Немногочисленные аколиты не обращали на нее внимания. Вероятно, принимали за слугу: только они здесь не носили знаков отличия.

Даже сильная хромота не была чем-то из ряда вон. Рейвен насчитала по меньшей мере пятерых таких же, как она, либо подволачивающих ногу, либо с рукой в бандаже. Судя по всему, совсем недавно их знатно потрепало. Могли ли это сделать хладный торговцы? Судя по данным, они тоже встретили серьезного противника. Так что все может быть. Но не давала покоя мысль о челноке с измененными данными. “Ордо Еретикус”. Вергилий все еще пытался взломать шифр, чтобы вытащить больше информации, но уже один факт того, что челнок не принадлежал лорду Фальеро навевал на определенные мысли.

Не сказать, что внутри Инквизиции не было конфликтов, и не сказать, что они всегда мирно заканчивались. Бывало, даже убийствами и полным уничтожением свиты одной из конфликтующих сторон. Но при таком раскладе заметать следы — только привлекать ненужное внимание. Волей-неволей приходишь к мысли, что за всем этим кроется не простой конфликт интересов.

Мог ли Фальеро так поступить потому что расправился с инквизитором из Еретикус руками хладных торговцев? Нет, слишком мала рыбешка. Некоторые с ксеносами сделки заключают, что, конечно, ересь, но другие инквизиторы частенько закрывают на подобное глаза. В конце концов, быть радикалом — одна из привилегий членов Ордо.

— Нашел ещё что-нибудь? — мысленно спросила Рейвен, преодолевая очередной длинный переход.

— Я стараюсь. Видимо, ты выхватила данные, которые уже частично пострадали от мусорного кода. Пока могу сказать лишь то, что прибыли они за два терранских месяца до нас.

— То есть уничтожили их быстро.

— Что тоже весьма подозрительно.

Они миновали поворот и оказались в широком коридоре, ведущем к ангарам. Как же хорошо, что Филипп успел пройтись по крепости с Вергилием. Теперь у них был какой-никакой план здания.

— Как думаешь, — осторожно начал сервочереп, украдкой поглядывая на управляющие шлюзами когитаторы, и инфоузлы, — насколько безумной идеей будет подключиться к местной сети?

Рейвен вздрогнула. Машинный дух выглядел как Льюис, но говорил настолько нехарактерные для него вещи, что сердце невольно ухнуло вниз.

С появлением сервочерепа она успокоилась, рана в душе не терзала, шаги покойного наставника больше не слышались в беспокойных снах. Волей-неволей, она сама себя убедила, что Вергилий — это и есть Льюис, что он все еще жив.

Но это было не так.

— Извини, — вдруг отозвался он, — я предупреждал.

— Ничего, — мысленно отмахнулась она, — мне просто нужно время. Что же до когитаторов, проникновение не останется незамеченным, а неприятности нам пока не нужны. Будем пользоваться старыми добрыми методами: спрашивать, слушать и подмечать противоречия.

— Эй, ты, — рявкнул кто-то, вырывая Рейвен из мысленного разговора.

Высокий рыжеволосый человек в темно-синей военной форме с черепами Ордо и нашивками сержанта преградил ей дорогу.

— Откуда у тебя это? — от ткнул пальцем в сервочереп. — Приказано ведь было сдать их все техномантам.

— Простите, но это мой сервочереп, — ответила Рейвен, не моргнув глазом.

— Твоего здесь ничего нет, — громко рявкнул сержант, больно ткнув в раненое плечо.

Она чуть скривилась, в глазах потемнело, однако руки всё сделали на автомате.

Удар оказался совершенно неудачным, как и последующая попытка ответный удар отразить.

Новая боль прострелила все тело, лицо ударилось о каменный пол. Вергилий недовольно клацнул челюстью и зашелестел шестеренками.

— Отставить! — приказала Рейвен, понимая, что он готов достать игольчатую пушку, однако было уже поздно.

Когда зрение прояснилось, оказалось, что на них направлены как минимум десяток хелл-пистолетов.

— Трон, что тут происходит! Убрать оружие! Разойтись! Возвращайтесь к своим делам!

Рейвен скосила глаза. К ним приближался драматично развевающийся плащ. Да, именно так она бы и описала того, кого увидела: худого мужчину с вытянутым угловатым лицом, которое от виска через противоположный уголок рта и до подбородка рассекал глубокий старый шрам с рваными краями. Несмотря на внешнюю тщедушность, шагал он быстро и твердо, отчего и мантия и накинутый на плечи синий плащ с золотой литерой I развевался будто на ветру.

— Милорд, — тут же отозвался все еще держащий Рейвен сержант, — я поймал подозрительного слугу.

Незнакомый аколит шумно выдохнул и жестом приказал штурмовику отступить, тот незамедлительно выполнил приказ.

— Простите за эту суету, госпожа, никто не ожидал, что на ноги вы встанете так быстро, — помогая подняться, извинился аколит, хотя по интонации слова его походили скорее на обвинение.

— У ваших людей отличная реакция, — улыбнулась Рейвен, поправляя мундир. — Мой господин попросил меня посмотреть на остатки нашего шаттла, — дабы не вызывать дальнейших подозрений, поспешила она выдать заготовленную ложь, которую по закрытому вокс-каналу получасом ранее одобрил и сам Филипп. — Хотя. простите, где же мои манеры. Рейвен Дальмайер, служу господину Филиппу фон Хардингу, Ордо Ксенос.

— Картезио Дандоло, дознаватель Его Светлости Раваша Фальеро, — он поклонился. — Пойдемте, я проведу вас к шаттлу. Вернее, к тому, что от него осталось.

Рейвен спала очень беспокойно: постоянно ворочалась, что-то бормотала и стонала. Пару раз она резко дергалась и смотрела на него широко распахнутыми глазами, приоткрыв рот, будто собираясь что-то сказать, но горячечный сон снова брал своё. Филиппу больно было видеть её такой. Слегка поколебавшись, он положил одну руку ей на спину, а вторую — поверх пропитавшихся потом волос и зашептал заученные в Астра Телепатике мантры, погружая свое сознание в поверхностный слой Имматериума.

Жизненная сила Рейвен билась, подобно разлаженному механизму — всё ещё мощная, но лишенная внутренней гармонии. Он продолжил тихонько напевать мантры, успокаивая и распрямляя непослушные потоки, пока они не потекли в более-менее нормальном ритме.

Убедившись, что худшее позади, Филипп вынырнул обратно в реальный мир. Во рту стоял отвратительный привкус тухлятины. Он посмотрел на Рейвен. Та теперь спала спокойно, её грудь мерно вздымалась в такт дыханию, а жар отступил. Она свернулась калачиком и прижалась щекой к его колену. Филипп посидел так несколько минут, поглаживая её волосы, а затем аккуратно встал, стараясь не беспокоить.

Стоило ему распрямиться, как тело пронзила страшная боль, будто куда-то вонзили нож между позвонками. Из горла вырвался болезненный выдох. Филипп припал вперёд, едва успев схватиться за изголовье кровати, чтобы не рухнуть лицом вниз. От боли начало тошнить; кровь застучала в ушах. По спине побежало что-то тёплое. Чувствуя сзади чьё-то липкое присутствие, Филипп с большим трудом оглянулся. Это легкое движение вызвало ещё один приступ боли.

Никого.

В комнате определённо были только они с Рейвен. Шторы плотно задёрнуты. Тогда что же случилось? Филипп медленно сполз вниз и прислонился спиной к прикроватной тумбочке. Какое-то время он напряжённо прислушивался к окружающей тишине и биению собственного сердца. Это было непростой задачей, при том, что спину продолжало колоть и тянуть под правой лопаткой, прямо рядом с позвоночником. Всё тело вторило этой тупой ноющей боли.

Наконец, она стала отступать, сердцебиение замедлилось, а в голове немного прояснилось. Филипп аккуратно поднялся на ноги и осмотрелся. Вокруг действительно не было никого. Он медленно подковылял к зеркалу, стянул через голову рубашку и осмотрел спину. Именно там, откуда пришла боль, расплылась безобразная багровая язва. От неё вниз по спине сбегала струйка подсохшей крови. Присмотревшись внимательнее, Филипп узнал в очертаниях раны быстро стягивающиеся в сторону друг друга три круглые отметины. Буквально на глазах они слились в одну ничем не примечательную ссадину, которая также быстро затягивалась, покрываясь свежим струпом.

"Проклятье, вот уж пронесло так пронесло"

Черпать силы из варпа всегда было опасно, даже когда он черпал совсем немного. Ему не впервой было сталкиваться с последствиями прикосновения к вотчине Архиврага, но всё же, он погрузился в самый приповерхностный слой, и даже этого хватило, чтобы до него дотянулась рука слуги Разложения. Это шокировало.

Сон той ночью выдался беспокойным даже под действием снотворного. Впрочем, после случившегося чудо, что он вообще заснул. Единственным, что принесло какой-то покой была Рейвен. Стоило ему прилечь на кровать, как она с неожиданной силой сгребла его в охапку и крепко прижала к себе. Он думал было сказать ей что-то, но заметил, что она всё ещё спит. Её тепло подле него грело гораздо глубже, чем любое одеяло. Всё же, сегодняшний риск, хоть и обошелся ему дорого, был не напрасным.

Утром он постарался вести себя как ни в чём небывало. Незачем было пугать Рейвен рассказами о ночном происшествии, она бы, чего доброго, начала винить себя в произошедшем. Благо, острой боли при движениях рана больше не вызывала. Вместо этого, теперь под лопаткой поселилась постоянная тянущая боль. Не очень сильная, но неотступная. Впрочем, Филипп был обучен абстрагироваться и от большего, поэтому смог спокойно встать и привести себя в порядок, не вызвав подозрений.

Поцеловав Рейвен в щёку, он отправился осмотреться.

Что-то здесь было нет. Сколько бы он ни говорил себе, что варп опасен даже при поверхностном погружении, а значит подобное могло произойти просто потому что… Но чутьё упорно протестовало против этой мысли и подтакливало искать ответ глубже. Слишком уж расплата оказалась несоразмерна. К тому же, от раны чувствовалось смутно знакомое пси-эхо.

Зайдя в маленькую кладовую, Филипп сосредоточился на своих ощущениях. Варп вокруг был неспокоен: то тут, то там возникали хаотичные завихрения, они отдавали чем-то нездоровым. Абсолютно точно здесь было что-то не так.

"Думай, фон Хардинг, думай.” — повторял он себе, расхаживая по крошечной комнатушке.

Пропавший инквизитор, бурлящий вокруг варп, и, несмотря на совсем поверхностное погружение, дотянувшийся и напавший на него прислужник владыки поветрий. Здесь должна была быть какая-то связь… И этот странный пси след на ране, Филипп уже встречал точно такой же. Но где?

"Думай, фон Хардинг, думай.”

— По… — осенило его. — Но я же лично отправила то, что осталось от этой мрази в топку!

"Что-то не так" уже не описывало происходящее достаточно точно.

Что-то на этой базе фонило очень знакомой скверной. Но что же это могло быть? Псайкерша, Рави? Нет, не похоже. Когда она связывалась с ним, он не почувствовал в её разуме ничего похожего. Был ещё второй псайкер, кажется Эйрих. Тот выглядел куда более подозрительным: он явно специализировался на запретных знаниях. Впрочем, для Ордо Маллеус в том не было ничего необычного. К тому же, он тоже был на базе, когда Филипп очнулся. Тогда ничего подобного в Имматериуме не ощущалось.

Когда он очнулся...

Хм... Когда Филипп пришёл в себя и его отвели к Фальеро, Эйрих был там. Он, сам Фпльеро и техножрица Имития-Ро о чём-то говорили. Они обсуждали чертёж какого-то странного устройства.

— Ну и какое отношение ты имел к тому устройству? На жреца Марса ты не похож, — пробормотал Филипп.

Единственное объяснение — само устройство предназначалось для какого-то эзотерического ритуала.

Надо срочно найти этого эзотериста.

В коридорах базы было более людно, чем в день его прибытия. Слуги и солдаты ходили, перетаскивали какие-то вещи, и в целом вокруг царила деловая суета. Впрочем, большинство встречных старалось не путаться под ногами у "инквизитора".

— Господин, — окликнули его сзади.

Филипп остановился и не торопясь обернулся. На него смотрел дознаватель лорда Фальеро. Картезио Дандоло.

— Вам нужна помощь?  — спросил он.

— Нет, Картезио, благодарю. Я просто… — он буквально на мгновение замялся, придумывая легенду. — Просто искал госпожу Идаро. Очень беспокойно сплю в последнее время.

Он постарался изобразить на лице свою лучшую улыбку.

Картезио помедлил.

— Не лучше ли тогда пойти к адепту медикэ?

— В обычном случае, да, но, думаю, что мне, как псайкеру, помощь коллеги-телепата будет полезнее.

— Да, пожалуй, вы правы. Рави должна быть сейчас в своей келье, в южном крыле, рядом с комнатой Эйриха и сенсориумом.

— Спасибо, Картезио, — улыбнулся Филипп. Всё складывалось весьма и весьма удачно.

Он уже было пошёл в ту сторону, когда Картезио окликнул его.

— Милорд.

— Да, Картезио?

Лицо дознавателя выглядело задумчиво, будто он хотел что-то сказать или спросить, но сомневался.

— Псайкер... Идаро, она и сама в последние дни очень беспокойна. Наверное, вам стоит знать.

— Спасибо, Картезио, — помедлив сказал Филипп.

Он шёл по коридорам, а внутри росло беспокойство. Картезио явно окликнул его не просто так. Похоже, что Дандоло следил за ним.

Или не за ним?

Было так странно просыпаться в объятиях кого-то. Тепло, уютно. Подобного Рейвен не ощущала уже очень давно. Последняя, как ей тогда казалось, настоящая любовь не выдержал недосказанности и постоянного отсутствия любимой. Когда она, придя в себя после смерти Льюиса, вернулась в свою терранскую квартиру, то нашла там лишь записку с извинениями. Да, Виктор так и не нашёл в себе сил сказать ей все в лицо. Возможно, потому что давно догадывался, что встречается с агентом Инквизиции. Искать его Рейвен не стала. Да и зачем? Тогда она была настолько опустошена сначала пленом и пытками, затем новостью о смерти напарника и последовавшими за этим, в том числе, ментальными допросами, что даже исчезновение возлюбленного уже не казалось чем-то существенным.

Тем более, тогда у неё уже появился Филипп. Нет, она не воспринимала его как любовный интерес, но он был тем, кто помог ей собрать себя по кусочкам. Чтобы вернуть ей ясность в голове, он обучил Рейвен разным психическим техника, которые помогли восстановиться после ментального дознания. На это понадобилось немало времени и ещё один псайкер. Потом помог оправиться от смерти Льюиса. Они были друзьями, и его рассказы за кружкой дрянного амасека помогли свыкнуться с мыслью о потере. И в конце — исчезновение Виктора. Сама не до конца понимая, чем руководствуется, Рейвен рассказала об этом Филиппу. Причем только ему. Он долго негодовал по поводу столь малодушного поступка, а затем на полном серьезе предложил копнуть под нерадивого любовника и найти что-нибудь, чтобы тот предстал перед законом. Рейвен до сих пор вспоминала ту ситуацию с улыбкой.

Сейчас все могло быть по-другому. С Филиппом можно было позволить себе гораздо меньше притворства и не извиняться за то, что не можешь о чем-то рассказать. По крайней мере хотелось на это надеяться.

— Доброе утро.

Он сонно улыбнулся и открыл глаза. Сколько же в них было тепла и нежности. Рейвен еще никогда не видела дознавателя… таким. На неё в принципе никто никогда так не смотрел. Кроме отца.

— Как ты себя чувствуешь? — Филипп осторожно провел костяшками пальцев по её щеке.

— Нельзя быть таким милым.

Она прикрыла его глаза ладонью и предприняла попытку высвободиться из объятий. Едва успевшие зажить ребра откликнулись неприятной, но терпимой болью. Простреленной плечо и бедро в принципе не давали о себе забыть, но делали это уже не так настойчиво. Множественные гематомы… Кажется, их вовсе больше не было. По крайней мере на руках. Беспокоило только странное зудящее чувство где-то на задворках подсознания.

Филипп рассмеялся, выпуская Рейвен из объятий, и поднялся.

— Я вчера тебя за язык не тянул. В прямом смысле, — он рассмеялся. — Теперь терпи.

Она медленно перевернулась так, чтобы видеть его и наблюдать, как он собирается. Но,несмотря на попытки сконцентрироваться, все никак не могла отделаться зудящего чувства, будто что-то забыла. Чего-то не хватало. Чего-то очень привычного и важного.

— И все же, как ты себя чувствуешь? — снова спросил Филипп, орудуя у зеркала бритвой.

— Лучше, чем вчера, — уверенно кивнула она. И тут её осенило: — А где Вергилий?

Все это время Рейвен неосознанно пыталась пробиться в его инфополе, но в ответ получала лишь непривычное глухое молчание.

— Я ожидал, что ты спросишь о нем еще вчера. — ответил Филипп, протирая лицо полотенцем, — Но, признаться, предполагал другой вопрос: все ли с ним в порядке?

Чувствуя легкое в себе разочарование и стыд, она помассировала пальцами висок.

— Кажется, вчера я была не совсем в себе.

Он замер. Брошенный в её сторону взгляд выражал немой вопрос красноречивее любых слов. В груди все сжалось.

— Нет, пожалуйста, нет. Язык мой — враг мой, — Рейвен вздохнула, села на кровати и умоляюще взглянула на Филиппа. — Я не это имела в виду.

Он расслабился, улыбнулась и кивнул.

— Я попросил его изучить логи базы хладных торговцев. Он до сих пор трудится где-то в одной из этих ниш, — Филипп указал рукой на небольшие боковые дверцы в стене. — Но, кажется, он воспринял мою просьбу как ссылку и обиделся.

Рейвен облегченно рассмеялась.

Когда дверь за дознавателем с тихим шипением закрылась, она осторожно поднялась с постели, с неудовольствием ощущая ноющую боль в мышцах, и дохромала до ниши. В одной нашлись вещи Филиппа: сборник литаний в переплете из настоящего бархата с золотым тиснением, судя по потертостям, перечитывался уже множество раз; пара аккуратно сложенных комплектов гражданской одежды и комплект черной офицерской формы без опознавательных знаков — все аколиты Его Светлости Фридриха Грюнвальд носили такую. Вот и весь нехитрый скарб дознавателя. Справедливости ради, у самой Рейвен вещей было не больше, и они ютились тут же, на соседней полочке.

В следующей нише нашлось кое-что более интересное: маленький арсенал из пары револьверов, хелгана и лазпистолет среди которых величественно, поддерживаемая встроенными в стену крюками, стояла обсидианов-черная с золотыми черепами Ордо силовая броня. Там, где должна была располагаться голова, лежал Вергилий.

— Просыпайся, — позвала Рейвен.

Красный глаз моментально вспыхнул, зажужжали моторчики и сервочереп с тихим завыванием вылетел из ниши тут же представ перед глазами в облике Льюиса.

— Нет, я не обиделся, — запоздало ответил он на реплику Филиппа, — ушел в спящий режимы. Нужно было кое о чем подумать. К тому же, не хотел вам мешать.

Он прохаживался взад-вперед, заложив руки за спину, как делал всегда, пытаясь найти решение какой-нибудь сложной головоломки.

— Филипп сказал, что дал тебе проанализировать логи с базы торгашей.

— Да, — ответил Вергилий, но как-то рассеянно. — Да. Этим я сейчас и занимаюсь.

— Долговато для столь могущественного духа машины.

Морщась от боли в ребрах, она опустилась на кровать.

— А кто сказал, что я делаю это в первый раз? С момента, как мне дали задание, я сделал это сто семьдесят четыре раз и довольно безрезультатно. А теперь… А теперь ты пришла в сознание, и я, наконец, добрался до информации с твоего импланта. Ты, кстати, знаешь, что он собирает вообще всю доступную информацию?

— Да, поэтому у нашего саванта на Терре был отведен целый зал под данные из моей головы.

Вергилий кивнул.

— Теперь у тебя есть я… Теперь у тебя есть я.

— Нашел что-нибудь?

— Да, — оживился он. — Однозначно да, но я пытаюсь понять, что именно.

Рейвен трижды моргнула и активировала ретинальный дисплей. Перед глазами заплясали руны,  сменяя друг друга с такой скоростью, что стало нехорошо.

— Давай помедленнее.

— Если я буду медленнее, мы не закончим до скончания времен.

— Тогда давай с самого начала: что ты делаешь?

— Взламываю шифр.

— Нет, с еще более далекого начала.

— Ладно-ладно, —- он поднял руки в жесте капитуляции. Перед глазами появилась огромная упорядоченная диаграмма с данными. — Смотри, это то, что наш друг достал из той шахты. Подключенные когитаторы, состояние буровых установок, показатели системы жизнеобеспечения... Одним словом, скукота. Я прогнал все это через несколько фильтров, но не получил ровным счетом ничего.

Рейвен кивнула, быстро сопоставляя данные о которых говорил Вергилий с тем, что видела перед глазами.

— А вот то, что я получил с твоего импланта. Ты подключалась к внутренней сети шахты, чтобы раздобыть план. А так как подключалась с консоли одного из ангаров, зацепила логи других ангаров. Тут примерно то же самое, но в меньшем объеме и, в основном, только о кораблях.

Данные сформировались в сравнительные таблицы с номерами, кодами и моделями шаттлов и челноков, большая часть из которых представляла собой древние атмосферники, но, судя по показателям с внутренних и внешних авгуров, в хорошем боевом состоянии. Кроме одного... Рейвен вывела на дисплей хранящийся в базе импланта проекцию новенького «Корвуса» и визуализировала повреждения, основываясь на данных авгуров из шахты. Всего несколько пробоин в районе аварийного люка как от небольших мельта-зарядов. Сработано аккуратно. Пробоина в резервном топливном баке, страшная такая, похоже, будто челнок на что-то налетел. И все, никаких больше внешних повреждений. По крайней мере, которые отражала бы электроника. А вот внутри дела обстояли гораздо хуже: хаотично перебитые реле под внутренней обшивкой, как показывала практика, говорили о перестрелке. Из строя были так же выведены автоматизированные системы пилотирования и стабилизации полета. Как будто их выжгли.

— Я тоже именно им и заинтересовался, — Вергилий улыбнулся, глаза его сверкнули живым огнем. — У Фила в отчете проставлено, что это челнок лорда Фальеро. По показаниям капитана Растина, торговцы угнали его пару месяцев назад.

Рейвен задумалась. Судя по тому, что она видела на базе, местные торгаши не отличались тонкостью подхода. Данные, полученные с места, где её схватили, только подтверждали это предположение. А тут, судя по всему, была проделана весьма аккуратная работа. Хотя... Может, работали разные банды?

— Я тоже сначала так подумал, но потом появилась ты. — Вергилий присел перед ней на корточки и вытянул вперед ладони с растопыренными пальцами. — Следи за руками. Я прогоняю данные Фила через разные фильтры, в том числе через бинарный. Ничего не получаю. — Повинуясь его жестам перед глазами заплясали цифры и руны. — Потом беру то же самое из твоей базы данных, которая, судя по таймеру, была получены чуть раньше, чем данные Фила, и прогоняю их через те же фильтры. И смотри, что получаю!

Рейвен завороженно смотрела на цифры. Название корабля, состояние, остаточные логи, все это переплелось между собой, образуя сложный код — второй слой информации.

— Бинарная гармония, — выдохнула она.

— Бинго, моя девочка!

Вергилий снова вскочил на ноги и принялся расхаживать по комнате с удвоенной силой.

— Знаешь, кто любит так шифроваться? Хотя, кого я спрашиваю, конечно знаешь.

Рейвен кивнула. Ордосы. Работая под прикрытием, она сама такие составляла и оставляла ключи к дешифровке Льюису. На случай, если с ней что-то случится и она не успеет передать информацию... Впрочем, когда это действительно понадобилось, толку от ключей оказалось мало.

— Получается, что, покуда Филипп вычищал базу и искал меня, кто-то влез в челнок и поменял данные?

— Не просто поменял данные, а сделал это филигранно! Всего две синонимичные замены. Две, Рейвен! Не было бы оригинальных логов, никто бы не заметил.

Светлые глаза Вергилия блестели лихорадочным огнем. Он ярко жестикулировал, и, словно дирижер, управлял всплывающими перед глазами данными.

— Если корабль принадлежит лорду Фальеро, зачем было так исхитряться и портить кодировку, подумал я, и начал дешифровку. Если подождешь немного, я выдам первые результаты.

«Немного» затянулось почти на час, во время которого Рейвен успела умыться, надеть черную форму, попросить служку принести еду и даже спокойно поесть, перечитывая рапорт Филиппа о взятии базы.

— Рейвен, взгляни!

От интонации, с которой привлек к себе внимание Вергилий, сердце ухнуло вниз. На ретинальном дисплее снова появились бинарная гармония. Большая часть нулей и единиц представляли собой просто шум... Другие же сложились в два слова: «Ордо Еретикус».

Бесконечные коридоры, проржавевшие стены, осыпающийся потолок, стекающая с потолка вода. И звуки боя где-то впереди. Рейвен старалась его избегать, направляясь к ближайшему выходу из шахты и надеясь, что он не откажется забаррикадированным или закрытам, как ворота в ангаре. В освещаемой лишь редкими мигающими тусклым светом лампами металлической кишке было легко прятаться. Стоило лишь сделать шаг в глубокую тень, и вот очередная пара — тройка ошалелых, покрытых грязью и копотью торгашей проносилась мимо, не замечая ничего вокруг. Их вело лишь желание спасти собственную шкуру. А учитывая, что выбранном направлении таких индивидуумов становилось всё больше, путь Рейвен выбрала верный.

Ступая осторожно и насколько возможно тихо,  она медленно продвигалась, стараясь в вязкой полутьме не споткнуться о разбросанные тут и там кучи мусора. Иногда она случайно пинала какую-нибудь пустую банку из-под консерв с острыми краями или наступала босой ногой на разбитое стекло. В такие моменты разум подбрасывал десятки и сотни болезней, которые можно подхватить через открытые раны. С другой стороны, она и без того уже почти труп. Стоило ли волноваться по пустякам? А с третьей стороны, надо было всё-таки стащить с того торгаша и сапоги.

Впереди послышались торопливые шаги. Уже не парочка потрепанных крыс, пытающихся сбежать с тонущего корабля, а целый отряд.

— Гроксово дерьмо!

Это было самое цензурное, что доносилось до слуха.

— А я говорил! Я говорил Мардж! — исторично верещал кто-то. — Я говорил, что у нее жучок!

— Заткнись! — грубо оборвал его второй голос.

— Найду эту суку — собственные кишки заставлю жрать! Шманская дрянь!

Притаившись за кучей металлолома, Рейвен вздохнула насколько позволяли сломанные ребра.

Шманами хладные торговцы часто называли инквизицию. И, либо у них в плену была еще одна женщина-аколит, либо они всё-таки отыскали в плаще тайный карман и достали розетту. Либо…

Перед мысленным взором предстал Филипп, который буквально обвешивался символами Ордо. Чтобы ни у кого не возникало ни единого сомнения, что он из инквизиции, если не сам инквизитор. Не хотелось думать, что дознаватель попал в руки этим мразям. А если и попал, вдвойне не хотелось думать, почему ещё не дал о себе знать.

Граната приятным весом легла в здоровую руку. Хорошо, что эти недоумки ходят дома вооруженными и, пытаясь сбежать, подыхают со своими цацками.

Рейвен прикрыла глаза, чтобы лучше слышать шаги и приближающиеся голоса.

Мгновение… Другое… Граната полетела ровно им под ноги.

От взрыва слегка заложило уши, однако это не помешало почти сразу же вскинуть пистолет.

Имплант работал превосходно, мновенно выявля малейшее движения и передавая данные новой цели системе наведения ретинального дисплея.

Внезапно в голове наступила такая ясность, что даже стало легче дышать. В тело как будто вкололи целый коктейль из стимуляторов: боль практически исчезла, мышцы слушались каждого нервного импульса, дышать было так легко, словно и не было сломанных ребер.

Не обращая внимания на хромоту, Рейвен почти выпрыгнула из своего укрытия и, не прячась, пошла на ошеломленных противников. Они пытались защищаться, пытались стрелять в ответ. Но мозг работал настолько быстро, что буквально предсказывал каждое их действие.

Когда последний, пятый, хладный торговец упал лицом в мокрую грязь, в голове раздался отчетливый голос Льюиса. Нет. Не Льюиса. Вергилия.

— Молодец. А теперь беги-беги, девочка! Помощь впереди! Я жду впереди!

Бег — это, конечно, сильно сказано, но хромала для своего состояния она бодно. Непонятно, что машинный дух накрутил в её мозгу, и какой потом будет расплата, но боль почти не чувствовалась. Усталость — да, после краткой вспышки легкости навалилась с новой стилей. Дрожь в пальцах тоже вернулась, оттого выстрелы теперь уже редко находили свою цель, чаще просто царапали металлическую обшивку коридора. Но боль как будто загнали далеко-далеко в темный уголок мозга и закрыли там до лучших времен.

Что ж, уже большое облегчение, ведь противников в длинной темной металлической кишке становилось все больше.

А потом она увидела его. В алом плаще и со сверкающей в тусклом свете розеттой на груди.

Пытаясь не задохнуться от облегчения, Рейвен на мгновение замешкалась.

Это была её ошибка.

Разум резко вынырнул из темноты. Боль, пронизывающая каждую клеточку тела могла посоревноваться только со слабостью и горечью во рту.

Что заставило её проснуться? Какой-то звук, отличный от уже почти привычной возни горстки людей, которые носились по коридорам в попытках разобраться, кто же убил их… главную? Или не главной она была. Варп разберет их, этих торгашей, они все сами себе капитаны, сами себе командиры, и даже маленькая банда могла спокойно содержать в себе два независимых сброда и парочку отщепенцев-одиночек, которые просто ютились в одном гадюшнике и иногда вместе выходили на рейд.

Тело затекло. По ощущениям, почти окаменело. Видимо, Рейвен пролежала в трубе воздуховода не один час.

Пальцы все еще крепко сжимали пистолет. Расслабить их стоило немалых усилий. Простреленная же рука и вовсе перестала слушаться. Тряпка, туго стянувшая рану, насквозь пропиталась кровью.

То же самое произошло и с раненой ногой. Пытаться шевелить ею Рейвен пока не решалась.

Вдох.

Она едва не задохнулась от боли. Крепко сжала зубы, чтобы не застонать в голос.

Снова темнота.

В этот раз, кажется, забытие продлилось не так долго. Дышать оказалось все так же тяжело, но теперь ситуацию усугублял еще и жар. Трон, когда же все это прекратится?

Филипп коснулся её руки. Крепко сжал. Она точно знала, что это он, ведь эти карие глаза невозможно спутать ни с одними другими. Только ладони какие-то потные… и шершавые. И волосы… Длинные светлые волосы трепал безжалостный терранский ветер. В них путались солнечные лучи. Солнце на Терре? Смешно...

— Рейвен, — позвал он по имени, как делал уже множество раз. Но отчего-то на душе стало особенно тепло.

Она улыбнулась.

У него всегда был такой красивый голос? Если да, то стоило заметить это раньше.

А глаза… в них спокойствие. В этом спокойствии можно утонуть.

Но волосы… Они разве светлые? Нет, светлые были у Льюиса. Короткие и жесткие, словно щетка из лошадиной гривы.

В детстве у неё была такая щетка. Для волос… И опять волосы… Отец отдал за неё целое состояние.

А еще светлые волосы были у Его Светлости... Хотя, можно ли назвать седину светлыми волосами?

— Дальмайер. Рейвен Дальмайер, — голос старушки Исис царапнул по обнаженным нервам. Но удара шоковой дубинкой не последовало. Женщина оскалилась, демонстрируя два ряда острых, как лезвия, зубов, и сунула в лицо табель об успеваемости. — Тебе нужно убираться отсюда!

Конечно она уберется. Вот только куда? До вступления в Инквизицию еще два года...

— Эй, шестеренка, не засыпай, — Томас стер испарину со лба. Только вот её как будто стало больше… и запах металлический. — Иначе кто твоего принца спасать будет?

А его нужно спасать?

Рейвен повернулась к Филиппу. Он чуть наклонил голову. Черные волосы облепили исхудавшее лицо. В глазах застыли кровавые слезы.

— Ты знаешь, где я? Что со мной?

— Передай управление на имплант, — настойчивый голос проник откуда-то извне.

Нет, Льюис, ты ведь и сам знаешь, это так не работает.

— Передай управление на имплант.

Что же тебе неймется.

— Передай. Управление. На. Имплант.

Хорошо, если тебе так будет спокойнее.

Рейвен содрогнулась всем телом, едва не взвыв от боли. Сразу же прикрыла глаза и постаралась сделать несколько осторожных вдохов.

— Только без резких движений, — теперь голос Льюиса звучал гораздо более отчетливо.

— Мастер… — губы едва шевельнулись.

— Нет, не говори вслух. У них, конечно, сейчас какие-то другие проблемы, но тебя они все еще ищут. Если услышат — жди беды.

Она, наконец, решилась открыть глаза. Погибший наставник сидел перед ней на корточках, как часто делал, разглядывая место преступления.

— Кто… ты?

Он приложил палец к губам. Голос его раздался прямо в её голове.

— Я — осколок машинного духа Вергилия. Лишь малая доля его вычислительной мощности. Но я могу анализировать данные, которые ты получаешь извне, но полноценно осмыслить пока не можешь.

— Почему ты всё время Льюис?

— Ты сама выбрала для меня такую форму. Когда впервые подключилась к Вергилию.

На споры о курицах и яйцах не было ни сил, ни желания.

— Допустим.

— Мои данные помогут тебе выбраться.

— Чтобы выбраться должна работать не только голова. А я боюсь пошевелиться.

— Придется. Хладные торговцы на что-то отвлеклись. Судя по звукам и вибрациям, их штурмуют, но мои данные не полноценны, вероятность ошибки высока, поэтому дове….

— Говори проще, пожалуйста…

— Несмотря на все, лучшего шанса на побег может не предвидится.

Рейвен несколько секунд тупо глядела на покрытую ржавчиной металлическую стенку воздуховода. Что-то большая какая-то. Осторожно повертев головой, она с удивлением осознала, что находится совершенно не там… Непонятно где. Люка, по крайней мере, не видно, а это единственное, что удалось запомнить перед тем, как сознание провалилось во мрак.

— В бреду ты не переставала ползти.

— Какая я молодец.

— Это и хорошо и плохо. Нужно возвращаться.

— Зачем?

Льюис указал на поворот впереди.

— Оттуда раздаются выстрелы. Прислушайся, ты сама услышишь.

Однако как бы она ни старалась, услышать удалось лишь шум крови в ушах.

— Тогда просто поверь. В стороне, откуда ты приползла, все давно стихло.

— Почему ты пробудился именно сейчас?

Льюис пожал плечами.

— Ты умираешь.

— Ну, спасибо.

— Ты ведь не хочешь умереть, не узнав хотя бы, что с ним случилось?

Эти карие глаза…

— Тогда вставай, будем выбираться отсюда.

Рейвен дала себе пол минуты собраться с силами, затем все же встала на четвереньки и медленно поползла по собственному следу из уже подсохший крови.

Каждое движение причиняло боль, но ощущалась она уже не так остро, как раньше. Будто организм смирился с тем, что ведомая одним лишь упрямством владелица не оставит его в покое.

— Как думаешь, с Филиппом всё в порядке? — возобновила диалог Рейвен не столько для того, чтобы действительно узнать ответ, сколько чтобы не отключиться.

— Я не умею думать. Я лишь анализирую данные, которые поступают к тебе извне. И немного систематизирую твои собственные мысли.

Льюис шел рядом, согнувшись и заложив руки за спину.

— Ладно. И что говорят данные?

— Слишком мало данных.

— А что я по этому поводу думаю?

Миновав очередной поворот, Рейвен сделала короткую остановку, чтобы отдышаться. Тело била крупная дрожь. Двигаться вперед становилось всё тяжелее. Кажется, рана в плече снова открылась. По крайней мере, онемение в пальцах ощущалось все отчетливее.

— Странный запрос.

— Прости, какой уж есть.

Сжав зубы и игнорируя помутневшее зрение, она снова поползла.

Льюис продолжал шагать, задумчиво глядя вперед.

— Здесь налево.

Рейвен посмотрела сначала на образ машинного духа, затем на весьма очевидный кровавый след перед носом.

— Знаешь, с таким навигатором сложно пропустить поворот.

Он снова пожал плечами.

— Я просто поддерживаю беседу, чтобы ты не отключилась.

— Ты не ответил на мой предыдущий вопрос.

Впереди, наконец, замаячил свет. Из лёгких вырвался болезненный вздох облегчения.

— Ты не даешь мне доступ к воспоминаниям и мыслям о дознавателе Филиппе фон Хардинге. Поэтому я не могу ответить на твой вопрос.

— Какая я молодец, — криво усмехнулась Рейвен, навалившись здоровым плечом на ржавый люк.

В ангаре действительно никого не было, только откуда-то из глубин коридоров доносились крики, приглушенный скрежет металл и выстрелы явно из чего-то тяжелого.

— Что там происходит?

— Не могу достоверно ответить.

Льюис продолжал держаться рядом, но теперь выпрямился во весь свой немалый рост.

— А не достоверно?

— Бой.

Рейвен несколько мгновений смотрела на его бесстрастный профиль, а затем хрипло рассмеялась.

— Есть тут где подключиться к внутренней сети? Надо раздобыть карту этого… — она обвела ангар рукой. — Ну, где мы сейчас… Бункера…

— Шахты, — поправил Льюис. — Заброшенной адамантиевой шахты.

— Пусть будет так.

Он указал на ворота.

— Там должна быть консоль.

Волоча сломанную ногу, Рейвен захромала в указанном направлении. Прогнившую крышку даже не пришлось срывать: провода консоли управления и так торчали во все стороны. Некоторые даже искрились, подавая признаки жизни. Найдя нужный, Рейвен привычным жестом подключила его к разъёму на затылке. Разбор бардака в данных и построение карты из обрывков информации Льюис взял на себя.

Это заняло больше времени, чем хотелось бы. Звуки боя стали громче.

Закончив работу и активировав ретинальный дисплей, Рейвен проверила, как лежит в руке ставший уже почти родным тарелианский пистолет и хищно улыбнулась.

— Ну, понеслась.