«Служат или патриоты, или идиоты». Интервью с белгородским десантником ко дню ВДВ
На территории всего бывшего Советского Союза 2 августа десантники отмечают свой профессиональный праздник. Действующие и отставные служащие воздушно-десантных войск гуляют в парках, поздравляют друг друга и купаются в фонтанах.
ВДВ считаются элитными войсками, с момента создания в 1930 году они принимали участие во всех вооружённых конфликтах. Участвовали десантники и в операции по присоединению Крыма, и в вооружённом конфликте на Донбассе, где многие из них даже погибли.
По случаю праздника корреспондент Go31 Игорь Ермоленко встретился с белгородским десантником Максимом Черкашиным, получившим медаль «За освобождение Крыма», и поговорил о плюсах и минусах армии, участии солдат в войне на Украине и традиционном битье кирпичей руками.
— Как ты попал на службу?
— Я приехал из Норильска в Белгород, никого здесь не знал. Решил поступать в БЮИ МВД и попал на заочку. Больше в этом вузе на заочное отделение не принимают, у меня был крайний поток. За учёбу нужно было как-то платить — мать в больнице была, сестра маленькая, денег не было.
В мае 2011 года меня сразу призвали в армию, и после срочки попал на контракт.
— Сразу в ВДВ?
— Нет, срочку служил в спецназе ГРУ в тамбовской 16-й бригаде. Потом нас прикомандировали в Наро-Фоминск к отдельной разведроте. До сих пор у меня секретность, и выезжать можно будет только через полтора года.
Год отслужил, приехал на гражданку сдать сессию. Несколько месяцев погулял и пошёл на контракт в 137 парашютно-десантный полк в Рязани. На срочке я был старшим снайпером, поэтому контрактную службу начал с такой же должности. Потом там укомплектовывали батальон первого применения и меня сделали командиром отделения. Это уже где-то 2013 год был.
— Через год случились крымские события. Я знаю, что у тебя есть медаль за его возвращение в состав России. Скажи, как вам объявили, что отправляют его возвращать?
— Никак не объявляли. Я сидел у друга, у меня был выходной после наряда. Пришла смс — всем явиться на пункт сбора. Ну мы приехали в часть, это была пятница и как раз после концерта группы «Серебро» в местном клубе, где все наши отдыхали.
Это было где-то в конце февраля — начале марта. Нас собрали, погрузили на технику и отправили. Куда — не говорили, командиры держали это в секрете. Наверное, чтобы боевой дух не разлагать, не знаю. Это военные люди, так положено. Сказали едем — значит едем.
И мы как раз попали сюда — в Белгород. Наши эшелоны стояли тут до мая месяца. В какой-то момент по новостям показали, что мы уехали. Мы и правда погрузились на технику, но просто сделали круг вокруг города и приехали обратно. Разложились и ещё стояли несколько недель.
— Зачем вы тут стояли?
— Курировали границу, пару раз даже произошли провокационные действия. Это было как раз перед референдумом: разведчиков украинских находили, чума творилась.
— А в самом Крыму-то ты был?
— Нет, мы были на подъезде, в 150 километрах. В голубых касках, как миротворческие войска, для сдерживания провокаций. Если честно, среди моих сослуживцев не было никого, кто принимал участие в операции по возвращению Крыма. Один только отправился туда уже потом, после всех событий, когда он отошёл России.
А вот тех, кто служил на Донбассе — их я знаю много. Там же был наш 51-й полк, взвод особого назначения. Они принимали участие в боях за аэропорт. Освобождал Донбасс и 45-й полк ВДВ. Там служил мой наставник ещё по срочке, старший лейтенант Николай Цокало. Сейчас он, возможно, уже капитан.
— Погоди, то есть наши 51-й и 45-й полки принимали участие в войне на Украине?
— Непосредственное, ты что.
— Не унизительно ли то, что твои сослуживцы воюют там, а российская власть отрицает это? И когда украинцы берут наших в плен, по телевизору говорят, что солдаты в отпуске и воевали по собственному желанию.
— Да, были такие случаи. Шестерых пацанов из 51-го полка назвали шпионами, а они просто в отпуске были на самом деле. Вот и всё. Но а если правительство открещивается в СМИ — это правильно. Дабы не сеять панику и не вызывать волнения.
Обидно было и за Афган, и за Чечню, и за Донбасс. Ребята гибнут, а они скрывают цифры. Возможно, это неправильно, я не спорю, но, скорее всего, это нужно.
— Почему ты ушёл из ВДВ?
Надоело, решил развиваться на гражданке. В армии служат либо идиоты, либо патриоты. Других там нет.
— Ты идиот?
— Я сначала был патриотом, потом идиотом, а потом поумнел и уволился. Решил, что я не буду круглое таскать, а квадратное катать. Лучше думать головой. Родине я отдал долгов столько, сколько не занимал. Больше не хочется. Может быть, если кризис долбанёт, я бы пошёл служить в какую-нибудь мотострелковую часть мёртвой душой. Выходить на построения и иногда на стрельбище ездить, базара нет. А пока попробую здесь.
— В Израильской армии, где солдат готовят чуть ли не лучше всех в мире, нет никакой муштры, катания квадратного и прочего бреда. У нас же всё иначе, и даже в твоих элитных войсках ВДВ ты рассказываешь об идиотизме среди командования. Почему так?
— Среди голубой крови есть матёрые рэксы, у нас у многих должный уровень подготовки, но без тупежа всё равно не обходится. А вот что происходит в остальных частях — я даже предположить боюсь.
Есть анекдот: «До армии я спал хорошо, в армии я спал хорошо, но мало, а вот после армии я не сплю вообще. Потому что знаю, кто нашу страну охраняет». Но мне кажется, что армия меняется в лучшую сторону. Что было при том же Ельцине — и что есть сейчас. Большая разница.
— Правозащитники говорят, что с Шойгу армия возвращается к худшим традициям дедовщины, количество самоубийств среди срочников растёт. Ты служил и при Сердюкове, и при Шойгу. Как-то это почувствовал?
— Всегда есть и будут маменькины сынки и хлюпики. Он автомат потерял — его за это по головке надо погладить? Надо за это по роже съездить. Хотя бывают и перегибы, когда одембелевшие начинают крепить тех, кто послабее, а командиры закрывают глаза и бездействуют.
Дедовщину никто не отменял, есть такое дело, но зверств, как при советской армии, нет. Это нормально, когда старшие командуют младшими. Особенно теми соплежуями мамиными, которые приходят и начинают свои права качать. На то она и армия, чтобы быть психологически готовыми ко всему, взять в руки автомат и пойти воевать.
— И всё же такой подход доводит до самоубийств.
— Ты знаешь, нужно учитывать два момента. Первое — это неокрепшие умы, которых оторвали от мамки и они просто не знают, что делать вдалеке от дома. Первые два-четыре месяца —это большой психологический стресс: ты был свободным, а тут ограничен в своих правах, тобой командуют и нет никакого выбора. Люди не сдерживаются.
Другое дело, если человек нормальный, пришёл служить, а тут какие-то звери, и командиры упускают это из виду. Их начинают гнобить, качать деньги, бить. Вот это не нормально, но я такого не видел. Да, жёстко.
— А надо ли вообще звать в армию тех, для кого она не подходит, кто не хочет сюда идти? Не лучше ли перейти полностью на контрактную систему?
— Да, многим в армии делать нечего по определению, они просто потеряют год жизни. Но, учитывая масштабы нашей страны, мы к этому не скоро придём, но хотелось бы. Есть люди, которые по определению воины и в той же Европе такие занимаются только своим делом, учатся воевать.
При этом они живут в комфортных условиях, их не напрягают построениями и тупежами, мозгоклюйством. И они получают за это деньги, а вот тупёж там никому не нужен. И это правильно.
Знаешь, когда люди видят европейские тюрьмы, то говорят «я б так жил». То же самое и с их армией. И вот хотелось бы когда-нибудь сказать тоже самое про наши войска.
— Сколько у тебя прыжков?
— Порядка сорока. Из них 27 я прыгнул с ИЛ-76. Это такой военно-грузовой транспорт.
— Было страшно?
— Первый раз я выходил с вертолёта Ми-8, как с табуретки. Первый прыжок незабываемый, это невероятные ощущения единства с небом. Тишина и восторг. Приземляешься и людей любишь, всё хорошо, жить хочется. А вот второй раз ты уже знаешь, что будет, и это страшновато.
— А кирпичи бил?
— И я бил кирпичи, а на мне били блоки кувалдой. Ставили на живот блок, размахивались кувалдой и разбивали, даже видео в интернете есть. А сам я разбивал два кирпича через шомпол, чтобы между ними зазор был.
— Ну и как?
— Я всегда думал, что есть какая-то подстава, кирпичи где-то подпилены. Но нет, всё по-настоящему. Страшно, конечно, риск большой, но только дурак не боится. Нужно быть очень уверенным в том, что ты делаешь. Сейчас я бы не стал бить кирпичи, ну его в баню.
— Будешь праздновать День ВДВ?
— Да, я встречусь завтра со своим другом, прапорщиком. Мы наденем тельняшки и пройдём к Вечному огню. Выпью бутылочку безалкогольного пива, поболтаем.
— Безалкогольного?
— Я по-разному праздновал День ВДВ. И в фонтане купался, и водочку пил. В этом году будет так. И в парк схожу ещё, поищу кого-нибудь. Но пьянствовать и буйствовать — нет. Есть поверье, что все десантники — быдло. Я не считаю это утверждение правильным. Да, ребята здоровые, могут чуть пошалить, но это добрая шалость. На самом ведь эти ребята жизни отдают, чтобы вы все спокойно спали.
Материалы сайта GO31.ru
Автор: Игорь Ермоленко
Источник: https://www.go31.ru/news/1747383
