«…В жизни все меняется быстро и живо и в один день перед мальчиком блеснули нежданным великолепием городские улицы, заставившие его на несколько минут разинуть рот…» Н.В.Гоголь

Автомобильный завод, что в пригороде Шушар, конец 2010 года… Я стоял около забора и разглядывал припаркованные машины.

Никак у меня не получалось связать в голове увиденное со словом «завод». Заводы так не выглядят. Там, за забором, было все, что угодно: бизнес-центр, банк, торговый центр… но только не завод. Какой-то он был весь вылизанный, вычищенный, цветочные клумбы при входе, аккуратные дорожки…

Я помню интервью, хотя уже прошло столько лет… В кабинет зашли двое молодых ребят, в свободной одежде и странного вида бабулечка с ними. Меня поразило сначала то, что они не были в костюмах, а это, как известно, совсем уже не допустимо инженерам. А еще, и это было уже совсем немыслимо, оказалось, что они умеют общаться свободно и дружелюбно. Не было в них той напыщенности, царившей на советских заводах, не было тяжелого апломба и чопорности. А был только интеллект в глазах, энергия и легкость в движениях.

Странного вида бабулечка, говорила с сильнейшим акцентом и злобно сверкала глазами. Она была полячкой, и по странному стечению обстоятельств – супругой генерального директора-поляка. Пару лет тому назад они с мужем переселились из благословенного польского Плоньска в забытый Богом Петербург. Ее раздражало решительно все в нашем городе: некультурные водители, отвратительные магазины, грязные улицы и грубые горожане. Настолько раздражало, что, даже, когда их рабочая виза закончилась (а сначала закончилась их работа на заводе), - они продолжали жить в ненавистном им городе еще пять лет на полулегальном положении.

Бабушка-полячка, а звали ее Катаржиной, меня и забраковала тогда, а послушные девочки из HR торжественно отправили мое резюме в мусорку. Больших усилий стоило ребятам тогда снова отыскать мое резюме в HH, чтобы позвать к себе в команду.

HR набрала меня только спустя четыре месяца и радостно сообщила, что я был выбран из десятка других кандидатов. Услышав это, я конечно же с радостью тогда согласи… отказался.

Мои две недели отработки на заводе с турбинами заканчивались, и с понедельника я должен был выйти снова инженером на такой же завод, только в другом конце города. Я все это вежливо рассказал HR, а она в ответ задала мне только один вопрос: «Назовите свою цену».

Цена? Но дело было не в цене! Работу я тогда уже себе нашел, там обещали платить вовремя, да еще и с повышением зарплаты до 25 тыс. У автомобильного завода не было шансов, и я просто решил назвать им нереальные цифры, чтобы отстали и не отвлекали меня звонками. Я выпалил: «35тыс!». Такую сумму было уже не потянуть никому. Да и в целом это было в два раза больше моей зарплаты (которая и так была выше рынка, как нам рассказывали на заводе). HR выдержала паузу и вежливо ответила: «52 и вы выходите в понедельник к нам».

И вот, был понедельник, и я стоял на остановке рядом со станцией метро «Московская», когда услышал мягкий девичий голос за спиной:

- Илюш, привет. Ты не там стоишь – развозки останавливаются правее. Это была Виалина, давно мы друг друга знали. Но откуда она здесь, на другом конце города, да еще и в 7 утра, я и представить себе не мог. - А откуда ты знаешь, куда я еду? - Так я здесь, чтобы тебя встретить и помочь добраться до завода.

Каких только совпадений не бывает в жизни: она работала младшим эйчаром автомобильного завода и, увидев знакомую фамилию в списках, пришла тогда меня встречать.

Последний день работы на заводе с турбинами… Это было конечно приятно, что все вышли проводить меня, накрыли стол и с добротой вспоминали веселые случаи прошедшего года. Они нашли добрые слова, чтобы отметить мой скромный вклад в общее дело. Они всегда будут рады моему возвращению…

Все это я представлял у себя в голове в четверг вечером, а в пятницу мне просто выдали обходной лист и вроде бы даже кто-то кивнул из старичков мне на прощание, когда я выходил из кабинета. А может и не кивнул, не помню точно. Мало их что ли было таких как я за все время работы завода, а незаменимых у них не было.

И вот шел я уже за трудовой в кадры, когда меня окликнула архивариус:

«Послушай, напрасно ты это сделал, Илья. Жалеть еще будешь. Таких, как ты, горячих, вон сколько. Уходят, прощаются. А потом через месяц просятся назад, а их уже и не берут. Правила у нас такие: кто хоть раз ушел – назад уже дороги не будет. Зайди к главному инженеру, извинись, может сжалится и вернет тебе заявление обратно, кто знает».

Винюсь, горячим был в те годы и острым на язык, не смог себя сдержать и ответил ей: «А кто сказал, что я буду к вам проситься на работу? Может быть однажды вы сами попроситесь ко мне, кто знает?».

Так я сжег все мосты обратно на завод с турбинами и, возможно, меня туда больше никто и никогда не примет обратно.

Было ли хорошее среди кульманов, платных корпоративов и стремительных инноваций? Конечно же было.

Были замечательные ребята, что меня окружали. Отсутствие денег и вечное чувство безысходности, как оказалось, сильно сближают людей. И у нас получалось, не имея ни копейки в кармане, - хорошо проводить время в Питере, наслаждаться его холодной и строгой красотой, гулять по Петропавловской крепости и теряться в закоулках моего любимого Васильевского острова.

Никто из нас и не думал тогда сменить место работы. Неужели мы были такими глупыми? Или может мы были просто ленивыми? Нет, не были. Согласитесь, ведь как можно думать о смене работы, когда в стране кризис и денег у государства нет совсем? Когда завод – это чуть ли не единственное стабильное место среди общей безработицы и запустения? Вокруг нас закрывались предприятия, сокращались кадры, а зарплату… так ее почти никому и не платили тогда в Питере вовремя.

Тяжелое было время… А еще среди всего этого запустения – кому мы были нужны, молодые инженеры, только после института? Мы и здесь-то, на заводе, совершали постоянные ошибки в чертежах и расчетах. Таких специалистов кто бы стал терпеть? Ну и главное – мы были элитой, мы были Инженерами-конструкторами и разрабатывали газовые турбины. Давайте серьезно, разве с высшим образованием мы пошли бы работать менеджерами по продажам?

Звучит не очень, правда? А вот мы в это свято верили. Тем более, что нам это рассказывали почти каждый день наши руководители и старшие коллеги. Но было ли это на самом деле так? Нет, все было иначе от первого и до последнего слова. Но разве это важно? Ведь волшебное заклинание из трех частей для молодежи работало: (1) помните, что вы элита, (2) с вашим опытом куда вас еще возьмут, (3) посмотрите, что творится вокруг!

И в самом деле: когда вокруг тебя все живут в бедности, когда каждое утро ты проходишь мимо покосившихся зданий и питаешься в заводской столовой – твой мир сжимается до размеров заводских стен. И вырваться из него, и увидеть, что мир гораздо шире и добрее, что в мире прямо сейчас для тебя есть тысячи возможностей… так это практически нереально в одиночку. Здесь нужна помощь извне, и она пришла тогда ко мне.

В один из дней мне позвонила моя одногруппница Настя М. Милая, добрая и по-детски честная девочка, она всегда смотрела на мир большими открытыми глазами. Почему она вспомнила обо мне через год после нашего выпуска – загадка. Она спросила меня, как я устроился и я с гордостью рассказал ей, что работаю инженером на заводе с турбинами и зарплата моя намного выше средней и целых 18 тысяч рублей. Я рассказывал это с гордостью и тем сильнее был мой шок, когда Настя вдруг вышла из себя, обругала меня, как мальчишку и закончила все обидными словами «ты же был хорошим студентом, так почему же ты позоришь нас теперь?»

Я помню, как обиделся тогда на нее сильно. Да и в самом деле, какого черта? Звонишь мне, отчитываешь, как школьника… Ты кем себя возомнила? Я злился тогда и негодовал несколько дней, а потом перестал, задумался и обновил резюме на НН.

Сейчас, когда прошло уже 15 лет, я скажу: «Настя, ты золото. Спасибо тебе огромное. Ты все сделала правильно»

Я буду трижды неправ, если напишу только о негативных сторонах работы на заводе с турбинами. Не стану грешить против истины – было и позитивное.

Альфа и Омега крупного машиностроительного завода - это конечно же чертеж и тех.карта. А чертежей на заводе за 60 лет работы накопились уже десятки тысяч. И нужно же было их где-то хранить, и не только хранить, но и так хранить, чтобы потом в любой момент найти и достать.

та проблема решалась несложно. Под хранение чертежей было выделено 2 комнаты на этаже и, разумеется, поставлен (или посажен) архивариус. Но встала вторая проблема - как находить эти чертежи среди тысяч похожих? Для этого на заводе были заведены журналы, они заботливо в начале недели расчерчивались заново ручкой и ручкой же (что на веревочке) сотрудники вписывали туда свой разработанный инструмент, присваивали ему новый номер и добавляли коротко описание его характеристик.

Смешно вспоминать, но не мог я просто так нумеровать свой инструмент по порядку, мне нужна была своя фишечка. И весь свой инструмент я записывался под номерами 5555 или 5666 или еще как-нибудь. Меня за это ругали, но не сильно.

Но начнем творить инновации, друзья. А с чего начать? Ну разумеется с чертежей. В то время уже начали появляться системы учета, базы данных, CRM и прочие полезные штуковины.

А инновации, как известно, нельзя творить тихо и шепотом. Инновации внедряют резко, масштабно, без смазки. А времени на раскачку, как известно, у нас не было вовсе. Быка за рога взяли сразу: в две недели набрали с десяток студентов, раздали им сканеры и поставили срок до конца лета чертежи отсканировать и в новую базу разместить. Старые чертежи, этот пережиток прошлого, было решено выкинуть раз и навсегда. Буквально погрузить на тележки, высыпать в мусорный контейнер и отвезти на свалку.

Нужно ли говорить, что участвовать в масштабных проектах приятно? А тем более, если ты играешь в этом внедрении ключевую роль. И мы, молодые инженеры, вовлечены были полностью. Сам главный инженер доверил нам ответственный участок фронта инноваций: возить тележки с чертежами к мусорному контейнеру и перекидывать их в эти железные баки. Нелегкий был труд, но на свежем воздухе и в приятной компании и мы управились за неделю.

Кабинеты архива наконец-то были освобождены, маленькие начальники, как муравьи, потащили в свободные кабинеты свои кресла и настольные компьютеры и наконец-то началась новая эра.

Это действительно было удобно, и это действительно экономило время: нажми кнопочку и вот тебе чертеж. А если ты настойчивый - то и технологическую карту найти сможешь. Работа в отделах закипела и кипела она ровно две недели.

А потом старик Мерфи снова включил свои законы, и жесткий диск на сервере сгорел.

Но не дураки же в самом деле, такие вещи всегда предусматриваются. Айтишники снимают образы с системы, создают RAID массивы и прочие полезные штуки для защиты данных. И айтишники все это сделали. И образы снимали, и на диске их хранили… О черт, хранили на том же самом диске!

В тот день начальники получили еще с десяток седых волос, айтишники потеряли работу, а завод потерял все свои наработки за последние 60 лет.

Поэтому следующие две недели мы, молодые специалисты, снова были по уши в работе. Со свалки в Горелово к нам возвращали контейнеры с чертежами, и мы на уже знакомых до боли тележках обратно развозили их по комнатам архива…

Инженер первой категории на заводе – это солидно. Тем более в инструментальном отделе главного инженера…

Завод собирал газовые турбины, и чтобы изготовить эту самую турбину требовался уникальный, хитро выдуманный инструмент. Это были и резцы до полуметра длиной, и особые фрезы с переменным шагом, и развертки, и прочие единственные в своем роде режущие инструменты. В моей зоне ответственности оказались резцы и фрезы.

Чертить на кульмане я не умел, Автокад не уважал, но зато молодые парни из IT легко согласились установить мне дорогущий Pro Engineer. Лицензия на эту мощнейшую программу стоила как чугунный мост, но завод когда-то ее приобрел (зачем?), и я оказался единственным инженером, кто умел с ней работать.

Первые две недели я скрупулезно изучал ГОСТы и методички, создавал универсальные модели в программе, чтобы инструмент моделировался автоматически после ввода всех его параметров. Я производил впечатление лентяя или фрика, который вместо того, чтобы чертить – тратил драгоценное время на рисование кубиков, шариков, таблички и коды. Но первые две сложные недели окупились потом стократ и сэкономили мне десятки и сотни часов.

В начале каждой недели нам выдавали список инструментов, который предстояло разработать. Коллеги доставали карандаши и начинали чертить карандашом каждый инструмент с самого начала (кто знает, начало – это рамка по ГОСТу). Прилежно работая, можно было начертить целых 2 резца за рабочий день. Мне же было достаточно ввести основные параметры в Pro Engineer и программа автоматически рисовала инструмент со всеми разрезами, сечениями, рамками и т.д. До обеда понедельника я отдавал начальнику стопку готовых чертежей и брал новое задание. Отчитавшись о выполнении двухнедельной нормы уже к концу понедельника, - я отправлялся гулять по цехам, беседовать с рабочими, играть в нарды и пить порошковый кофе.

По завершению какого-то месяца руководство решило наградить передовиков грамотами, и я получил свое первое место с 242 разработанными чертежами, а мой догоняющий – второе место с 32 чертежами. Казалось бы, что 21 век победил 20й с разгромным счетом, но нет. Он проиграл.

Моим первым открытием стало то, что никто не заинтересовался такими результатами, ни сотрудники, ни руководство. Спустя почти год, когда я решил покинуть завод с турбинами, - руководитель попросил меня стереть все мои наработки, а айтишников попросил удалить тот самый Pro Engineer. Эти инновации только вносили сумбур в размеренную, устоявшуюся жизнь коллектива. Чертить на кульмане было для всех как-то привычнее.

Жизнь молодого инженера на заводе с турбинами омрачали только два пустяка: вермишель в столовой, которая пахла машинным маслом и тот факт, что нам не платили зарплату. Вообще.

Дорогой мой читатель,

давай вместе с тобой совершим небольшой прыжок во времени обратно в 2009 год, когда я, закончив университет, - переехал из Москвы в Питер.

Давайте представим себе трамвай и представим себе раннее утро и пронизывающий влажный ветер Питера, и осколки льда в паре со снегом, летящие тебе в лицо, зашиворот и везде, куда только возможно. Этот самый трамвай приходилось ждать на остановке (т.е. на клочке асфальта в поле рядом с трамвайными путями) каждое утро. Иногда везло и получалось занять какое-нибудь свободное место и дремать, но чаще всего дорога проходила стоя. На каждой остановке двери с грохотом открывались, с улицы внутрь рвался ледяной ветер, ты просыпался, кутался сильнее в шарф и засыпал до следующей остановки…

Тут интересно рассказать о самом Питере. Питер город очень холодный, и дело не в ветре. Это серьезный, молчаливый мужчина, он недоверчив к незнакомым людям. Он никогда не станет улыбаться при первой встрече тебе и приглашать зайти на чай. Он будет испытывать тебя, проверять на прочность, на честность. Он долго привыкает к людям. И сами питерцы несут в себе такую же родовую черту. Первое время на новой работе тебя никто не замечает, тебя не приглашают к разговору, тебя не зовут за компанию в кафе – тебя просто нет. Часто бывало, когда в столовой за столиком сидишь абсолютно один. Только через полгода коллеги осторожно начинают с тобой заговаривать, и где-то через год у тебя появляются первые друзья. Но зато в Питере появляются настоящие друзья, проверенные ветром и льдом, эти люди уже навсегда.

Трамвай нес меня на Невский завод, чьи корпуса раскинулись вдоль Обуховской набережной. Часть корпусов тогда уже успели отделать сайдингом, но часть оставалась в разрушенном состоянии, в таком же состоянии они и по сей день. Глядя назад, я удивляюсь как меня занесло в это Богом забытое предприятие? Да очень просто – приехав в Питер я открыл карту города, нашел заводы недалеко от дома и пошел туда, где предложили самую высокую зарплату.

Меня взяли на работу инженером-конструктором первой категории и выдали компьютер с Автокадом.

Вообще, отдел наш состоял практически полностью из пенсионеров. Многие чертили на кульманах, а когда к нам приезжала головная компания - кульманы прятали за шкафы, а пенсионеров рассаживали за компьютеры.

Немного о визитах головной компании, это был Газпром. В дни их визита на заводе творилось невероятное. Кульманы прятали, кабинеты закрывали на ключ, чтобы сотрудники не шатались по коридорам, в кабинеты начальников сажали молодых ребят лет 30ти и рассказывали большим гостям, что активно продвигают молодежь на руководящие посты. Но самое веселое было связано с туалетами. Их тоже закрывали на ключ и сотрудникам запрещалось в них ходить в дни визита. В обед, когда гостей везли в ресторан, - нас выпускали и мы группами шли к заброшенным зданиям. Там на входе стоял охранник и распределял: мужчин налево, а девушек направо.