладкий «Абрикосовый» ликер, засиделись в комнате у девушек на пятом этаже. Люся и Маша не курили. Алексей же с Васей вынуждены были их периодически покидать, выходя в коридор на перекур. Телевизора в комнате не было. Причем по причине, не желания такового. Книги и общение для них значили большее. Сейчас разговор зашел о романе Г. Уэлса - «Остров доктора Морро». Точнее о самой идее и сути воплощения генетического соединения человека и животного. Атмосфера вечера при свечах и вьюга за окном, придавали особую окраску их беседе.

- Уэлс написал об этом почти сто лет назад, - говорил спокойно Василий, - но, так его идеи и остались вымыслом.

- А мы знаем, как на самом деле? – вопрошала Люся, - вон, сколько экспериментов было и в Союзе и за границей.

- Возможно. И примеры есть, - вел Василий дальше, - не зря же древние и средневековые жители свои капища украшали всякими там чудовищами.

- Ну да, откуда-то же они брали для этого образцы, как все должно выглядеть, - поддержала его Люся.

- Им про это рассказали предки, - вступила Маша, и добавила, - а тем предкам, рассказали их предки.

- Маша, ну откуда они могли знать, даже предки предков, как все должно выглядеть, - вел Василий.

- Вася, вся история держится на воспоминаниях предыдущих поколений, - необычно много, для себя говорила Маша, - и, подумай, если бы это был не вымысел и фантазия, то сколько бы сейчас по улицам чудищ бегало.

- А чего нет, - вступил Алексей, - я на пример знаю, где можно увидеть сегодня настоящих зомби.

Люся начала прятать улыбку. Маша, еще не выйдя из своей тирады, автоматически спросила:

- Где?

- У нас вечером, в коридоре, в «пятерке», думаю уже пошли… , - нарочито серьезно, ответил Алексей.

Четыре замотанные в одеяла человеческие фигурки, хихикая, равномерно задергались. Пара свечей на столе, играя язычками пламени, подсвечивала беседующих.

- На физическом уровне скрещивание происходит сплошь и рядом, и мышей и овец, кого только не соединяли, - вступила Люся, - генетики не остановятся, пока не выведут какой-нибудь там супер вид коровы, зайца или человека, точно.

- По моему, самые благоприятные для селекции с человеком животные, причем копытные однозначно, - это козлы, - говорил Алексей, - правда Маш, как думаешь, и предки всегда были не против, так по называть друг друга.

Маленькая Маша в серой шапочке, чуть отстранившаяся от беседы, сверкнула зубками в тихой улыбочке.

- Интересно, что например, будет чувствовать человеко-козел? – задумчиво заговорил Василий, - когда его пригласит на свидание овце-бабочка.

- Вась, а ты точно с факультетом не ошибся? – спросила Люся и добавила, - биофак вон рядом.

- Понимаешь Василий, - повел с деланной важностью Алексей, - при встрече всех видов живых существ в природе, у них прежде всего, срабатывают базовые инстинкты. Инстинкты: защиты, охоты, продолжения рода и т.п. Так распорядилась сама мать-природа. Но, есть вероятность, что духовные составляющие, им тоже не чужды. Хотя конечно можно спорить и доказать даже, что олени любят друг друга, а хомячки помогают один другому по чисто товарищеским убеждениям. Это так. Вот только очередность базы и духовности будет всегда четкой: сразу я тебя съем или трахну, а потом уже и о любви с товариществом, можно будет поговорить…

Потом чуть задумался и продолжил:

- Думаю Вася, на предложенном тобой свидании, сенсации не будет.

- Я бы не хотела это увидеть, - тихо сказала «Маша-Мыша», видимо углубленно пережив тираду Алексея.

- Что именно? Их разговор после встречи или «инстинктивную» базу, - до? – отрешенно спросил у Маши Вася.

На мгновение все четверо замолчали. Вася сделал глоток. Маша добавила ему еще ликера, и сказала:

- Вася, выдыхай!

Тот на нее посмотрел и обратился к Алексею:

- Леш, идем, перекурим.

- А то, что обычно чувствует человек-козел, Вася, это можно спросить у твоего соседа по комнате, - вдогонку мирно сказала Маша, - надо ему найти какую-то овцу, чтобы носки его стирать научила.

В такие моменты, ругающаяся без эмоций Маша была сама – милота.

Люся посмеявшись, заверила ее, что можно только все испортить, если там - подобное притянет подобное.

Наступающий праздник Нового Года, Алексей встречал в общежитии. Так же, как и он в Одессе остались: Михо, Юра «Вагитный» и еще несколько их общих знакомых, из разных уголков страны. Причины были у всех свои. У кого январские билеты на самолет, у кого на поезд, а кто и по другим вопросам. Люся тридцатого уехала в Лубны, а Маша и Вася в пригород к Машиным родственникам. Планирование зимних каникул Алексей перенес на первые январские дни следующего года. 31 декабря свет в общежитии был. Ближе к вечеру, когда стол уже практически приготовили, Алексей решил принять последний душ в этом году. Накинул полотенце на плечо, закрыл 49-ю на ключ, и проходя рядом с 48-й  комнатой, быстро сказал Михо, что он в душ. Там в комнате, новогодний коллектив уже разминался пивом. Пустая общага, в «Душилке» никого. С размаху захлопнув за собой влажную деревянную дверь, он прошел к раздевалке. Стандартный пар, туман между кабинками и полное расслабление под струями. Почему-то ему вспомнился тот его летний приход сюда, в женский час. Улыбнуло. Смыв с себя символически весь прошлый год, Алексей одел спортивные штаны, накинул поверх плеч легкую куртку и с мокрым полотенцем в руках проследовал к выходу. Дверь в коридор была за небольшой бетонной перегородкой в человеческий рост. Прямо в паре метров перед ней. Тень перегородки от лампочки в раздевалке, прямо покрывала входную нишу. Алексей по привычке, не глядя, протянул руку к дверной ручке. Пусто. Поводил по сторонам. Ничего. Наклонился и начал присматриваться. В тени от перегородки и клубах парного тумана той не было видно. Потом он понял, что ручки для открывания большой распаренной деревянной двери, просто нет. Моментально пронзила мысль сожаления о сильном захлопывании ее при входе в душевую, пятнадцать минут назад. Дверь открывалась на себя. Распаренная и влажная она плотно засела в косяк. Человеческие пальцы и ногти здесь были бессильны. Алексей посмотрел по сторонам. Весело. До Нового Года осталось чуть более двух часов. В общаге почти никого нет. Все кто хотел, точно душ уже приняли. Можно открыть окно и через решетку кого-то попытаться позвать, но быстрее замерзнешь, чем до кого-то докричишься в заснеженном Каховском переулке. Да и кто сейчас, в нормальном уме будет ходить по уличной вьюге. Орать, кого-то звать и петь в этом душе бесполезно, понял он. Надежда только, на уже пьющую компанию в 48-й комнате. Сильно теплой раздевалку нельзя было назвать. Щели в окнах и сырой пол делали свое холодное дело. «В резиновых тапочках на босу ногу и в одном тонком спортивном костюме тут долго не высидишь, – подумалось Алексею». Через 20 минут ожидания он снова пошел под горячий кран. Погрелся, продышался паром. Память участливо пофантазировала: «Сейчас можно бы и повтор летний пережить, точно не так холодно и скучно было бы». За последний час Алексей купался уже третий раз. То, что за него компания вспомнит, он не сомневался, вопрос только когда? Сейчас сидя на деревянных планках в раздевалке ему вспомнились «аркадиевские» топчаны. Алина, и то прошлое, такое яркое лето. Новомосковск, порванный «бассаин» и сестрички «инь-янь». Колхоз «Сила Ильича», лагерь труда и отдыха и «Сытая» Таня, которую он периодически встречал на факультете. КВН, красавица-столица Москва, и Людмила-Люся… Он в очередной раз себе отметил, какая же она своеобразная. Прежде всего, в своих мировоззренческих проявлениях. Это был тот тип женщины, - очень редкий, - в общении с которой, ее очень привлекательные черты уходят на второй план. После близкого знакомства, к таким тянет уже больше, чем просто физическое влечение. Но этот типаж, обладает и очень сильным внутренним миром, который может так же просто и выставить тебя из своих владений, ничего не объясняя при этом. «Наверное и Алина, и Люся сейчас уже пьют «Шампанское», - подумал он. Интересно, если бы они его сейчас увидели, что бы подумали? - и потом, сам себе ответил, - да миллион процентов, простили бы ему все его прегрешения, и стали бы подругами. Ибо ничто, так не сможет объединить двух женщин, как один их общий парень, застрявший на Новый Год в - «Душилке».

Очередной озноб отвлек его от воспоминаний. Пора было идти купаться. По его теоретическим подсчетам прошло уже часа полтора точно. Перспектива встретить в этом злополучном душе Новый Год уже не казалась такой несбыточной. Память посмеивалась и бодрила: «С чего елку будешь мудрить?»

Врыв хохота в коридоре, Алексей услышал даже сквозь так не вовремя «располневшую» дверь в душевой. Как мог заржать Юра «Вагитный», так не мог никто. Алексей понял спасение близко. «Что такое два часа в душе перед Новым Годом, когда тебе девятнадцать, - прилетела мысль сразу, как в оправдание». Глухой удар ступней ноги в дверь, и туман из «Душилки», вырвался в объятия Михо и Юры. Те, от смеха, ничего не смогли выговорить. Самый чистый на тот момент в мире из Алексеев, - Гурский, вышел в коридор общежития. Ему в руки автоматически вручили стакан и открытую бутылку пива «Мартовское». В стакан, дрожащей от смеха рукой Михо, налил «Оковытую». Алексей был само достоинство. Пока его забывчивые коллеги, изгибаясь досмеивали ситуацию, он молча отпраздновал свое освобождение. До Нового Года оставалось, не более десяти минут.

Заканчивался декабрь 1990 г., завершающий такой насыщенный и плодотворный год для Алексея. В мире, помимо событий, произошедших с ним, были еще: победа команды «Одесских джентльменов» в Высшей лиге Клуба Веселых и Находчивых, на Балканах Слободана Милошевича избрали президентом Сербии, Рождество Христово стало выходным днем в стране, а шахматист Каспаров наконец-то обыграл шахматиста Карпова.

Далее шел следующий, не менее яркий и богатый на события год 1991г. Советский Союз ожидали последние потрясения, перед окончательным развалом. Вспыхнула война в Персидском заливе, Ельцин стал президентом, Горбачева заперли в Форосе, а группа «Нирвана» из Сиэтла, завоевала все концертные площадки и эфиры радиостанций.

Дальнейший сценарий пребывания Алексея в Одессе, уже начал проявлялся на легких рукописных листах вселенского миропорядка. На них, неизвестными авторами, уже были прописаны наперед все события из последующей его жизни – на курсе. И самобытная жизнь студенческого «гетто», и весенне-философские этюды «Гео-Графинь» с «Гео-Географами», и последующий образовательный процесс нового поколения 90-х, с выездными учебными практиками в сырые Карпаты, и солнечный Крым!


Конец второй части.

Часть 2.

Глава 4.

«Вы, кажется, потом любили португальца…»

А. Вертинский.

Дорога по Каховскому переулку вела многие годы желающих, как выучится в университете, так и жаждущих поскорее его закончить. Каменное здание учебного корпуса ГГФ-а, каждый день принимало в свое чрево молодые головы с неокрепшими умами. Десятки лет сонные группы людей нескончаемой вереницей шли навстречу другим группам людей, но уже с измененным образом мышления, благодаря полученным знаниям. Сон пришедших в учебный корпус индивидов трансформировался в бодрость знания, для того, чтобы потом сменится вновь всеобщей спячкой в «гетто», после прохода по Каховскому переулку в обратную сторону. Не полностью еще открытые глаза будущих геологов и географов встречались с задумчивыми глазами будущих филологов и переводчиков. Близость размещения зданий общежитий, способствовала постоянному укреплению такого сценария. Жители студенческого «гетто» носили свою научную ношу вперед-назад, иногда отвлекаясь на сон, перекур, обед и знакомства друг с другом.

Уже холодная одесская осень вступила полностью в свои права. Туман окутал все побережье, Французский бульвар и Каховский переулок. Здание общежития №5, в такую пору в глубоко-ителлектуальном студенческом сообществе называли – «туманный фрикцион». А его самая активная мужская часть получала титулы – «рыцарей туманного фрикциона».

В общежитии №4 безраздельно властвовали студенты и студентки Филологического факультета и факультета Романо-Германской филологии. Если короче, то: Филфак и РГФ. Учитывая лингвистическую нежность данных направлений, то подавляющее женское начало, перед немногочисленным мужским, в «четверке» выглядело совершенно естественно. Выравнивание дисбаланса происходило каждый год. За первые пару месяцев обучения, в общежитии №5, постоянно формировались мужские «отряды», для «крестового» похода на абитуру в «четверку». И уже через небольшой период все приходило в норму. Вновь образованные пары выравнивали чашу весов мужского и женского начала по всему «гетто». «Рыцари туманного фрикциона», совершали свои победоносные походы без привязки ко времени суток и состоянию своего тела. Поверженные девы из «четверки» склоняли в желаемой покорности перед ними свои взгляды, головы и другие части тела. Классическое кредо – «всегда», здесь получило постоянную, круглогодичную прописку.

В самом,  - «пятом» общежитии, первые два заселенных этажа (второй и третий), выглядели при ближайшем рассмотрении очень даже колоритно. В комнате №49, студенческая бытность мало чем отличалась от всех остальных таких же комнат. По крайней мере мужских точно. Расселение по 3-4 человека, привезенные из дома шторы, куча разбросанных книжек, висящие носки на нижних быльцах кроватей, и постоянно накурено. Встречались еще прокатные телевизоры и магнитофоны, но не у всех. У девушек, конечно же, все было аккуратнее и свежее. Человеческое наполнение женских комнат варьировало по очень длинной шкале: от - «я тут только учусь», до - «я приехала учиться всему». В женской комнате №56 жили три студентки с географического отделения: Маша, Нина и Ира. По студенческой идентификации они проходили как: Маша - «Царь Жопа», по ассоциации с громадной кремлевской пушкой; Нина «Риччи», по ассоциации с запахами и Ира «Кожаная», по ассоциации с парнем с которым она встречалась. У того была фамилия Кожухарь. Маша стала «Царь Жопой» сразу, после первой встречи с Сергеем Куланом, тот не смог пройти мимо такого шедевра, не дав ему своего обозначения. Все кто видел Машу, ничего против этого не имели. Точнее сказать было невозможно. Добротная деревенская дама, с первого взгляда покоряла своим главным «калибром». Кулан, как человек обслуживающий всех желающих стать взрослее в эволюционном развитии, незамедлительно занялся подкаткой своих «ядер» к Машиному лафету. Со временем он имел успех, как и со всеми дамами, которые ему попадались на пути. Забегая наперед, скажем, что к третьему курсу за ним прочно закрепилось прозвище – «санитар общежития». Нина, которая «Риччи», стала таковой благодаря не совсем приятной для нее ситуации. Сама девушка была очень приятная и добрая. Просто, когда в женской части этажа прорвало старую канализационную трубу, она имела неосторожность там находиться. И так, облаченная, во все бывшие человеческие радости несчастная Нина появилась в коридоре третьего этажа. В состоянии шока она проследовала к себе в комнату. Туда ее не пустили Маша и Ира. Далее уже, под псевдонимом великой француженки - Нина «Риччи», была сопровождена в душ, сердобольными подругами. Ира «Кожаная», худенькая и фигуристая, совершенно не умела пить. Ее практически сразу после первого стакана, уносило в «синий» край безвозвратно до следующего утра. И горе тем, с кем она это делала. Если ее Кожухаря не было рядом, то все присутствующие могли стать свидетелями или скандала или стриптиза. А чаще совместно и того и другого. Умение Иры снять с себя незаметно нижнее белье прямо за столом, вызывало здоровое изумление у всех присутствующих и дикий ужас у ее парня Кожухаря. Но, что-то все равно держало их вместе. Далее по коридору третьего этажа жили ребята с курса Алексея. В комнате №57 собрались: Леша «Пахан», Женя Лисниченко, по студенческой идентификации известный как – «Лучшая топорная работа 1972г.», и Коля, известный как – «Лучшая ручная работа 1972г». Такие длинные и почти литературные титулы, эти парни заслужили за свои поведенческие формы и не всегда понятные речи. Известно, что человек появляется на свет после определенных усилий двух особей противоположного пола. Те места, которые участвуют в производстве «человека-разумного», так же имею четкие названия и узнаваемые всеми параметры. В ситуации с Женей и Колей, эта классическая версия появления их на свет, не вызывала доверия. Было такое впечатление, что одного точно, где-то в лесу втихаря топором вырубили и в жизнь отправили, а второго со всего, что было рядом, руками вылепили.

Но были и оазисы. Оазисы чистой красоты и духовности. На первом курсе точно. Так, этажом ниже жили: Люда, Тома и Виктория. Людмила и Тома приходились друг дружке, - двоюродными сестрами. Обе брюнетки, с потрясающими фигурами. Только у Томы была короткая стрижка, а у Люды длинные темные волосы. Виктория, светловолосая и миловидная девушка, дополняла их как, как третья блондинка, дополняет двух брюнеток, в составе группы «Арабески». Героем уже считался тот, кто к ним в комнату был просто вхож. Им даже сразу не присвоили личные прозвища. Каждый житель «пятерки», мужского пола в самых тайных своих желаниях, где-то или как-то себя рядом с ними представлял. Дамы марку держали высоко. Первые иностранные джипы под общежитие подъезжали именно за ними. Но уже чуть дальше по ходу учебы, все приходило под семейное крыло о «пятерки». На втором, третьем курсе светские дамы, после свиданий в дорогих ресторанах и клубах, приходили обратно в «гетто», и облачаясь в спортивные костюмы и халаты, плюхались в одни кровати после вечеринок к своим сожителям по этажу. Там на улице, замуж пока никто не звал, а здесь все свои и с телевизорами в комнатах. Кто жил в общежитии, тот всегда поймет смысл фразы: «Общага все спишет…», так как надо. Следующее перерождение человека-учащегося всегда происходит после его выхода из кокона общежитейского быта. А случается это обычно совместно с окончанием Вуза. В дальнейшем Алексей еще много узнал нового о своих соседях по комнатам и этажам. Совместно пережитые осени, зимы и весны, оставили в нем, незабываемый слой воспоминаний на всю его последующую жизнь.

С Люсей Алексей увиделся более чем через неделю после приезда из Москвы. Ноябрьским днем он возвращался из центра города, на троллейбусе. Корпус химического факультета, находился на ул.Щепкина. Там проходили занятия по химии и физике. Перед задним выходом он увидел Ларису «Крепостную», та с огромными тюками, не знала, как ей лучше пристроится, на выходной площадке троллейбуса. Алексей подошел к ней и предложил помощь. Та его хоть и не узнала сразу, но потом с радостью приняла его предложение. Она везла в общежитие какие-то вещи, Леонид «Бельевой», должен был быть с ней, но где-то растворился еще вчера. Разговорились. Лариса без «Палестиновны» оказалась очень обаятельной девушкой. С приятным голосом и красивой улыбкой. Алексей прямо на себе почувствовал, как может окружение влиять на манеру поведения человека. Вышли на остановке возле магазина «Канальчик». Это было так же студенческое название гастронома. Обычный продуктовый магазин, так прозвали за то, что он находился в относительно узком проходе между двумя пятиэтажками. По этому проходу Алексей и Лариса и пошли в сторону «гетто».

Люся обозначилась впереди в виде фигуры в короткой куртке, вязаной розовой шапочке и уже знакомой серой юбочке. Сейчас ее «нижнее-этажные» формы со стороны выглядели даже интересней, чем тогда между рядами в Московском Дворце молодежи. Алексей с тюками и «Крепостной» Ларисой возник перед нею в узком проходе между зданиями «седьмого» и «шестого» общежития. Люся шла в своем высоком мире, и только увидев и узнав Алексея, вернулась на грешную землю в продуваемом всеми ветрами переулке.

- Привет, Людмила, - нарочито официально начал Алексей.

- Привет Алексей, - в тон ему ответила Люся.

- Как добралась, из столиц? – продолжал Алексей, не меняя тональности.

- Да так быстро, за пару суток, не считая верблюдов, - вела, ни на грамм не отпуская в сторону ход беседы Люся.

- Поди, люд лихой не попадался, по вагонам да полустанкам.

- Лихих сейчас много на вольнице, а от молодцев всех видно по общежитиям расселили, все учатся да учатся, - переходя на новгородский говор, продолжала Люся.

- Да, Людмила, попрятался братец-студент, попрятался, сковырни попробуй такого с его лежбища…, - протянул Алексей.

- Ни калачами, ни кренделями, а только румяными щеками …, - игриво продолжала девушка.

Обдуваемая колючим ветром Лариса, сразу тихо поздоровалась с Люсей, а потом, судя по ее переходящему туда и обратно взгляду, между беседующими, перестала понимать происходящее.

- Обожаю мужчин с чувством юмора, - сказала Люся и подалась чуть вперед.

Алексей ответил объятием. Ларису успокоили, все ей рассказав. «Крепостная», искренне улыбнулась и уже сама хотела продолжить путь до корпуса, но Алексей ее остановил и заверил в своей помощи и дальше.

- Люся, - обратился к девушке Алексей, - а если у меня сегодня будет время и возможность, у тебя будет желание?

Домашние словесные заготовки юноша всегда использовал как «артподготовку» перед наступлением.

Людмила, судя по прищуру вокруг глазок, оценила пассаж. И потом важно ответила:

- Приходи, позанимаемся…

В отличии от всех «крестоносцев» из пятого общежития Алексей предпочитал индивидуальный подход в вопросах личного пространства. Стать счастливым в большом коллективе, по его пониманию, можно было: на концерте, на попойке или в хоре, где не надо напрягаться, когда все и так поют. В эту пятницу, после 20,00 он двинулся в первый свой одиночный поход на «четверку». Из вооружения с собой была только бутылка ликера «Абрикосовый». Производства местного завода. Перед его уходом, к ним в комнату заходил Сергей Кулан. Видя, что Алексей куда-то собирается, пристал с вопросами. «Крестоносец-новодел» сказал, что идет в «четверку». Тогда Кулан в своей характерной манере выразил вслух мысли по этому поводу: «Что не рожа, то - дурак, - это наш родной филфак». Потом великодушно поделился своей дорогой туалетной водой, и уже отправляя Алексея к Люсе, добавил: «Рыба проходит сквозь сеть». При этом красноречивым жестом показывая, как он Алексей «Рыба», должен сегодня пройти сквозь сети Люси.

Комната Людмилы в общежитии №4, была на пятом этаже. Она жила еще с одной девушкой, из пригорода Одессы, филологом. Ту звали Маша. Однокурсники Машу называли «Маша-Мыша», за ее тихий нрав и способность быть почти не замечаемой. «Маша-Мыша» на выходные всегда уезжала домой. Вот и в эту пятницу, должна была покинуть периметр комнаты уже к этому времени. Алексей этот график узнал чуть позже, когда стал почти своим на пятом этаже «четверки».

Люся встретила его в белой футболке с изображением прыгающего ослика из мультика про Винни-Пуха и темных спортивных лосинах в обтяжку. Фигура у нее была, то что надо. Алексею сразу вспомнилась фраза его техникумовского товарища Кости, сказанная им правда чуть по другому поводу, но по духу соответствующая происходящему. Находясь на песчаном пляже широченного Днепра, они с Костей как обычно рассматривали приходящих и уходящих девчонок. Пришла одна, на первый взгляд, совершенно не приметная, худенькая, но симпатичная. Сбросила верхнюю одежду, и парни аж привстали. Так она их впечатлила в купальнике.

«Да, на худых надо смотреть голыми! – сделал вывод Костя».

Люся не была худышкой, но все равно происходящая постепенная минимизация одежды на ней, притягивала внимание Алексея, все больше и больше к ее женскому началу. Небрежно стянутый, слегка растрепанный хвостик волос, делал Люсю по-свойски привлекательной. Алексей прекрасно уже знал, что не бывает женщин, которые не чувствуют когда их желают. Потому сильно и не скрывал свои мужские побуждения к ней. Аккуратная свежая комната, разделенная пополам желто-зелеными шторами на спальное и кухонное отделение. Уют и порядок во всем. Не накурено. Алексея спасал от атмосферы вечного дыма его 49-й комнаты сильный аромат дорогого парфума Кулана. Почему-то всегда на новом месте, он сразу замечал книги. Вот и здесь целая полка от пола до потолка, с разными книгами завладела его вниманием. Много специальной учебной литературы, много детективных и женских романов, классика. Но были и экземпляры по интереснее. «Бхагават-Гитта» явно находилась в близком доступе, и видимо часто использовалась для чтения. Приятно удивил самиздатовский экземпляр «Силы Безмолвия» Карлоса Кастанеды. Его то, Алексей и начал крутить в руках. Люся с интересом за ним наблюдала. Первая реакция вошедшего к ней в комнату парня была прогнозированной. Взгляд-оценка, улыбка комплимент. Сама вежливость и учтивость. Явное восхищение красивой комнатой. Презент ликера, и непринужденность в общении. Видно подошел к свиданию со всей серьезностью. Дорогой аромат и строгая светлая рубашка под курткой. Потом у полки как выпал из эфира. Книги и сама сосредоточенность.

- Знаком? – спросила Люся.

- Да, интересная вещь, путь индейцев племени Яки, хорошо ложится на современную реальность, - говорил Алексей тоном духовного наставника. Отобразить словами, что-то загадочно-интересное это был его конек. Люся, как поле для проращивания этих вязей, была идеальной. Да и ему самому очень нравилось общаться на заумные темы с единомышленниками. В «пятерке» такие были, но не много, да и те быстро напивались.

- Я начала его читать, много не понятного, - говорила Люся, - магия, намерение, энергия, энергетические поля… заумно сильно.

- Нужно все сначала у него читать, и скорее не как просто читатель, здесь ближе к изучению, изучению своих ощущений при этом. Это как посмотреть со стороны на себя и свои действия. Увидеть свои реакции на что либо. Причем, слово - «видеть», здесь не имеет ничего общего со зрением. Человек видит глазами только свои действия на физическом уровне. Вот рука, вот шаг. Вот я вот ты. А на энергетическом уровне есть свои эманации, которые позволяют при понимании их природы осознать суть происходящего, так как есть, без слов.

Люся смотрела на него, взглядом очень умной и преданной собачки, которая все приветствует и поддерживает, не смотря на то, что ровно ничего не понимает из сказанного.

- Это все он, - показывая пальцем на книгу, проговорил Алексей, - я тут не причем.

- Интересно, а как есть на самом деле, - задумчиво, как у себя спросила Люся.

- Что именно?

- Правильным является что? То, что мы делаем по привычке или то, когда рассчитываем каждое свое движение, - говорила она.

- Сейчас, все найдем, - Алексей начал быстро, с комичным видом студента-зубрилки, листать книгу.

- Вот и Дон Хуан, говорит: «Люся, если Вы это с Алексеем обсуждаете, то тогда это Вам с ним до утра…»

- Обожаю мужчин с чувством юмора, - остановила его девушка, и потом, уже вопрошая добавила, - а это мы уже на совместном «авторском курсе»?

- Да, Людмила на его самой сложной части, - теоретической, - отвечал ей степенно Алексей.

- А я то, думала, что практика всегда сложнее дается.

- Практика Люся, это ближе к первой части твоего вопроса - о правильности, как есть. Практику мы делаем после теории, уже по привычке…, - смотря ей прямо в глаза, сказал Алексей. Память сразу прибежала с алгоритмом опаски: «Ты чего? Не сразу, перегнешь, она же умная!» Люся действительно была очень умная девушка. Она ответила просто:

- Мне очень нравится начало, нашего «авторского курса!»

Яркие моменты в жизни людей, отчасти имеют привязки к местам их породивших. Перемещаясь на другие территории, блеск события может быть утрачен. Именно блеск и ощущения, хотя сама физическая форма остается прежней. Умение проживать такие моменты, так же ярко как в первый раз, есть в каждом человеке. Не все им пользуются. Иные просто боятся себе в этом открыться, из-за страха не увидеть себя прежнего после перехода за новые грани. Эффект столичного знакомства, скрепленный первым касанием друг друга у Мавзолея, стал для Алексея и Люси постоянным ярким прожекторным светом, не дающим их восприятию потерять чистоту и свежесть.

Заряженная комплиментами гаубица Алексея, по всем законам военно-любовной науки планомерно разрушала Люсины бастионы, которые впрочем, никто и не собирался защищать. Просто как «творческая» личность и автор текстов для команды КВН, Люся с удовольствием встречала каждый мирный залп, от своего нового знакомого. Волшебная композиция - «Wicked Game», Криса Айзека, и пустота двух третей в бутылке ликера «Абрикосовый», подняли Алексея и Люсю, на обязательный в таких случаях, медленный танец. Люся подпевая, сразу переводила текст песни. Выглядело это очень оригинально и привлекательно. Красивый круглый ротик девушки, украшенный мягкий тоном алой помады, произносящий любовные фразы из песни, действовал на Алексея «адамовы реакции» прямо по назначению. И уже скоро, аккуратно сложенный «Прыгающий ослик» на Люсиной футболке, смотрел на Алексея со спинки стульчика в спальной части комнаты.

Курить пришлось выходить. Было сразу как-то чуть неуютно одному на чисто женском этаже. Но атмосфера «четверки», ничего не имела против таких действий Алексея. Здесь по ночам даже коридоры видели все, а не только интерьеры отдельных комнат… «Если бы стены могли говорить, - участливо-расслаблено вздохнула память».

Дальнейшие отношения Алексея и Люси носили плодотворный «творческий» характер. Долгие беседы о пути индейцев из племени Яки, сменялись яркими хохмами КВН-овских шуток. Люся даже как-то поделилась своей семейной тайной. По версии ее близких, она являлась правнучкой великого украинского прозаика Панаса Мирного. Родовая ветвь шла от старшего сына писателя Виктора, погибшего на фронтах первой мировой войны в 1915 г. Семьи у него не осталось, но говорят, были внебрачные отношения в Москве, во время учебы в Юридическом университете. Дальше только лично-семейная информация, о которой даже ей не все рассказывали родители. Алексей, заинтригованный рассказом Люси, обновил в памяти творчество П. Мирного. Роман «Повия», который он прочел за несколько дней, оставил противоречивое и неизгладимое впечатление в его душе.