Лига историков

Для полной картины начнём с "предводителя" этого интереснейшего путешествия, а именно с Морица Бенёвского. Родился Мориц в 1746 году в Словакии. Отец был австрийским полковником венгерского происхождения, мать дочерью епископа с венгерскими и словацкими корнями. Семья у него была "мал мала меньше", состоящая из 13 человек (причём там были дети отца и матери от первых браков), так что он как никто другой понимал смысл поговорки "в большой семье... эм... кто первый встал, того и тапки". Так же в раннем детстве он сломал ногу из-за чего всю жизнь хромал, но не смотря на это его с 10-летнего возраста готовили к военному делу. В 16 лет поступил на австрийскую службу и принимал участие в Семилетней войне 1756-1763 годов (это та самая, в результате которой Россия в первый из трёх раз заняла Берлин), став в итоге гусарским капитаном.

Вернувшись с войны, 17-летний Мориц попытался обустроить себе уютный домашний очаг, но на пути его мечты встали его многочисленные братья и сёстры. Особенно с учётом того, что отец, пока сын "кровь проливал" отписал всё мужьям своих дочерей. Но молодого и горячего героя нашего повествования голыми руками взять было сложно: с помощь верных слуг (что уже говорит само за себя, ибо они предпочли именно его всем прочим отпрыскам Бенёвским) выгнал родственничков вон.

Проблема была в одном. Он не учёл что в его семейке все такие же как он, "молодые и горячие". Родственники, видя такое беззаконие со стороны наглого братца собрались и накляузничали императрице Марии-Терезии, обвинившей его в самоуправстве, неуважению к воле отца и ещё (что уж там мелочиться?) ереси. Мориц, лишённый наследства и преследуемый св. Инквизицией скрылся и женился в Польше, где занялся изучением географии и намеревался отправиться в Индию. Но его путешествию не дано было сбыться, т.к. в 1768 году началось восстание Барской конфедерации (поляки так любили всякого рода конфедерации, что клепали их по поводу и без), где наш юный авантюрист отличился в боевых действиях и получил ценные связи с руководителями конфедерации (в частности с Казимиром Пулавским). Барская Конфедерация вредила Российской Империи как могла и где могла, даже туркам помогала в русско-турецкой войне 1768-1774 годов. Конечно, так долго продолжаться не могло и русские разгромили конфедератов, которые упорно и порой даже успешно сопротивлялись (немногочисленные победы они раздували до таких размеров, что Бородино казалось мелкой стычкой), но русские полководцы (Суворов в том числе) всё таки одолели противников (взять хотя бы сражение под Лянцкороной, в которой Суворов напрочь разгромил равные силы противников (в числе которых были наёмники французского генерала Дюмурье, лучшие регулярные воины Европы (по мнению самого Дюмурье, конечно)) потери конфедератов 500 убитых, русских 10 раненых, вот что такое гений Суворова!).

Или взять ещё более крупную победу, окончательно положившую конец восстанию, бой при Столовичах, в которой Суворов (ок. 900 человек) разбил последние боеспособные части конфедератов (ок. 4000 человек) и потерял всего 8 убитыми и ок. сотни ранеными, а противник 1000 убитыми и 700 пленных. Сам Мориц так же попал в плен, но был отпущен "под честное слово".

Но что такое "честное слово" Бенёвскому было неизвестно и он вернулся в строй, но был второй раз пленён и отправлен в Киев а потом в Казань. Там Бенёвский с приятелем шведом Адольфом Винбланом и бежал из Казани, выкрав документы. Беглецы решили податься в Санкт-Петербург, как единственный доступный порт в котором могли найти корабль для бегства из России. Уже в столице они попытались выдать себя за английских матросов и уплыть на голландском корабле, но денег уже не было, а капитан, видимо не ожидая получить достойного вознаграждения за молчание и опасности решил что выгоднее сдать "сомнительных личностей" властям, не смотря на все заверения расплатиться в первом же порту... В Петропавловской крепости граф Панин, начальник следственной комиссии предложил беглецам свободу в обмен на "честное слово" и обещание не поднимать оружия против русских и выехав из России не возвращаться.

Однако, 4 декабря 1769 года вместо освобождения беглецов повезли на Камчатку «чтобы снискивали там пропитание трудом своим» (ибо нефиг обманывать!). Видимо Панину вовремя сказали добрые люди о представлениях Бенёвского о "честном слове".

А теперь представим где Санкт-Петербург и где Камчатка. Да, ехали они 8 месяцев. Во Владимире к ним присоединили поручика гвардии Панова, капитана Степанова, полковника артиллерии Батурина. В Охотске ссыльных посадили на корабль «Святой Пётр», гружёный товарами для Камчатки. Ещё даже не ступив на корабль, Бенёвский уже задумал захватить корабль и плыть в Японию. В хитрый заговор удалось вовлечь часть экипажа, но у Бенёвского была не просто чёрная полоса, а чёрный квадрат (видимо Казимир писал свой шедевр с этой самой части его биографии) и корабль попал в шторм. Изрядно потрёпанный "Святой Пётр" прибыл 12 сентября 1770 года в Большерецкий острог (это недалеко от Петропавловска-Камчатского). Острог был немаленький, в нём помещалась канцелярия коменданта капитана Нилова, церковь, 4 кладовых амбара, 23 купеческих лавки и 41 обывательский дом на 90 «постояльцев» — и 70 человек гарнизона, из которых 40-50 всегда были в разъездах. Помимо обывателей, в Большерецке находилось несколько десятков ссыльных разных чинов и званий — от придворных и гвардейских офицеров до мастеровых и крестьян, живших в условиях относительной свободы — на съёмных квартирах.

Хитрый Бенёвский очень быстро сделался "своим человеком", даже у самого коменданта, не говоря уже о каторжанах. Особенно сдружился с гвардейским поручиком Петром Хрущёвым, который в 1762 году попытался сотворить переворот, но был приговорён к казни, заменённой на ссылку. Именно Хрущёв давно разработал план побега с захватом корабля, что на тот момент было нереально.

Бенёвский в внёс изменения своём репертуаре. "Захват корабля и бегство? Зачем так мелочно? Давай сразу восстание и захват власти в остроге! А уж потом и корабль между делом можно подготовить". Заговорщики активно, но ОЧЕНЬ аккуратно (ибо "эффект граблей" они усвоили на 5+) начали "вербовать" в свои ряды каторжан и даже местных жителей-камчадалов. Приятели старательно пускали пыль в глаза Нилову, усыпляя его внимание: заходили в гости и давали уроки его сыну. Нилов был хорошим человеком, но с тоски сильно пьющим и особо не обращал внимание на настойчивые слухи о готовящейся "перемене власти". Постепенно число заговорщиков стало достаточно многочисленным для активных действий и одновременно опасным из-за большей вероятности что кто-то проболтается. Бенёвский так же придумал легенду, что восстание поднимается не просто так, а за великого князя Павла Петровича (Павла пока ещё не I) и махал у всех перед носом каким то бархатным конвертом, якобы от великого князя с письмом к Императору Римскому с просьбой жениться на его дочери и что он, Бенёвский обязательно должен выполнить поручение и доставить послание.

Весной 1771 года бунтовщики неплохо вооружились, что не ускользнуло от Нилова, которому подробно рассказали о готовящемся бунте. Мгновенно протрезвев комендант послал солдат для ареста Бенёвского, после чего, считая свой долг исполненным, вновь попал в плен к зелёному змию. Но солдат самих арестовали, разоружили и в 3 часа ночи 27 апреля 1771 года ворвались к Нилову. Спросонья тот схватил Бенёвского и чуть не придушил, но Панов путём создания в голове несчастного коменданта пулевого отверстия усмирил бедолагу. Бенёвский был провозглашён "Командиром Камчатки". К оправданию словака нужно заметить, что кроме Нилова никто больше не пострадал.

После основательной подготовки (снаряжение галиота "Святой Пётр" пушками, оружием, боеприпасами, инструментами, казной острога, провиантом) 7 мая 1771 года каторжане были готовы к отплытию. Но стоит сделать лирическое отступление и обозначить то, чем занимался Бенёвский ещё несколько дней, а именно писал "Объявление в Сенат", в котором написал всякие гадости о царствовании Екатерины, её двора и фаворитов. В «Объявлении» упоминалось о том, что «законный государь Павел Петрович» неправильно лишён престола, о бедствиях российского народа и «несправедливости» распределения общественных благ, о «гнёте самодержавия» (видим вспомнил польские "блага цивилизации") и бюрократического строя, мешающего развитию ремёсел и торговли. Это «Объявление» — уникальное совместное политическое обвинение от имени дворянства и простого народа. Генерал-прокурор, получив это «Объявление» через много месяцев, по повелению Екатерины II собственноручно написал: «Сей пакет хранить в Тайной экспедиции и без докладу её величеству никому не распечатывать. Князь А. Вяземской». Утром 12 мая «Святой Пётр» вышел в море и взял курс на Курильские острова. На его борту было ровно семьдесят человек.

Через 5 дней беглецы сделали остановку на одном из необитаемых островов Курильской гряды, на котором запаслись водой, напекли хлеба и основательно занялись швейным делом, а именно начали шить английские и голландские флаги. Между тем, не все были довольны положением и часть экипажа попыталась "отдать концы" и уплыть самим, оставив "товарищей" играть роль Робинзона Крузо. Но как то не задалось. Их поймали и Бенёвский хотел казнить мятежных мятежников, заменив в итоге казнь поркой плетьми.

А потом Бенёвский включил фантазию на полную и решил что мятежники сами должны сыграть роль Робинзона и Пятницы (кто есть кто предоставил выбирать им самим) и оставил их на острове, снабдив их небольшим количеством провианта, чтоб они "не отдали концы" (но уже в другом смысле).

Они вновь попали в шторм (Бенёвский всё таки прогневил чем то Посейдона), у них кончилась вода и еда, но в начале июля каторжане всё-таки прибыли в точку назначения, в Японию. И тут начались проблемы, так как японцы хотя и снабдили беглецов всем необходимым, но на берег не пустили. После ещё одного скитания их всё таки весьма неплохо приняли на Рюкю, где "Бенёвский и Ко" отдыхали от тяжёлого пути.

Следующим местом высадки был о. Формозы (он же о. Тайвань). День был чудесный, ничто не предвещало неприятностей и часть экипажа отправились за водой. Но внезапно, откуда ни возьмись напали туземцы и убили Панова, ещё нескольких русских и ещё нескольких ранили. Бенёвский в ярости с зловещим хохотом заправского злодея навёл пушки на деревню туземцев и обстрелял её, потопив ещё пару проплывавших мимо лодок. Павших русских похоронили на Тайване и отплыли дальше.

Но Посейдон не дремал и да... Снова шторм. Десять дней злосчастных беглецов носило по морю. Даже сам Бенёвский, знаток географии понятия не имел где находится. Наконец, когда шторм утих русские увидели рядом лодку, в ней был китаец, указавший им путь к берегу. "Везде одни китайцы" буркнул Бенёвский и 23 сентября "Святой Пётр" оказался в бухте Макао.

Сразу же сойдя с трапа, Бенёвский нанёс визит вежливости губернатору, представившись подданным польского короля. Он рассказал заранее выдуманную легенду о том, что в исключительно "научных целях" совершил путешествие на Камчатку и купил судно с русским экипажем, на коем и возвращается домой. Губернатор, очарованный его "преувеличением" предложил отдельный дом для проживания и познакомил с местной элитой, т.е. судовладельцами и купцами. Тут же хитрый словак продал всю пушнину и закупил провиант, купил себе новомодное тряпьё "от гуччи и версаче" и отправился на светский приём к губернатору. А вот экипажу пришлось значительно хуже. Из-за резкой смены климата и ослаблением иммунитета они начали болеть тропическими болезнями, унесшими 15 жизней. А Бенёвский гулял у губернатора и местной аристократии практически не появляясь у своих товарищей-беглецов, которые совершенно перестали понимать что Бенёвский творит и что задумал.

Бенёвский же пошёл во все тяжкие. Что там пушнина! Давай ка я корабль продам! Со всем грузом и имуществом. Возмущённые русские, узнав что их продали, подняли мятеж. Даже верный швед Винблан резко осудил своего товарища и примкнул к экипажу "Св. Петра". Надо добавить, что Мориц изрядно потрепал нервы всем, но опасность погони, тяготы перенесённые вместе сплотили всех. Теперь же когда беглецы оказались вне опасности, все разногласия вышли наружу. Бенёвский нажаловался губернатору и тот рассадил их по тюрьмам "покуда не одумаются". Коварный словак начал вновь общаться со своими товарищами по несчастью и через некоторое время его пламенные речи о "равенстве и братстве, дружбе и верности" возымели действие (а может русским просто не нравилась перспектива сидеть в тюрьме). Команда согласилась и дальше подчиняться капитану. В тот же миг решено было отплыть в Кантон, где их уже ждали зафрахтованные французские корабли. 16 марта 1772 года корабли прибыли в Маврикий, где запаслись водой. Из-за политической ситуации (Россия и Франция в те времена была мягко говоря не в дружеских отношениях), Мориц чувствовал себя в безопасности на территории, подконтрольной французам. Разумеется он нанёс визит вежливости губернатору Маврикия, который и рассказал о Мадагаскаре. Губернатор был, судя по всему рассказчиком от Бога и сумел переплюнуть даже видавшего виды в красноречии Бенёвского, раз последний зажёгся навязчивой мечтой посетить этот благостный остров.

7 июля 1772 года бывшие камчатские острожники благополучно добрались до столицы Маврикия (являвшегося заокеанской колонией Франции), где, как пишет Рюмин, «определена нам была квартира, и пища, и вина красного по бутылке в день». Из 70 человек, отплывших с Камчатки, во Францию прибыли 37 мужчин и 3 женщины.

Бенёвский оставив своих спутников в Порт-Луи, отправился в Париж, где стал очень популярным из-за его путешествия, о котором было рассказано с изумительным красноречием, присущим словаку. Барышень, для которых был романтическим героем, он менял аки перчатки, рассказывая о том, с каким трудом вырвался из "страшной Сибири". Вполне логическим итогом подобных рассказов и прославления собственного ума и доблести было предложение перейти на французскую службу и титул графа. Бенёвский тут же выступил с проектом завоевания Алеутских, Курильских островов и Формозы до кучи. Однако министры тактично намекнули, что намного лучше будет возглавить экспедицию на Мадагаскар. Бенёвский, вспомнив о своей мечте, мгновенно позабыл о завоевании холодных островов и согласился. Прибыв в Порт-Луи словак уже ничего не мог поделать со своей командой, каждый уже заранее всё для себя решил. С Бенёвским остались 11 человек: 7 рабочих, приказчик Чулошников, матросы Потолов и Андреянов с женой и верный ученик тёмного владыки Бенёвского Ваня Устюжанинов. Остальные отправились в Париж, где их ждал русский резидент Хотинский, заверивший всех что им ничего на родине не грозит. Екатерина II, памятуя об "Объявлении" решила, что лучше оказать милосердие, чем ещё больше распалять воображение красноречивого словака. К тому же она была растрогана тем, что люди пережили ТАКОЕ путешествие полное тягот и лишений, выпавших на долю беглецов, чьё наказание уже было исполнено самой судьбой и ещё и захотевших вернуться на родину. А ещё, как только она получил журнал путешествия тут же его прочла.

27 марта 1773 года 18 человек из бывшей команды Бенёвского отправились домой. Пешком дойдя до Парижа, встретившись с Хотинским, 30 сентября 1773 года они увидели форты Кронштадта. Винблан вернулся в Швецию, несколько русских поступило на французскую военную службу.

В феврале 1774 года Бенёвский высадился на Мадагаскаре с отрядом из 21 офицера и 237 моряков. Не встретив СЕРЬЁЗНОГО сопротивления, они приступили к постройке "столицы" Луибура. В 1776 году, 1 октября 62 старейшины местных племён избрали Бенёвского "новым Ампансакабе", т.е. верховным властителем Мадагаскара (интересно, что стало со старым?).

Под чутким руководством и обаянием Бенёвского колония росла как репка, не по дням а по часам. В порт всё чаще заходили корабли, торговля процветала. Новоиспечённый король был на пике популярности и славы. Но на таких вершинах и обвалы случаются чаще. Близлежащие острова, в частности Маврикий наоборот теряли популярность и клиентов в лице капитанов торговых судов, предпочитающих останавливаться в более удобном и богатом порту Мадагаскара. "Конкуренты" стали строить всевозможные козни: писали кляузы в Париж о Бенёвском, распространять разные слухи и сплетни среди капитанов и пр. К тому же в 1776 году умер покровитель нашего авантюриста Людовик XV. Помощь из метрополии перестала поступать. Начали свирепствовать тропические болезни, сократив контингент "королевской" свиты до 63 человек. Деваться было некуда и словак был вынужден отправиться в Париж.

Бенёвский, прибыв в столицу ожидал всякого: от полного презрения до казни, но был приятно удивлён тем, что интерес к нему ещё больше возрос! Новый король жалует ему титул и звание бригадного генерала, орден своего имени и гору золоту в придачу. Однако из-за отсутствия обещанных "несметных богатств" на Мадагаскаре дальнейшее освоение было свёрнуто.

Несколько устав от придворной суеты, Бенёвский решил тряхнуть стариной и поучаствовать в "войне за баварское наследство" на стороне Австрии. За это венский двор "простил" его за все его прегрешения и одарил титулом графа. Вернувшись в наследственные владения (загодя со злорадной усмешкой выпроводив своих сестёр) он пишет мемуары. Потом его вновь потянуло "в свет" и он приехал в Париж, где увлёкся шахматами и на этой почве сблизился с американским посланником Бенджамином Франклином, который впоследствии принимал деятельное участие в воспитании его детей. Стоило "посланнику" заикнуться об Американской войне за независимость, как искатель приключений загорелся желанием в ней поучаствовать. В мечтах он уже сражался за идеалы свободы, равенства и братства вместе с Пулавским. Он выехал в Америку из Гамбурга вместе с 300 гусар, завербованными Франклином. Это могло бы стать героической страницей о 300 спартанцах польских гусарах, если бы англичане не задержали корабль и не высадили всех в Портсмуте. Бенёвскому удалось всех перехитрить и избежать участи задержанных наёмников гусар, но он оказался абсолютно без связей, денег и средств к существованию. Но те кто думает, что его это остановит, глубоко заблуждается! Не таков Бенёвский. Он отыскал всё таки Пулаского, но, увы, на смертном одре. Хирург впоследствии рассказывал, что старые друзья долго травили байки о былых временах, битвах и страданиях перенесённых вместе.

После смерти Пулавского Бенёвскому не оставалось ничего иного, как вернуться в Европу. Но на месте усидеть не мог и предложил свои услуги лично Джорджу Вашингтону. Авантюрист предложил завербовать несколько тысяч европейских наёмников (кавалерия и артиллерия) и создать "Американский Легион" для борьбы "за свободу", но англичане, испугавшись такого грозного соперника, капитулировали 19 октября 1781 года.

Вернувшись в Европу, Бенёвский не мог усидеть на месте и снова загорелся снаряжением новой экспедиции на благословенный остров Мадагаскар. Первой "жертвой" авантюриста стал австрийский император, который, как оказалось тоже был не дурак и сказал примерно следующее: "Ты молодец! Конечно одобряю проект! Да, да, разрабатывай, готовь всё. Но денег я тебе не дам". Вторым был Магеллан (нет не тот самый, а его далёкий потомок) а потом ещё для верности он приманил американцев.

25 октября 1785 года Беневский вышел в море, но Посейдон вновь вспомнил о своих обязанностях и закинул авантюриста аж в Бразилию. Устранив все неполадки он всё таки доплыл до Мадагаскара.

Там он предложил местным жителям изгнать французов, после чего основал новую столицу, которую от скромности назвал своим именем.

Обескураженные французы, оправившись от шока, отправили карательный отряд. По чистейшей случайности они нашли тайную тропу к новой столице и утром 23 мая 1786 года штурмовали её. "Бенёвский пал как герой на стенах цитадели, отбиваясь от сотен французов лезших со всех сторон, убив при этом не менее тысячи человек" хотел бы сказать я, но Бенёвский по роковому стечению обстоятельств был убит шальной пулей в самом начале атаки. Какая бесславная смерть для такого лихого героя!

Похоронили же его рядом с двумя русскими товарищами, с которыми он бежал с Камчатки. Ещё долго ходила легенда что Бенёвский выжил, награбил несметные сокровища, за которыми охотились многие подобные ему авантюристы и искатели приключений.

Он оставил свои мемуары, изрядно приукрашенные, пользовавшиеся огромным успехом. Так же на основе этих мемуаров были поставлены многочисленные пьесы, переведённые на многие языки мира. И ещё один интересный факт: в 1814 году на американской премьере пьесы "Граф Бенёвский" впервые прозвучал гимн США.

Начнём с того, что слово «борщ» как обозначение супа широко распространено в славянских языках: «борщ» в украинском, «боршч» в белорусском, «barszcz» в польском, «boršč» в чешском, словацком, сербохорватском и словенском, «боршч» в македонском, «борш» в болгарском. Однако историческая фонетика подсказывает нам, что исконными здесь являются только формы восточнославянских языков (русского, украинского и белорусского), а также польского. Все остальные заимствованы из русского.

Дело в том, что русское борщ следует выводить из праславянского «bъrščь» (где ъ и ь — особые гласные звуки, š — ш, č — «ч). Праславянское сочетание -ъr- в положении между согласными давало разные результаты в языках-потомках. Приведу несколько примеров (для лучшей читаемости в таблицу включены не все славянские языки, а также проигнорированы некоторые расхождения в значениях):

Эти данные подсказывают нам, что праславянское «bъrščь» должно было дать в чешском не «boršč», а «bršť» /бршть/. И такую форму (хоть и устаревшую) мы в чешском действительно находим, она обозначает растение борщевик обыкновенный.

В словенском мы бы ожидали увидеть bršč /бǝршч/. И такое слово отмечено. Это снова борщевик обыкновенный.

В польском «barszcz» — это не только суп, но и растение. Борщевик обыкновенный. Причём в этом значении barszcz фигурирует уже в памятниках начала XV века (Słownik staropolski 1: 67).

Перейдём к восточным славянам. Домострой сообщает нам следующее:

«А в ту пору и до осѣни борщъ рѣжучи сушит, ино всегда пригодится-и в год, и в даль; и капусту все лѣто варит и свеклу, а в осень копусту солити, а свеколной росолъ ставит, а огурцы солит, а лѣтомъ прохлажаетца»

Из отрывка видно, что для автора этих строк в XVI веке борщ и свёкла были разными вещами.

В 1619 году англичанин Ричард Джемс посетил Россию, где составил небольшой русско-английский словарь. В нём он пишет следующее:

boursch, a herbe, which in the first of sommer they gather and boile it, which is verie good meate.Перевод: борщ – трава, которую собирают в начале лета и варят. Это очень вкусное блюдо.

Источник XVIII века «Продолженіе Дневныхъ записокъ путешествія Ивана Лепехина по разнымъ провинціямъ Россійскаго государства въ 1771 году» совершенно недвусмысленно идентифицирует борщ как борщевик обыкновенный и заодно сообщает, что его употребляли в пищу:

«Такія неплодныя мѣста продолжалися еще чрезъ 22 версты до рѣчки Иванѣевой, которая безплоднымъ мѣстамъ предѣлъ полагала; травы вездѣ лучшей имѣли видъ и тучные показалися луга, на которыхъ кусты свои распространялъ <…> борщь, котораго молодыми стеблями лакомятся крестьяна»

Обратимся к русским диалектам (Словарь русских народных говоров). В них борщ известен в следующих значениях :

1. Щи.

2 «Особенная огородная зелень». Ботва свеклы, брюквы, турнепса.

3. Борщевик сибирский.

4. Борщевик обыкновенный.

5. Пастернак посевной.

Тот же словарь сообщает нам, что жителей запечерских селений соседи прозвали борщеедами именно за употребление в пищу борща-растения (а не борща-супа).

Можно, в принципе, найти и свёклу. Так, в архангельских говорах борщ — это борщевик. А вот борщина — свёкла или всё тот же борщевик (Архангельский областной словарь 2: 87). Это не должно удивлять, в говорах названия нередко переносятся с одних растений на другие (например, на Дону слово борщ записано в значении «щавель»). Но важно понять, что свёклу, пастернак или щавель борщом называли мало где, а вот борщевик — в большом количестве говоров.

Итак, для праславянского можно восстановить форму «bъrščь», причём потомки этого слова обозначают в словенском, чешском, польском и русском борщевик. Раз это значение представлено во всех трёх группах славянских языков (южной, западной и восточной), оно может претендовать на то, чтобы быть праславянским. Так что можно с уверенностью утверждать, что праславяне полторы тысячи лет назад называли словом «bъrščь» борщевик обыкновенный. Возможно, уже тогда из него варили и суп. Но если и варили, то свёклы в этот суп не добавляли, поскольку этот корнеплод стал славянам известен уже после распада праславянского языка.

Дальнейшая этимология «bъrščь» также ясно показывает, что этим словом обозначали растение. Его ближайшие родственники — литовское диалектное burkštinas /бýркштинас/ (дягиль лекарственный) и латышское burkšis /бýркшис/ (сныть обыкновенная). Также это санскритское bhr̥ṣṭíḥ /б˟рштих/ (зубец, остриё, угол), немецкое Borste и английское bristle (щетина), латинское fastigium (вершина), древнеирландское barr (верхушка). Есть гипотеза, что борщевик получил своё название из-за острых листьев.

Лишь со временем рецепт супа изменился и стал включать в себя свёклу. Благодаря исследованиям ботаника Юзефа Ростафиньского мы знаем, что в Польше изначально борщом называли суп из борщевика. В XVII веке борщ стал обозначением супа с закваской из ржаной муки. И только в XVIII веке начинают делать борщ со свёклой. По сей день в Польше помимо свекольного борща делают борщ с закваской из пшеничной муки — biały barszcz (белый борщ). А суп с закваской из ржаной муки стали называть немецким заимствованием żur /жур/ или żurek /жýрэк/.

Нечто схожее произошло и у нас, причём свекольный рецепт борща пришёл к нам, по-видимому, с Украины. Вот что нам сообщает Словарь Академии Российской (1789 год):

Замена в супе борщевика на свёклу при сохранении старого названия совершенно не должна удивлять. Так, кетчуп изначально был не томатным соусом, а грибным. Котлетой раньше называли жареное свиное ребро (по-французски côte — «ребро»). В оригинальном салате оливье была не докторская колбаса, а мясо рябчика.

Резюме:

1. Русское слово борщ является потомком праславянского «bъrščь», которое обозначало борщевик обыкновенный. Это растение употребляли в пищу как сырым, так и в составе супа или отвара.

2. Несколько веков назад возник рецепт супа, в котором вместо борщевика использовалась свёкла. Название при этом осталось старым. Произошло это, скорее всего, на территории нынешней Украины. Оттуда рецепт попал к полякам и русским, которые также сохранили старое название при новом ингредиенте (barszcz и борщ соответственно). Уже из русского языка слово борщ было заимствовано в европейские языки (Borschtsch в немецком, bortsch во французском, borsch в испанском) как обозначение именно свекольного супа.

3. В русских говорах можно встретить слово борщина и как обозначение свёклы. Но это локальная вещь, которой противостоит широкое распространение потомков «bъrščь» в значении «борщевик» не только в русском, но и в других славянских языках. Согласно принципам лингвистической географии, борщевик здесь первичен, а свёкла вторична. Кроме того, в русских говорах борщ можно найти не только как свёклу, но и как пастернак или щавель. Всё это поздние сдвиги значения.

Культура монастырей в Европе начала развиваться благодаря Святому Патрику. Монахи собирались в общину, обживали некий уголок земли, занимались сельским хозяйством, переписывали книги, давали убежище местным жителям за каменными стенами в случае набега врагов. Сеть монастырей, раскиданных по всему континенту, позволяла Ватикану контролировать этот самый континент.
В общем, монастырь со всех сторон имел одни плюсы как для папы римского, так и для местного населения, рядом с которым располагался. Поэтому монахи первого католического ордена бенедиктинцев со временем оказались в привилегированном положении. Деньги, земли, власть - всё это у них имелось в достатке.

Но то, что круто для мирянина, для монаха - искушение. И 21 марта 1098 года группа бенедиктинцев под командованием Роберта Молемского основывает новый орден во французском местечке Сито. От латинского названия этого места Cistercium пошло и название нового ордена - цистерцианцы.

Эти ребята положили в основу своей жизни изначальный строгий устав бенедиктинского ордена и договорились о том, что будут обживать самые труднодоступные места Европы. В общем, решили вернуться к аскетическому образу жизни. Эта аскетическая идея не давала ордену особо развиваться. Народ не шёл. Но всё меняется, когда приходит он, Бернард Клервоский. Ага, тот самый, который позднее своими речами поднимет Европу на второй крестовый поход.

Как уже видно, Бернард был не только ярым католиком, но и мощнейшим оратором и организатором. Затащив компанию цистерцианцев в какие-то болота у чёрта на куличках, этот персонаж умудрился прямо там создать общину, а затем облагородить местный ландшафт, выстроить каменный монастырь и получилась... лепота. Что по-французски звучит, как Clairvaux. Отсюда и имя Бернарда Клервоского.

Из общины цистерцианцев вышло несколько римских пап, что сыграло на руку Бернарду. Развитие ордена понеслось со скоростью паровоза. Попутно, Бернард ещё помог и тамплиерам, которые на заре становления своего ордена никак не могли найти финансирование, обратив на них внимание папы римского. Но речь сегодня идёт именно о цистерцианцах и давайте обозначим несколько интересных фактов, связанных с ними.

Цистерцианцы - это аграрно-строительный орден. Как уже было сказано, сотни монастырей по всей Европе были построены ими в тех местах, которые ранее считались не особо пригодными для жизни. Отчасти, с этим фактом связано и облачение монахов, которые, стремясь подчеркнуть свою обособленность от бенедиктинцев, стали носить не чёрное облачение, а белое. Но когда твой рабочий день состоит из ковыряний в земле, белая рубашка быстро становится... не белой. Поэтому цистерцианцы стали надевать поверх чёрные фартуки. Именно такая форма облачения и сохранилась у них до сих пор.

Цистерцианцы придумали первый язык немых, изъясняясь друг с другом буквально на пальцах. Это было связано с особой любовью орденцев к обету молчания.

Несмотря на то, что сами цистерцианцы не были военным орденом, масса таковых выделилось именно из их дружной тусовки. Вообще, кажется, что ордена - это такое решение, позволяющее католикам постоянно обособляться в новые компании, как протестантам, но, в отличие от последних, оставаться в одной большой команде Ватикана.

Цистерцианцы относительно благополучно дожили до наших дней. Реформация и европейские революции пошатнули положение ордена, но не смогли уничтожить его. Поэтому цистерцианцы и сейчас строят монастыри и занимаются земледелием.

Именно благодаря последнему, им удалось вывести несколько сортов сыра и изобрести винишко, известное нам всем, как "Шабли".