Doddy

Акварельный картон, цветные линеры, 15х21

Вчера полдня думал про одного рукожопого инфантила-подкаблучника и его супругу - амбициозную, жадную и потерявшую рамки стерву.

Шли мы себе по городу в весеннем настроении, я любимой жене и говорю: «А ты в курсе, что в этом году тридцать три года, как мы знакомы?», на что жена тут же выдает цитату: «Тридцать лет и три года жил старик со своею старухой…»

И мы оба встаем, как вкопанные! Стоп, стоп, стоп! Подождите! Что значит, старик со старухой? А сколько им было-то?! Мы-то ведь еще – ого-го! Ну, во всяком случае, жена… Я все больше – ого...

И тут возникает множество вариантов…

Для начала, полная цитата: «Жил старик со своею старухой у самого синего моря. Они жили в ветхой землянке ровно тридцать лет и три года».

Забудем про то, что чувак за треть века не удосужился хоть как-то улучшить жилищные условия, ну, землянка, так землянка… Ветхая и ветхая… Возможно, неводом и прялкой на новый дом не заработаешь, а другую работу найти не получается («Он рыбачил тридцать лет и три года»). Но уж корыто-то поновее, пожалуй, можно было вырубить?

Впрочем, мы про возраст… Чего это он старик-то?

В Российской империи, как правило, девушку замуж выдавали в возрасте 16-18 лет, если в 23 девица еще не вышла замуж, на нее уже махали рукой – все, пора покупать тридцать кошек, спицы и пряжу… Но, в деревнях лишний рот в дом мужа сбагривали еще раньше, бывало и в 13. Допустим, старик начал жить со своею старухой, когда ему исполнилось 17, а ей 13… 33+13=46, «старухе» еще нет и пятидесяти, а «старику» - как раз полтинник.

Учитывая, что в Российской империи XVII-XVIII века средняя продолжительность жизни тех, кто сумел выбраться из богатого на всевозможные смерти детского возраста, составляла 51-55 лет, да, недолго старику со старухой осталось.

Однако ни во время их бедняцкой жизни, ни после того, как они «поднялись» на рыбкином всемогуществе, не упоминаются какие-либо родственники главных героев, которые неминуемо набежали бы на халявное богатство. Это заставляет предположение, что парочка долгое время жила в другом месте, где-нибудь в средней полосе России, трудилась, отмечала чьи-то свадьбы, хоронила членов семьи, растили пятерых детей, а после того, как всех вырастила и поставила на ноги, тридцать три года года назад совместно решила: «Пусть в нищете, но исполним свою мечту!», собрались (ну, как собрались, взяли невод, прялку и корыто), переехали к морю, вырыли землянку и стали там жить.

Тогда 17 (когда поженились) + 17 (когда оженили первого ребенка) +5 (когда определили остальных) +33 (у моря) =72. Это мне уже больше нравится… Тут уже, возможно, и старик. Хотя жена все равно против…

акварельная бумага, цветные линеры,

пуантилизм, стипплинг

18х24

- Максим, переоденься, сейчас гости придут!

- Во-первых, это не гости, а твоя мама, а во-вторых, это моя любимая футболка!

На самом деле, Максим, конечно, понимал, что эта футболка, купленная ещё в Чехословакии, уже давно перешла из стадии "праздничная" в статус "носить только дома", но ведь ещё не скатилась до разряда "на дачу" или " на тряпки, пыль вытирать"!

Однако, ощутив прожигающий взгляд жены, пожал плечами и пошел за спортивной кофтой. Ничья!

А потом неожиданно и вправду пришли гости.

Сначала появилась родная Максимова тетка.

- Максимка! Мне кажется, ты еще похудел! Или подрос, - всплеснула тетушка руками, отодвигаясь после птичьих объятий и оглядывая племянника снизу доверху. Эту фразу она начала произносить в Максовых лет десять и продолжала в сорок, игнорируя то, что он уже пол жизни не рос, а за последний год набрал четыре килограмма. Сама тетка всю жизнь оставалась худенький, лёгкой и Максим всегда боялся ее нечаянно раздавить при приветствии.

- Можешь далеко не уходить, - сообщила тетушка, самостоятельно вешая пальто на крючок, - там Ильины приехали...

- Все?! - с ужасом уточнил Макс.

У Ильиных было пятеро детей и своего старшенького, но отчего-то оставшегося самым мелким, они бессовестно, прямо в глаза, называли "Пробник".

Максим хоть и ценил солдатский и черный юмор, но такие шутки считал за гранью.

- И вообще, что происходит?! Что за внезапный съезд хужетатар?!

- Максим! - недовольно заорала жена из кухни, слово и не жужжала только что миксером. Ну и уши у этой женщины, в очередной раз удивился Макс.

- Не переживай, не все! Младшие уехали смотреть соревнования по биатлону.

Один из детей Ильиных давал отличные результаты и, хотя ему ещё оставалось два года до армии, он уже имел разговор с военкомом на предмет снайперской подготовки, каковой разговор разделил родителей на два фронта. Отец Ильин считал, что армия - замечательная школа, потому что мужик должен уметь чистить унитазы, мать же кричала, что снайперов посылают в горячие точки, а ей мертвый сын испортит настроение на полдня. Ну, правда, странный юмор.

- Здорово, свояк, - радостно протянул руку Ильин, затем протопал на кухню и принялся выставлять на подоконник бутылки. Одна, две, три...

- Хомя, ты сдурел?! - грозно нахмурились жена.

- Пить я, конечно же, не брошу, а вот курить - буду! – радостно хохотнул Фома, хотя шутил он так последние лет пять...

- Нет, я что-то не понял... – снова неуверенно возмутился было Максим, перебирая в уме поводы и семейные даты и не находя причины для внезапного торжества.

- Скатерть неси! - не дала закончить тираду супруга, - она на верхней!

- И помоги там Ленке, она с судочками поднимается... - дополнил Ильин, не предпринимая ни малейших попыток сделать это самостоятельно.

- Нет, я вообще ничего не понял, - повторил Максим уже скорее самому себе и отправился выполнять указания.

Не успел он оттащить в кухню тяжеленные сумки Ильиной, непонятно, как она самостоятельно их на этот этаж перла, красивым взмахом развернуть на стол скатерть, все-таки сходить переодеться, как в дверь снова позвонили.

На пороге стояли отчего-то радостные сотрудники. С цветами и тортом. Несмотря на то, что вчера в конце дня он их выдрал в жесткой и извращенной форме.

- Э-э-э-э-э. Ну заходите, - обреченно махнул рукой Максим.

Коллеги, вручая букеты и здороваясь, потянулись в зал, где жена уже заставила пол стола всевозможными блюдами.

- Нет, а что за повод-то? – вновь спросил Максим, входя за всеми, но его вопрос потонул в гомоне собравшихся.

- Какой-то бред, - резюмировал он сам себе, но тут его референтка Светочка застучала вилкой по бокалу и все притихли.

- Дорогой наш Максим Александрович!

Все присутствующие заулыбались неискренними улыбками.

- Вы, наверняка, мучаетесь вопросом, по какому такому сценарию мы здесь все сегодня собрались?

- Еще как мучаюсь!

- А причина и на самом деле, очень неожиданная! Дело в том…

И тут Максим проснулся.

***

- Не отставайте там! Скоро уже конец экскурсии! – Демон помахал в воздухе флажком, потом сунул его подмышку и захлопал в ладоши, созывая экскурсантов, словно каких-то цыплят.

- А там вон кто-то сидит, - заметила крашеная в светло-фиолетовый старушка и ткнула узловатым трясущимся пальцем в сторону ошалевшего Максима.

- А! О! Кстати, довольно показательный пример! В этой капсуле у нас размещается Максим Александрович Гурчивский.

- Как?! Тот самый?! Вот уж не подумала бы!

- Да-да-да! Еще какой тот самый! Нет, ни в каком не в Раю. Здесь! Известный режиссер, снявший больше сорока фильмов с открытым финалом. Он у нас! Максим Александрович, у вас еще четыре минуты, чтобы подумать над тем, чем там могло все закончиться в вашем две тысячи одиннадцатом сне, а затем - следующий! Ложитесь, ложитесь!

Демон покрутил головой.

- Ну что?! Все подтянулись?! Ну пойдемте! Это у господина Гурчивского вечность впереди, а нам нужно двигаться дальше! До конца экскурсии всего два зала!

Свою собственную семью знаешь в подробностях, до мелочей. Кто что скажет, кто как отреагирует… Ночью лежишь в кровати, слышишь, кто-то в туалет пошел. И моментально догадываешься, кто это. Даже не по шагам, по тому, как щелкнул выключатель. Понимаешь, кто пришел умываться, по напору в ванной. Определяешь, кто вернулся домой по повороту ключа в замке.

Когда умер отец, я частенько по ночам прислушивался, ждал привычное шарканье. Папа часто возвращался поздно и всегда долго-долго вытирал ноги о коврик.

Потом я перестал ждать.

Своих узнавать легко по незаметным, для других ничего не значащим деталям. А уж тем более, как сейчас, когда гулкий топот становится слышен еще в подъезде. Это моя лягушонка в коробчонке едет… Средненькая, выскочившая на каток еще в 7 утра, похоже, накаталась на коньках и чапает домой.

Даже сквозь гудение фена жены слышу звон ключей и хорошо представляю, как Валька достает связку из-под шубы, не снимая с шеи шнурка, наклоняется и вставляет ключ, поворачивает… Иду встречать.

- Валька! Ну куда?! Ну что ты делаешь? Куда ты свои коньки в мои тапки суешь?! Ты же полозьями…

- А в мои не влезают! Папа, я только пописать. А ты в коньках по квартире не разрешаешь!

- Снимай!

- Па, ну я на минуточку, а шнуроваться – полчаса.

Вспоминаю, как меня бесила эта процедура в детстве. Замерзшими пальцами поочередно с нижних витков до верхних пытаешься вытянуть задеревеневшие шнурки, а они не поддаются…

- Ладно. Отнесу тебя, горе!

Судя по доносящемуся с кухни волшебному аромату, жена уже делает кофе. Жена у меня замечательная. Никогда не просила шубы или золота, не ныла, не проявляла признаков ПМС. Если ломала ноготь, просто откусывала и глотала. Шучу. В любом случае, никаких истерик… Хладнокровие, спокойствие и самую малость занудства. Ну, тут мы с ней сходимся.

- Хай, Дэдди!

О! Старшенькая - Дарья - встала!

- Привет, родная! Валька ну ты все там?!

- Еще нет!

Захожу на кухню, вижу, как жена шутливо хлопает по пальцам Дашу, пытающуюся стянуть с тарелки вафлю.

- Сначала умываться!

- Мама, умываются лохи, я уже тоником протерлась.

- Милая, - улыбаюсь я, - о чем говорить с поколением, называющим чайный гриб комбучей?

Из своей спальни держась за спину выходит мама. Ни с кем не здороваясь, включает телевизор, подтягивает табуретку, надевает очки и усаживается вплотную к экрану, чуть ли не носом уткнувшись в пиксели. Громкость на полную. Утренняя политинформация.

- Папа, я все!

Отношу Вальку к дверям.

- Давай! Через полчаса приходи завтракать!

Закрываю дверь и застываю в оцепенении. Эти шаги! Я знаю эти шаги. Топ, шкря-а-аб. Топ, шкря-аб. Откуда я их помню?! Дверь подъездного тамбура распахивается и в проеме возникает фигура.

Страшный, кривой старик. Смотрит несколько секунд изучающе, затем делает следующий шаг. Шкряб. Хромой! Топ.

- Вы к кому?!

- Я к Мише!

И этот голос! Что-то непонятное происходит внутри меня. Все органы словно закручивает в комок, мурашки бегут по коже.

- К Мише?! Он еще спит!

- Уже нет!

Мое удивление поднятыми бровями ползет вверх, потому что я слышу, как мелкие ножки быстро топают в туалет.

- Я бывал здесь раньше. Не помнишь? Сережа...

Дед уверенно отодвигает меня в сторону и шкандыбает в кухню.

- Там! - узловатый палец тычет в сторону маминой спальни, а меня бросает в холод.

- М... Мама?!

Мама недовольно поворачивает голову и смотрит на нас. В этот момент в кухню забегает Миша и встаёт столбом.

Дед забывает про остальное семейство и оборачивается к сыну.

- Ах ты, гадкий, ах ты, грязный, неумытый поросёнок! Ты чернее трубочиста, полюбуйся на себя...

И тут воспоминания заполняют меня по самую макушку! Мойдодыр!

- Ах ты, сволочь, - кричу я и бью деда разделочной доской по голове...