Яков Коган

В советской периодике юмористического характера была такая рубрика — нарочно не придумаешь, в которую внимательные граждане присылали различные жизненные курьёзы, ими ловко подмеченные и запротоколированные.

И вот у нас сейчас аналогичный по глупости и избыточности своей приключился случай. Прямо вот, прошу Христа ради простить за скабрезную рифму, ебучий.

Проснулся я утром на даче, бодрым и свежим, принял положенный моцион, всё честь-по чести, и зубы начистил, и бороду опрятно расчесал на две стороны, и даже на турнике немного подрыгался, повышения общего тонусу организма ради.

Откушали с бабой простыми продуктами, приготовленными безо всякого изыску и вроде как принялись неспешно созерцать тихое природы увяданье.

Багрец там, вздыхая, разглядывать и прочее золото окрестных лесов брезгливо оценивать, невольно приговаривая — ну меньше месяца же назад в одних трусах от жары умирали, а тут такое говно теперь стало, аж противно. Ууу, глаза б мои этого всего не видели. Тьфу, пропади ты пропадом!

Одним словом — праздно бездельничаем. Ансамбль «Химические братья» играет достаточно громко, вкусно пахнет кофем и костром, народу рядом никого, и вообще вся атмосфера сама собой как бы располагает и способствует некой томной неге и философскому течению мысли.

Однако кофе хлестать на, довольно-таки, прохладных воздусях, даже пусть и укутавшись в плед, без последствий не получается. И начинает меня ощутимо поджимать, я извиняюсь за натурализм, в сторону уборной. Ну что ж, супротив физиологии идти глупо. Справил я нужду небольшую и уж былочи совсем собрался обратно бездельем заниматься, как вдруг относительно недалеко от сортирной будки аккуратную норку небольшого диаметра примечаю.

И сразу, вот чёрт его знает откуда, загорелась во мне эта юно-натуралистическая страсть к исследованию, прямо вот осязаемо Пришвин с Бианки встали у меня за спиной и шепчут строго, но благосклонно— пойди, мальчик, узнай, кто ту норку сделал и нет ли обитателей той норки поблизости! Ознакомься в местной фауной, восхитись её разнообразием, поразись богатству и великолепию природы русской!

А я человек простой, вы же знаете. Мне мёртвые писатели велят пойти глянуть, что там за нора — я и не ленюсь. Иду смотреть. Одного жаль — дневника наблюдений при себе нет, а то можно было бы и погоду в данный день фломастером обозначить в виде синего кружочка, и градус по Цельсию зафиксировать для истории, и своими словами коротенько увиденное описать. Ну да бог с ним, с дневником.

Подхожу, смотрю — а там то ли осы, то ли пчёлы живут. Проворно так в норку ту входят, и, что характерно, выходят из оной. Как муравьи, только полосатые и с крылышками. А возможно это и шмели. А я, чёрт его знает откуда, но хорошо помню, что шмелиное логово бомбидарием называют. Богатое слово, таким не грех блеснуть в приличном обществе.

Начинаю я орать бабе — мол, милый друг, срочно брось все дела, да беги ко мне. Я тут бомбидарий нашёл! Настоящий и действующий! Страсть как интересно(нет).

А баба у меня такая, знаете, абсолютно не глухая, и порой слышит даже чуть больше, чем я вообще говорю вслух, но когда ей неинтересно и лень — вообще как пробка глухая становится. Я ей ору — айда смотреть, а она и ухом не ведёт.

Но я человек по большей части упорный, и если нужно доораться до кого, особенно по поводу пустяшному и необязательному — я голосовые связки в кровь измочалю, но доорусь.

И вот вижу я, что женщина, с коей я в законном браке изволю самым настоящим образом состоять начинает нехотя двигаться в мою сторону, и чувствую при этом, что меня, вообще-то прямо сейчас едят.

Гляжу я на ноженьки свои стройные, а они все как есть этими то ли осами, то ли пчёлами облеплены. А остальные цельной тучей окрест меня роятся и явно готовятся кусать. Я бабе кричу что-то нечленораздельное, и скорее всего, малоцензурное, но интуитивно понятное каждому русскоговорящему человеку, типа — Верещагин, не заводи баркас, или что-то вроде этого, а сам бежать тоже начинаю, ибо стоять уже довольно болезненно делается.

Далее уже со слов бабы картина. Говорит: орёшь ты мол орёшь, я иду смотреть, чего там такое у туалета стрястись могло, а ты вдруг ни с того ни с сего там в пляс пускаешься.

Сюрприз, что ли, думаю, такой приготовил, совсем из ума видимо вывалился. В музыку попадаешь крайне скверно, движения спорадические, мало гармоничные.

Но, стоит признать, хореографические пробелы столь щедро компенсируешь нахрапистостью и небывалой истовостью, что хочется даже досмотреть до конца невольно. Некая, знаешь ли, первобытная удаль чувствуется, накал нешутошный, экспрессия неподдельная. Очарование сырой натуры!

И по бокам, и по ляжкам себя охаживаешь, щёлкаешь ладонями в воздухе, гаркаешь и ревёшь надсадно, а потом и вовсе ветхий, видавший виды бомбер свой скинул и давай его топтать сапожищами исступлённо, бельмы страшно выкатив! Как молодой Рудольф Нуриев!

А это мне под него, под сюртучок то, несколько ос (а к этому моменту я понял, что это именно осы) залетело и я избавлялся от одежды поспешно, заодно и сокрушая противника ногами. А оса, доложу я вам, это вообще совсем не пчела. Пчела — она как благородный камикадзе: уколет разок и сама чуть жива. А оса жалит как швейная машина бабушкина, шпарит только в путь. И ничего ей, заразе, не делается.

Еле-еле убежал я от этих чертей, коих из малюсенькой норки вылетело непонятно почему невероятное количество, укрылись мы с бабой в избе и стали подсчитывать урон.

В голову раза четыре меня куснули весьма заметно, в личико, кисти рук — изрядно обглодали, в ляжки раз пять и в бок ровно два раза, в аккурат под сердце, при учете, если бы оно у меня было справа.

Кинулись в интернет читать, а там успокаивают — мол не менее пятисот укусов надобно принять, чтобы богу душу отдать, если вы, конечно, не аллергик.

Аллергикам - тем проще, им и одного укуса хватит, что называется за глаза.

А я больно знаю, аллергик я на это дело или нет. Меня как-то давно уже никто такой не кусал, а из детства я и не помню уже, чего от такого со мной было. Стали ждать. Распухли немного ладони, голова тоже с боком малость отекли, а уж ляжки я и смотреть не стал, они у меня и безо всяких ос жирненькие.

Больно сделалось — хоть святых выноси.

Натурально корчусь, а с бабой просто какой-то пароксизм хохота приключился. Хрюкает, киснет и слова вымолвить не может. Только на какой-то сверхзвуковой тональности попискивает — ой-ой-ой, Пятачок, это какие-то неправильные пчёлы.

Никакого сочувствия.

Отошёл я немного, обезболивающего наелся, вскипятил два чайника воды. Первым просто щедро плеснул на ту нору проклятущую, а второй уже спокойно в нутро это земляное влил, чтобы ни одна тварь безнаказанной там не осталась. Ибо — нехуй. И потом ещё земли сверху накидал лопатой. Ну и поехали домой, баба прыская от смеха всё время глупо, а я с немного перекошенной рожей и прихрамывая.

Так что вот примерно можете теперь почувствовать степень моего везения. В конце сентября, после весьма ощутимых заморозков быть искусанным роем ос вылетевшим из-под земли. Нарочно не придумаешь блять