На следующее утро после кошмарного сна мейстер Арстон проснулся, чувствуя себя так, словно не спал вовсе. Образы погибающего Вестероса стояли перед глазами, а голос Автора всё ещё звучал в ушах. Он присоединился к завтраку мейстеров в общей столовой. Стол был накрыт щедро: дымились миски с горячей овсяной кашей, которую поливали густым мёдом, рядом возвышались горки свежеиспечённого хлеба с хрустящей корочкой. В больших глиняных кувшинах стояло густое молоко и освежающий эль. Вазы были наполнены спелыми яблоками и грушами, а на деревянных блюдах лежали кусочки вяленой рыбы и твёрдого сыра, издававшего острый аромат. Мейстеры, оживлённо переговариваясь, наполняли свои тарелки, но Арстон ел почти без аппетита.
Вечером предстояла Великая Коллегия мейстеров в Королевском Зале Красного Замка, где должны были обсуждаться насущные проблемы королевства и дальнейшее направление науки. Ещё до начала собрания, в преддверии важного дня, Арстон решил воспользоваться моментом. Он подошёл к мейстеру Ронунгу из Школы Механизмов, который сосредоточенно изучал какой-то чертёж.
"Мейстер Ронунг," — начал Арстон, его голос был необычно мягким. — "Я, как глава Школы Иллюзий, пришёл к вам с предложением. Предложением, которое, я верю, может принести великую пользу обеим нашим школам и, возможно, всему Вестеросу."
Ронунг поднял голову, его взгляд был как всегда проницательным. "Говорите, мейстер Арстон. Я слушаю."
"Я предлагаю объединить наши школы," — продолжил Арстон, глядя Ронунгу прямо в глаза. — "В конце концов, мы оба признаём, что в начале всего сущего есть Разум. Высший Разум. Неважно, создал ли Он мир непосредственно или с помощью некоего Высшего Механизма, но источник един. Так зачем же нам враждовать? Наши различия в понимании этого Разума бледнеют перед лицом той истины, что Он существует."
Ронунг на мгновение задумался, поглаживая свою цепь. "Я, в принципе, не против, мейстер Арстон. Если даже есть Высший Механизм, то его, безусловно, запустил некий Разум. Наши пути действительно не так уж далеки, как кажется многим."
"Я вчера... впервые в жизни помолился этому Разуму," — признался Арстон, и в его голосе промелькнула нотка благоговения, от которой Ронунг удивлённо поднял бровь. — "И я... я видел видение. И слышал голос. Это было... нечто непередаваемое." Арстон умышленно не раскрыл деталей увиденного ужаса, понимая, что такое откровение требует иного времени и места.
"Не может быть," — прошептал Ронунг, его обычно невозмутимое лицо выражало искреннее удивление. — "Видение? Голос? Если этот Разум существует в такой форме, рано или поздно Он должен был бы дать о себе знать напрямую."
"Но Он и раньше говорил," — возразил Арстон, вновь обретая уверенность. — "Через пророков, через видения, которые они получали и которые со временем исполнялись. Разве это не доказательство существования Сверхразума, Его замысла, Его влияния на наш мир?"
Ронунг нахмурился, признавая логику в словах Арстона. "Должен признать, что это убедительный аргумент, мейстер. Наблюдения за исполнением пророчеств... это всегда было камнем преткновения для нашей школы. Если всё предначертано, то где же тогда наша свобода воли? В этом и заключается наш главный спор. Если каждое наше действие уже написано, как же мы можем быть ответственны за него?"
"И здесь, мейстер Арстон, наши школы не противоречат, а удивительно дополняют друг друга," — начал Ронунг, его глаза загорелись, словно он увидел новую, элегантную конструкцию. — "Ваша концепция Автора, который пишет великую книгу, и наша идея Великого Механизма, который запускает этот мир, не исключают, а скорее, определяют пространство для нашей свободы. Представьте, что Автор написал великую симфонию. Он определил основные темы, мелодии, гармонии – это и есть великий замысел, предопределённость."
"Но оркестр, мейстер, – каждый музыкант, каждый инструмент – это мы. Композитор (Автор/Инженер) дал ноты, но способ исполнения, нюансы, эмоциональная подача – всё это остаётся за музыкантами. Они могут играть фальшиво, могут играть гениально, могут импровизировать в рамках гармонии. И эти их решения, эти их 'свободные воли', в итоге создают уникальное звучание конкретного исполнения, которое, тем не менее, остаётся 'Симфонией Автора'."
"Или возьмём мой пример с механизмом," — продолжил Ронунг. — "Великий Инженер создал совершенные часы. Время идёт неумолимо, стрелки движутся по предопределённому пути. Но в этих часах есть не только большие, главные шестерёнки. Есть тысячи мельчайших, замысловатых шестерёнок внутри, которые, хоть и зависят от движения большого колеса, имеют свою собственную, пусть и малую, внутреннюю свободу вращения. Их взаимодействие, их крохотные, кажущиеся незначительными, но всё же их собственные движения, определяют работу всей сложной системы. Мы не можем остановить ход Солнца, но мы можем выбрать, спать нам под ним или работать. Мы не можем изменить русло великой реки, но мы можем выбрать, по какой её части плыть, как обогнуть препятствия, что предпринять с теми ресурсами, что несёт течение."
Арстон слушал внимательно, и его проницательные глаза наконец смягчились. "Я понимаю, мейстер Ронунг. Вы правы. Иллюзия свободы воли, о которой я говорил, это лишь часть правды. Истинная свобода находится внутри этого великого замысла, в наших решениях, которые, как вы верно заметили, имеют свои последствия. Моя школа видела величие Автора в его всеохватности и предопределении, в том, что ничто не происходит просто так, а имеет своё место в грандиозном тексте. Ваша школа раскрыла глубину Его мастерства и совершенства в создании системы, где всё взаимосвязано и функционирует по неизменным законам."
"Именно так," — кивнул Ронунг. — "Ваша школа объясняет, почему события происходят, показывая их место в великом замысле. Наша школа объясняет, как они происходят, раскрывая механизмы и причинно-следственные связи. Вместе мы даём более полную картину: мир – это великое произведение, написанное и запущенное Высшим Разумом, где наши индивидуальные выборы, пусть и в рамках этого замысла, имеют реальное значение. Мы не просто читаем книгу, мейстер, мы живем её, и наши действия, наши выборы, становятся новыми, уникальными строками в уже написанных главах."
"Это знание... оно меняет всё," — прошептал Арстон. — "Оно не просто утешает, оно даёт смысл. Смысл нашей борьбе, нашим открытиям, нашему существованию."
"Тогда, мейстер Арстон," — взгляд Ронунга стал ещё более серьёзным, но теперь в нём читалась глубокая, почти благоговейная пытливость. — "Если мы оба признаём существование этого Высшего Разума, этого Архитектора всего сущего... то кто Он? Какими качествами Он обладает, если Он способен на такой грандиозный замысел и такое совершенное исполнение? И каков истинный мир Создателя, если наш — лишь Его творение, лишь часть Его бесконечной мысли?"
Арстон глубоко вздохнул, его взгляд устремился куда-то за пределы комнаты. "Это, Ронунг, самый великий из вопросов, и ответ на него... это за пределами нашего понимания, нашего ограниченного мира. Мы можем лишь догадываться, основываясь на том, что видим и чувствуем."
"Каков истинный мир Создателя? Мы не знаем. Он ещё не открыл себя нам полностью. Возможно, он ничем не похож на наш мир. Возможно, там, где Он обитает, существа летают по воздуху, как птицы, не нуждаясь в крыльях, просто силой мысли. Может быть, они общаются от одного края своего мира до другого мгновенно, без слов, лишь прикосновением разума. Возможно, у них есть специальные кристаллы в руках, с которыми они разговаривают и получают любой ответ, любую информацию, о которой мы, мейстеры, можем лишь мечтать."
"Возможно, наш мир для них — это просто сказка, которую они наблюдают или даже создают для своих целей, которые нам непостижимы. Их мир... он настолько превосходит наше воображение, что мы даже не можем представить, какой силой и каким разумом Он обладает. Мы видим лишь отблески Его величия, лишь тени Его замысла, отражённые в нашем собственном, таком крохотном по сравнению с Ним, существовании. Но именно это, Ронунг, и является величайшей тайной и величайшей надеждой."
Ронунг кивнул, его взгляд был задумчивым. "Понимание мира как Механизма всегда подводило нас к мысли о непостижимой сложности, о существовании первоначального импульса. Теперь мы видим, что этот первоначальный замысел не просто безликая сила, а Разум. Это придает всему совершенно новый смысл."
"Тогда мы будем едины," — сказал Ронунг, протягивая руку. — "Школа... Высшего Разума."
Арстон улыбнулся, пожимая руку Ронунга. "Идеально. Возможно, теперь мы сможем дать ответы на те вопросы, которые раньше казались неразрешимыми, и, что важнее, подготовить Вестерос к грядущим испытаниям."
Глава 4: часть 2 Разговор с Джейме
В тот же день, в обеденное время, Серсея Ланнистер обедала с Джейме в своих личных покоях. Стол был накрыт с привычной королевской роскошью: на посеребрённых блюдах дымилась жареная перепёлка с травами, рядом алели горки свежих ягод, а в хрустальных графинах мерцало красное дорнийское вино. Хрустящие хлебцы с сыром и мёдом дополняли трапезу, создавая атмосферу уюта и достатка. Серсея, отложив вилку, с нетерпением ждала момента, чтобы поделиться с Джейме новыми идеями, которые так сильно захватили её разум после утренних бесед с мейстерами.
"Джейме, ты не представляешь, что я узнала!" — начала Серсея, даже не дождавшись, пока он допьёт вино. Она подалась вперёд, её голос был полон энтузиазма. — "Я говорила с мейстерами. Они рассуждают о нашем мире, о сути бытия! Один, Иллирик, говорит, что всё вокруг — это чистая случайность, хаос, и нет никакого плана. Просто бесконечный танец пылинок, и наша жизнь — лишь миг в нём."
Джейме с лёгкой усмешкой слушал её, надкусывая яблоко.
"Но потом," — продолжала Серсея, ещё больше оживляясь, — "явился Арстон из Школы Иллюзий. Он утверждает, что весь наш мир — это книга, написанная неким Автором, который существует вне нашей реальности! Мы все лишь персонажи, Джейме, слова на страницах! И каждое наше действие, каждое решение — всё уже предначертано. Наша воля — это иллюзия, созданная, чтобы сделать сюжет интереснее!"
Серсея сделала паузу, ожидая его реакции, но Джейме лишь усмехнулся шире.
"А затем," — она почти прошептала, словно делясь величайшей тайной, — "пришёл Ронунг из Школы Механизмов. Он говорит, что наш мир — это грандиозная машина, созданная Великим Инженером! И хотя этот Механизм работает по строгим законам, у нас всё же есть свобода воли, пусть и ограниченная. Мы как мелкие шестерёнки, которые могут выбирать направление своего вращения внутри огромного механизма! Это даёт надежду, Джейме! Не абсолютная предопределённость, но и не полный хаос!"
Она посмотрела на него, её лицо светилось от возбуждения, предвкушая его понимание.
Но вместо этого Джейме вдруг громко расхохотался. Его смех наполнил покои, он был резким, грубым, полным пренебрежения. Он смеялся так сильно, что ему пришлось опереться рукой о стол.
"О, Серсея, Серсея! Ты просто дура!" — выпалил он сквозь смех, вытирая слезы, выступившие от хохота. — "Книга? Машина? Какой вздор! Эти мейстеры, они только и умеют, что проедать деньги казны своими пустыми спорами! Ты позволяешь им морочить тебе голову, пока королевство трещит по швам!"
Внезапно смех Джейме оборвался, и его лицо стало жёстким. Он быстро, одним отточенным движением, выхватил из ножен свой клинок, лежавший рядом на кресле. Клинок блеснул в свете из окна.
"Вот что такое реальная сила!" — прорычал он, указывая мечом в сторону. — "Вот что такое упорство! Не эти пустые слова, не ваши сказки о Создателе или Авторе! Меч, армия, сталь, кровь — вот что правит миром, Серсея! Вот что даёт тебе власть, а не чьи-то "сюжеты"!"
Он вернул меч в ножны с лязгом. "Пусть эти мейстеры занимаются разработкой нового оружия! Пусть они изобретают осадные машины, новые виды доспехов, способы, как убить врага быстрее и эффективнее! Хватит тратить золото на этих бесполезных старых дураков с их философскими бреднями. Пусть занимаются науками, которые приносят пользу королевству! А сейчас, Серсея, королевству нужно только одно — оружие! Больше оружия, лучше оружия, вот что нам нужно!"
Глаза Джейме горели холодным огнём, и в его словах не было ни тени сомнения. Серсея стояла, пораженная его реакцией, её воодушевление мгновенно улетучилось, сменяясь уязвлённым гневом.
Глава 4: часть 3 Королева и Её Мейстеры
После обеда, когда слова Джейме ещё эхом отдавались в её сознании, Серсея решила прогуляться по Королевской Аллее. Прохладный ветерок не приносил облегчения, а лишь раздувал огонь её негодования. Она шла, пытаясь унять гнев, когда впереди, на увитой плющом каменной скамье, заметила двух мейстеров. Их головы были склонены друг к другу, и до её слуха донеслись обрывки фраз: "Автор Сущего", "Всесоздатель"...
Это были Мейстер Арстон и Мейстер Ронунг. Серсея замедлила шаг и подошла к ним. Её лицо, обычно такое выразительное, сейчас было холодным и бесстрастным, как зимняя река.
"Добрый вечер, мейстеры," — произнесла Серсея, и её голос был подобен льду. — "О чём же вы так увлечённо спорите?"
Арстон поднял взгляд, и в его глазах всё ещё горел недавний экстаз. "Ваше Величество, мы уже не спорим. Мы пришли к согласию, к единой точке зрения. Мы объединили наши школы. Теперь мы — Школа Высшего Разума."
Брови Серсеи едва заметно приподнялись. "Объединили? И почему же вы приняли такое решение?"
"Мы осознали, что наши учения дополняют друг друга," — объяснил Арстон, не замечая или игнорируя нарастающую в ней холодность. — "Мы оба пришли к выводу, что мир создан и запущен Высшим Разумом, который и есть Автор всего сущего. Более того, Ваше Величество... сам Автор Сущего проговорил ко мне." В его голосе вновь прозвучали нотки благоговения, которые Серсея теперь восприняла как чистой воды безумие. — "Я имел видение. Он предупредил меня о грядущих бедствиях."
Внутри Серсеи вспыхнула злобная зависть, смешанная с презрением. Кем же ты себя возомнил, мейстер, чтобы с тобой разговаривали? — пронеслось в её мыслях. — Эти двое... они оба сумасшедшие. Они не только занимаются бесполезной работой, но и опасны.
Она представила, что ещё может приказать им этот "Автор Сущего" — возможно, безумные ритуалы, опасные для королевства решения. Я здесь Королева, — упрямо подумала Серсея, сжимая кулаки. — И я приказываю!
"Автор Сущего... Высший Разум..." — тихо повторила Серсея, слова слетели с её губ словно яд. Её лицо стало ещё холоднее, если это вообще было возможно, и в её глазах мелькнула опасная решимость.
Не сказав больше ни слова, она резко развернулась и быстрой походкой отправилась в тронный зал, где немедленно приказала слугам: "Немедленно привести ко мне Мейстера Иллирика!"
Собрание Коллегии вот-вот должно было начаться, но у Серсеи появились новые, куда более насущные вопросы и планы.
Глава 4: часть 3 Указ Королевы
Тронный зал Красного Замка всегда производил сильное впечатление. Высокие стрельчатые окна пропускали последние лучи заходящего солнца, которые играли на бесчисленных клинках, из которых был сложен Железный Трон. Мечи, перекованные из оружия побеждённых врагов Эйгона Завоевателя, громоздились в устрашающую, но величественную конструкцию, их острые края и зубцы отбрасывали причудливые тени на стены. Воздух был тяжёлым, пропитанным запахом старой пыли, камня и едва уловимого привкуса железа.
На троне восседала Серсея Ланнистер. Её обычно пышное платье было заменено более строгим, тёмно-красным нарядом, подчёркивающим её непреклонность. Золотые волосы были туго собраны, а лицо, лишённое всякой теплоты, казалось высеченным из камня. Её глаза, похожие на изумруды, не выражали ничего, кроме суровой решимости. Она ждала, и её терпение, казалось, иссякло.
Двери зала распахнулись, и внутрь, неторопливо ступая, вошёл Верховный Мейстер Иллирик. Его серая роба, привычно чистая, струилась вокруг него, а на его лице читалось обычное спокойствие, граничащее с отстранённостью. Он поклонился, его взгляд был мягким и вопрошающим.
"Ваше Величество," — произнёс он своим убаюкивающим голосом. — "Вы призывали меня. По какому вопросу?"
Серсея не ответила сразу. Она медленно обвела взглядом пустой зал, затем снова посмотрела на Иллирика, её глаза сузились.
"Пришло время, Верховный Мейстер, когда мейстерам пора поработать для королевства, а не заниматься своими никчёмными спорами о смысле бытия," — её голос был низким и ровным, но в нём звенел холодный металл. — "Я устала от их бесполезных рассуждений. Сегодня же, на Коллегии, вы лишите любой поддержки Школу Иллюзий и Школу Механизмов. Эти две школы будут лишены финансирования, их студенты переведены, их учителя... пусть занимаются чем угодно, но не морочат головы."
Иллирик едва заметно поднял бровь, но промолчал.
"Ах да," — продолжила Серсея, и на её губах мелькнула тень злой усмешки. — "Вы, наверное, ещё не знаете. Я только что узнала, что эти две школы, кажется, объединились. Назвали себя... Школой Высшего Разума." Последние слова она произнесла с таким презрением, что они почти рассыпались в воздухе. — "Это лишь подтверждает моё решение. Они спятили окончательно."
Она подалась вперёд, её голос стал громче, наполненный властью. "Отныне ваша школа, Мейстер Иллирик, становится основной и единственно правильной в Цитадели. Вам даётся вся власть над всеми мейстерами. Вы должны реформировать всю Цитадель. Сегодня же вечером, на Коллегии, объявите это всем. Отныне в Цитадели развиваются лишь науки, полезные для королевства."
Серсея встала с трона, сделав шаг вперёд, и её слова повисли в воздухе, словно приговор. "И самое главное, Верховный Мейстер: оружие, новые виды оружия, становится одним из основных направлений всех школ в Цитадели. Каждый мейстер, каждый ученик, должен будет внести свой вклад в укрепление мощи Вестероса. Хватит думать о мистике и бесполезных теориях. Пришло время действовать."
Иллирик стоял неподвижно, его лицо оставалось спокойным. Лишь в глубине его глаз мелькнула и тут же погасла искорка, которую можно было бы принять за удивление.
Глава 4: часть 4 Коллегия и Указ
Вечер настал, и Коллегия мейстеров собралась в Зале Славы Красного Замка. Это было величественное, по-готически суровое помещение. Высокие, узкие окна, украшенные цветными стёклами, едва пропускали последние отблески дня, и зал был освещён тысячами мерцающих свечей в тяжёлых бронзовых люстрах, свисающих с резного потолка. Каменные стены были покрыты древними гобеленами, что изображали сцены из истории Вестероса: королей и рыцарей, великие битвы и торжественные клятвы. Воздух был тяжёлым от запаха воска, старой пыли и незримого дыхания вековых знаний.
Вдоль стен стояли ряды скамей, на которых, согласно рангу и старейшинству, восседали мейстеры всех школ. Их цепи тихо звенели при каждом движении, отражая свет свечей. В конце зала, на возвышении, за массивным дубовым столом, покрытым картами и свитками, восседал Верховный Мейстер Иллирик. Его спокойствие было почти нечеловеческим на фоне общего гула предвкушения и тихого обмена мнениями.
Коллегия началась с рутинных вопросов: обсуждения урожаев и поставок зерна в города, подсчёта казны. Мейстеры обменивались сухими отчётами, иногда прерываясь на короткие, но ёмкие споры о распределении запасов. Наконец, когда все текущие дела были улажены, Иллирик встал, и в зале воцарилась полная тишина. Все взоры обратились к нему.
"Мейстеры," — начал Верховный Мейстер, его голос был мягок, но проникал в каждый уголок огромного зала. — "Мы собрались сегодня не только для решения повседневных задач, но и для определения будущего пути нашей Цитадели. Пришло время внести ясность в наши цели, направить наши усилия на то, что действительно послужит благу Семи Королевств."
Он сделал паузу, обводя взглядом ряды своих коллег. "Отныне, по воле королевы, мы меняем порядок в некоторых наших школах.
Школа Звёзд, чьи исследования ранее касались влияния небесных тел на людские судьбы и пророчества, отныне вы не будете погружаться в древние предсказания. Вашей задачей станет изучение их движения, их законов, их природы. Мы будем чертить карты небес, предсказывать затмения и падение комет с невиданной ранее точностью, дабы использовать эти знания для морских походов и определения наилучших времён для военных кампаний.
Школа Шепчущих Камней, ищущая ответы в древних руинах и старых диковинах, отныне сосредоточится на изучении свойств самих камней: их твёрдости, их податливости к обработке, их связи друг с другом. Мы будем находить новые материалы для крепостей, разрабатывать новые способы укрепления оборонных стен и добычи ценных ископаемых из земных глубин.
Школа Крови и Костей. Ваше благородное стремление познать жизнь и смерть. Отныне вы будете изучать тело людей и животных, но не искать мистику в духах и душах. Вы будете работать с тем, что можно потрогать и увидеть: как устроено человеческое тело, как лечить раны после битв, как предотвращать хвори в армии, как знание тела может быть использовано для... более умелых боевых приёмов и увеличения стойкости солдат.
Школа Трав и Ядов. Ваше изучение растений и снадобий отныне будет полностью направлено на создание боевых ядов, быстродействующих и смертоносных, а также на разработку противоядий для наших воинов. Вы также будете исследовать травы для увеличения выносливости и силы солдат.
Школа Перемен и Потоков. Ваше внимание, ранее сосредоточенное на потоках истории и изменениях в обществе, теперь будет направлено на изучение снабжения военных походов, влияния погоды на передвижение войск и лучшего расположения сил. Вы будете предсказывать перемещения вражеских армий и оптимальные пути снабжения наших бойцов.
Школа Слов и Свитков. Ваша задача, ранее связанная с хранением и распространением знаний, отныне будет заключаться в сокрытии военных сообщений, разработке тайных письмён и разгадывании вражеских посланий. Вы также будете создавать листовки и воззвания для поднятия духа наших войск и сломления воли противника."
По залу прокатился ропот. Мейстеры перешёптывались, их лица выражали удивление и замешательство. Это были крутые перемены, что посягали на вековые устои Цитадели. Впервые за долгое время Верховный Мейстер Иллирик отклонялся от своей обычной сдержанности.
"И последнее, и самое важное объявление," — голос Иллирика стал ещё твёрже, и его взгляд скользнул по рядам, не задерживаясь на Арстоне и Ронунге, которые сидели, напряжённо выпрямившись. — "Её Величество Королева-регент Серсея Ланнистер, в своём недавнем указе, постановила о необходимости переустройства всей Цитадели. Школа Иллюзий и Школа Механизмов... будут лишены всяческой поддержки и денег. Их учения, по мнению Её Величества, отныне признаются пустыми и бесполезными для нужд королевства."
Ропот усилился, некоторые мейстеры вздрогнули. Арстон и Ронунг обменялись недоуменными взглядами, их только что обретённое единство оказалось под угрозой.
"Отныне," — продолжил Иллирик, безэмоционально, но с неоспоримой властью, — "моя собственная школа, Школа Случайности, становится главной и истинной школой Цитадели. Мне даётся вся власть над всеми мейстерами и над изменением учебного порядка. И отныне, самым главным и важнейшим направлением всех исследований Цитадели становится создание нового оружия. Каждый мейстер, каждый ученик, обязан будет сосредоточиться на науках, приносящих прямую, явную пользу королевству и его оборонной мощи. Казна будет щедро поддерживать всех, кто проявит верность и принесёт реальные плоды в этом деле."
Зал погрузился в ошеломлённую тишину. Мейстеры, привыкшие к своей академической воле и вековым обычаям, были потрясены. Указ Королевы был не просто переменой, это была настоящая буря.
Иллирик позволил своим словам повиснуть в воздухе, прежде чем перейти к следующему, ещё более ошекивающему заявлению. "Что касается глав бывших школ Иллюзий и Механизмов, Мейстеров Арстона и Ронунга," — его голос стал ещё холоднее. — "Ваше Величество посчитала ваши недавние идеи... вредными для здравого ума и опасными для спокойствия Цитадели. Поэтому, вы оба будете немедленно изгнаны из Цитадели. Вам запрещено даже приближаться к её стенам. Ваши цепи будут сняты, а ваши места займут те, кто готов служить королевству без пустых фантазий."
По залу пронёсся вздох потрясения. Изгнание мейстеров было редким и крайне суровым наказанием.
"Что касается учеников этих бывших школ," — продолжил Иллирик, теперь обращаясь к молодым лицам, бледным от ужаса. — "Вам предлагается выбор. Вы можете перейти в любую другую из переделанных школ и посвятить себя полезным наукам, что будут поддерживать мощь королевства. Те же из вас, кто не желает этого, кто предпочитает продолжать свои бесполезные изыскания... можете покинуть Цитадель сегодня же. Идите в поля, возделывайте землю, ищите работу там, где ваши 'видения' и 'механизмы' принесут хоть какую-то настоящую пользу."
Лица Арстона и Ронунга исказились. Их объединение, их надежды на новую эру познания, были растоптаны в одночасье. Это был не просто указ, это был удар по самому сердцу их веры и призванию.
Глава 4: чась 5 Покорность и Страх
Зал Славы по-прежнему стоял в ошеломлённой тишине. Слова Верховного Мейстера Иллирика, подобно камням, брошенным в воду, расходились кругами, нарушая привычное спокойствие. Приказ королевы был прямым, безапелляционным и, что самое страшное, не оставлял места для споров.
Мейстеры, привыкшие к долгим дебатам, к вежливому обмену мнениями, к интеллектуальным играм, оказались лицом к лицу с голой, неприкрытой властью. Их глаза бегали по залу, ища поддержки, но находили лишь такие же испуганные или просветлённые, но в основном, покорные взгляды.
Все мейстеры, кроме Арстона и Ронунга, приняли этот указ. Приняли без единого слова протеста. Многие из них даже начали одобрительно кивать головами, словно это было именно то, что давно назрело. "Так надо было давно сделать," — думали некоторые, а у других на лицах проступало откровенное облегчение. Это было лишь лукавство, маска, призванная скрыть их истинные чувства.
На самом деле, ими двигал холодный, расчетливый страх. Мейстеры, несмотря на свою мудрость и знания, полностью зависели от казны. Их исследования, их библиотеки, их комфортная жизнь в Цитадели — всё это существовало благодаря королевскому золоту. Мысль об изгнании, о том, чтобы остаться без средств к существованию, быть выброшенными за стены Цитадели, как Арстон и Ронунг, была невыносима.
Иллирик, стоявший на возвышении, видел этот страх и эту покорность в каждом лице. Он понимал, что его слова, подкреплённые волей Королевы, были эффективнее любых аргументов. Цитадель, оплот знаний и разума, теперь превращалась в инструмент власти, готовый служить тому, кто держал в руках золотые нити.
Арстон и Ронунг сидели, их лица были бледны. Они не кивали. В их глазах горел лишь огонь оскорблённой веры и глубокой печали. Мир, который они только что начали постигать, мир Высшего Разума и единения, был с презрением отвергнут ради мечей и пустой казны. Но никто не смел подать им руку, никто не осмелился выступить в их защиту.
Ночь в Королевской Спальне
Ночь опустилась на Красный Замок, укутав его толстым бархатом тишины и мрака. В королевской спальне Серсеи, освещённой лишь мягким светом двух восковых свечей, витал аромат ладана и свежих простыней. Джейме, облачённый в распахнутый шёлковый халат, склонился над столом, разливая тёмно-красное дорнийское вино в хрустальные кубки. Он принёс один из них Серсее, которая уже лежала в постели, опираясь на подушки, её золотистые волосы рассыпались по белому атласу.
Он присел рядом, подавая ей бокал, и их взгляды встретились. Джейме нежно поцеловал её в губы, вкус вина и её кожи смешались в едином ощущении. Серсея приняла бокал, но вместо того чтобы выпить, лишь повертела его в руках, глядя на мерцающий напиток.
"Джейме..." — начала она, её голос был непривычно тихим, почти неуверенным. — "Мне... мне вроде не по себе. Я всё думаю о сегодняшнем дне. Правильно ли я сделала, что упразднила эти две школы? Мейстеры Арстон и Ронунг... а вдруг они правы? Вдруг там что-то есть, что-то большее, чем просто случайность или механизмы?" Сомнение грызло её, омрачая победу, которую она ощутила в тот день.
Джейме усмехнулся. Он притянул её к себе, ласково поглаживая по волосам. "Дурочка ты моя," — прошептал он, его голос был полон нежности, но в то же время и лёгкого пренебрежения к её переживаниям. — "Да нет ничего, я же тебе говорил. Эти старики просто тешат себя своими глупыми баснями, чтобы оправдать своё безделье и проедание казны."
Серсея отстранилась чуть-чуть, её взгляд был тревожным. "А если Вера Семерых истинна? Что если им не понравилось то, что я сделала? Что если это разозлит богов?"
Джейме рассмеялся, но этот смех был мягким, успокаивающим. Он взял её руку и поцеловал кончики пальцев. "Нет никакой Веры Семерых, Серсея. Это всё лишь для управления народом, чтобы держать их в узде, чтобы они боялись и слушались. Если ты хочешь, завтра же будет уже культ Восьмерых, где ты, моя Королева, будешь одной из богинь. И тебе будут поклоняться, напишут книги о твоих чудесах, и все будут верить так, как ты прикажешь."
Он слегка сжал её руку. "А может, — он озорно подмигнул, — я сейчас же возьму твоё нижнее бельё, отнесу в Великую Септу и поставлю его там. И мы заставим всех поклоняться ему как величайшей реликвии. И народ сделает это, потому что им прикажут. Так что не бери себе в голову, моя любимая. Проблем в королевстве выше крыши, и сейчас хорошо, что мы разобрались с мейстерами. Одной проблемой меньше. Спи, моя любимая."
Он поцеловал её в лоб, и Серсея, постепенно успокаиваясь под его словами и ласками, прильнула к нему. Тревога понемногу отступала, вытесняемая его уверенностью и теплом.
