Lion99999

Дело было, когда я ещё в деревне жил. Мне лет двенадцать тогда было. В тот же год мы и переехали, отца на новое место службы перевели. Так что, чем всё закончилось, я и по сей день не знаю.

Деревня наша не очень большая, всего-то около ста дворов. Пошли мы как-то после обеда с другом Ванькой на кладбище, на могиле его бабки цветы полить, мать его отправила, ну и я с ним решил сходить за компанию. Жарища в то лето страшная была, надо поливать. В общем, взяли ведро, пошли. А до кладбища километра два по полю.

Кладбище там у нас в деревне такое было: церквушка небольшая, она там уж лет восемьдесят точно простояла. А как проходишь за калитку церкви, мимо церкви идёшь – вот оно и кладбище.

Вошли во двор, увидели сторожа. Попросили, можно ли из бочки воды налить. Полили цветы на могиле, сели на скамейку около ограды, и друг друга пугаем, а вот вдруг, представляешь, сейчас со всех могил покойники полезут, чего делать будем?

Шутки шутками, а вдруг ветер подул и на ограду могилы ворон сел. И не боится нас. Смотрит насмешливо. А нам с Ванькой не по себе как-то стало… Никогда не видел такого взгляда у птицы…

Смотрим, сторож нам рукой машет. Вообще страх нахлынул. И на могиле с вороном оставаться страшно, и к сторожу страшно. А он зовёт:

- Давайте бегом ко мне! Что же вы, отроки, творите?

Вот тогда я и услышал эту историю…

Налив нам в своей сторожке чаю, сторож, а точнее, дьякон Филарет, рассказал нам про отца Лаврентия. Помню почти каждое слово…

… Вы небось про покойников там, мальчишки, говорили? Про души, которые мира не нашли? Хорошо, увидел я вас. Не то быть бы беде…, — при этих словах старик испуганно оглянулся и перекрестился:

- Я ведь давно тут служу. Больше всего при отце Фёдоре, царствие ему небесное, почил недавно совсем, и сорок дней ещё не прошло. Лаврентий его и сгубил…, — старик вздохнул:

- Помните отца Фёдора, ребятки?

- Да, — сказал Ванька, — младшего брата у него крестили.

- Так вот, — продолжал дьякон, — при нём и служил. А когда я совсем молодой сюда приехал, ещё сана не имел, послушником тут был при церкви, отца Лаврентия застал…

- Он ведь поначалу батюшка как батюшка был. Молитвы знал, жил скромно, никому в помощи не отказывал. А сгубила его дочка старухи Матрёны, жила тут такая, люди говорили, что ведьма, а ведь люди зря не скажут. Много странного творилось в её доме. В доме у Матрёны по ночам свет горел, и тени непонятные мелькали. Ох, и боялись её. А как померла, так по всем ведьмячьим канонам дар её к дочке перешёл. Красавица дочка была, только люди поговаривали, не людская это красота, и не от Бога.

И полюбилась она отцу Лаврентию. Через это он и пропал. Смеялась она над ним, а он как под чарами какими был. Потом, видно, решила его совсем сгубить — вдруг благосклонная к нему стала – вместе их видели часто теперь. В дом Лаврентия перебралась. Осунулся тот – не узнать совсем.

С тех пор в доме отца Лаврентия людей каких-то видели – не наши, тут каждый друг друга знает. Я и сам к нему раз в дом зашёл – видел одного, — волосы всклоченные, глаза звериные. Больше не заходил…

А в другой день нашли отца Лаврентия перед церковью с утра, как будто он туда бежал, как в укрытие, седой весь, а накануне волосы как смоль были. Вот тогда, я думаю, и перешёл он от Бога. На следующий день смотрю, стоит перед церковью, а в сам храм не заходит. Я его спросил, мол, как себя чувствуешь, батюшка? А он на меня волком посмотрел, усмехнулся страшно, развернулся и ушёл. Вот с тех пор слух пошёл – отец теперь дьяволу служит…

Это и было началом. Бывало, выйдешь ночью из избы, посмотришь на поле в сторону кладбища, а там огоньки мигают. А идти ночью страшно. Сама церковь бесхозная стояла, батюшки-то никакого кроме отца Лаврентия не было.

А потом люди к родственникам на кладбище сходили и увидели, что там прямо посреди кладбища кто-то вроде алтаря соорудил, а на нём кошка мёртвая, глотка перерезана и кишки выпущены. Вроде как жертвоприношение. Сломали они тот алтарь, ужас непонятный их обуял… До дома бегом бежали…

Но самое страшное началось, когда умер Лаврентий…

Хоронили его, не отпевая. Дождь в ночь его смерти шёл, на дороге грязь непролазная. А от дома его до кладбища, почитай, версту целую, несли гроб на руках. Поначалу на телегу погрузили, да только как тронулись, у телеги сразу два колеса с ободов слетели. Донесли, гроб поставили, куча воронья сразу слетелась и смотрят на людей, каркают издевательски. Закопали Лаврентия и разошлись… Людей тех чужих с внучкой Матрёниной тоже никто больше не видел. Кто его знает, где они скрывались… Может, прятались где… Но не ушли они…

Животные пропадать стали – у кого собака с подворья пропадёт, у кого кошка с улицы не приходит. Потом скот домашний пропадать стал. Председателю жаловались, да только Кузьмич, председатель наш, пьяница был, прости Господи, каких поискать. Мол, за скотиной надо лучше следить, ищите теперь по лесам. Вот и не видел никто, что там на кладбище творилось, до поры до времени. А Кузьмич наказан был за своё бездействие…

У него внучка недавно родилась. И пропала внучка.

Пришёл к людям за помощью Кузьмич. Везде искали. Все сараи обошли, в каждую щель заглянули. По окрестным лесам, по каждой опушечке прошлись. Дошли и до кладбища. И на могиле отца Лаврентия увидели такое, что рвало их всех до желчи. Вся оградка отрезанными головами кошачьими да собачьими утыкана, на кресте туша овцы распятой гниёт, уже рёбра торчат. На надгробнице чаша стоит. Кровью наполненная. А ребёнок невинный, внучка Кузьмича, рядом лежит, животик разрезан и горло разрезано… И на земле ожерелье внучки Матрёны, сколько раз его у неё на шее видели…

… Дом Матрёны окружили с кольями, с вилами и подожгли. Кузьмич, когда начальству докладывал, всё на пожар списал. Чёрный стал совсем от горя, и помер вскорости… А на месте пожарища костей не нашли. И не было там никого, скорее всего…

Ужас всех охватил… Вот тогда и поехали за батюшкой в соседнюю деревню. Приехал к нам отец Фёдор, царствие ему небесное, да так у нас и остался. Нельзя ему уже уезжать было.

Приехал он и сказал, мол, покойник всё это. Почернела его душа. И после смерти не успокаивается. Велел он собрать на следующий день всю деревню, от мала до велика, на кладбище вкруг могилы Лаврентия. Всем молиться велел, и сам молитву читал.

День тёплый был и солнечный, да только как начал отец Фёдор «Отче наш» читать, да кадилом размахивать, по ногам холодом ледяным потянуло. На землю жёлтые листья с деревьев упали, это в июле-то. Небо потемнело, как сумерки наступили.

Читает отец Фёдор молитву, все вокруг тоже молятся, да вдруг ворон с дерева слетел и в глаза батюшку клюнуть норовит. Отмахнулся тот от ворона, и ребятишки подбежали, птицу ту палками забили. А воронья всё больше вокруг собирается, только людей боятся уже, каркают бессильно.

Как дочитал отец Фёдор молитву, да водой святой окропил могилу, те, кто поближе к ограде стояли, почувствовали толчки из-под земли. Вскричал тогда отец Фёдор:

- Именем Господа нашего, изыди, нечисть!!! Изыди!!!

Ходуном земля заходила, кто ближе стоял, те наземь попадали. Кто-то из толпы бежать прочь хотел, удержали, всем вместе держаться надо было – иначе верная гибель. А батюшка знай молитву творит, да святой водой могилу кропит. Девять раз «Отче наш» прочитал, десятый раз читать начал…

И раздался вой из-под земли, страшный, громкий, надрывный. Кровь в жилах от него застыла. Оборвался крик и умолк. А отец Фёдор наземь упал и не шевелится. Подбежали к нему, а он бледный-бледный лежит, но дышит.

Очнулся отец Фёдор и сказал:

- С Вами остаюсь… Ибо не успокоился он. Ослаб только. Надолго ли он затих – одному Богу ведомо…

Старик помолчал:

- Так и остался отец Фёдор с нами. И с тех пор сорок с лишним лет дух Лаврентия сдерживал. А теперь вот умер – источил его силы Лаврентий. Теперь крепнет Лаврентий с каждым днём. И нет против него теперь силы. В храме лампады и свечи сами по себе гаснуть стали. Ночью хохот на кладбище раздаётся, в том дальнем конце, где Лаврентия закопали…

Вдруг старик схватил меня за руку:

- Вы, ребятки, отроки невинные, помолитесь уж за упокой души Лаврентия, — плакал старик, — страшно мне. Если наберётся он силы, это беда великая будет. Вы уж помолитесь… Без отца Фёдора я с ним не справлюсь, ежели вернётся.

Домой мы с Ванькой бежали. Страшно было до дрожи в коленках. Даже оглянуться назад страшно было. Казалось, если оглянемся, отец Лаврентий за спиной будет, и тогда не будет возврата.

————

Вот такая история. Я не знаю, чем она закончилась, мы ведь уехали оттуда. Не знаю, что случилось с дьяконом Филаретом…

И вот что ещё… Я помню, дьякон Филарет сказал, что он рассказывает нам про Лаврентия в храме, под сенью креста и под дланью Христа, поэтому нам ничего не грозит…

Но не дай Бог, предупредил он, если отца Лаврентия упомянут в миру, упомянет человек без креста нагрудного или вообще некрещёный. Лаврентий от этого силы набирается и помянувшему его худо придётся.

Так что лучше вам сейчас приложить к губам нагрудный крест и прочитать «Отче наш»…

Я просто помню, как издевательски и с осознанием собственной силы смотрел на нас с Ванькой тот ворон. Он упивался нашим страхом. Я ещё никогда не видел такого взгляда у обычной птицы…