Tigrabux

У моей подруги жил очаровательный попугай породы жако по кличке Грибоедов. В отличие от моего Ары, попавшего ко мне умудренным зрелым попугаем, (смотрите предыдущий пост, если интересно), Грибоедова растили с детства, и считалось, что плохому его никто не может научить. Впрочем, хорошему научить тоже не вышло, всё, что умел Грибоедов, это противно щёлкать клювом и метко прицельно гадить мимо газеток. Говорить он долго отказывался. Пока однажды, сидя на холодильнике, не промурлыкал ласково что-то.

- Грибоедов говорит, Грибоедов говорит!!! - обрадовалась подруга, призывая родителей.

Те прибежали на кухню и все стали внимательно рассматривать жако. Тот поломался для вида... и снова ласково промурлыкал "Пиздося".

Все незамедлительно выпали в осадок. В доме матом никто и никогда не ругался, папа инженер, мама учительница игры на скрипке, доча отличница и крайне правильная девочка, да и лет ей всего 11, рановато для разгульных компаний и матюков. Компании в дом не ходили, потому что в доме все время была старенькая бабуся. Поэтому друг друга виноватить не стали.

Подруга нам в школе эту историю шепотом поведала, так неловко ей было произносить это слово. Я, кстати, "пиздося" тогда услышала впервые в жизни.

Но откуда-то же Грибоедов свою пиздосю-то подцепил?

Не долго музыка играла, как выяснилось в чем дело.

Оказывается, бабусе подруги кликуха "Грибоедов" вообще не нравилась, но спорить она не стала, там и старшее поколение было интиллегентным до чрезвычайности. И вот когда дома никого не было, попугая бабуся кликала "Петрося", но немного шепелявила. А Грибоедов услышал как услышал, и по-своему и произнес.

Особенно очаровательно было, когда в гости прискакала наша классуха поговорить с родителями подруги, а из комнаты прилетел Грибоедов, которого не успели в клетку запереть, расселся на полке для головных уборов в коридоре и принялся, ласково глядя на классную, ворковать "пиздооооося, пиздоооося". Родители помертвели, а классная, закаленная в боях отличная тетка, просто полностью проигнорировала и попугая и его обращение, никак и нигде и потом не обозначив, что услышала.

Одно время моя мама работала в зоомагазине продавцом. И у них там жил огроменный красный ара. Ара всегда очень радовался маме и орал омерзительным голосом что-то на попугайском, когда она приходила.  "Это он так радуется", пояснил вызванный орнитолог, потому что сначала все заподозрили ару в лютой ненависти к маме. Ару никто не покупал, и все привыкли его считать украшение магазина.

Когда зоомагазин закрывался, владелец предложил животных забрать, если кто хочет. Мама решила забрать ару домой и, возможно, потом пристроить в теплые надежные руки.

В зоомагазине ара жил не в клетке, а в углу помещения, где было прикреплено несколько толстенных веток, обкрученных шнурами, по которым ара степенно шагал от потолка до пола. Летать он почему-то не мог, но, поскольку в зоомагазине он оказался уже взрослым, никто не знал почему.

Ветки нам отдали вместе с арой, и вот уже одну стену нашей комнаты занимали ветки с красным попугаем. К моменту его появления в нашем доме у нас жили 2 кошки, 3 джунгарских хомячка и рыбка вуалехвост. Ко всем ним ара отнесся совершенно равнодушно. Впрочем, кошки, оценив его размер, тоже не стали посягать на арину целостность.

- А он будет говорить "доброе утро"? - поинтересовался папа, рассматривая сидящего к нему хвостом попугая.

- Ары не говорят, - уверенно сказала мама.

Ара помалкивпл несколько дней, а однажды...

- Хуй! - отчетливо раздалось со стороны ариной стены.

У мамы пульт из руки выпал.

- Чего? - изумилась я.

"Хуй" не повторялся, мы решили, что нам послышалось.

Но через пару дней....

- Хуй! - заорал ара, когда я ему вафлю скормить пыталась.

С кухни папа прискакал.

- Это кто тут орет дурным матерным голосом? - спросил он.

- Это не я! - тут же открестилась я, хотя ара говорил скрипучим, явно не девчачьим голосом.

А вечером все угорали, вспоминая это мамино "ары не говорят".

Кстати, больше ара ничего не научился говорить, как я ни пыталась. Да и "хуй" он говорил совершенно поизвольно, когда ему вздумается, не понятно было, что его провоцировало. Мои родители даже одолжили у друзей видеокамеру, надеясь заснять арино слово, но ара был партизанской душою и под запись никому ничего говорить не был намерен. А однажды он искатель видеокамеры попытался уклюнуть, поэтому камеру вернули во избежание порчи имущества.

Ара был спокойным, как бронетанк, закаленным проживанием в зоомагазине, его нельзя было напугать, расстроить или особо развеселить. Он мало интересовался игрушками, окном, телевизором или музыкой. На все взирал свысока и совершенно спокойно. Любил он только маму, ее приветствовал, когда она с работы приходила. На остальных смотрел равнодушно, голос подавал крайне редко. Мы его так и назвали "Ара".

К сожалению, он прожил у нас всего 2 года, погибнув от пневмонии.