На Курсе⁠⁠

Часть 3.

Глава 4.

«Затрубит во мраке сердце, я бегу к тебе, бегу и бегу,

и о твердую дорогу головою разбиться могу».

Апрельский Марш.

Первое апреля 1991 г., выпало на понедельник. В Одессе получил второе рождение народный праздник – «Юморина!» Чуть подзабытый с семидесятых, он триумфально ворвался в солнечный город, что бы больше не покидать его никогда. По крайней мере, так думали все, кто в то время жил в Одессе. Но видимо слава понедельника, имеющая специфическое значение, получила свою карму давно и надолго… Как в этот день, так и через много лет после, проявились ее отголоски, когда любимую всеми юморину не проводили, по причине военных действий в Украине.

Алексей первый раз видел в центре Одессы такое скопление людей. Бесконечная толпа целый день переливалась по городу, от улицы к улице. Масштаб и краски мероприятия поражали всех. Широко разрекламированный, и подержанный лично - Михаилом Михайловичем Жванецким, настоящий одесский праздник заполнил город. Выйдя из троллейбуса на площади Мартыновского: Алексей, Люся, Михо и Максим «Карузо» с подругой, отправились в сторону Дерибасовской. Еще по дороге, они в окно увидели человека на мопеде, в шапке ушанке и длинном сером плаще. При обгоне тем троллейбуса, все рассмеялись, в спине у мопедиста торчал бутафорный топор. Дальше клоуны и акробаты на ходулях сменялись, «махновцами» в тельняшках и дамами с надутыми грудями. Популярные актеры из известной всем комик-труппы «Маски», вовсю на разных площадках, развлекали собравшихся. Громадный плакат через всю Дерибасовскую с надписью: «Не имей дурной привычки, зажигать в постели спички!» - прямо показался ребятам, ну совсем студенческим.

Сегодня наконец-то Алексей увиделся с Юрой и Колей из «Водного». Познакомил тех с Люсей и остальными своими новыми соседями по общаге на Довженко. Скромный винницкий Коля с замиранием смотрел на Люсю. Как же, автор текстов для КВН-а, лично для команды чемпиона - «Одесские Джентльмены». И, как всегда свое любимое: «Ну! Ты, Леха…», он, наклонившись, тихо сказал Алексею, прямо в ухо. Юра «Оноре», форму не терял, много потреблял, но с Людмилой удерживал постоянно-ровные отношения. Его состояние – «Бдю!» бывало, но редко. Камерунец Сирилл, не пожелал с ними посетить столь шумное и красочное мероприятие. Массы людей то собирали компанию вместе, то снова разъединяли их по разным уголкам праздничных кварталов. Казалось, феерия возрожденного карнавала будет вечной.

Недалеко от Оперного театра, Алексей Люся и Михо, встретили знакомых из своего «гетто», точнее из пятого общежития были только сестры-красавицы: Люда и Тома. Михо их радостно поприветствовал, а потом чуть сник. Причиной смены настроения, стало сопровождение девушек. С ними, за одним столиком, что являлось скорее верхом шика, чем элементарным удобством, было двое парней. Во время этого фестиваля, все кто мог и где мог, ставил пластиковые, деревянные, железные столы и стулья. Присесть за них могли только действительно обеспеченные участники всеобщего шоу. Парни, тоже являлись студентами университета, но с другого факультета. Их звали:  Никис и Леонид. Они были так же, как и их спутницы, двоюродные братья. Приехали те, учится в Одессу, из солнечного Еревана. На юридический факультет, конечно же. Обеспеченные родители отправили обучаться своих чад, на будущих судей и адвокатов.

Чистокровные греки по происхождению, братья родились и выросли в Армении и мало чем отличались от своих географических земляков. Есть такой тип кавказского мужчины, увидев которого, понимаешь, что он в свои восемнадцать, уже стал выглядеть так, как будет выглядеть и в пятьдесят и до конца своих дней. Округленные, черные и небритые греки, наслаждались эффектом, производимым на всех гуляющих, своими спутницами. В таком хаосе, организовать себе отдельный столик, могли только, очень мотивированные ребята. Люда и Тома, ниже уровень и не воспринимали, хотя уже к концу первого курса, переместились в сторону своих соседей по общежитиям. Никис и Леонид, жили в блочной «семерке», для иностранцев.

Как реагирует, увидев белый треугольничек нижнего белья, между ног у девушки - парень, много рассказывать, думаю не нужно, ни кому. Другое дело, когда это видит твоя подруга, и всем своим женским чутьем, понимает, какой именно слайд надолго засядет, в памяти у ее парня. Люся заметила эффект, произведенный на Михо и Алексея, неплотно скрещенными длинными ножками Люды-сестры. «Да-да-да, - начала толкать в бок Алексея память, - скажи еще, что ты всю неделю, не будешь вспоминать это белый треугольничек!»

Высокая Людмила, с черным длинными волосами и грудью третьего размера, в минимально прикрывающей ее прелести юбке темно-бардового цвета, магнитом притягивала взгляды мужчин. Даже не очень широкие, чуть подростковые бедра той, совсем не портили общего эффекта. Тома не уступала по яркости своей сестре. Темная короткая стрижка, кругловатое выразительное лицо и губы «женщины вамп» заставляли бегать глаза мужчин при знакомстве с ними туда-сюда, между нею и ее сестрой Людой. Чуть ниже ростом, Тома обладала очень выраженными женскими формами. Вот она то Михо и приглянулась, и он не оставлял попыток наладить с нею контакт уже пару месяцев. Но Тома, пока выбирала высший свет, без привязки к характеристикам тех, кто его подает. Михо лучше всех знал греков, и был немного удивлен и раздосадован, выбором предмета его вожделений. Всех представили друг другу. Надменные ереванцы, даже не приподнялись, когда Михо знакомил их с Люсей и Алексеем.

Умная женщина, в ситуации, когда внешние факторы, не на ее стороне, никогда не ввяжется в соперничество. Она пропустит весь лоск и глянец, попавшейся ей «львице» через себя, и потом вернет ей все это через время, с таким чувством «игнора» к ее понту, что сопернице может стать плохо прямо на месте. Что-то подобное видимо сейчас мастерски и провела и Люся с сестрами. Люда чуть поерзала на стульчике, и ее коленки скромно «посмотрели» в низ, повиснув над скошенными лодыжками. Тома всячески заулыбалась, во все стороны. Было похоже, на то, как встречаются во дворе две собачки: элитная и дворовая. Весь сделанный человеком собачий макияж, не имеет никакого значения, перед силой духа дворового пса, как бы тот не выглядел. Загадкой остаются две вещи: как женщины это делают и то, почему мужчины, это тоже чувствуют. В очередной раз Алексей для себя убедился, в проверенной временем истине, что самое притягательное в женщине – это умение себя подать. Хотя, если честно, по возрасту, то «треугольнички» привлекательней по любому…

- Оно - ваше, с «пятого»? – спокойно, глядя прямо в глаза Алексею, спросила Люся.

- Грешен, дорогая, наше, - утвердительно ответил Алексей, когда они проследовали дальше.

- Ничего так, красивые. Это если честно, без «мыла», - говорила утвердительно Люся.

Алексей решил сейчас не сильно шутить, и просто согласившись, махнул головой.

- Только, ты там смотри, не сильно, психологией занимайся, - вела дальше Люся, - не трать время попусту, - и посмотрела потом на Алексея с улыбкой.

«Да он бы при возможности, даже и не подумал бы об этом, - выскочили память, и тут же была откинута обратно». Алексей что-то там ответил набором непонятных слов и обнял подругу.

Круговорот знакомых лиц, одних и тех же надписей и приколов начал утомлять гуляющих. Народ вокруг уже больше шатался и громче говорил. По сторонам чаще стали слышатся звуки бьющихся бутылок и банок. Дело в том, что все: от пива до более серьезных напитков, разлито было в стеклянную тару. Как с одноразовой посудой, так и с пластиковой упаковкой был тотальный дефицит. Карма понедельника, дав, всем гуляющим насладится днем, вечер и ночь оставила себе.

Первые возгласы с наступлением вечера, уже перестали смешить. Женский крик: «Ай, бл..дь!», ребята услышали после того, как пустая бутылка с дребезгом разбилась о брусчатку, по дороге зацепив чью-то голову. Дебилы наяву, проявили себя, бросая по-тихому, пустые бутылки в толпу. Потом подворотня рядом обозначилась прямым философским вопросом: «Кто дурак, - я дурак?» Дальше последовали характерные звуки столкновений конечностей рук и голов, противоборствующих сторон. Ехали на проспект Шевченко троллейбусом, в жуткой, уже ночной пробке, состоящей из людей и автомобилей. Из одного «Жигуля» под троллейбусом вышла приличная дама и просто присев, помочилась на асфальт. Далее, как ни в чем не бывало, обратно оседлала машину. Зажимающаяся по углам молодежь прочно удерживала ночную картинку праздника.

Подаренный городу фестиваль юмора, стал лакмусовой бумажкой, на готовность населения принимать карнавалы.

Два коренастых чернявых парня: один бородатый, а второй с усами, с праздничными улыбками зашли на проходную седьмого общежития студгородка.

- Барев дзес, барев, - заговорили они с вахтершей, армянским приветствием, - с праздником!

- Добрый вечер ребята, вы к кому? – спросила женщина.

- Братья здесь, наши, из Армении, вот так на празднике, в городе и не встретились, - весело вели парни.

- Здесь много иностранцев, а Вы номер их комнаты знаете?

- Да нет, мать, они нам говорили только номер общежития, - расположившись в развалку, на проходной тумбе говорили те, - простите, что поздно, ехать нам завтра надо, а братьев так и не увидели.

- А зовут как их? – спросила женщина.

- Николай и Леня.

- Это из Еревана, которые они, да? – уточняла женщина.

- Да, мать, конечно из Еревана! – радовались гости.

- Сейчас ребята, кого-то попрошу их позвать, я только сменилась и еще их не видела, - заговорила она.

Вошедший парень, по просьбе вахтерши согласился позвать ереванцев. Но был остановлен двумя девушками-подружками. Те, под веселый тон гостей с юга, поведали, что Никиса и Леонида сейчас здесь нет, и скорее всего они у сестер-красавиц в «пятерке». И даже, по просьбе деликатных кавказцев, вспомнили этаж и номер комнаты.

- Короче братва, они вон в той общаге точно, - вел бывший «брат из Еревана», доброму десятку крепких парней, в ночной тени «семерки», - этаж второй, комната номер 26. Они там с бабами, по ходу теми же, с города.

Группа стояла небольшим полукругом, прямо за зданием, совершенно не привлекая внимания.

- До той общаги по двое, перед входом группируемся, если открыто ломимся сразу на этаж. Если закрыто, я и Саня отвлечем вахтера, а потом все во внутрь. В 26-ю. Глушим «зверей» и на выход, собираемся здесь. Прикрываем спины друг другу. Парами вышли, парами вернулись. Ежели, что не так с кем одним, все ему на выручку. Если «зверей» там нет, одни бабы, просто на выход. Кто нарисуется по дороге, «ложите спать», ничего не объясняя. Все, всем понятно? – спросил спокойно чернявый парень с усами, и расстегнул ворот рубахи, из-под которого выглянула полосатая тельняшка.

- Ху..рить их будем мы с Костей, остальные на прикрытие, - сказал небритый Саня, такой же бывший «брат с Еревана».

Еще перебросились парой тихих фраз, они двинулись на «пятерку».

Во все времена, с момента возникновения учебных заведений в городе Одессе, курсантам из мореходки не было равных в сплоченности и силе духа. Закаленные в боях с местными «пишоновскими», эти парни знали, что, только вместе встав друг за друга, они всегда будут отдельным непокоренным рубежом. Постоянные рукопашные схватки между курсантами из экипажа с улицы Маловского и местными с улицы Ковалевского, которую все по старинке называли Пишоновская, вошли в историю Одессы, отдельной, очень насыщенной страницей. Видимо все-таки потомственная сила тельняшки, делает людей другими.

Сильный удар в незапертую дверь 26-й комнаты, отбросил эту деревянную плоскость в сторону со скоростью вырванной заглушки из сопла космического двигателя. Находись там человек, его трафарет стал бы идеально точным. Из полутьмы комнаты первым поднялся Никис, и не успев ничего рассмотреть кроме полосок под расстегнутой рубашкой вбежавшего, он сразу рухнул от прямого удара в челюсть. Леонид, вскочил быстрее, и на ходу схватив бутылку со стола, наотмашь нею ударил следующего вбежавшего. Проскользнув через руку Сани, та плотно обрушилась на его нос, вызвав звук хруста кости и последующей за ним поток крови. Костя, увидев отброшенного Саню, снизу подхватил стол и толчком завалил его на Леонида, тот пошатнулся и упал на быльце кровати, прижимаемый столом сверху. Тома закричала, так, что когда об этом вспоминали позже, то всегда вздрагивали. Люде повезло меньше, она в шоке, от увиденного удара свалившего Никиса, вскочила и побежала к выходу, там, в полутьме не разобравшийся в ситуации матросик, встретил ее сильным толчком в грудь. Девушка, глухо охнув, опустилась на пол. Красивейшая девичья грудь, получила совсем не подобающий ей прием. Костя крушил ребра чудом вставшего Никиса, а Саня закрыв левой рукой окровавленное лицо, вбивал ногами в пространство между кроватями поверженного Леонида. Оставшиеся в коридоре курсанты мореходки, криками и угрозами заставляли всех любопытных быстро закрывать двери. А кто, из хмельных парней и выходил, то к нему применялись аргументы по увесистей...

В любой схватке, будь-то эпохальное сражение империй, или просто месть братишек-матросов зарвавшимся кавказцам, решающим фактором является внезапность и четкая организация действий атакующих. Когда с этажей выше, на крики девушек спустились старшекурсники, то от группы налетчиков уже и след простыл. За считанные минуты, в «пятерке» на Довженко были сломаны: тумба проходной, два ребра и челюсть в двух местах у Никиса; получено одно сотрясение мозга (у Леонида), и ушиб груди у красавицы Люды, перешедший потом в огромный синяк.

Карма понедельника, отыгралась на жителях «гетто», по полной. Возможно присутствие спортсмена-бойца Азада Мамедова, в этот момент в 26-й комнате и уменьшило бы тяжесть увечий пострадавших, но не факт, что он бы тоже устоял против Кости и Сани из экипажа мореходки.

Видимо к тому, чем сейчас были занятии Вика и Аза, в загородном доме, в Черноморке, карма понедельника пока претензий не имела.

Поводом для такого печального развития событий в «пятерке» стало несколько банальных причин: обычная бытовая нетерпимость, разность менталитета и количество выпитого алкоголя накануне, хотя, казалось бы, праздник юмора должен объединять...

Будущий моряк, а ныне курсант Высшей мореходки Петя, со своей девушкой, получал радости жизни от фестивальной программы юморины. Веселился, общался и выпивал. Потом не уступил место, высокой брюнетке с длинными волосами в первом ряду, возле сцены, когда там выступал Георгий Делиев с группой комиков. Его начали отталкивать два здоровых кавказца, при этом больно наступив на ногу его подруге. В возникшей короткой словесной перепалке на оскорбление ответил: «Сам пошел на х..й». После толкотни, люди вокруг успокоили спорщиков.

Позже к вечеру, возле кафе у Оперного театра, его затолкали в подворотню Пале Рояля, и начали бить трое. В двоих он узнал, тех кавказцев, с которыми повздорил на концерте. На крики девушки пришли люди из кафе. Но Петя уже лежал один и стонал, держась за правый бок. В кафе ему помогли прийти в себя. Официантка девушке Пети рассказала, что один из этой компании, который подошел позже, к ней приставал. Все звал после работы, в гости в какой-то университетский студгородок, где живут иностранцы. Знакомил со своими братьями из Еревана, Колей и Леней. Те были не одни, а с двумя девушками. Доставив своего парня в экипаж на улицу Маловского, она все рассказала его землякам - старшекурсникам. Саня и Костя, так же как и Петя, были с соседнего города с Одессой, - Ильичевска. Еще немного порасспросив девушку, парни удалились. Пете пришлось вызывать скорую помощь. При избиении ему сильно повредили, и без того нездоровое правое легкое.

Потом два спектакля с армянским приветствием: один в «шестерке», а второй в «семерке», вывели группу бойцов из экипажа, на второй этаж в 26-ю комнату, пятого общежития…

Этой же ночью здесь были и скорая, и милиция, и братва с Кавказа. Всем процессом руководила лично «Палестиновна». Финал таков: Петины родители сняли побои сына и устроили большой шум, в органах вынуждены были реагировать жестко. Никис, более двух месяцев, проходил в каркасе-воротнике, из гипса и проволоки. Леонид поправился быстрее, но учебу то же не посещал. Более всех, конечно было жаль, случайно пострадавшую Людочку. Пожалеть ее приболевшую грудь, готовы были все. Разговоры о кровной мести и тому подобному, утихли быстро. Даже Азад Мамедов, узнав причины произошедшего, и то, что в комнате было - два на два, отказался организовывать поход мести. Выступать, против братвы из экипажа вышки (Высшей мореходки), тогда был не готов, даже зарождающийся организованный криминалитет. Братьев-греков сейчас больше волновало решение вопроса с органами власти, на них показали все из кафе, что это именно они избивали Петю с его подругой. Морякам же, никто ничего не мог предъявить. Их никто не мог из свидетелей, ни описать, ни опознать, ни сказать кто они, и откуда. А может, просто не хотел, зная суровый нрав будущих «морских волков».

Прибыли родители из Еревана, встретились с родителями из Ильичевска, и скандальный вопрос был полюбовно решен. Братья-греки: Никис и Леонид, отбыли обратно на родину, в Армению. Стали ли они там юристами или адвокатами, никто не знает, а сами они нигде об этом не рассказывали. Людмила, конечно же поправилась и в скором времени все жители «гетто», могли созерцать расцветшую к маю, красивую грудь девушки в глубоком декольте. Других она просто не носила. Михо, так смог утешить Тому, что уже через неделю «Вагитный» капитан Юра, немного выпив «Оковытой», сокрушался в компании своих однокурсников:
- Ну не успел еще уснуть, а там: «Ты кончил? А ты кончила? Ну – да! Тогда мы пара… От же ж, твою мать, бл..дь».