Thurin

- Правда - раздалось в ответ с некой грустью и в тоже время облегчением .
- Я тогда пойду, разогрею завтрак! - прощебетала она, ничуть не уловив интонацию его голоса.
- Хорошо.. - лишь успел он сказать в след быстро испарившейся фигуре молодой девушки.
"А она красива.. И почему я раньше этого не замечал?" - тревожные мысли начали метаться в его голове : "Зачем она попросила меня остаться? Зачем нарушила сценарий?"
Сам того не замечая, он вышел на балкон, мелкий дождь всё ещё моросил, уже неприятно щипая кожу и заставляя рубашку липнуть к телу. Потянулся за сигаретами - "Всё ещё мокрые. Всего четыре штуки. Надо бросать" - мысли пронеслись быстро. Чётко. В одно мгновение.
- Всё готово, милый. - взволнованный голос раздался за спиной.
- Хорошо, я иду. -сухо. Как всегда. Но что это? Нотки волнения в голосе?
Внутри было тепло, квартира была не богатой, но жить было можно, он никогда не жаловался. Она устраивала уют, он зарабатывал, всё было как у всех. Почти. Она практически ничего не знала о его прошлом. По началу были попытки расспросить, узнать, но всё это утыкалось в стену обжигающего холода. В колкости его глаз можно было прочитать боль и опасность. Он никогда не говорил о том, что было до их встречи.
Присел на диван рядом с ней. Было необычно.. Уютно, давно он так себя не чувствовал. "Как часто мы вообще смотрим фильмы?" - пронеслось у него в голове.
-Что будем смотреть? - она выжидающе смотрела на него.
"И действительно, что? Какой он фильм хотел бы посмотреть или вообще смотрел в последний раз? Он и не помнил уже" - но отвечать что-то надо и быстро.
- Властелин Колец.
- Не думала, что тебе нравится такое, ну да ладно.
И, действительно, как ему, хмурому, холодному и неприветливому, нравилось такое? А ведь нравилось. Это название всплыло обрывком воспоминаний из далекого прошлого. Маленький осколочек старой жизни, что побудил за собой цепь воспоминаний, будто катящийся снежный ком, что спускаясь ниже, становится только больше и больше. Он ведь не всегда был таким... Сухим? Когда-то это были его любимый фильм и любимая книга. Он любил мечтать, но время и события стирают такое понятие как чувства.
"Мир изменился. Я чувствую это в воде, чувствую это в земле, ощущаю в воздухе... Многое из того, что было- ушло. И не осталось тех, кто помнит об этом." - вещал старенький ноутбук.
Да, мир изменился. И, кажется, снова меняется. Она хочет что-то сказать. Но что? Прижалась ближе, она сильно встревожена.
- Ты беременна?
- Что? Нет, конечно, с чего ты взял?
- Я вижу, что тебя что-то тревожит.
- Просто.. Просто я тебе должна кое-что сказать. Понимаешь, я недавно была у врача, и я больна, дорогой.
Что? Всё опять повторяется? Этого не может быть, только не снова, он не хочет больше никого терять. Его прошиб холодный пот. В её глазах слёзы, а он не знал, что делать. Хотелось выть от обиды и боли. Обнял. Крепко. Прижал к самой груди, чтобы ближе к сердцу, чтобы она слышала как оно взволнованно бьется. И он чувствовал как её сердце трепыхается, будто загнанная в клетку птица. Боль, тупая и сильная, пронзила его сердце. Плачет, нет, уже рыдает. Чем её утешить? Как успокоить?
- Ну хватит, миленькая, всё хорошо будет, я рядом.
Ответом ему были лишь всхлипы. Она плакала уже навзрыд. А он и не мог вспомнить, когда она до этого последний раз плакала. Может никогда? Она всегда была тихой, терпела его сухость, безразличие. Но почему теперь? Куда делась вся его спесь? Почему внутри расползается первобытный ужас?
- Всё хорошо будет, мы справимся, успокойся, любимая.
А ведь он в первый раз назвал её любимой, уже год как женат, но сказал только в первый раз. А она лишь рыдала в его объятиях, но вот всхлипы разносились всё реже и реже.
- Что сказали врачи?
- У меня нашли рак лёгких..
Внутри всё оборвалось. Как? Почему она? Мировая не справедливость, он был зол. Чертовски зол. В теории заболеть должен был он, а не она. А может это наказание? За его безразличие? За его сухость? Жестокая шутка судьбы.
- Мы справимся, мы сможем. Ты обязательно выздоровеешь.
Он говорил, и сам не верил своим словам. Но, кажется, помогло, она лишь сильнее прижалась. Он начал медленно уходить в омут своих мыслей, ритмично поглаживая её по голове.
-А ты будешь любить меня лысую? - ангельский голос вырвал его из омута.
Такой глупый вопрос, но сказанный так серьёзно. Вопрос, на который нужно было отвечать, хоть он и казался риторическим.
-Буду, солнышко.
- Правда?
-Конечно, правда, глупенькая, ведь я люблю тебя не за волосы
Она прижалась ещё сильнее и, кажется, начала успокаиваться. Они всё также сидели обнявшись. Кино неторопливо шло. Всё было вполне размеренно и обычно, если бы не одно но. Мысли метались, как шальные, и невозможно было уследить за их ходом. Он попытался отвлечься, хотелось встать и пойти покурить. Но она, кажется, заснула, вот так вот просто. "Наверное, перенервничала." - пронеслось в голове. Он уткнулся в ноутбук. Удивительно как быстро время стирает воспоминания.

Было сырое, склизкое утро. Низкие облака медленно двигались вперёд, наваливаясь друг на друга и толкая вперёд. Моросил мелкий дождь, обжигающе холодный, тот дождь, который разгоняет остатки утреннего сна. Холодно, мерзко, ужасно. "А ведь это только начало дня..." - пронеслось у него в голове. Он стоял на балконе. По пояс голый он не страшился холода, так ему было даже комфортнее. Мелкие капельки дождя впивались в его кожу слово разъярённые бестии. Они старались разодрать его кожу, пробиться до самых костей. Но они не знали что их там ждёт. Внутри него давно уже было холодно, смертельно холодно. Он курил. Дешёвые, крепкие сигареты. Они не приносили ему вожделенного расслабления. Сигареты были лишь остатком старых привычек. Старой жизни. С сигаретным дымом он вдыхал память, вдыхал осколки старых воспоминаний, что складываются в общую картину. Сигарета давно уже дотлела, уже третья подряд, но он всё ещё стоял на балконе. Он закурил бы ещё одну, но пачка промокла насквозь. "И зачем я только оставил её тут?" - в голове всплыла картина как он небрежно кидает пачку на столик, что стоит рядом. Взади слышится шорох - "Дорогой?". Голос мягкий, взволнованный. "Уже год вместе, а она всё не может свыкнуться с моими привычками. И почему она вообще ещё со мной?"
- Да?
- Всё хорошо?
- Конечно, дорогая.
Трехсекундная пауза. И так каждый раз, это уже что-то наподобие ритуала, где все роли отрепетированы до автоматизма и всё расписано до долей секунд.
-Может... Может домой зайдёшь?
Ему ужасно хотелось прервать это ритуал, эту привычку, эту порочную связь, остаться ещё на доли секунд дольше на балконе.. Но нет, он был не в силах это сделать. Пауза выдержана. Всё как всегда.
-Хорошо.
Она как всегда мила, он сух. Он обманывал себя когда говорил что не понимает почему она ещё здесь. Почему она ещё с ним. Она любила его, безумно, а он что? А он привык, ещё одна привычка в его списке. Не любимая жена, не любимая квартира, не любимая работа, сигареты и те уже не любимы. Всё что он любил осталось в прошлом. Далёком и безвозвратном. Пора была одеваться и снова выходить в это серое, безжизненное утро. Он подошёл к зеркалу, на него глядел высокий, поджарый парень с щетиной и абсолютно седыми волосами, хоть ему и не было даже 30. На его теле было множество шрамов, один ужасный и кривой пересекал лицо. Она прижалась к нему, маленькая, с округлым личиком, большими вечно удивленными глазами. Они действительно хорошо смотрелись вместе. Она была теплая и.. Живая? Почему он так удивился этому факту? Странно. Не важно. Надо одеваться, мысли путаются, в воздухе витает что-то.. Необычное?
- Может останешься сегодня дома? - Услышал он робкий голос.
- Зачем? - Он так и остался стоять с ботинком в руках и согнутым в три погибели.
- Ну, мы так мало проводим времени вместе, я хотела бы с тобой посмотреть фильмы, ты бы мог мне почитать.. - Сказала она всё больше смущаясь и запинаясь. Последние слова она произнесла почти беззвучно.
Почитать? Я уже наверное год не брал в руки книгу. А вслух последний раз читал.. Для неё. На следующий день после свадьбы. Она очень любила это. Давно это было? Год? Два? Всё пошло не по сценарию, не так как всегда. - Хорошо, сейчас позвоню шефу и скажу что приболел.
-Правда? - Её лицо вытянулось, она заметно удивилась и повеселела.
- Давно её такой не видел - пробормотал он себе под нос.

Ну вот! Купили меня! Наконец-то! А то все торчишь на этом чертовом "птичьем рынке", как хомяк какой-то. Какого черта котов продают на птичьем рынке, а не на кошачьем? У меня от этого крика и шума голова уже, как у барана. А мне не нравится как у барана, потому что я вовсе даже молоденький котик - толстый животик. Только-только, можно сказать от мамки отлучили, и на тебе! На рынок меня продавать! Как вещь какую-то. Торгаши проклятые! Кототорговцы!

Главное - нет, чтобы дождаться, когда кот пору младенчества пройдет, а потом уже выставлять его, как вещь какую-то! Мне в этом возрасте нужен покой, ласка, прогулки и правильное питание. А вместо этого торчу в аквариуме на виду у всяких проходимцев. И каждый норовит поднять за шкирку (его бы так подняли!) и задавать торговцу про меня всякие интимные вопросы. На мои чувства всем наплевать!

Ну, ничего! Я тоже в обиду не дался. Один негодяй посмел, как он заявил, пол мой проверять. Полез, зараза, смотреть всякие мои юные места. Так я ему быстро на рубашку налил. Он даже мяукнуть не успел.

И еще меня просто возмущают всякие реплики, которые они отпускали по поводу моей внешности. Между прочим, внешность у меня - шикарная! Черная шерстка, белые носочки и белая грудка. А одна тетка заявила, что, дескать, у меня морда - как будто я бежал и со всей дури в стенку врезался. Вот негодяйка! На свою бы морду посмотрела! У самой лицо такое, как будто она еще в детстве под сенокосилку попала. А я - благородных кровей. Перс, между прочим. Не чета ей, негодяйке непонятного происхождения!

Но всему плохому в жизни, даже птичьему рынку, так или иначе приходит конец. На второй день прибежала какая-то веселая деваха, увидела меня, сразу раззюзилась, дескать, вот какой обаятельный котик! Ясный пень - обаятельный. Чего тут думать? Срочно покупать надо! Где еще такого красавца приобретешь? Деваха меня как будто услышала, поэтому долго тянуть не стала, выложила совершенно безумную сумму (я даже немного загордился тем, во сколько оценили мою благородную персону) взяла на руки и повезла к себе домой, сказав, что я буду отличным подарком на день рождения ее мужу.

Вот еще! Мужу! А я-то надеялся, что веселая деваха меня приобрела для себя. Что меня будут холить, лелеять, гладить по пузику, поить молочком и прочей дрянью. А тут - на тебе! Мужу! А если он пива напьется и на меня случайно наступит? Но делать было нечего. Тут какая-никакая, а перспектива. Не сбегать же мне от нее на уличные хлеба. Я же все-таки - породистый.

Притопали домой. Меня сразу запустили в какую-то дурацкую коробку из-под ботинок. Неужели не могли придумать что-нибудь поприличнее? Я же оттуда выбраться толком не могу. Маленький еще, поэтому лапки срываются. Где-то через час пришел этот муж. Ну точно, пивопьющий парень оказался. Андреем его зовут. Деваха (ее, как оказалось, звали Света) встретила мужа радостными криками-воплями о том, что она ему на день рождения купила кота.

Муж, сквозь несколько литров пива, попытался обрадоваться, подошел к коробке, дыхнул на меня так, что я сам опьянел часа на два, сказал: "Хорошая киска", и попытался почесать мне животик. Вот баран, он бы меня еще сапогом почесал! Сам на ногах почти не держится, а туда же - породистым котятам животики чесать. Нет, я, в принципе, это дело люблю, но не тогда, когда чесальщик начинает засыпать и упирается всей ладонью мне в живот, чтобы не упасть. Разумеется, я описался. А кто бы не описался на моем месте?

Этот дурень сразу завыл, что, дескать, ему некачественного кота подсунули, который даже в туалет ходить не умеет. А Света - тоже хороша. Нет, чтобы своему пивоватому муженьку объяснить - как с котами обращаться надо, взяла, да и потыкала меня носом в мои же художества. Это что ж такое, люди, получается, а? Это называется "воспитание"? Короче, я обиделся со страшной силой, но никто на это внимания не обратил. Хорошо только, что поставили другую коробку с бортами пониже, через которые я мог выбираться наружу.

Через какое-то время Света с Андреем отправились отмечать его день рождения, заявив, чтобы я вел себя хорошо. Главное, это они мне сказали, чтобы я вел себя хорошо! За собой бы лучше последили. Я сначала поспал в коробке несколько часов, потом проснулся и увидел, что вокруг стоит кромешная темень. Эти негодяи не догадались хоть одну лампочку включить. А я же - маленький. Мне страшно. Подрожал с часок в своей коробке, а потом не выдержал, пошел к двери и стал там боевые песни распевать, чтобы хоть немного страх отогнать.

Наконец, эта парочка заявилась обратно. Оба- веселые-превеселые. Ясный пень, они там пировали, а я один куковал в квартире, окруженный кромешной тьмой. Света, как меня увидела, так сразу засюсюкала:

- Ой, мой маленький котик, ты так жалобно пищишь. Испугался? Соскучился без папочки с мамочкой?

Ага. Пищу я. Как же. Это боевая песнь кота! Только голос пока не очень слушается. А по мамочке с папочкой я не очень-то и скучаю. Папочка сейчас, небось, на крыше хулиганствует (чтобы там не говорил продавец, а по папиной линии я из относительно простых), а мамочка дрыхнет перед телевизором на коленях у своей хозяйки - полоумной старушки-девственницы. Мамочка, кстати, тоже всю жизнь девственницей была. Пока папочка к ней через форточку не влез и не смутил покой белой персидской кошечки. Вот старушка потом удивлялась, когда мамочка некоторым образом забеременела. Она до сих пор считает, что мамашу посетил святой дух. Даже нас с сестренкой не хотела продавать, пока ей не посулили новый телевизор.

Черт, а Света все никак не угомонится. Прижимает меня к груди и целует. Ясный пень, Андрюшу сейчас целовать - это все равно, что облизывать пивную бочку. А у меня от ее духов уже голова кружится.

Наконец, заложили меня обратно в коробку и стали держать совет - как меня назвать. Света все больше стандартные имени предлагала: Шурик, Барсик, Мурзик и Тимошка. Андрей же долго смотрел на меня сонным взором, а потом изрек:

- Давай его назовем Абрам Иванович Шашлык.

- Это еще почему так сложно? - аж обалдела Света.

- Абрам Иванович - это смешно, - важно заявил Андрей. - А Шашлык… - тут он помолчал, а потом с глубокой нежностью сказал, - я давно так хотел кота назвать.

Я с тревогой смотрел на Свету, надеясь, что она в корне пресечет это безобразие, но эта дурочка только с обожанием посмотрела на своего муженька и заявила:

- Как скажешь, любимый.

Вот так я и стал Абрам Иванович Шашлык. Круто? Обалдеть можно. Впрочем, от этих дурачков я ничего другого и не ожидал. Пускай Шашлык. Лишь бы кормили.

О! Эта пьяная рожа опять ко мне полезла. Говорит: "Абраша! Абраша! Кыс-кыс!", и снова лезет пузико чесать. Нет, честное слово, я ему сейчас весь нос исцарапаю!

Путь предвещал быть не из лёгких. Им предстояло пройти тёмный лес в который боятся заходить даже охотники чудовищ , огромную пустыню с выжженной землёй, в которой обитают лишь стервятники и последним для них препятствием станут Туманные Горы, вырастающие из неоткуда.
Погода преподнесла им подарок, и на утро пошёл дождь. Он размыл дороги, и казалось, весь лес стал одной огромной лужей. Старому солдату приходилось нелегко, старые раны давали о себе знать. Это замедляло продвижение, но выхода не было.
Разбив лагерь и усевшись у костра, любопытство молодого война взяло вверх, и он спросил старого рыцаря о его подвигах.
- О подвигах? Ну, с чего бы начать. – Поникши, Джон на минуту погрузился в воспоминания и вся его жизнь, все его деяния пронеслись мимо него и он начал свой рассказ.
- Тогда мне было всего 16 лет. Я был молод и горяч, тогда я хотел стать кузнецом. Как давно это было. Однажды, вернувшись домой, я обнаружил свою мать горько рыдавшую над кем-то – это была моя сестра, ей было всего 14 лет. Молодой сын барона напившись, захотел взять мою сестру, но та отказала ему, и тогда он приказал стражникам держать её пока он с ней не расправиться. Сестра вырвала руку и ударила мерзавца по щеке. И он убил её. Ударил мечом в живот. В тот день я поклялся, что убью его. И я убил его, я вызвал его на поединок когда он шёл по улице, и приударял за какими то девушками. Он был настолько уверен в себе, что сражался одной рукой и отправил стражников в замок, доложить о моей смерти. Но всё обернулось не так, как он хотел, он ранил меня и пожелав добить на поролся на меч, который я на последних силах вытолкнул вперёд. Мне пришлось бежать. Я бежал далеко на север, я хотел примкнуть к армии Карла Победоносного. Но он потерпел поражение, и отступил в неизвестном мне направлении. Меня тогда спасло то, что странствующий рыцарь, потерявший оруженосца, искал себе нового. Он отделился от войска и собирался идти в родовой замок, для того что бы примкнуть к Георгу II и по пути ему попался я. Я не когда не забуду этого славного воина, он научил меня держать щит, обращаться с мечом, различать травы и выбирать лучшее место бля лагеря. Он был бесстрашным, славным воином, знающим не только военное дело, но и астрономию, историю и каллиграфию. Сейчас, он, верно, состарился и умер, а его поместьем правят его потомки. Через месяц моей встречи с ним, я попал в свой первый, настоящий бой. И я верно бы погиб, если бы не он, мы стояли спина к спине и отбивались от бесчисленных врагов, нас отправили в авангард. Мы сражались до тех пор, пока к нам не подоспело подкрепление. Парень, ты думаешь, что убивать это легко? Я тоже так думал до того боя, когда молодые парни, с которыми я подружился в походе, умирали один за другим, и тогда я в первый раз убил человека. Я видел его лицо, его глаза и я понял, что он так же молод, как и я, что где-то у него есть мать, отец, что за его спиной, пробиваясь к нему в ярости от осознания того что он не может ему нечем помочь, пробивается наставник.
Круг света выхватывал напряжённо слушающего юнца, мага облокотившегося к дереву и девушку, сидевшую спиной к костру.
После минутной паузы терпение парня не выдержало – А что было дальше?
Старый воин встрепенулся, прервал поток воспоминаний и ответил: - А дальше, прошла вся жизнь, и множество смертей на пути к концу. А следующую историю я расскажу потом, сейчас мне надо отдохнуть.