PEACHENEG

Не так давно я уезжала от родителей к себе домой, дорога дюже тяжелая. Два автобуса, два самолёта и промежуточные пункты. Всего в дороге провела ровно сутки, с переввом на поспать в четыре часа. Ехать предстояло через город N, а самый быстрый способ был междугородний автобус. Билет купила онлайн заранее, но вот беда, багажное место можно купить только в кассе при предъявлении билета.

В день Х с чемоданом иду к автовокзалу, на крыльце перед ним тусуются таксисты и громко говорят (не кричат, именно говорят) название населённых пунктов. Прежде чем попасть к кассам, нужно пройти металлоискатели. Охраны там не было, но в проходе стоял какой-то парень в кожанной куртке. Он сразу бросился ко мне, спрашивая не в город ли N я? Я помотала головой, и прошла беспрепятственно к кассам. Тут надо отметить, что выбранный мною маршрут достаточно популярен, поэтому для него отдельная касса.

Я подошла к нужному окошку, достала паспорт, заранее распечатанный билет и деньги, попросила багажный билет. Тут ко мне подлетает таксист в кожанке, начинает мне предъявлять, что "Да я же тебя спросил куда ты едешь, ты зачем врёшь?!"
Фраза была грубее, с таким искренним возмущением и даже наездом, что я просто опешила. Успела сказать, что я уже купила билет, но тут же себя отдёрнула.

Минуточку, блять.
Я в здании автовокзала покупаю билет на автобус. Какой-то левый хуй предъявляет мне, что я пользуюсь услугами официального перевозчика, со страховкой и всем прочим. Эм, что?
Увидев как моё лицо перекосилось после секундного замешательства, парень довольно зло что-то кинул про порядочность и исчез. Я ахуела и не выхуела обратно до сих пор. С немым вопросом поворачиваюсь к кассирше, та спокойно пробивает билет. Даже бровью не повела. Тут уже я не выдержала и возмутилась, мол, нормально это, нет?
Кассирша не прерываясь пожала плечами и сочувственно сказала, что вот такие здесь таксисты. Ага, то есть работник автовокзала никак не реагирует на наличие бомбил. Отлично.

Мне нужно было ещё зайти в одно место перед отъездом, поэтому я оставила багаж в камере хранения. Там я также поинтересовалась у девушки, норма ли это, что таксисты здесь себя так ведут. Та возмутилась чуть больше кассирши, но тоже не особо сильно. Я позвонила парню и в красках описала, что за пиздец тут творится и вообще надо жалобу накатать, почему никто не следит за порядком? Немного успокоившись, я ушла в магазин неподалёку, а вернувшись обнаружила, что охрана на автовокзале всё же есть. Крыльцо опустело. Двое бравых мужчин в форме стояли возле металлоискателей. Они начали командовать входящими и уходящими пассажирами. Развели бурную деятельность, короче. Совпадение? Не думаю.

Жалобу я забыла написать, т.к. впереди ждала меня долгая дорога и я сильно нервничала и без обнаглевших водил. Вспомнила только сегодня, когда читала комменты на пикабу.

Расскажу банальную историю своей жизни.
Отец и мать никогда особо не любили друг друга. Ругались и расходились. У нас очень долго не было своего жилья по ряду причин. Когда я только родилась, мы жили у матери моего отца. Она нещадно гнобила мою маму, как по рассказам моих тётушек, так и по моим личным воспоминаниям.
Когда мне было полгода, мать отца (язык не поворачивается назвать её бабушкой) выгнала зимой ночью меня и маму на мороз.
После этого началась целая череда ругани и примирения. Мы долго жили у моей бабушки (маминой мамы). Пока мама трудилась в поте лица, стараясь меня одеть и обуть, бабушка воспитывала. Это время было самым счастливым в моей жизни. Я помню только бесконечную любовь бабушки и мамы, помню мягкий свежий хлеб, который она пекла. Помню, как мы вместе с ней делали дела по дому, кормили курочек, нашего пса и поросят.
Папа приезжал не очень часто, привозил мне какие-то сладости, типа шоколадок и чупа чупсов.
Мама сменила несколько работ, пытаясь найти место, где будут хорошо платить. Потом был период, когда мы переехали в город, там снова мама стала жить с отцом. Они хотели завести ещё одного ребёнка. Прошу вас не писать плохих слов о матери. Да, у них было не всё гладко, но она всегда старалась. Отец не пил, работал, но они часто не могли найти решение проблемы, договориться.
Это время мы жили у матери отца, это я хорошо помню. Это была четырёхкомнатная квартира. В одной комнате спала мать отца, в комнате побольше спал её другой сын (мой как бы дядя), в самой маленькой комнате (почти каморке) ютились мы втроём. И, собственно, зал. Выходить в зал и смотреть телевизор мне было нельзя. Там отдыхал мой "дядя" после работы. Мама убиралась за всеми, мыла везде пол (за исключением комнаты моего "дяди", она была закрыта на ключ), пылесосила и убиралась в зале. Бабушка постоянно гнобила мою маму. Ей было всё не так.
Потом мы переехали, мама уже не выдержала. Жили в каком-то бараке, недалеко от города. Мама забеременела и родилась моя сестра. Перед рождением сестры мы стали снимать квартиру у папиного старшего брата. Это был, пожалуй, единственный папин родной брат, который любил и меня, и мою маму.
После этого было относительно спокойно. Отец работал, мама была в декрете, я ходила в школу. Денег постоянно не хватало. Отец работал и приносил небольшую зарплату. Помню, как мама плакала на кухне, считая копейки до зарплаты. Не знаю, сколько тогда получал отец, но люди папино профессии получали в разы больше. Где и как он работал для меня загадка.
Вспоминаю, как однажды родители сильно поругались. На работе отца предлагали выйти в выходной подработать, обещали дать деньги сразу на руки. Он не пошёл, аргументируя, что заплатят копейки. Выплатили всем, кто вышел по 5 тысяч. Это был 2005-2007, точно не помню, но сумма была внушительная. Мама плакала, показывая отцу копейки в кошельке, он только отмахивался.
Мама вышла рано из декрета, пошла зарабатывать. Пахала с утра до ночи, попутно забирая меня из школы. Отец никогда не помогал маме с уборкой или готовкой, это же не мужское дело. Да и он уставший.
Шли годы.
Мы переехали в посёлок, где маме предложили хорошую должность. Я росла как умела, родители были заняты. Мама вечно была занята на работе, она встала рано утром, а приходила обычно вечером, готовила еду, а потом сидела за бумагами до глубокой ночи. Помню, когда я шла спать, сначала подходила и будила маму, которая уснула в кресле за бумагами. Отец тогда "таксовал", ага, в маленьком посёлке. Денег с его зарплаты хватало только на пару булок хлеба, бензин и газировку. Одевала всю семью, платила ипотеку мама.
Спустя годы, когда недавно я спросила её зачем она тянула его на себе всю жизнь, она сказала мне.
"Он никому не нужен, дочь. Ему некуда пойти, родственники ему никогда не помогали. Вот и жил, как умел. Как я могла его бросить?"
Всё это время отец воспитывал меня, когда замечал, что я выросла. В 15 лет начались придирки. Я плохо пою, ем как свинья, ленивая и никуда не гожусь. Были и светлые периоды, но это быстро забывается.
Потом я поступила в институт, начала учиться. Через какое-то время поняла, что не моё и пошла работать. Потом начались проблемы со здоровьем у меня, я продолжала работать, но часто была на больничном. Денег критически не хватало. Мама умоляла отца устроится, хоть 15 тысяч зарабатывать, работа была и ему предлагали. Он сказал тогда то, что я до сих пор не могу забыть. "Пусть она, дочь то есть, устроится на вторую работу. Зачем ты ей помогаешь? Пусть сама справляется".
Мама начала искать работу на севере. Собрала вещи, взяла с собой мою младшую сестру и уехала на заработки.
Как я сходила с ума, представляя, что она там одна. А мама? Не было горячей воды, да даже обычно. Колоть дрова и топить печку, при этом работая до поздна в условиях сурового севера. Когда прошла операция и я подлечилась, стало легче. Я нашла другую работу, моё состояние стабилизировалось.
Но мама и сестра провели долгих три года вдали от дома. Мы виделись два раза за три года. Сестра мне сказала, что ей там плохо и она очень хочет домой. Она плакала, говоря, что ей уже снятся кошмары. Но оставить с отцом её было нельзя, он был не в состоянии ухаживать за собой, что говорить о сестре.

Недавно, я с ним крепко поругалась. Высказала всё, что о нём думаю, он начал меня выгонять из дома. Хватал за руки, орал, говорил, что я тут никто и чтобы я выметалась. Что мать моя ему уже давно безразлична, ему плевать и на неё, и на меня. Но я это уже и так знаю. Я ненавидела этого человека всю жизнь.

Когда была маленькая плакала и не понимала, почему папа с нами не живёт. Была подростком и не понимала почему его терпит мама. Но вот я выросла и всей душой его возненавидела. Он - паразит на теле общества. Не умеет любить, не знает зачем живёт, любит только себя.
Сегодня для меня этот человек умер. О нём мне напоминают лишь синяки на теле и загубленное детство.
Спасибо, что дочитали. Всем добра. Цените своих адекватных родителей.
Простите за ошибки. Руки плохо слушаются, я вся на нервах.

Внештатный сотрудник «Проспекта Мира», 26-летняя Владислава Александрович неделю назад стала донором костного мозга — вторым из Красноярска и 283-м по всей России. Она написала текст о том, как это было и почему так мало соотечественников проходит путь донорства до конца.

Четыре года назад друг рассказал мне о молодом человеке, который вел борьбу с лимфомой и в своем инстаграме рассказывал о течении болезни и ходе лечения. Я следила за аккаунтом как за сериалом, и с нетерпением ждала развязки с непременным хэппи-эндом. Так и произошло: после курсов химио- и лучевой терапии, спустя 36 недель с начала ведения дневника, появилась запись, что в связи с выздоровлением блог обновляться больше не будет.

Эта история произвела на меня колоссальное впечатление, и поэтому в феврале 2016, когда мне попалось объявление, что в Красноярске можно протипироваться и попасть в Национальный регистр доноров костного мозга, я уже не сомневалась. Вся процедура длилась не больше 5 минут: я заполнила простую анкету и сдала в пробирку кровь из вены. После этого пробирка отправилась в Санкт-Петербург на определение HLA-фенотипа (антигенов тканевой совместимости).

Национальный регистр доноров костного мозга был образован в 2013 году на базе Первого Санкт-Петербургского государственного медицинского университета имени академика И.П. Павлова и подведомственного ему НИИ детской онкологии, гематологии и трансплантологии имени Р.М. Горбачевой. Поиск донора в этом регистре бесплатен, в то время как поиск в зарубежных регистрах, который может и не дать результата, стоит в среднем 18 тысяч евро.

Шанс совпадения донора и реципиента — 1 на 10 000, и чем больше потенциальных доноров в Национальном регистре, тем выше шанс на спасение больных людей. Типирование абсолютно бесплатно для всех желающих, его оплачивает «Русфонд» (его цена составляет 7 тысяч, а обследование и донация при совпадении — 400 тысяч рублей). По состоянию на февраль 2019 года в регистре состоит 94 204 потенциальных донора — при этом, например, в Германии аналогичный регистр насчитывает 8 миллионов человек.

29 ноября 2018 года я готовилась к госэкзаменам в аспирантуре, мои мысли были заняты исключительно отечественной историей, поэтому, когда зазвонил телефон с питерским номером на экране, я подумала, что это какой-нибудь банк, который предложит мне очередную «выгодную» кредитку. Но звонили Санкт-Петербургского медицинского университета, они нашли меня в регистре доноров, для меня нашелся реципиент — 16-летний парень с лейкозом. Я помнила, что типировалась, но это точно не та информация, которую ты держишь в голове, просыпаясь каждое утро, тем более спустя три года. Это было как удар обухом по голове. На вопрос, согласна ли я стать донором, я сразу же ответила согласием, но врач по голосу поняла мое шоковое состояние и пообещала перезвонить на следующий день. Думать после этого разговора об отечественной истории я уже не могла, как сдавала экзамен тоже не помню — я очень боялась, что мне не перезвонят, приняв за какую-то идиотку, которая не завопила радостно от выпавшей ей возможности спасти человеку жизнь.

Но мне перезвонили — и я снова дала согласие. Оказалось, что нужно будет пройти еще одно типирование, которое покажет, точно ли я подхожу реципиенту. 8 декабря я сдала в лаборатории несколько пробирок крови, и уже 20 числа узнала, что да, абсолютно точно, так как он мой «генетический двойник», человек, с максимально схожим набором генов тканевой совместимости.

15 января врач позвонила мне, чтобы выяснить мое самочувствие, еще раз уточнить, не передумала ли я, а также попросила придерживаться нехитрой диеты — чтобы анализы, которые нужно будет сдавать по приезду в Петербург, были наиболее точными. Мы договорились созвониться в конце января, но что-то пошло не так, и мне перезвонили через день, попросили прилететь в Петербург 20 января, чтобы 21 числа пройти обследование. С собой нужно было взять паспорт, СНИЛС, страховой полис и результаты флюорографии, которую мне пришлось сделать на следующий день в поликлинике по прописке (на удивление, проблемы с этим не возникло).

20 января я прилетела в Петербург, чтобы на следующее утро встретиться с координатором регистра доноров костного мозга и натощак сдать в лаборатории 11 пробирок крови для всевозможных исследований. Затем мы отправились в отделение трансплантации костного мозга для взрослых Первого Санкт-Петербургского государственного медицинского университета имени академика И.П. Павлова. Там я прошла ЭКГ и пошла на встречу с трансфузиологами — врачами, которые проводят процедуру донации.

Если честно, я руководствовалась стереотипами и думала, что мне расковыряют всю поясницу и я буду восстанавливаться годами, поэтому даже не хотела гуглить, как это все происходит, чтобы заранее не пугаться. Но на деле оказалось, что я путала донорство костного мозга с пункцией спинного мозга, и все не так страшно. Костный мозг находится в тазовых костях, ребрах, грудине и в костях черепа. Это масса без нервных клеток, пронизанная сосудами, с большим количеством стволовых клеток, которые в дальнейшем могут превратиться в лейкоциты, эритроциты и тромбоциты. Как раз стволовые клетки и забирают во время донации.

Трансфузиолог рассказала мне, что в некоторых ситуациях, конечно, берут клетки из тазовых костей, и происходит это все под общим наркозом. Но моему реципиенту больше подходил способ забора клеток из венозной крови. Врачи посмотрели мои вены (спойлер: все очень плохо), запретили мне предоставлять локтевые вены для забора крови на анализы и простились до следующей встречи. К вечеру 21 января выяснилось, что с моими анализами все отлично, ничего пересдавать не требуется, я могу возвращаться в Красноярск, чтобы прилететь 3 февраля, но уже на 13 дней, для прохождения очередных анализов, подготовке к процедуре и самой донации.

Однако сроки сдвигались. Реципиент проходит особую подготовку к подсадке стволовых клеток, в процессе которой иммунитет и деятельность его костного мозга подавляют — случается, что пациент заболевает, ведь в этот момент он особенно уязвим, и может подхватить любую инфекцию или вирус. Так случилось и в моем случае, и донацию отложили на две недели.

17 февраля я вновь прилетела в Петербург, и 18 февраля натощак пошла на анализы, правда, в этот раз я сдала всего 9 пробирок крови, но сдавала я их, как и все последующие разы, из кисти руки, руководствуясь указаниями трансфузиологов.

Затем снова встреча с трансфузиологами, которые снова рассматривали мои вены и решали, пойдут ли они для донации, и все же решили пробовать. Тут же, исходя из моего роста и веса, мне рассчитали дозы препарата «Лейкостим», который «выгоняет» стволовые клетки из костного мозга в кровь. Тут же выяснилось, что мой реципиент опять болел, поэтому процедура донации перенеслась с 25 на 26 февраля. Вернувшись от трансфузиологов, я подписала кучу документов, и начала ждать 22 февраля — день первого укола «Лейкостима».

«Лейкостим» ставят два раза в день: в 8 утра мне ставили половину, а вот в 8 вечера уже уходил целый шприц. Укол делают в плечо, препарат плотный, поэтому руку в момент инъекции жжет, но к этому быстро привыкаешь. Каждое утро брали кровь на анализ, чтобы контролировать количество клеток в крови.

Забор крови из кисти

После забора крови и инъекции еще какое-то время идет кровь, поэтому врачи заботливо все заклеивают.

«Лейкостим» дает самые разные побочные эффекты: мигрень, боль в суставах, кто-то находится в состоянии, будто начинает заболевать гриппом, врачи об этом предупреждают и выдают «Ибупруфен», которым можно снять боль. После первого укола у меня все было отлично, правда к вечеру, за два часа до следующего укола, появилось ощущение, будто у меня нет шеи, а сама голова такая тяжелая, что единственный выход — это положить ее на плечо и так и ходить, как в меме про сову.

Но это были еще цветочки, на утро я проснулась, словно героиня фильма «Смерть ей к лицу»: было ощущение, что в районе поясницы образовалась дырка. Врачи напоминали про «Ибупруфен» и были страшно довольны: клетки активно высвобождались из тазовых костей. К вечеру второго дня я уже могла сравнить себя с картиной Фриды Кало «Сломанная колонна»: вместо позвоночного столба у меня словно появился раскаленный железный прут. Врачи чуть ли не визжали от восторга, и это успокаивало. Сидеть и стоять было сложно, я могла только ходить, но в этом был и свой плюс: от «Лейкостима» сгущается кровь, поэтому нужно много пить и двигаться, вот я и двигалась так, что к концу каждого дня шагомер на фитнес-браслете показывал по 54 тысячи пройденных шагов, что эквивалентно 40 километрам.

Уколы «Лейкостима» мне делали в НИИ детской онкологии, гематологии и трансплантологии имени Р.М. Горбачевой. Там соблюдается полнейшая стерильность, поэтому приходилось переобуваться и переодеваться в сменную одежду, чтобы пройти в процедурный кабинет. Телефон и необходимые ценные вещи можно было взять с собой только в пакете. Вход во все помещения института осуществляется по пропуску (на фото слева).

Утром 26 февраля мне поставили последний укол, и через два часа я отправилась на донацию. Процесс таков: кровь брали из вены на правой руке, она проходила через прибор, отделяющий стволовые клетки, и возвращалась в вену левой руки. Вся процедура заняла четыре часа, была абсолютно безболезненной и походила на медитацию: руками шевелить было нельзя (даже телефон держать было трудно) оставалось просто лежать. Врачи и медсестры готовы были помочь каждую секунду: дать попить или покормить, поправить одеяло или просто поболтать, если стало совсем скучно.

Процедура донации, слева аппарат, через который проходит кровь и происходит процесс отделения клеток

Спустя четыре часа меня отключили от аппарата, я самостоятельно встала. Самочувствие было изумительным, даже сложно было поверить, что всего несколько часов назад я не могла сидеть. Это говорило о том, что все лишние клетки забрали.

Дальше начался подсчет стволовых клеток — если бы их оказалось недостаточно, нужно было бы придти на следующий день и досдать. Через 40 минут я узнала, что сдала 12 миллионов стволовых клеток, и по реакции врачей поняла, что этого более, чем достаточно. Так я стала вторым донором костного мозга из Красноярска и 283-м донором в России.

На следующий день я сдала очередной анализ, который показал, что количество клеток приходит в норму. Костный мозг регенерирует в срок от недели до месяца. Никаких противопоказаний или особых рекомендаций на это время нет. Единственное, что донором крови можно стать только через три месяца, в остальном это абсолютно безопасная для донора костного мозга процедура.

Прижились ли клетки реципиенту, я узнаю только в августе. Если все пройдет успешно у него будет моя группа крови и мой резус-фактор. Познакомиться с этим человеком я смогу только через два года, таковы правила. Зато уже в августе я смогу написать ему первое письмо — правда, пока я не решила, о чем оно будет.

Донорство костного мозга в России строится на трех принципах: анонимность, добровольность, безвозмездность. На каждом этапе врачи спрашивают, согласен ли ты продолжать этот путь дальше. К сожалению, множество людей отказываются на этапе телефонного собеседования, или после сдачи анализов в Петербурге, или после того, как узнают, что заработать на помощи другому человеку не получится. Мои поездки в Петербург, проживание, страхование в день донации оплачивал «Русфонд», после процедуры мне выдали больничный лист — никакого гонорара не предусмотрено.

На сегодняшний день донорство костного мозга в России находится вне правового поля, поэтому нигде не указано, какими правами и льготами может пользоваться донор. Единственное, чем можно воспользоваться — это налоговый вычет, о котором сказано в Налоговом кодексе РФ http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_28165/c100f38...

За рубежом донором костного мозга можно стать до шести раз, отечественные врачи настаивают на том, что достаточно и одного раза, тем более, когда вероятность найти реципиента настолько мала, что и одиночное совпадение можно считать за большое счастье.

Текст и фотографии взяты из проспект Мира https://prmira.ru/article/km/?utm_source=prmira&utm_camp...


P.S. От себя хочу добавить, что я восхищаюсь такими людьми. И надеюсь, что у меня хватит мужества поступить также, как она.

P.P.S. К сожалению, красиво вставлять ссылки не умею, простите.

Когда в школе начались уроки труда, девочек полгода терзали кройкой и шитьём, полгода готовкой.
Всякий раз, когда у нас была кулинария, за 10-15 минут до конца урока несколько ребят врывались в класс и требовали взять пробу. Угощали мы охотно, желая похвастаться достижениями в кулинарии. До одного дня.
Ничто не предвещало беды, это был обычный зимний день. Мальчики мастерили доски для разделки, которые передавали в трудовой класс девочек. У нас  в тот день готовили желе, заранее принесли с собой покупные смеси. Ну что в этом желе можно сделать не так, спросите вы. Высыпаешь в глубокую тарелку готовую смесь, заливаешь водой, замораживаешь и готово.

Но вы недооцениваете мощь маленьких и коварных пятиклассниц. Уровень дружбы среди отдельных особей зашкаливал, поэтому "иногда" блюда  внезапным образом оказывались пересоленными или со странными ингридиентами. Бывало, что некоторых ловили и обязательно наказывали, но особо упёртые продолжали пакостить.
Пока желе замораживалось в холодильнике, мы сидели и писали конспект, время от времени девочки ходили проверить степень готовности этого шедевра кулинарии.
По команде учительницы заранее выставили все блюда на стол и ждали дегустаторов, сама трудовичка пробовать не стала (может блюла фигуру, а может не хотела рисковать здоровьем, об этом мы уже не узнаем). Как обычно под конец урока прибежали мальчишки, точное число уже не помню, человек 6 точно.

Все члены жюри пробовали по ложке каждой порции желе и выносили вердикт. У одной девочки внезапно желе было солёным, у другой в желе был черный молотый перец и такая ерунда была с половиной блюд. У меня желе было слишком сладким, но это уже я сама смухлевала и добавила втихоря сахара, чтобы уже точно Bellissimo.

На перемене некоторые стали жаловаться что чёт не то. Но тем не менее отправились на математику. Один за другим ребята стали жаловались на боли в животе и на плохое самочувствие, но учительница пресекла жалобы на корню. А как же, контрольная. Но видя, что мальчики совсем не шутят, она заволновалась и решила проводить их до кабинета медсестры. Как только закрылась дверь кабинета послышались булькающие звуки, класс дружно полез в двери, проверять всё ли нормально.
Нормально не было.
Одного из дегустаторов рвало на пол, учительница побежала за медсестрой, оставшиеся дружно рванули к туалету.
Добежали не все.
Между ребятами началась паника, и среди бывших членов жюри, и между девчонками, которые пробовали чужие блюда. Почти все стали чувствовать рвотные позывы, то ли от увиденного, то ли от съеденного. Никто не остался равнодушным. Почти все рванули к туалетам, даже если тошнило не сильно, мало ли. На странные звуки вышла учительница из соседнего кабинета. Из ниоткуда появилась бранящаяся техничка. Градус паники повышался.
Наконец, кто-то донёс и появилась она. Сильно обеспокоенная и жаждущая раздать люлей классная.

В конце пострадавшим в этой жестокой и бессмысленной бойне оказали медицинскую помощь (в виде таблеток активированного угля). Сообщили родителям и отпустили домой, как только ребятам полегчало.
После девочек собрали трудовичка и классная, выяснили кто что добавлял. Виновные были расстреляны наказаны с занесением проступка в личное дело (дневник). А также мальчикам отныне был вход воспрещён. Они сами не горели желанием продолжать, но передумали классе в 8м, когда мы пекли торты и готовили борщи. Увы, трудовичка была непреклонна. Ей после той бойни досталось сильнее всех, так что на кухне боевые действия были окончены. Но начались в спортзале.