AleksOtter

Мэй оттирала с ковра пятно детской отрыжки. Прежде она справилась бы в мгновение ока с помощью магии. Но от мысли, что случится, если сёстры узнают о даре, Мэй пробивал озноб.

Мимо прошествовала жрица, лишь скользнув взглядом по служанкам. Беременная, как и все жрицы детородного возраста.

Могла ли Мэй подумать, что вернуться домой будет так больно?

Мэй родилась в храме жриц и ни в чём не знала нужды. Она была обласкана матерями и вволю играла с сёстрами. Матери творили чудеса — исцеляли раны, заставляли растения цвести буйно и быстро. Они даже могли сплести венок силой мысли! Мэй так хотела научиться всему этому!

Но когда у девочки выпал последний молочный зуб, стало ясно, что Создатель оставил её. Матери смотрели на неё с жалостью, сёстры — с превосходством. Впрочем, лишь немногие девочки смогли уберечь чудотворный дар Создателя.

Вместе с другими отречёнными Мэй готовилась стать служанкой. Но явился отец. Маги часто забирали девушек в услужение и намного реже — в качестве дочерей. Мэй повезло, у неё были такие же синие глаза, как у отца.

Отец был заботлив и щедр. Он обучил девочку чтению и письму, чтобы она помогала в работе. А когда у Мэй всё же проявился дар, отец приказал скрывать его. И избавился от служанок.

Мир магии захлестнул Мэй бескрайними знаниями. Она не могла стать полноправным партнёром в опытах отца, ведь дар женщин неизменно слаб. Но Мэй была скрупулёзным и ответственным подмастерьем, а в присутствии чужих людей притворялась служанкой.

Однажды отец не вернулся. Спустя несколько дней пришёл его сын, старший брат Мэй, и велел выметаться. Отец погиб, у брата было достаточно служанок.

Лишь вернувшись в храм жриц, Мэй поняла, почему отец не желал ей такой судьбы. Убеждённые в своей божественности жрицы ублажали Сынов Создателя, плодили новых магов и жриц. Мальчики всегда наследовали дар, из них с младенчества растили правящую элиту.

Но Мэй больше не могла жить ни овцой, ни свиноматкой. Пытливый ум требовал знаний. Мэй тёрла ковёр и планировала побег.

Сайт автора: https://aleksotter.blogspot.com/

— Развяжи меня, сволочь! Предатель! В гробу я видал таких друзей!

Брызжа слюной, Макс крыл меня последними словами. Его лицо покраснело от напряжения, капилляры полопались. Грубая верёвка глубоко врезалась ему в запястья, но Макс этого не замечал.

Я мысленно похвалил себя за то, что привязал его к опорному столбу, на котором держались сваи зимовья. Стул или койку Макс бы давно разломал.

— Потом благодарить будешь, — прорычал я, засыпая ромашку в жестяной чайник.

Мерно тарахтел переносной электрогенератор. Я подумал, что даже с жёсткой экономией придётся сливать топливо из машины. Стоило прихватить канистру бензина, но я торопился и не мог рассуждать здраво.

Чего уж там, меня до сих пор трясло. Мог ли я подумать тогда, два месяца назад, что единственная фраза вынудит меня стать преступником? Похитить лучшего друга...

Пожалуй, стоило прихватить и алкоголь.

Мы с Максом встречались по пятницам через неделю. В эти дни моя смена в больнице заканчивалась рано. А Макс предпочитал работать по выходным. Мы шли в бар рядом с моей работой.

В тот злосчастный вечер Макс как обычно бузил, что этот бар ему надоел. И джаз, и стены под кирпич, и уютный полумрак. Ах, неужели не хочется иногда сменить обстановку?! Но мне нравился этот ритуал.

А Макс был порывист. Он мог сорваться во внезапное путешествие за три часа до вылета, обожал новые места и ненавидел рутину. «Ловил вдохновение», художник. Естественно, всю жизнь Макс занимался фрилансом. Пока не встретил Марину.

Макс женился быстро и так же спонтанно, как делал всё остальное. Но теперь, когда Марина была беременна, ему пришлось пересмотреть взгляды на жизнь. Макс устроился на работу. В офис. С графиком пять на два.

И ему было тяжко.

— Как тебе удаётся, Гена? Это пытка — вставать в одно и то же время, надевать одну и ту же одежду, ехать по одному и тому же маршруту, — негодовал Макс. — Одни и те же лица каждый день!

Он стукнул по столу стаканом с «Белым русским». Лёд жалобно звякнул.

— И в этом чёртовом баре меню не обновляли уже год.

Я расслабленно откинулся на спинку кожаного дивана и рассмеялся.

— Добро пожаловать в «стабильный» мир. Ничего, привыкнешь. Сложно только поначалу. Привычка вырабатывается за двадцать один день, слышал?

— Это очень долго. Я же свихнусь, — Макс мученически закатил глаза.

Мог ли я знать, к чему приведёт эта беседа?

К следующей встрече Максу полегчало. Он не бесился. Кажется, даже был рад. Он заказал тот же «Белый русский», а я подколол, мол, как же так — дважды один коктейль! Макс лишь добродушно оскалился.

Он рассказывал, как нашёл прелесть в постоянстве. Впервые запланировал отпуск — к радости Марины, которую внезапные перелёты выбивали из колеи. Как жена счастлива, что свободное время предсказуемо: можно и в театр сходить, и гостей заранее позвать, и понятно, ко скольки ужин готовить.

— В свободе была особая прелесть, но ты был прав, Гена. Главное — привыкнуть. Вот к тебе я привык, к встречам нашим. Выпьем же за дружбу!

Я торжественно коснулся его стакана своим кофе. Я-то за рулём, мне этого весёлого оболтуса ещё к жене везти.

Неладное я заподозрил через две недели.

Макс был раздражён. Дело обычное, но на сей раз причиной его плохого настроения стал я. Задержался. На пятнадцать минут.

— Что, Марина просила вернуться пораньше? — спросил я.

— Да хоть бы что она просила! — Макс гневно сплюнул. — Нет! Сколько можно тебя ждать?!

— Поругались?

Я неверяще уставился на друга. У него с женой такая любовь-морковь была, настоящая мелодрама. Ни разу не слышал, чтобы они ссорились или хотя бы в мнениях не сошлись.

— В баре расскажу, — буркнул Макс.

Он очередной раз бросил взгляд на часы, достал из кармана коробок с таблетками и проглотил одну. Поморщился. Кажется, расслабился.

Но когда знакомый официант вежливо попросил сесть за другой столик, Макс снова вспылил.

— Мы всегда сидели в этом углу! Неужели так сложно запомнить постоянных посетителей?!

— Прошу прощения, но сегодня тот столик заказан, — натянуто улыбнулся официант.

— Ничего страшного, конечно, мы пересядем, — заверил я парня, почти силой уводя Макса в другой конец зала.

— «Белого русского» мне! — рявкнул Максим и проглотил вторую таблетку.

Я толкнул его в угол дивана, а сам сел у прохода. Почему-то казалось, что лучше держать Макса подальше от официанта.

— Теперь рассказывай, — приказал я. — И что за дрянь ты всё время глотаешь? Заболел что ли?

— А, это? — Макс махнул ополовиненной пачкой таблеток. — Витамины успокоительные. Маринка распоясалась, бесит меня. Весь на нервах.

И он рассказал, что жена — беременная! — плохо поддаётся контролю. Задерживается на работе, нарушает диету из полезных продуктов, а утром и вовсе пропустила приём у врача. Проспала она, видите ли.

Я сочувственно кивал. Удивительно, конечно, что Макс так проникся отцовством. Но я понимал его — сам места не находил, пока дочку ждал. С жены пылинки сдувал.

А сегодня Макс заявил, что разводится. Он нервничал так, что не с первой попытки смог выдавить таблетки — руки тряслись. К счастью, в баре наш столик был свободен.

— Она сказала, что боится меня. Съехала к тёще, подала на развод.

Голос Максима скакал и срывался. Я не видел друга таким с младшей школы, когда нам влетело за разбитое старшеклассниками окно.

— Извините, сэр, у нас кофейный ликёр закончился. Могу я предложить вам другой коктейль?

В тот миг я прекрасно понял Марину, потому что гнев, который обрушился на официанта, был чем-то чуждым. Старый Макс был громким и эмоциональным, но ярость и ненависть не проявлял даже к врагам. Я испугался. Вскочил, закрывая собой официанта — Макс замахнулся на него.

— Соврите. Сделайте что-то похожее, — шепнул я ошарашенному пареньку.

К счастью, он понял.

— Извините! Мы возьмём из запасов шеф-повара, всё сделаем!

— Сядь! — я прикрикнул на друга и силой усадил его обратно.

Он тяжело дышал. Разом зажевал остатки таблеток и гневно швырнул на стол пустую пачку.

Моя голова взрывалась от беспорядочных мыслей. Я не слишком привык доверять интуиции, но в тот момент она орала, что просто увести Макса из бара не выйдет. Но и оставаться было опасно. Нужно было действовать. На кону стояло не только здоровье официанта, но и... Мне было тяжело это признавать, но у Макса явно появились проблемы с психикой. Я боялся за Марину.

— Я помою руки и ты мне всё расскажешь.

Я старался, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее. Кажется, сработало. Макс кивнул и уставился в телефон.

Я вышел из зала, как ни в чём не бывало. А потом побежал. Не тратя времени на пальто. В мороз. За угол, в аптеку.

Девушка за прилавком удивлённо уставилась на меня, но снотворное подала быстро.

Так же, бегом, обратно в бар. Я отдышался только на крыльце. Забрал коктейль со стойки сам. Осторожно подсыпал порошок.

Я боялся, что Макс почувствует подвох — не знаю уж, какой ликёр туда подмешали, да и снотворное, наверное, не безвкусное. Но Макс недовольно покосился на меня, буркнул что-то про очень грязные руки, и опрокинул в себя стакан залпом. Жестом дал знак официанту повторить.

Я выдохнул.

Официант не торопился, и я был ему благодарен. Макс дёргано объяснял что-то про Маринку, но я слушал не суть. Я согласно кивал и отмечал, как замедляется его речь, как он моргает глазами, не понимая, от чего внезапно клонит в сон.

— Чёрт с ним, с коктейлем, — сказал я. — Ты же всегда пьёшь один стакан. Поехали, отвезу тебя домой.

— Но твой кофе, — запротестовал Макс.

— Возьму на вынос.

А дальше всё было как в кино. Круг по городу, пока Макса не вырубило окончательно. Остановиться. Тихо открыть дверь. Связать, чем придётся — галстуком. Отправить СМС Марине... Текст сочинял уже по дороге в зимовье. Её ответ пришёл за минуту до того, как связь исчезла.

«Спасибо, Гена. Если ты не сможешь ему помочь, никто не сможет.»

Несмотря на абсурдность ситуации, я улыбнулся. Это простое сообщение придало мне сил и решимости.

Макс начал приходить в себя, когда я тащил его из машины в хижину. Я едва успел достать верёвку, которой мы обычно вязали дичь. Косулю на палке держала, и этого оленя удержит.

Было холодно так, что немели пальцы. К счастью, возле печи всегда были сухие дрова. Пока зимовье прогревалось, а Макс не очухался полностью, я обшарил его карманы. Ещё не хватало, чтобы он со швейцарским ножом на меня бросился.

Впрочем, ножа я не нашёл. А нашёл то, что могло бы стать моим главным аргументом на отборе в шоу экстрасенсов. Моё паучье чутьё надрывалось.

Пять пачек, мать его, таблеток. По двадцать штук в каждой. «Обвыкатор форте».

Я развернул инструкцию-вкладыш, и понял, что всё сделал правильно.

Макс окончательно проснулся и начал орать. Я ждал, пока закипит чай. Лишь налив полную кружку ароматного золотистого отвара ромашки, я вновь обратил внимание на друга. Снова развернул инструкцию.

— В концентрациях, значительно превышающих терапевтические, препарат может вызывать психологическую зависимость, — выразительно зачитал я. — Побочное действие. В результате выработки привычек возможны негативные реакции при их несоблюдении. В том числе нарушения психики: раздражительность, перемены настроения, агрессия, сниженное либидо, депрессия. Нарушения со стороны нервной системы: мигрень, головокружение. Ты как, голова не болит, нет? При первых признаках зависимости от препарата прекратить приём. Ах, вот ещё интересное. Период полного выведения из организма составляет сорок восемь часов. После чего физиологическая потребность соблюдать привычки нивелируется.

Мне вдруг стало весело. Я чувствовал себя детективом, раскрывшим преступление века. Я ехидно смотрел в злые глаза Макса и думал о том, что попрошу в качестве благодарности, когда его отпустит.

— Так что, дружище, сидеть нам здесь все выходные. Помнится, ты не любишь солонину. Увы, но в погребе лишь она. Тушёнку мы не закупили.

Я счастливо рассмеялся. Меня совершенно не тревожили ругательства Макса. Я даже понимал, что весёлость — всего лишь реакция на стресс. Но мне было хо-ро-шо.

Я знал, что мы вернёмся в город в понедельник. Прогул спишем на болезнь. Макс будет тихим и смущённым — он всегда такой, когда косячит. Моя жена конечно, будет сердиться, но Марина её успокоит. Брак Макса не развалится. А спустя какое-то время мы будем вспоминать эту историю и смеяться.

Пожалуй, я придумал наказание для Макса. Пусть нарисует комикс, в котором я буду супер-героем.

Сайт автора: https://aleksotter.blogspot.com/

Ты сомневался в ней? В той, кто недрогнув шла

В павшие тейги; чьи речи верней ножа

С аристократов лощёных сбивали спесь?

В той, кто пожав руку смерти, осталась здесь?

Тщетно в случайных объятьях искала след

Чувств ли, эмоций — осмелишься дать ответ? —

Боли, надежды, любви, отвращенья, грёз.

Можно ли ждать, что с тобою она — всерьёз?

— Выбор, Зевран, за тобой, — равнодушный взор.

Даром желанным бы стал и немой укор.

Медлит крылатый квартет. Страж-дитя — одна.

Ловит луч тусклого солнца на дол клинка.

— Первый удар — дезертиру. Так, демон мой?

Встреча, Тальесен, назначена нам судьбой.

Тонет усмешка в мгле лезвий — змеиных жал.

Старый товарищ сражён, но свой долг отдал:

Лёгкий порез воспалён и попортил кровь.

С мутным рассудком поди, антидот сготовь.

Впрочем, он есть. Но в каком пузырьке — какой?

Шум в голове — что Риалто морской прибой.

Девичьи руки — не лучшее ли из лож?

Но не от страсти, жаль, тело бросает в дрожь.

Пахнет тьма кожей и домом, ещё — вином.

Как же приятно.

от боли..

закрыться...

сном....

...Голос сияющей девы — мягчайший свет.

Верно, волос прекраснее в мире нет...

Образ разрушил отчаянный зов: — Не смей!

Я запрещаю тебе умирать теперь!

— Это приказ, mi amor?

Вздох.

— Приказ, Зевран.

— Как...?

— Святой Прах. На случай подобных ран.

Средство — бесценно, убийцы жизнь — дёшева.

Логика Стража — не камень, а крошево.

Ты сомневался в ней? В той, кто утратив всё

Стала для мира пылающим остриём,

Режа истёртые при, выжигая гниль?

В той, чьи желанье и страх обратились в пыль...

Слабость ли — честно признать, как тебе претят

Пятна укусов чужих на её грудях?

— Ведь я не стал тебе дорог, — вопрос смешон.

Страж без усмешки скрывает в кошель флакон.

— Нет, Зев. Но этого стоишь.

Конец бегам,

Пусть не на долгий срок. Дальше идти куда?

Ныне есть Мор, а затем? Вот какой конфуз:

С цепи сорвавшихся давит свободы груз.

Сам не заметил, когда изменилась роль:

Ворон пленённый стал птицей совсем ручной,

И не трофей уже — верный соратник, друг.

Рад возвращаться с разведки в привычный круг,

Не за идею сражаться — за резкий смех,

Взгляд, оживающий в страсти ночных утех,

За амбре каддиса знак на поле плаща

И за пригоршню осколков чужого «Я».

Лишь смерть искавший способен понять сполна:

Семя надежды любовь пробудит от сна.

Если сомненья однажды возьмут в кольцо,

Вспомни: у Стража с Андрасте — одно лицо.

Весь цикл «Чудовище Ферелдена» на сайте автора:

https://aleksotter.blogspot.com/2021/04/monster-of-ferelden.html

Вновь сплетены наши пальцы,

Как мириады раз прежде.

Двое межзвёздных скитальцев

С пыльцою комет на одеждах

Бездвижно застыли у бездны, где плещется мрак первозданный.

— Сестрёнка, готова? — смеёшься, как будто всё сон, не взаправду,

И тьмы равнодушной завеса тебя ни на грош не тревожит.

А я шевельнуться не в силах от мерзкой предательской дрожи

И губы сухие кусаю, страшась сделать шаг в неизвестность.

Вдруг гулом пустым обернулись былые слова: вечность, смертность.

Мы вдоль-поперёк истоптали бесчётных миров раздорожья.

Рвались из глубин к волнотечьям, парили с вершин до подножий,

Искали заветное место — обитель непринятых душ,

Но было повсюду нам тесно, возлюбленный брат мой и муж.

В сетях вероятностных линий ничтожно мал крыльев размах,

Условности стереотипов — лишь горечь на наших губах.

— Сестрёнка, итог вечных странствий — за краем известной вселенной, —

Что логика значит в сравненьи с улыбкой твоей незабвенной?

Ты — старший? Нелепая глупость! Какой досаднейший казус!

Твои авантюры безумны, их нужно пресечь было сразу!

Кто знает, что там, за границей? Сияют другие светила?

Давая жизнь новым породам, там лава иначе бурлила?

Иные идеи терзают бродяг беспокойных сердца?

Быть может, там вовсе пустыня, ни края ей нет, ни конца?

Но ты безмятежно спокоен, и взгляд твой насмешливо мягок,

Бесстрашный глупец и философ, алхимик без ртутей и склянок!

Всё шутишь… Всегда — принимаю. У наших мечт нет воплощенья,

Живёт в изменениях вечность, в ума непрерывном движеньи,

Застой ведёт к медленной смерти. Искателей дом — лишь друг в друге.

Привычным движеньем ложатся на плечи любимые руки.

Приходит былая решимость по капле, не вдруг, исподволь.

И, делая шаг в бесконечность, я крепче сжимаю ладонь.

Сайт автора: https://aleksotter.blogspot.com/