MfromO

*Я яичницу готовлю.*

- Итак, разогрейте сковороду… Надо найти сковороду.

Фёдор оглядел кухню, освещенную лучами весеннего солнца. Потёр заспанные, в меру опухшие глаза. На кухне царила утренняя тишина, за стенами кухни тревожно подвывал соседский перфоратор. Фёдор прищурился на самых высоких тонах перфораторной свирели и посмотрел на то место, где вот-вот, судя по звукам, появится глазок на кухню соседа. Он подошёл к раковине, полной беспорядочно напиханной посуды, двумя пальцами приподнял закрывающую пол - раковины широкую тарелку. То, что он увидел под ней, ему не понравилось, и он аккуратно вернул всё в былое состояние покоя. Подумал немного, взял средство для мытья посуды и, снова приподняв край широкой тарелки, обильно туда полил. Опустил широкую тарелку и, нахмурив брови, полил её тоже.

- Сковороды нет! – констатировал Фёдор. Открыл шкаф над мойкой и оглядел чистые тарелки. В широкой металлической полке аккуратно торчали два чайных блюдца, в чистоте которых можно было не сомневаться, так как Фёдор вообще не помнил, когда ими пользовался, и было ли такое вообще хоть раз. Половину полки занимала большая керамическая супница – вещь необходимая в хозяйстве для любого человека и для Фёдора в частности. Хотя так случилось, что суп в ней был последний раз давно, а вот пельмени буквально на днях. Выше немногочисленной посуды на своей полке подрагивали от соседского перфоратора неаккуратно составленные кружки. Фёдор не был высоким, поэтому далеко стоящие кружки были обделены вниманием и со временем зарастали пылью. Все кружки были перевёрнуты, кроме одной стоящей ближе всего. Из нелепого интереса Фёдор достал её и заглянул за непрозрачные границы, на которых красовалась надпись «BOSS». Половину BOSS-а занимало что-то тёмное и жидкое, он попробовал, снова посмотрел в таинственную чёрную глубь BOSS-а.

- Сковороды нет, - не отрывая взгляда от кружки, сказал Фёдор. – Супница есть, кофе есть, сковороды нет.

Фёдор сперва решил было помыть кружку, но, посмотрев в раковину, просто долил воды из-под крана и поставил BOSS-а в микроволновку. Нажал на пуск и отряхнул руки так, будто они замарались. Залитые солнцем квадратные метры, несмотря на свою немногочисленность, очень умело спрятали единственную сковороду. Фёдор, прищурившись, уставился в последнее место, где могла прятаться сковородка – в духовку. В духовке кроме тусклого электрического света и неестественного запаха горелого железа не было больше ничего. Ясность, наведённая прищуриванием в меру опухших глаз Фёдора, позволяла с достаточной уверенностью утверждать: «Сковороды нет».

-А ну и хер с ней. Пойдём дальше. – Фёдор закрыл бесполезную часть плиты. – Итак, разогрейте сковороду и смажьте сливочным маслом. Ага, масло! – он приподнял брови и прикусил нижнюю губу, пытаясь вспомнить - есть ли масло и, если есть, то где.

Но вспомнилось ему другое, почему-то это весеннее утро и эта не лучшим образом обставленная кухня напомнили ему детство. Не всё детство, а кое-что более конкретное. Ему вспомнилось как ругался отец, точно вспомнить темы разговора того далеко утра Фёдор не пытался. Во первых это было дело бесполезное, а во вторых ему больше запомнилось другое.

- …И снова суббота, и снова этот мудак ставит меня в смену, – отец ударил ребром широкой мозолистой ладони по пустому месту между тарелками на столе. И стал дальше закладывать гречневую кашу между седеющими бородой и усами.

- Что ты?... Федя закрой уши, – всполошилась сидящая рядом мать.

- Ну мам, – возразил было чуть выглядывающий над тарелкой лохматый Федя. – Я ем.

- Федя или уши или выйдешь из-за стола, – мама выглядела достаточно серьёзно. Федя уши закрыл. Он конечно слышал половину того, что говорили родители. Он расслышал, как мама ругала отца за то, что тот ругается при ребёнке, он расслышал, как оправдывался отец. Мама показала Фёдору, что можно открыть уши.

- Запомни Федя, слово, которое ты услышал, оно только для взрослых людей, для тех, кто стал таким же большим, как твой папа. А если ты будешь говорить это слово, то так и останешься маленьким.

Федя кивал, когда спрашивали, понял ли он и, напялив тяжелый тулуп и ушанку, помчался вливаться в строй орущей на горке детворы. В подъезде ему навстречу попался местный задира, учащийся на два года старше. Он сперва сделал вид, что Фёдор ему не интересен, но чуть только они разминулись на узкой лестнице, как по Фединой шапке сзади прилетел не сильный, но обидный подзатыльник. Фёдор ничего тогда не сказал вслух, но сразу как-то само собой стало понятно кто такой «мудак», а про себя Федя отметил, провожая взглядом исчезающего за лестницей задиру: «Вот мудак».

Единственное, о чём тогда в далеком детстве не предупредила мама, так это о том, что такие слова не только нельзя говорить, но и думать ими тоже нельзя. Годы прошли, задиру убили в 90-е годы те, кто видимо тоже был не доволен его мудацким поведением, а Федя так и не стал ростом с отца.

Завывающий перфоратор вернул Фёдора в настоящее, он потёр в меру опухшие глаза и снова посмотрел в рецепт: «масло». Включил плиту и рассчитывал пожарить яичницу прямо на камфорке. Это была вынужденная мера, во первых потому, что сковороду он не нашёл, во вторых потому, что камфорка выглядела достаточно чистой и в третьих потому, что он видел как в каком-то американском фильме жарили прямо на поверхности плиты, только чаще переворачивали. Он открыл холодильник и стал шарить взглядом по полкам, начиная с верхней. Там была обнаружена каким-то образом оставшаяся со вчера бутылка пива. Фёдор достал её, откупорил, бросил крышку в раковину и отпил пару глотков.

- Не кофе конечно, но тоже ничего! А, кофе… - Он вспомнил о BOSS-е, простоявшем в микроволновке уже достаточно долго. Фёдор достал кружку, отпил немного, обжёгся (BOSS был горяч), выругался и поставил кружку в буфет, чтобы остывала. За спиной не терпеливо пищал холодильник, сообщая о том, что Фёдор забыл закрыть дверцу.

- Да что ж за день то такой?! – Он закрыл холодильник, закрыл микроволновку, отпил пива.

-Разогрейте сковороду и смажьте сливочным маслом…Тааак!

Снова открыл холодильник. Напряженное разглядывание немногочисленного содержимого показало, что масла в холодильнике нет, зато нашлась сковорода. Федя открыл крышку, в ней явно что-то раньше было. В конце концов, следы подсыхающего подлива не могли врать. Он поставил сковородку под поток горячей воды и время от времени поворачивал её по мере того, как что-то отлипало от стенок. Потом некоторое время кружилось в мыльном вихре на широкой тарелке и исчезало. Попивая пиво, он поставил бутылку среди прочих стоящих возле раковины. Задумчиво поворачивая сковородку, Фёдор наблюдал за уходящими в небытие корабликами отстающего от сковороды жира. И так увлёкся, что взял из ряда бутылок не ту, даже поднёс её ко рту, но вовремя остановился.

- Подсолнечное масло…Ага… - он посмотрел в рецепт - …Смажьте сливочным маслом – снова посмотрел на бутылку – Подсолнечное масло – снова в рецепт – Смажьте…угу…маслом, -снова на бутылку – Угу…масло. Пойдёт.

- …на подготовленную сковороду вбейте, не размешивая, яйца, посолите по вкусу.

Фёдор вернулся к уже забытой на краю раковины сковородке, повертел её в руках, разглядывая в меру опухшим взглядом, насколько она чиста. Потряс ей в воздухе над раковиной, доводя до идеальной чистоты. Допил пиво и искренне хотел сразу выкинуть бутылку в мусор, чтобы не стояла. Но мусорного мешка на месте не было и он, второпях, засунул пустую бутылку к чистой супнице. Налил масло в сковороду, сверился с рецептом: «Смажьте», помотал сковородой, так, чтобы масло залило всю поверхность внутри, лишнее вылил в раковину. Фёдор поставил сковородку на плиту, зашипела не обтёртая со дна вода. Достал яйца, быстро разбил и посолил, подумал и разбил ещё пару, ещё раз посолил.

- Тааак. …Глазунья будет готова, когда подрумянится… Как может еда подрумяниться? Глазунья будет готова, когда поджарится! – рассудил Фёдор. - Когда затвердеет, – добавил он и утвердительно покачал головой.

Зазвонил телефон, за ним пришлось идти в спальню. На экране красовалась фотография улыбчивой девушки с совершенно не опухшими глазами, чуть ниже было подписано «Лена». Фёдор навис над скворчащей глазуньей и поднёс улыбчивое личико с подписью «Лена» к уху.

-Да… Возьми мне пива бутылку… Да хоть какого… Всё, давай, я яичницу готовлю.

28.03.2013 13:50 (серьёзная редакция 29.03.2013 17:09)

Из прошлой жизни, то есть до переезда в этот город, о Саше достоверно ничего толком не известно. Известно только одно, что когда он только переехал, то первый с кем он познакомился был не инженер и даже не Наталья Андреевна и даже не человек, первым был Кеша. "Первое время", затянувшееся на год с небольшим, Кешу звали просто кот, ещё Саша по пьяни старался приучить его откликаться на «пиздюк». Но так как Кеша был не дурак, то на пиздюка отзываться брезговал. Кеша хорошо помнил день их встречи, в этом отношении он был полной противоположностью своего хозяина, так как тот "первое время" спрашивал с утра у Кеши вопросы, косвенно интересовался, откуда Кеша взялся и как его зовут. И вот тоже загадка, Кеша вроде как не особо объяснялся, откуда он здесь, и имя своё старался не распространять, однако однажды утром, когда Саша спросил в очередной раз как Кешу зовут, (к тому времени его уже не особо волновал вопрос разделения жилплощади с новым жильцом). Он, выдержав не самую театральную паузу, вразумительно кивнул в тишине и, секунд через пять, сказал: «Красивое имя. Ну, Кеша, так Кеша». И что самое интересное больше этих вопросов поутру коту вообще не задавал.
Студент первое время пугался Кеши, «Фу, Александр, чернь эта ваша мне не то чтобы глаза мозолит, мне так и кажется, что если я спиной повернусь, то он мне сзади в шею вцепиться и всю спину раздерёт». Отчасти студент оказался тогда прав, стоило ему повернуться спиной как Кеша, который слышал все, что студент о нём сказал, нассал тому в правый ботинок.
Вообще по части в ботинки нассать Кеша был большой умелец, отчего приходящие к Александру гости даже подвешивали ботинки шнурками в ручкам дверей. Студент часто опаздывал и поэтому, так как все ручки уже были заняты, ему приходилось ставить ботинки на пол. Пару раз, изрядно подпив, он клялся: «Я как левый ставлю, так ещё ничего, а как правый, так и чувствую спиной взгляд так и давит, так и давит меня. Раньше и обернуться страшно было, а теперь бывает, обернусь, а там бес этот сидит в конце коридора, щуриться, значиться, улыбается». Саша на доводы о бесьем происхождении своего домочадца, отвечал: «Не хрена опаздывать». Сразу после этого следовали призывы из разряда «наливай» и пошлый анекдот, рассказанный хозяином. Вообще кот любил пьянки, но не любил последствия, как и большинство людей. Пьянки нравились ему не только из-за того, что можно нассать студенту в ботинки, но и тем, что он во время пьянок получал огромное количество всяческих ласк и видов пищи. Пищи радовался особенно сильно и неподдельно, бывало даже, если видит, что студент пожрать чего принёс, в ботинки ему не ссыт, жалеет, а бывает и ссыт, так сказать, чтоб не расслаблялся. Александр, кота своего в обиду тоже не давал, и хоть и картавил, но не брезговал лишний раз напомнить подпившему студенту про «разлуку», какая непременно случиться у студента с сознанием если тот кота тронет. Картавость Саши была очень странной, поэтому общение с ним приобретало забавный характер, он картавил не где-то конкретно в каждом слове, а скорее на определённых словах. Слово «бронетранспортёр» говорил с лёгкостью и чёткостью диктора, а вот слова «проститутка» и «ремарка» вводили речевой аппарат в ступор, и после трёхсекундной задержки, студент слышал «шлюха», тогда как второе слово Саша и вовсе показывал жестами.
Жестами показывать у него тоже получалось неплохо. Однажды, когда студент попросил Сашу сказать слово «разъяренный», которое относилось к словам, которые тяжело давались. Александр довольно не двусмысленно жестами показал что-то типа: «Да пошёл ты нахер» и вдобавок, чуть погодя, используя только несколько пальцев, добавил: «Мудак».

--И что ты морда звериная смотришь, наверное, сказать мне что-то хочешь, а хер. Ты же кот, коты
по-человечьи слабы.
-- Мяу
Суровая чёрная как смоль морда кота угрожающе нависала над не менее суровым лицом
Александра. Кот возможно и имел, что сказать, но понимая свою беспомощность перед
похмельем, ограничивался банальным «Мяу».
-- И неужели ты, бесье отродье думаешь, что если меня не заставил встать звонок телефона, не
побеспокоило мой сон и желание справить малую нужду, то я встану от этого твоего «Мяу»?
Многозначительный взгляд Кеши был прикован к лицу Саши, оценив вопрос по всем параметрам
котовской логики, Кеша выдержал театральную паузу и неизменно повторил свой довод: «Мяу».
-- Что-то у нас с тобой как-то разговор с начала не заладился…….. и, на мой взгляд, настал тот
момент, когда я просто вынужден сказать тебе - Кеша съебись.
Саша решил подкрепить свой довод переворачиванием на бок, отчего кот потерял равновесие и
навернулся вниз с раскладушки. Навернувшись, маленький чёрный бес сделал вид, что он так и
хотел и с задержкой в пару секунд, пока его голова формировала безумно гениальный кошачий
план, кинулся с дикими воплями прочь из комнаты, сбивая все, что с виду казалось ему меньше
самого.
Однако после десяти секунд полета по квартире кот ошалев в конец и, почувствовав свою
безнаказанность, решился на рискованный шаг, и со всей своей кошачьей дури впечатался в
пакет, стоявший на полу.
В тот самый момент маленький кошачий мозг Кеши не подумал, что пакет возможно не пустой, и
возможно в нём есть что-то твердое, а именно в пакете оказался аккумулятор (происхождение
которого даже для Александра оставалось до сих пор загадкой).
Крушение Кеши было неизбежно. Ошалев ещё больше чем прежде и придя в дикое кошачье
удивление, кот опал на пол и замолк.
Где-то через час Саша проснулся, вернее сказать пришёл в себя, и отправился, как это было
заведено водички попить. Кеша уже долго ждал этого момента и надеялся, что, завидев лежащее
без сознания животное, хозяин проявит не чуждую людям жалость и примется всячески
отхаживать кота от полученных травм.
Но план Кеши был сурово разрушен тем, что целеустремлённый путь хозяина пролегал через
кошачье тело. Поэтому для обоих обитателей квартиры стало внезапной встреча, посреди
коридора (особенно для кота). Ведь кот встретился скорее не с хозяином в целом, а только с его
левой ногой. Кот ожил, он исполнил с небывалым профессионализмом трюк из разряда
«освобождения из тисков смерти», и, поняв, что раз уж Саша поднялся нужно использовать
момент и просить есть, скорее даже не просить, а требовать и принялся с ещё большим криком
орать на своём, нескромной громкости, кошачьем наречье.
Жалость может, и пронзила бы Сашино любящее сердце, но в этот момент его пронзало
похмелье, и кот получил на завтрак, обед и ужин только сухой корм.
Всё же кот был чрезвычайно рад тому, что в его миске оказалось хоть что-то съедобное, и, набив
желудок, принялся доказывать хозяину свою верность (выражая это мурлыканьем, такого тона,
что складывалось ощущение, будто кот вот-вот задохнётся и это его предсмертные хрипы).
Саша попил воды из чайника, осушив его до дна, и почёсывая за ухом у издававшего страшные
звуки кота, принялся смотреть в окно. Минут через 10 не долгих раздумий он прокашлялся и,
докурив, сказал:
-- Гляди, пиздюк, Весна!!
--Сам ты пиздюк, - подумал Кеша
И оба молча, отправились к раскладушке