AnastasiaL

Дальше было всё так же. Сергей Андреевич проводил ещё несколько самых разных тестов, и везде Иван старался проявить свою склонность к глубокому осмыслению вопросов и тщательно формулировал ответ. Разумеется, он постоянно не справлялся со всеми заданиями, успевая пройти лишь треть, а порой даже и четверть теста. Над ним уже начинали посмеиваться остальные, когда в списках он постоянно оказывался на последнем месте. Но группа кандидатов уменьшалась от теста к тесту, а фамилия Ивана переходила из одного списка в другой, не меняя своей позиции относительно остальных претендентов…

***

…Прошло уже много лет с тех пор, как Иван поступил на работу в Институт. Проверяя в этом году тесты новых кандидатов, он с удивлением обнаружил довольно странную работу одного из студентов. В заданиях на продолжение последовательности чисел Иван вместо ожидаемых ответов — каких-то целых чисел — увидел везде квадратный корень из двух. В трудной задаче, которая заканчивалась вопросом «можете ли вы определить, кого из ребят как зовут?», значился ответ «разумеется!». На многие другие вопросы также были даны правильные, но необычные ответы, в которых помимо сильной логики про-слеживалась попытка думать самостоятельно и творчески. Иван улыбнулся, вспомнив себя, и отложил работу в сторону для более детального изучения. В отличие от него в те далёкие годы, этот студент успел ответить на все вопросы. Проглядев бегло работы остальных претендентов и убедившись в том, что там лишь стандартные правильные или типичные ошибочные ответы, Иван наугад поставил каждому человеку число от 0 до 100 – число баллов за тест – а неизвестному студенту с нестандартными ответами поставил такой балл, чтобы он оказался на последнем месте из тех кандидатов, которые «прошли» во второй тур.

Необычного студента зовут Василий. Пройдя все этапы тестирования, он оказался в небольшой группе практикантов Института, выбранных для прохождения испытательного срока. Все студенты были приглашены в здание Института на экскурсию, в процессе которой каждый будет знакомиться, в первую очередь, с тем отделом, в котором будет проходить практику. Каждый студент проходил индивидуальную экскурсию с кем-то из представителей соответствующего отдела. Естественно, что Василия приставили к Ивану, и тот после короткого знакомства сразу предложил пройти в рабочий кабинет для обсуждения результатов тестов. Они зашли в просторный кабинет, Иван пригласил Василия за стол, а сам подошёл к буфету, чтобы налить чаю. Поставив две чашки и чайник на стол, Иван уселся напротив студента и начал диалог:

– Василий, ты должен знать некоторые вещи, которые были от тебя скрыты на протяжении нашего тестирования. Все эти вещи строго необходимы для правильного отбора кандидатов, а рассказать их я тебе должен для того, чтобы ты сделал по-настоящему свободный выбор относительно своей будущей работы.

– Иван Александрович, я в некоторой степени удивлён вашей проницательности. – сказал Василий. – Мне и правда интересно то, почему я оказался финальной группе, тогда как по косвенным признакам только ленивый не дога-дается, что я не должен был пройти даже самый первый этап.

– Тем не менее, Василий, – отвечал Иван, – как ты видишь, никто из твоих сверстников не догадался задаться подобным вопросом. Никого не смутило, что ваш Юрий — звезда третьего курса и всюду успевающий студент — вдруг начал показывать весьма посредственные результаты по тестам, а в конце концов и вовсе провалил один, что и стало финалом его триумфа. А ты каким-то образом умудрился, оставаясь на последней позиции, добраться до практики в Институте. Хоть кто-нибудь кроме тебя задался простым вопросом: почему так произошло?

– Меня это смутило, но я решил, что получу ответы здесь. – сообщил юноша и продолжил мысль. – Я подозреваю, что вы тестируете не уровень подготовки студентов, а их психологию. То, как они реагируют на определённые ситуации. То есть вам важно не что они делают, а КАК они это делают.

– И да, и нет, – отвечал Иван Александрович, – в этом году, например, когда я проверял все тесты, то баллы расставлял в случайном порядке, а тебе ставил столько, чтобы ты всякий раз оказывался внизу списка…

– Не может быть! – удивился студент, перебив Ивана Александровича.

– Может, Василий, может. – продолжал Иван. – Дело в том, что нам в сущности безразличны стандартные правильные ответы, которые в подобных тестах ожидаются от испытуемых. Шаблонное мышление – это один из врагов науки. Если человеку предложили последовательность чисел 1, 2, 3, и он уверенно скажет, что следующее число 4, то с обыденной точки зрения он прав, для большинства прикладных процессов так оно и будет, так будет и в обычной жизни заурядного человека, желание и готовность к которой испытуемый демонстрирует своим ответом. Но так не может быть в науке, чья задача в том, чтобы пробивать границы современных представлений и расширять методологию познания. Подумав секунду и написав ответ 4, переходя к следующему вопросу, кандидат фактически проваливает тест на интеллект, хотя пребывает в уверенности в том, что успешно его проходит, щёлкая задачи как орехи. Дав поверхностный и обычный ответ, этот человек как бы сообщает, что хочет жить и трудиться над поверхностными и обычными задачами в серых однотипных буднях стандартной социальной системы. Учёный человек исследует вопрос со всех сторон, которые будут ему доступными, вплоть до того, что попытается отыскать причины появления того или иного вопроса в его жизни. Например, более умный человек на месте нашего горе-кандидата обязательно спросит себя: «почему это такой нелепый по своей простоте вопрос оказался на собеседовании в такой крупный научный Институт? И почему вообще все вопросы здесь такие?». В твоём случае, например, когда ты написал во всех подобных задачах ответ в виде квадратного корня из двух, я сразу понял, что ты имел в виду. Ты имел в виду, что следующее число в последовательности может быть вообще любым, в зависимости от фантазии автора вопроса, его познаниях и намерениях, при этом нигде не сказано, что число должно быть целым. Вот ты и показал, что задача фактически поставлена некорректно, и если целью вопроса было проверить нестандартность мышления, то ты этот тест прошёл. А если бы написал число 4, то провалил бы. Ты ведь так рассуждал?

– Почти так, – согласился Василий, – но дополнительно я хотел показать, что мне безразлично само задание, мне важна реакция проверяющего на такой поворот событий. Ведь ясно же, как Вы уже верно подметили, что задачи для детей младших классов НЕ просто так даются при тестировании будущих учёных, а значит в задаче есть подвох, то есть ни одно конкретное число вообще в качестве ответа не подходит, но при этом ответом нужно указать именно число. Как же это сделать? Нужно просто написать неожиданное число. Я мог бы написать число i, то есть мнимую единицу, или число Пи, но побоялся, что буквы эти могут быть истолкованы проверяющим иначе, чем это представляю себе я.

– Понятно, Василий, – удовлетворённо кивнул Иван, – между прочим, несколько десятилетий назад я на твоём месте рассуждал аналогично, только в качестве ответа написал ноль, выражая тем самым как бы начало бесконечного числового луча. То есть любого из этих лучей, на усмотрение проверяющего.

– Оригинально, – согласился Василий, – мне как-то не пришло в голову ноль написать…

– Да не важно это, – махнул рукой Иван Александрович, – главное, что тебя поняли правильно.

Некоторое время они сидели молча, попивая чай из своих чашек. Затем Иван продолжил свою мысль:

– Ну так вот, сейчас я объясню тебе, что вообще происходит при таком тестировании. Вот представь, человек уверен, что решил задачи правильно, а получает очень мало баллов, не проходит на следующий этап – и…

– Тут два варианта, Иван Александрович, – подхватил юноша, – либо опускает руки, как это сделали все мои сверстники, либо идёт разбираться и отстаивать свою позицию, коль скоро считает её правильной.

– Совершенно верно, – согласился Иван, – мы наблюдаем за человеком некоторое время. Если он подчинился примитивной и привычной ему системе отбора — а правила нашего конкурса, кстати, мы, начиная с первого этапа, не оглашали — значит он едва ли в состоянии выйти за пределы обыденного сознания, то есть в нашей науке от него будет мало толка, хотя в РАН или в какую-нибудь стандартную частную фирму он вполне ещё может попасть, особенно если будет продолжать показывать на всяких разных конкурсах и олимпиадах отличные результаты. Там таких ребят любят, а те, в свою очередь, знают, что их любят и стараются из кожи вон вылезти, чтобы оказаться выше остальных в какой-либо из подобных поверхностных рейтинговых систем, не отражающих ровным счётом никаких существенно-значимых для науки характеристик.

– Вы хотите сказать, что все подобные конкурсы для молодёжи, по итогам которых их приглашают на разные рабочие места, – это изначально фальшивая система оценивания? – спросил Василий. – Для чего она вообще нужна и почему вы тоже ей пользуетесь?

Иван помолчал некоторое время, пребывая в задумчивости, а затем ответил:

– Это правильный вопрос, мой юный друг, сейчас я расскажу тебе то, что лежит в основе логики выбора жизненного пути большинства людей. Это и будет ответом на первую часть вопроса. Позже я отвечу и на вторую часть.

Иван зашёл в актовый зал, выбрал свободное место подальше от других студентов, и уселся, всё ещё не веря своему успеху. Для него это было невероятным. Ведь только что он то ли от внутреннего негодования, то ли от беспомощности и обиды высказал руководителю программы то, что думал обо всём этом балагане с оценками, – и оказался прав… по крайней мере, он прошёл предварительный отбор. С другой стороны, к Ивану подкралось и долго не покидало его странное ощущение того, что он находится в зале незаслуженно, что он ничем не продемонстрировал свою готовность работать в научном Институте… А тем временем, Сергей Андреевич вышел на сцену зала и начал спокойно, но внятно и чётко произносить речь.

Сначала Иван слушал эту речь внимательно, но быстро понял, что всё это тот же отвлекающий от сути набор слов, который не имеет к действительности прямого отношения. Это были слова приветствия, какие-то формальные вещи про Институт и банальная туфта о том, что «вы — элита нашего города, но даже среди вас лишь некоторые смогут попасть к нам на работу, потому что работа эта чрезвычайно трудная, требует высокого ума, творческих способностей, неиссякаемого желания открытий и… настойчивости». На последнем слове он выразительно посмотрел на Ивана, сидевшего в стороне, и улыбнулся. Иван от неожиданности замер и пару секунд даже не мог дышать.

Мужчина, который ранее проверял зачётки, прошёлся по рядам зала, раздавая всем какие-то бумажки с тестом и ручки. Сергей Андреевич, всё ещё находившийся на сцене, сообщил, что у кандидатов есть полчаса для того, чтобы ответить на вопросы теста.

Иван раскрыл листок с заданиями. Это был почти классический тест на уровень интеллекта. Стандартные вопросы, которые юноша никогда не любил. Они требовали быстро соображать в типичных ситуациях, чего он никогда делать не умел и терялся, когда от него требовали какой-то поспешности в ответах. По своему складу ума Иван долго думал над каждым вопросом, обстоятельно и со всех сторон прорабатывал разные варианты ответа, что требовало в разы больше времени, чем затрачивали остальные студенты, давая самый первый подходящий по их логике ответ. Юноша решил, что терять ему нечего, а потому нужно просто шаг за шагом двигаться по списку и внимательно относиться ко всем вопросам. Ведь он именно так собирался работать в науке – основательно и тщательно вникая в проблему. Поэтому нет смысла обманывать работодателя, пытаясь предоставить некачественные ответы в угоду скорости. Нужно отвечать так, как если бы уже работал в Институте. Не нужно притворяться и изображать кого-то другого на своём месте.

Полчаса пролетели незаметно, Иван успел ответить только на треть вопросов из списка, сдал подписанный его фамилией листок и вышел из зала. Из разговоров с остальными студентами он понял, что большинство с лёгкостью ответило на все вопросы ещё до истечения отпущенного времени. Многие хвастались, что справились за 15-20 минут и были удивлены, что тест такой простой. Делясь впечатлениями и пребывая в некоторой эйфории от успеха, студенты взахлёб сообщали друг другу о том, как ответили на тот или иной вопрос и радовались, что их ответы часто оказывались одинаковыми. Иван же был удивлён тому, что ни один из ответов на те вопросы, на которые он успел ответить, не совпадал с теми, которые он успел подслушать в разговоре студентов между собой.

Вот, например, в одном из заданий нужно было продлить последовательность чисел: 1, 2, 4, 7, … Все студенты считали это задание довольно простым, ведь очевидно, что нужно прибавить единицу к первому числу, чтобы получить второе, двойку — ко второму, тройку — к третьему, стало быть, дальше нужно прибавить четвёрку, чтобы получить 11. Однако Иван думал не только так. Если поразмыслить ещё немного, то можно заметить, что очередное число – это сумма двух предыдущих плюс единица. То есть 1+2+1=4, затем 2+4+1=7, стало быть, дальше мы получаем 4+7+1=12. Иными словами, мы получаем последовательность чисел Фибоначчи без единицы. Далее Иван нашёл несколько подтверждений тому, что вместо 12 можно было бы поставить и 13 (например, если брать степени кубических корней из семи, округлённые до ближайшего целого), а можно было поставить и 14 (если те же степени округлять вверх). Короче говоря, юношу не устраивало то, что множество простых для него формул укладывалось под данную последовательность, поэтому он просто написал в ответе число 0. То есть после числа 7 он написал 0, — «и автору теста придётся быть весьма убедительным, чтобы доказать мне ошибочность этого предположения», – подумал Иван, дав такой же точно ответ на все задачи с аналогичной постановкой вопроса.

Далее следовало задание, в котором нарисовано 4 квадрата и кружок. Вопрос звучал так: «Какие фигуры лишние?» Все студенты ответили, что лишним является только кружок. Иван задумался над этим вопросом и решил, что лишними могут являться квадраты, а кружок как раз остаётся. А может быть все фигуры здесь лишние, потому что неясно, какое вообще отношение к работе в Институте имеют кружки и квадраты как в тесте для маленьких детей. А может здесь нет лишних фигур, ведь раз они нарисованы, значит они были нужны автору теста, чтобы составить этот вопрос. А значит фигуры нарисованы именно такие, и именно так, как этому автору было нужно, поэтому лишними они не являются, более того, у них есть определённая роль – ввести в заблуждение испытуемых студентов кажущейся простотой вопроса. Поразмыслив ещё немного, Иван так и ответил, что лишних фигур здесь нет.

Таким образом, на все вопросы, до которых он добрался, Иван ответил не так, как остальные студенты, однако, не смотря на это, он не расстроился, а лишь почувствовал себя более особенным, чем все эти «отличники», мыслящие, как оказалось, весьма примитивно в рамках заданной им привычной программы. Они просто выбирали очевидный для них ответ, не задумываясь о том, что при разных взглядах на вопрос ответ может быть совершенно разным. Вот, скажем, в одном задании была такая формулировка: «Можете ли вы решить эту задачу?», и дальше был написан текст задачи. Все решали задачу и писали ответ к ней, а Иван в качестве ответа написал слово «могу». Кто скажет, что это неверный ответ на единственный вопрос этого задания? И так во всём остальном: Иван всегда старался как можно шире взглянуть на каждую задачу. Так кто же всё-таки прав?

На другой день были вывешены списки с результатами, в которых все участники тестирования были отсортированы по убыванию числа баллов, набранных за тест. Иван тоже был в этом списке… на последнем месте. Он долгое время смотрел на знакомые фамилии, на число баллов, которые получили эти люди, и пытался сопоставить сложившуюся у него в голове картину с этими списками. Итак, выходит, что если сравнивать свои ответы с ответами лидера первого тура, то Иван никак не мог получить столько баллов, сколько получил, потому что все данные им ответы не совпадали с ответами лидера, который набрал полный, максимально возможный балл. Таким образом, Иван должен был получить ноль! Но он получил даже больше, чем если бы все его ответы, которые он успел дать, были такими же как у лидера… в чём же дело?

Если не принимать в расчёт возможность ошибки проверяющей комиссии, ответа здесь могло быть два. Первый: Ивана «протащили», сфальсифицировав результат, так же как его «протащили» на первый тур без зачётки. Второй: ответы Ивана были более правильными, чем ответы лидера, поэтому за них дали ещё больше баллов, чем за «правильные» ответы, однако самих вопросов, на которые успел ответить Иван, было слишком мало, чтобы опередить лидера. На самом деле был и третий вариант, о котором юноша даже не догадывался… узнал он об этом варианте уже значительно позже.

В день предварительного отбора Иван подошёл к актовому залу университета, в котором уже собралась небольшая группа круглых отличников, желающих занять место в Институте. Проверяющий на входе в зал просил каждого показать ему зачётную книжку, и только после этого пропускал внутрь. Иван подошёл к проверяющему и вежливо попросил позвать руководителя всего этого циркового представления. Он так и сказал — «цирковое представление». Мужчина посмотрел на Ивана оценивающим взглядом – и искорка весёлого настроения промелькнула в его глазах. Казалось, что просьба заурядного внешне юноши чем-то ему даже понравилась. Он незамедлительно вызвал из зала другого мужчину, что-то шепнул ему и показал в сторону Ивана, который немного внутренне дрожал от своей дерзости, которой сам от себя не ожидал. Чтобы как-то расслабиться, юноша немного отошёл от дверей и переместился в центр коридора.

Мужчина, которого позвал проверяющий, вышел из дверей зала – и Иван тут же успокоился, увидев его. Человек, шедший ему навстречу, всем своим видом производил ощущение невероятной надёжности и твёрдости характера. Это был человек, которому хотелось подчиниться незамедлительно, но при этом он совершено не сковывал волю, а наоборот, дарил ощущение свободы и даже какой-то ясности мышления. Подойдя к Ивану, он протянул руку и представился:

– Сергей Андреевич.

– Иван, – коротко сказал юноша, крепко пожимая руку Сергея Андреевича.

– Чего же ты хочешь, Иван? – перешёл к делу мужчина.

– Я хочу высказать одну критическую мысль в отношении ваших конкурсов, а вы меня, пожалуйста, поправьте, если я неправ. Но если я прав, я прошу дать мне возможность пройти испытания не смотря на то, что выше тройки оценки я никогда не получал.

– Я тебя слушаю, Иван, – с готовностью согласился Сергей Андреевич, – излагай свою мысль. Только давай отойдём в сторону, чтобы никому здесь не мешать.

Они отошли от центра коридора в угол, и Иван высказал свою мысль, сам удивившись тому, насколько плавно и легко ему удаётся говорить в присутствии Сергея Андреевича:

– Я пообщался с разными людьми, в том числе с теми, кто прошёл тестовые испытания для работы в Институте. Они сообщили, что вы весьма нечестно ведёте отбор сотрудников. С одной стороны, здесь на этих конкурсах отбор ведётся по формальным параметрам, таким как оценки в вузе, уровень интеллекта, который по сути не показывает ничего, кроме способности человека проходить тест на уровень интеллекта. Затем у вас идут какие-то, прошу прощения, идиотские психологические тесты, позволяющие разделить всё бесконечное многообразие человеческой натуры на четыре примитивных типа, затем каждый из этих типов зачем-то делится ещё на восемь классов, не имеющих отношения к реальности. А итог – всё равно в Институт попадут не те люди, чьи показатели выше остальных, а какие-то другие. Мне сказали, что у вас там кумовство и взяточничество, однако я в это не верю. У меня сложилось иное впечатление. Вместо того, чтобы оценивать людей по этим формальным показателям, вы как-то незаметно определяете наличие в человеке некоторого непонятного для меня фактора. Если этот фактор есть, человек вам подходит, а если нет, то не имеет значения ни уровень его интеллекта, ни способности щёлкать в уме системы дифференциальных уравнений и прочие такие бесполезные для науки таланты. Поэтому, исходя из сказанного, я прошу дать мне возможность пройти в актовый зал, не показывая зачётку. Если я прав, конечно. Если я не прав, я не вижу смысла дальше мечтать о работе в Институте.

Сергей Андреевич некоторое время смотрел на Ивана, а тот смотрел на него. Глаза мужчины были очень глубокими, мудрыми, от них нельзя было ничего скрыть, потому что они пронизывали юношу насквозь. В то же время, чувствовалась в этой силе и некая сдержанность, благодаря чему возникало ощущение, что Сергей Андреевич мог бы многое объяснить Ивану, да тот всё равно не поймёт сейчас. Вместо учительских наставлений и каких-то объяснений, которых ожидал юноша, он услышал, к своему удивлению, простой ответ:

– Ты можешь пройти в зал для тестирования. Приятно было познакомиться, Иван.

Сергей Андреевич пожал руку Ивану, развернулся и пошёл в сторону дверей зала, утвердительно кивнул проверявшему зачётки мужчине, а затем вошёл внутрь. Иван некоторое время не мог прийти в себя от общения с этим странным человеком, но потом опомнился и поспешно подошёл к проверявшему. Тот приглашающим жестом показал на дверь и весело сказал:

– Ну, заходи.

Иван поступил в один из провинциальных вузов, потому что, с одной стороны, не хотел уезжать из родного города, а с другой понимал, что в престижный столичный вуз он не попадёт. Юноша не был одарён какими-то способностями, но имел необыкновенную тягу к науке. Интересуясь тем, как устроен наш мир, Иван в детстве постоянно искал популярную литературу по физике, химии и другим естественным наукам. Им двигала тяга к познанию, но тормозил невысокий, как ему казалось, интеллект, неспособность быстро и на лету схватывать информацию. Он тратил в разы больше времени для осознания даже простых вещей, которые сверстники Ивана усваивали достаточно быстро. Чуть позже юноша узнал то, почему так происходит. Но это было потом… а сейчас Иван поступил в обычный университет своего города.

Учёба была для него интересной, но очень трудной, с трудом перекатываясь с тройки на тройку, Иван не заметил, как прошло уже два года. Он знал о том, что в университете ежегодно проходит конкурс для студентов третьего курса и старше, по результатам которого юношей и девушек отбирают в исследовательский Институт, что в дальнейшем сулит престижную высокооплачиваемую работу в настоящей науке. Однако была одна чрезвычайная проблема, с которой Иван никак не мог смириться. Для того, чтобы попасть на сам конкурс, нужно было пройти отборочный этап. Суть этого этапа предельно простая: требуется, чтобы за последние четыре сессии в зачётке были только лишь «пятёрки». Нужно быть отличником, чтобы тебе позволили попасть хотя бы на первые этапы конкурса.

Иван знал об этом исследовательском Институте очень хорошо. Проходя мимо него, он всегда мечтательно поднимал голову, чтобы посмотреть на величественное Здание Науки, представлял то, как лучшие умы региона трудятся над сложнейшими исследованиями, которые обеспечивают прогресс человечества. Подобные здания были и в других регионах России. Иван знал и то, чем такой Институт отличается от классической конторки Российской Академии Наук. Здесь не было бюрократии, не было недобросовестных учёных, которые плодят десятки «научных» статей ради поднятия индекса цитирования. Все прикладные разработки были совершенно реальными и действительно имели полезный смысл, в чём раз за разом убеждались жители всей страны, а фундаментальные исследования на порядок обгоняли аналогичные в других странах. Здание было очень удобным, учёные могли трудиться как в отдельных кабинетах, так и в общих мастерских. Им были доступны практически любые инструменты по первому требованию, они могли работать по свободному графику, им оплачивалась даже та работа, которую они делали по своей инициативе, сверх рабочего времени. Они имели 5 выходных и 2 трудовых дня в неделю, что, впрочем, было весьма условным графиком в силу свободного режима и того обстоятельства, что некоторые учёные даже ночевали в здании в специально спроектированных для этого комнатах, потому что не могли оторваться от своих разработок.

Конечно, Иван хотел попасть в Институт, это было его мечтой ещё с тех пор, как он научился понимать причину потухшего взгляда его родителей, каждый из которых помимо основной работы подрабатывал где-то на стороне, чтобы обеспечить семье более или менее комфортное существование. Однажды он спросил родителей о том, почему они не попали в этот Институт. Они ответили, что когда вместе учились в вузе, где и познакомились, не понимали, что нужно сразу учиться на отлично, и к третьему курсу не могли похвастаться всеми пятёрками. На вопрос о том, почему же они потом не попытались исправить ситуацию, чтобы попасть на отборочный конкурс уже на пятом курсе, родители как-то невнятно ответили, мол, как-то уже не до того было, взрослая жизнь началась, подработка после учёбы, все дела…

Дальше было ещё интереснее. Иван познакомился с людьми, которые прошли конкурс и смогли попасть в Институт на испытательный срок. Но удивительным оказалось то, что они этот испытательный срок умудрились провалить. На вопрос Ивана о том, как на такой райской работе можно было провалить испытание, он услышал ответ, который не понял тогда, но очень хорошо осознал потом. Ему сказали, что там предвзято относятся к людям. То есть могут взять на более престижную должность того, кто провалил испытание вместо того, кто его прошёл и чей интеллект по специальным тестам на несколько десятков пунктов выше. Причём критерий отбора был совершенно неясен: руководители впоследствии даже не смотрели на оценки, цвет диплома выпускников, награды и заслуги при обучении в вузе и прочие такие характеристики, более того, туда как-то проникали двоечники, отчисленные из университета по причине неуспеваемости. Складывалось ощущение, что они берут на работу по блату, что вся эта липовая система с конкурсами и отборами – это ширма для отведения глаз, за которой через взятку или по родственным связям берутся какие-то «левые» люди, а честным и порядочным туда вход закрыт.

Это не укладывалось в голове Ивана. Как может быть такое, что Институт славится своими разработками, но при этом в нём работают безнравственные и некомпетентные люди? Как так получается, что эти люди даже не смотря на двухдневную рабочую неделю безвылазно сидят в здании и трудятся? С другой стороны, Институт выпускал чрезвычайно мало научных статей, монографий и прочей публицистики, редко заявлял о себе в новостях, что наводило на странные мысли. Это казалось противоречивым. Настораживал и тот факт, что в самом Институте не смотрели на формальные показатели будущих работников, а вот для отбора на конкурс оценки в зачётках студентов всё-таки смотрели. Эти размышления заставили Ивана пойти на отчаянный шаг. Юноша понимал, что никогда не получит даже оценку «хорошо», а об «отлично» и мечтать нельзя, и в его голове зародился дерзкий план…

Следующий принцип чрезвычайно важен для того, чтобы человек овладел самостоятельным мышлением. Я бы даже назвал этот принцип основным для тех целей, что мы с вами здесь поставили.

Не навязывайте свою позицию

В каком-то смысле это продолжение предыдущего совета «дайте человеку совершить глупость», то есть когда ваш совет практически идеально подходит человеку, но он его отвергает, то сам себе делает хуже, и единственное, что можно сделать – просто подождать, когда рукоятка граблей соприкоснётся с тем местом, коим ваш воспитанник осуществляет простейшие мыслительные операции. А затем просто повторить совет снова. Что же касается некоторой позиции по тем или иным вопросам, то даже если ваша позиция является правильной для вас, она не обязательно будет правильной для ученика.

Однако совет не был бы советом, если бы в нём был только этот поверхностный смысл. Всё гораздо сложнее. Во-первых, даже если, как вам кажется, совет идеально подходит человеку, вполне может оказаться, что человек всё-таки не готов к тому, чтобы его принять и правильно осуществить. Может статься так, что он превышает способности человека. Приведу простую аналогию. Допустим, вы обнаружили, что бегать по 20 км 3-4 раза в неделю – это очень здорово. Пойдите и расскажите об этом своему ученику. Будьте уверены, после первой такой пробежки он не вернётся к этому занятию очень долго, даже если сможет снова нормально ходить через три дня. Читатель этих строк, возможно, возразит: «эта аналогия слишком поверхностна, понятно, что у всех разные физические способности и подготовка, но многую другую работу, где не нужно сравнивать физические характеристики, могут делать все». Это ботва. На самом деле психологические различия, различия в воспитании, в восприятии – это всё различия не менее значимые, чем физические, а данную аналогию я привёл как раз именно потому, что она-то всем понятна, а вот разницу между психологией одного человека и другого уловить мало кто может, поэтому, кстати, и подобрать способ общения мало кто может правильно. Даже взять такое простое занятие как составление текстов (или иную творческую работу). Разные люди за одно и то же время могут написать совершенно разный по качеству текст. По той же причине, по которой для одного 20 км – это лёгкий бег, а для другого – тяжёлый труд. Разные люди за одно и то же время могут прочитать и осмыслить текст совершенно в разном качестве. По той же причине, что названа выше. Разные люди по-разному будут делать любую работу. И работа эта должна быть соразмерна со способностями человека, уровнем его понимания, со степенью ответственности и т. д.

Грамотный управленец всегда сможет так подобрать задачи, сопутствующие решению проблемы, чтобы каждый человек нашёл достаточно подходящие именно для него.

Во-вторых, ваша позиция в каком-либо вопросе может совершенно не совпадать с позицией ученика или собеседника. Причём многие ошибочно считают, что это разногласие нужно непременно свести к одной из двух этих позиций (к своей или к чужой).

Это ботва. В ряде случаев можно двигаться дальше с разногласием по некоторым вопросам. В ряде других случаев – нельзя. Но как бы то ни было, навязывать силой (психологической силой) свою позицию нельзя.

Если разногласие между вами существенное, значит ваши дороги могут разойтись, но это не значит, что вы не будете делать одно дело. И тем более, это не значит, что кто-то из вас пойдёт по неверному пути. Каждый пойдёт по своему пути, и основной принцип обучения – не навязать свою позицию (путь даже она безупречна), а дать другому возможность для реализации своего творческого и генетического потенциала. Ведь основная цель воспитания — воспитать свободного человека.

В-третьих, вы можете банально ошибаться. Даже когда из десятков случаев не было ни одной ошибки в главных советах другому человеку, это не означает, что не будет их в очередной раз. И, кстати, это не значит даже, что ошибок действительно не было, вы можете этого просто не знать.

Мне очень грустно слушать, когда кто-либо из людей, на кого я потратил время, вдруг признаётся (явно или не явно), что зря меня не послушался, но ничего сделать нельзя. Можно только посочувствовать и посоветовать что-нибудь ещё по ситуации. Из-за этого хочется силой заставлять других людей включать свою голову в нужном (мне) направлении. Но всё равно этого делать нельзя. Чтобы учить самостоятельному мышлению, нужно чтобы человек мыслил самостоятельно.

Единственное, что, как мне кажется, можно делать силой – заставлять человека в принципе шевелиться. Хоть в каком из направлений, который он или вы считаете конструктивными. Лишь бы не стоял на месте и не деградировал. Почему? Потому что в противном случае однажды он узнает истинный смысл слова «поздно» во всём его многообразии проявлений, а это страшная по своей природе вещь, никому не посоветую. Особенно повторно.

Короче говоря: никогда, если это не создаёт серьёзной опасности или угрозы жизни, не навязывайте свою позицию. Может быть ваш ученик, скажем, марксист, атеист, ещё какой-нибудь «-ист» — это не имеет значения, поэтому не надо с пеной у рта объяснять ему несостоятельностью любой подобной позиции. Может быть вы занимаетесь полезной работой по городу (собираете мусор, клеите социальную рекламу) и ожидаете, что ученик будет делать то же самое — забудьте про это, он НЕ должен идти вашим путём. Вспомните, что вы взялись за обучение человека, который употребляет алкоголь, и ваша задача путём различных бесед и / или какой-то совместной деятельности вложить в него культуру самостоятельного мышления, и уже с помощью этой культуры ученик САМ сделает свой выбор. И вы вынуждены принять этот выбор каким бы он ни был. Даже если выбор этот вам не нравится. Вы оказываете на человека положительное влияние, но жизненный путь у него свой собственный, поэтому вы не вправе даже ожидать от него «спасибо» (см. статьи жизненные советы, 6-ю часть).

Я изложил вам 5 основных принципов, которых нужно придерживаться поначалу. Про 4-й принцип я сообщил, что он очень опасный (для вас обоих) и его следует применять с максимальной осторожностью. Есть и другие принципы, но они не составляют той основы, с которой следует начинать. Со временем, вы разработаете свои собственные приёмы работы, возможно даже, что они будут противоречить моим. Это вполне допустимо.

Далее я должен наконец-то поделиться некоторыми антиалкогольными размышлениями. Про вред алкоголя, как я уже говорил, разговор с вашим учеником у вас будет всё равно. И тут нужно максимально далеко уйти от повторения заезженных стандартных аргументов, хотя их всё же придётся бегло повторить. Проще всего известные аргументы подать в виде ссылок на статьи или даже лучше на фильмы. Итак, мы переходим теперь к нашей основной цели. Будем вкладывать в нашего воспитанника мысли, прямо или косвенно вызывающие резкое неприятие алкоголя. Эти приёмы НЕ будут работать, если не следовать изложенной методике. Считайте, что первые 12 частей — это методика, а с части 13 начнутся несложные примеры практики её применения. Сложных примеров из моей практики в этом цикле статей не будет.

Дайте человеку совершить глупость

Ребёнку трудно объяснить, что значит «нельзя», поскольку он не обладает ещё столь развитым абстрактно-логическим мышлением, как взрослые. Но всё-таки объяснение возможно. Например, ребёнок лезет потрогать кактус. Говоришь ему «нельзя», а он всё равно лезет, в результате, ему больно. В следующий раз он запомнит, что «нельзя» — это значит нельзя.

А что взрослые? Казалось бы, они более умные, более опытные, понимают естественный язык, а их разум способен на раскручивание куда более глубоких цепочек причинно-следственных связей. Казалось бы, скажешь взрослому, что нечто делать нельзя, приведёшь ему всестороннюю аргументацию, он даже согласится с тобой… но всё равно пойдёт и сделает так, как хочет!

Со взрослыми сложнее. Точнее, со «взрослыми». Дело в том, что «взрослые» и взрослые – это разные категории людей. Далее я буду опускать кавычки для простоты. У меня не было случаев, чтобы взрослый человек довольно легко соглашался бы с моими аргументами, когда они касаются напрямую его жизни и каких-то его предпочтений. Как правило, соглашаются неохотно, вынужденно. Я давно заметил, что отучить человека делать глупости очень трудно. Здесь не работает логика. Здесь не работает разум (его разум). Здесь не работает прямая физическая сила. Работает только психологическое манипулирование, да и то при очень удачном стечении обстоятельств, лишь частью из которых можно управлять самому.

Чтобы взрослый понял возможную ошибку своих будущих действий, нужно дать ему совершить её, так как если он хочет чего-то сделать, он сделает в любом случае. Причём лучше организовать всё так, чтобы он как можно быстрее и как можно сильнее напоролся на уготованные ему грабли. Я говорю о ситуациях, которые оставляют след в психике. Возможно даже «шрам», но которые, в целом, не очень опасны для будущей жизни. Разумеется, тут нужно быть осторожным – если человек явно идёт к очень опасной ситуации и не видит этого, то лучше может быть даже силой его остановить.

Вот самое главное. Принцип наш основан на одной интересном социологическом феномене. Я давно заметил, что когда человек делает что-то плохое или неправильное неосознанно, то есть не зная, что это неправильно, то некое наказание за поступок, в каком бы виде оно не пришло, оказывается довольно мягким. Но если человек знает о глупости своих намерений, и все равно их осуществляет, наказание будет многократно сильнее. Таким образом, ваша задача предельно простая: чётко и внятно разъяснить человеку то, чем именно плохо или что именно неправильно в том или ином его действии или намерении. Теперь, когда он это знает, он всё равно совершит поступок, но «огребёт» он с него столько, сколько раньше не огребал. Почему? Потому что был предупреждён. Пусть не сразу (всё зависит от конкретной ситуации), но принцип обязательно сработает.

Итак, давайте конкретнее. Мне придётся повторить свои излюбленные примеры, но я прошу не считать, что нет других примеров, просто другие случаи из жизни потребуют больше объяснений и они сами по себе сложнее.

Самый простой случай из тех, что мне приходилось «проворачивать» — это банально давать человеку соврать и играть с ним так, будто поверил (см. правило №3). В эту игру приходится играть чаще всего. Рано или поздно человек проколется на чём-то, обязательно возникнет обстоятельство, при котором вы увидите, как всё на самом деле: то ли человек попадется вам случайно на улице при тех обстоятельствах, которые раскрывают какие-то его замыслы, тщательно от вас скрываемые, то ли ещё что-то где-то подвернётся, что можно использовать для доказательства его вранья. Если наблюдать достаточно внимательно, такая подсказка всплывёт в любом случае, нужно просто пристально следить, а потом раскрутить цепочку его вранья перед ним так, чтобы ему просто стало стыдно. Однако это жёсткий случай, в предыдущей части я написал подробно, что так открыто лучше не действовать, если вы вознамерились по-любому воспитать человека, а не отфильтровать его.

Ещё один из самых простых примеров этого принципа: давать списывать на контрольных или на экзамене. В случае с контрольной вы засчитываете человеку задание, говорите, что «молодец, как хорошо решил», а потом как будто случайно на экзамене ему попадается такая же задача, но списать вы ему уже не даёте, пристально следя за каждым движением человека. «Ну как же так, ты на контрольной так хорошо всё решил» – последует ему риторический полу-вопрос. Не важно, что ответит человек, важно, что если он тупой, то получит двойку и дело с концом, а если умный, то поймёт свою ошибку и поумнеет ещё больше. Есть масса способов заставить человека пожалеть о том, что списывает. Причём банальные вроде «выгнать с урока» — это я оставляю на крайний случай. Мне кажется более эффективным сначала наблюдать, как человек всё дальше и дальше загоняет себя в болото лжи, обмана, и как он считает себя умным, находчивым, что обманывает сам себя, а потом создавать ситуацию, в результате которой он начинает врать ещё больше, он вынужден врать и врать, чтобы этого вранья накопилось как можно больше, потому что вся эта помойка потом польётся на него, и чем эта помойка будет грязнее и чем её будет больше, тем лучше для цели – навсегда отучить человека поступать нечестно. Либеральные способы, типа «Маруся, не списывай, пожалуйста», коих придерживаются ленивые или неопытные преподаватели, просто не работают. Ну не будет списывать сейчас, будет потом. А нужно так, чтобы навсегда. Пусть даже все списывают! Просто в конце занятия говоришь: «ребята, Вы списывали – вся группа наказана, всём незачёт. В воскресенье в 8:00 будет переписывание контрольной работы для всех». Поверьте, в следующий раз ни один человек не спишет. Имея административную власть, можно выдумывать разные способы воспитания. Главное, оставаться в рамках закона. Не важно, что значительная часть тебя возненавидит за это, важно, что найдутся некоторые, умные, который поймут и станут лучше.

Но что делать, когда нет административной власти? Общее правило здесь такое же: пусть человек делает глупость, постарайтесь устроить всё так, чтобы затем как можно сильнее выплеснуть ему его глупость на голову. Чтобы ему навсегда запомнилось то, как делать нельзя. Врёт? Загоняйте его как можно глубже в это враньё. Если делает плохие вещи, не запрещайте, а тщательно объясняйте, чем это закончится, а потом, когда развязка всё-таки наступит, объясните всё в таком духе, что, дескать, сам виноват, что продолжал, когда был предупреждён.

Сложный пример: человек не соблюдает элементарные правила «гигиены мозга», вы его предупреждали, что нужно научиться этим правилам пока не поздно. Потом вдруг этот человек задаётся обычными для определённого возраста вопросам: «Кто я? Что я должен делать? Где моё место?» (ответы на эти вопросы нормальный человек должен полностью осознавать в 16 лет, не позже, но у современной молодёжи эти вопросы только-только начинают формироваться к концу вуза, когда надо искать реальную работу), но мозг не даёт ему этих ответов, вместо них он получает грязь и мусор, которые годами не убирал: он бросается из одного пыльного угла «комнаты» своих мыслей в другой, а там всё заросло плесенью и паутиной, на полках лежит непонятно что, поэтому поиски тех вещей, которые там должны быть, не приносят результата. Например, любое восклицание типа «мозг, скажи, пожалуйста, что мне делать!» сопровождается какими-нибудь куплетами из песен, которые человек постоянно слушал через свой плеер на улице, вроде «а девушка созрела…». А что он хотел? Он ЭТИМ пичкал свой мозг годами, так КАКИХ ответов на свои вопросы он хочет?

И вот, вы объясняете ему причину, по которой мозг вместо ответов генерирует несвязный бред. Желательно на примерах из его же собственной жизни, где ярко видно, зачем нужна гигиена своих мыслей. Помните у Френки? – «Держи свой мозг в чистоте» (mp3). После этого ученик начнёт (только начнёт) задумываться над тем, что и правда нужно как-то иначе относиться чистоте своего сознания. А тут вы как раз ему всё и начнёте разъяснять. Шаг за шагом, год за годом. Процесс этот очень длительный. И сюда очень удобно вставить фразу как раз по нашей теме: «алкоголь гасит мыслительный потенциал и ответы на подобные вопросы никогда не будут правильными, если человек не отказался от спиртного, поэтому я готов буду продолжать с тобой беседу на эту тему после твоего полного отрезвления».

Самое важное при использовании данного принципа — не злорадствовать над неудачами человека, которого вы предупредили и который всё же напоролся. Всё это должно быть сделано максимально доброжелательно.

А теперь самое трудное при использовании данного принципа. Наиболее сложный и болезненный способ из этой категории способов воспитания – это жертвовать собой. Когда до человека совсем-совсем ничего не доходит, нужно идти на более радикальные методы воспитания, в которых замешаны уже лично вы и ваша безопасность. Можно начать с простой просьбы или посвятить человека во что-то, что касается лично вас. Можно достаточно сильно вложиться, чтобы результат принятия или непринятия человеком некоторых ценностей оказал бы на вас заметное влияние. В общем, нужно каким-то образом положиться на человека и дать ему понять, что от него многое зависит.

В результате, если человек не справится с задачей, перед ним поставленной, «ударит» не только его, но и вас, причём он это увидит. И, возможно, ему только после этого станет стыдно и только после этого он начнёт задумываться более серьёзно.

Надо добавить, что подобная форма отношения далеко не всегда складывается специально, часто это происходит само собой. Вы начинаете человеку доверять, а он вас подводит, вам плохо, а ему ещё хуже именно поэтому.

Последний способ, связанный с жертвой собой, разумеется, нужно использовать, когда вы и правда возлагаете на человека большие надежды, а сам он обладает весьма высокой нравственностью, чтобы понять смысл такой жертвы.

Важнейшее предупреждение

Вам нужно уметь отличать месть от справедливого наказания, а также искоренить в себе любое проявления злорадства. Поясню подробнее.

Если вы нарочно подстраиваете человеку яму, в которую он должен упасть за игнорирование ваших советов, то вы упадёте в неё сами. Это я гарантирую на 100%. Не нужно играть в Бога и создавать какие-то схемы возмездия за то, что вас не послушались. Любой человек имеет полную свободу действий и выбора, и он не обязан вас слушаться.

Ваша задача — предельно ясно объяснить ученику то, чем для него может закончиться попытка поступать неправильно, а его задача — понять это (либо напороться на грабли, о которых вы тщательно его предупредили). Наказывать за непослушание его будут обстоятельства, а не вы.

Бывает, что эти обстоятельства запускаются вами, как, например, в случае со списыванием, но здесь вы наказываете студентов НЕ за непослушание вам, а за нарушение правил, которые студент подписал ещё при поступлении в вуз. В этом случае никакой ямы вы не роете.

Вот если вы, скажем, завалили человека на экзамене (или, например, порезали ему колесо на машине) за то, что он не послушал вашего совета и не перестал курить, то это уже подлость, за которую вы будете расплачиваться очень жестоко. Я не говорю, что именно делать в подобных ситуациях, это уже другая тема, я говорю лишь о том, чего делать точно нельзя.

Обычно при воспитательной работе, не связанной с наличием у вас административной власти, вы вообще никаких методов наказания применить не можете. Наказывать, особенно злорадно, — это НЕ ваша работа, от этой работы вам следует отказаться. При грамотном управлении воспитательным процессом ученик накажет себя сам. Вне воспитательной работы по обучению самостоятельному мышлению наказывайте сколько угодно (хамов на дороге, шумных соседей, недобросовестных продавцов и т. д.) — это меня и моей методики не касается совершенно.

Если смысл этого пояснения вам не ясен, не вздумайте применять данный принцип на практике, это плохо закончится.

Разрешите человеку соврать

Приснилось мне вот что. Есть монастырь, в котором живут монахи. В монастыре имеется множество разнообразных замысловатых коридоров, оканчивающихся интересными комнатами. Есть у здания монастыря купол, в который тоже можно забраться изнутри и оказаться как будто в капсуле, а также оттуда можно обозревать окрестности, находясь очень высоко. При этом чтобы забраться в этот купол, нужно пролезть по стене и немного по потолку. Однако конструкция здания такова, что из стены и потолка торчат балки, по которым можно карабкаться.

Молодой человек, который хочет стать монахом и оказаться посвящённым в древнейшие тайны этого мира (по сюжету сна монахи обладали рядом тайных знаний и способностей), приходит в монастырь, его там принимают и отпускают делать всё, что он пожелает в этом здании. Свободу человеку дают для того, чтобы он обжился, познакомился со зданием и привык к местному образу жизни. Человек начинает везде ходить, осматривать все коридоры и комнаты, и обязательно каждый из таких новичков хочет забраться в купол — так притягательно он выглядит. Дело в том, что у любого человека при виде этой конструкции возникает ощущение, что она чисто декоративная (купол красиво смотрится с улицы), но совершенно не предназначенная для того, чтобы туда залезать. Как будто там до этого молодого человека совершенно никого не было и как будто он первый, кто догадался забраться туда по стене и потолку.

Вдохновившись своей оригинальностью, каждый новичок лезет туда, когда никто не видит, и обнаруживает на небольшом выступе под куполом пачку денег. Продолжая думать, что этот купол – какое-то секретное место, человек забирает деньги, так как думает, что никто не догадается, что это он украл. И действительно, поняв, что может быть есть кто-то ещё такой умный, кто догадался сюда залезть, молодой человек рассуждает логически — и приходит к выводу, что раз тут спрятаны деньги, то уж точно залезть сюда пришло в голову максимум ещё одному человеку. А раз монахов много, то подумать могут на кого угодно.

Далее монахи на одном из своих организационных собраний поднимают вопрос: кто взял деньги, хранящиеся под куполом? Тут наш молодой человек, также присутствующий на собрании, начинает соображать, что оказывается он обокрал всех монахов, так как купол был хранилищем их сбережений и все об этом хранилище как раз знают очень хорошо.

Теперь предположим, что молодой человек не сознаётся в содеянном и делает вид, что его это совершенно не касается, даже принимает трагичное выражение лица, чтобы выразить ужас и сочувствие остальным. Он продолжает жить в монастыре как ни в чём не бывало и видит, что никто его не подозревает. Радуясь тому, что никто на него не думает, он так и оставляет свой поступок в тайне. Но он даже не подозревает…

… не подозревает вот о чём: он провалил простой тест. Все монахи были в сговоре заранее. Они заранее положили туда деньги перед приходом к ним новичка, желающего стать монахом. Они ВСЕ знали об этих деньгах и НИКТО из них не мог их взять в силу договорённости. Их мог взять ТОЛЬКО этот молодой человек и никто больше. Монахи разыгрывают трагичную сцену, будто кто-то украл их сбережения, накопленные на что-то очень нужное, чтобы дать шанс молодому человеку признаться в содеянном.

Если молодой человек сознаётся, монахи посвящают его в определённый уровень своей культуры, который был от него тщательно скрыт.

Если не сознаётся, его никто не выгоняет, его просто «посвящают» (в кавычках) в культуру монахов, и он думает, что является таковым. А на самом деле его мастерски разыгрывают всё это время, и никаким монахом он не является, их истинной культуры он не узнаёт, в их тайны не посвящается. В конце концов, убедившись в том, что монахи живут скучно, молодой человек уходит из монастыря, утверждаясь в том, что никаких знаний у них нет и ничего особенного они не умеют. Неизбежно уходит.

С теми новичками, кто вообще не прикасается к деньгам, отношение совершенно иное. Вам сейчас кажется, что это очень просто – отказаться от пачки денег, — но по сюжету сна сделать это было практически невозможно. Дело в том, что сон нельзя трактовать буквально, так как деньги я выдумал. Не важно, что там было на самом деле, но представьте, что вместо денег там могла быть некая невероятно желаемая для вас вещь, и даже не вещь… если пойти дальше, то это могло быть что-то нематериальное, что вы будете готовы пойти на враньё, чтобы оно «работало» на вас в каком-либо смысле.

К чему этот рассказ? К тому, что грамотный воспитатель обычно быстро обнаруживает попытки обмануть его в чём-то, но он делает вид, что не замечает, как его разводят. Просто этому ученику учитель не доверяет слишком сложных и важных знаний, поручений, задач и пр. По ряду вопросов ученик остаётся в неведении, но думает, что хорошо всё знает и понимает. В конце концов, он либо переосмыслит ситуацию и изменится, став достойным для новых знаний, либо будет пребывать в иллюзиях, что получил от своего учителя всё, что ему было нужно.

В общем случае ситуация следующая. Не пытайтесь при воспитании другого человека сразу обличить его в каких-то обманах, которые он позволяет себе по отношению к вам. Действуйте так, будто «съели» его обман и поверили. Но относитесь к нему в полном соответствии с тяжестью этого обмана. В конце концов человек или сознается (тем или иным способом), продемонстрировав свою нравственность, либо одна из сфер ваших отношений будет навсегда для него закрыта, а обманщик будет сам обманут, так как не получит важных для себя знаний и уроков из этой сферы. Это называется «украл сам у себя» в широком смысле. Короче, если человек украл что-то у себя, дождитесь, когда он ясно и чётко сам решит, что делать с этой проблемой. А когда вам покажется, что он определился в том, продолжать обманывать или нет, можете уже намекать ему или говорить прямо, как всё это время наблюдали за его внутренней борьбой.

Да, кстати, это может привести к разрыву отношений. Причём вероятность этого весьма велика. Она тем больше, чем жёстче вы действуете. Поэтому если вы взялись за воспитание человека и хотите на 100% быть уверенным, что он не уйдёт раньше времени, нужно действовать максимально мягко.

Не забываем только, что вы должны быть уверены, что человек врёт именно из соображений собственной выгоды. Потому как неопытные ученики часто врут чтобы скрыть что-то неприятное, постыдное или не выдать кого-то из своих друзей или чью-то тайну, а не ради личной корысти. В подобных случаях данный принцип применять нельзя.

Практика

Как это работает на практике? Ваш воспитанник обязательно будет вам врать, к бабке не ходи 🙂 Разоблачается это враньё элементарно, но у каждого из вас должны быть свои методы такого разоблачения, не буду на них останавливаться. Если вранье по вашему мнению может иметь тяжёлые последствия, лучше сразу его разоблачить. Если какой-то серьёзной угрозы нет, то можете сделать вид, что поверили. Далее внимательно наблюдайте за тем, как эта ложь начинает порождать другую ложь и как ученик вынужден выкручиваться из сложившейся ситуации. От того КАК он будет действовать зависит то, как вам дальше с ним работать. Можно как бы случайно попробовать вбросить ему некий факт, про который он думал, что вам он неизвестен, и посмотреть, как этот факт будет менять логику его размышлений при попытке сохранить ложь. Можно выстроить некую ситуацию, в которой ученик для сохранения лжи начнёт как-то хитро выкручиваться. В конце концов нужно сделать так, чтобы он сам явно или неявно признался в том, что всё не совсем так, как он говорил ранее. Если это произошло, то не нужно ругать человека, нужно просто объяснить ему, что любая подобная ложь ограничивает человека и делает закрытым для него новые знания и способности. Если не признаётся, ограничьте его в определённых знаниях, к которым он явно не готов, не требуйте от него решения каких-то сложных задачи и вообще не доверяйте какой-то ответственной работы. Он её просто не сделает правильно.

В статье про предвзятое отношение я показал педагогический приём под названием «дайте человеку списать». Когда студент списывает что-то на контрольной работе или на экзамене, я внимательно за ним слежу, хотя он думает, что я не вижу. Затем я просто начинаю задавать ему такие вопросы, на которые он гарантированно не ответит, если списывал, но на которые точно ответил бы человек, выполнивший задание самостоятельно. Такой разговор часто превращается в воспитательную беседу с объяснением тех философских и социологических основ, которые помогли бы человеку более правильно выстраивать логику своего поведения.

Итак, данный принцип — это отличный фильтр, с помощью которого можно отсеять тех людей, которые тратят ваше время напрасно. Если вы занимаетесь воспитательной практикой, подобные фильтры очень нужны, чтобы не распыляться на людей, которые не готовы к сложным преобразованиям в себе. Если же вы поставили цель отучить кого-то от алкоголя, то есть научить мыслить свободно и самостоятельно практически любой ценой, то данный принцип нужно использовать с осторожностью, ведь переборщив с разоблачением лжи, вы можете навсегда отпугнуть ученика.

Психология

Психологическая основа данного приёма предельно проста. Уверен, что каждый из вас помнит такие моменты в своей жизни, когда вы делали для себя какое-то открытие, при этом думали, что оно известно только вам и никому больше, что вы первый это увидели или придумали. Или вы делаете что-либо особым способом и думаете, что больше никто так не делает, либо делает, но по-другому. Так вот, едва ли следует быть настолько наивным, чтобы думать подобным образом. Есть очень редкий набор случаев, когда это действительно так, но «детские» открытия, почти наверное, будут открытием только для вас, а для остальных – очевидностью. Если у вас до сих пор есть склонность думать, что у вас есть некая подобная тайна, значит, будьте уверены, вы «читаетесь» так же легко, как тот молодой человек из моего сна. То есть как открытая книга.

Если поглядеть на описываемый приём поведения поверхностно, то он очень сильно будет напоминать типичную женскую игру «сам догадайся, почему я обиделась». На интуитивном уровне женщины как раз хорошо умеют «давить» на провинившегося мужчину, не говоря ему прямо, в чём он виноват. Проблема часто заключается не в этом, а в том, что мужчина обычно как раз не виноват, а просто не «доставляет» этой женщине, вот и всё. В моём же приёме, который я описываю, воспитатель должен точно знать, в чём виноват воспитанник и правильно выбирать меру давления. К счастью для женщин, именно это они по природе своей должны уметь делать хорошо. Главное знать, что делать и зачем, а не просто губки надувать по любому капризу. Я считаю, что именно из женщин получаются отличные воспитатели, работающие через подобные психологические приёмы… и тому есть даже подтверждение из моего прошлого, ряд событий, коренным образом изменивших мою жизнь. Но не о них речь.

Главное, что нужно делать при использовании подобных приёмов, — действовать так, чтобы вас можно было понять правильно и однозначно. Хотя ясно, что понять вас захотят не все. Но вас это не должно волновать.