Рокумэйкан — дворец «Олений зов»
Многие, вероятно, будут удивлены, узнав, что Юкио Мисима — да, тот самый писатель, решивший в 1970 году умереть от блистательного публичного выступления с выпусканием кишок и отрубанием головы — писал хайку. Однако если задуматься, пойди вы в японскую школу, — в гимназии или, во всяком случае, в средней школе вас автоматически попросят сложить хайку. Кроме того, время от времени, ваши родители будут тщательно сохранять каждый клочок ваших сочинений или школьных журналов, печатающих ваши вещи. С Мисимой случилось и то, и другое. В результате, среди его творческого наследия, мы собрали около ста восьмидесяти хайку.
Мисима был необыкновенно литературно одарен. С хайку помогло и то, что его учителем японского в средней школе Гакусю:ин был Куро: Ивата. Ивата не просто поощрял своих учеников писать. После войны он упрочил свою репутацию крупного специалиста в области поэзии хайкай эпохи Эдо. Среди прочего, он опубликовал большой сборник комментариев к хокку Басё:.
Одно из самых ранних хайку Мисимы было написано в семилетнем возрасте и гласит:
おとうとがお手手ひろげてもみじかな
Ото:то га о-тэтэ хирогэтэ момидзи кана
Младший брат
Раскрыл ладони.
Кленовые листья.
Здесь «младший брат» — это Тиюки, которому в то время было два года. Затем он стал дипломатом и служил послом в Марокко и Португалии.
Возможно, сегодня, несмотря на перевод Дональдом Кином «Маркизы де Сад» и знаменитую постановку Ингмара Бергмана, а также несмотря на мой перевод сборника «Мой друг Гитлер и другие пьесы» и некоторых других произведений, в англоязычной среде Мисима не слишком известен как драматург. Но он написал более семидесяти пьес, начиная с тех, которые сочинил, будучи подростком, и большинство из них были поставлены при его жизни. На самом деле, как заметил Дональд Ричи, для Мисимы «жизнь была всего лишь сценой», и постановка собственного сэппуку — самая дотошная концепция, которую он претворил в жизнь.
Каванабэ Кё:сай. «Рокумэйкан»
Его первым коммерческим успехом в театре грандиозная костюмированная драма «Рокумэйкан» (1956), связанная с политической и семейной интригой вокруг одноименного здания — социального центра в стиле Ренессанс по британскому проекту, которое японское правительство построило в 1883 году за большие деньги. Единственная задача огромного здания была в поощрении социальных контактов между иностранными сановниками и членами японской аристократии. Поскольку Япония открылась для западных стран всего лишь около двух столетий назад.
Рокумэйкан, названный в честь фразы из конфуцианского поэтического сборника «Книга песен», просуществовал полвека до 1933 года, когда Мисиме исполнилось восемь лет. Тем не менее к тому времени здание уже давно стало увядающим общественным клубом для высшего японского общества, призрачным намеком на «Эпоху Рокумэйкана», когда подражание западным людям считалось высшей мерой утонченности и социального успеха.
Мисима написал серию из пяти хайку, намекая на Рокумэйкан и его возраст. Ему было шестнадцать и, когда он увидел среди одежды, вынесенной на воздух для просушки после сезона дождей (мусибоси, сезонное слово для лета) западное платье и некоторые личные вещи, напоминания о юности его бабушки Нацуко, соблазн вообразить все это подтолкнул его написать хайку. Нацуко плохо или хорошо, но повлияла на Мисиму в детстве, полностью забрав мальчика в свои руки, пока он не достиг подросткового возраста. Однако, как предположил Такэси Мурамацу в проницательной литературной биографии своего друга — очень маловероятно, что Нацуко когда-либо бывала на балах в Рокумэйкане. Она была слишком молода для этого и недостаточно аристократична. Вот хайку Мисимы под заголовком «О Рокумэйкане и прочем»:
香水のしみあり古き舞踏服
Ко:суй-но сими ари фуруки буто:фуку
Пятно духов
На старом
Бальном платье.
虫干や舞踏服のみ花やかに
Мусибоси я буто:фуку номи ханаяка ни
Сушка одежды —
Только бальное платье
Нарядно.
遠雷や舞踏会場馬車集ふ
Энрай я буто: кайдзё: бася цудоу
Далекий гром.
На бал прибывают
Конные экипажи.
蛍あまた庭に放ちて舞踏会
Хотару амата нива ни ханатитэ буто:кай
Россыпь светлячков
Выпущена в сад.
Бальный вечер.
舞踏会露西亜みやげの扇かな
Буто:кай Росиа миягэ-но о:ги кана
На балу
Сувенир из России —
Складной веер.
Кроме мусибоси, в каждом из четырех других хайку есть летнее сезонное слово (киго): ко:суй, «духи», помогающие развеять запах пота; энрай, «далекий гром», потому что летом гром гремит чаще, чем в другие сезоны (существует около десяти видов грома, перечисленных как киго); хотару, «светлячки»; о:ги, «складной веер».
Веер здесь явно декоративный, и это заставляет меня добавить, что прежде чем Япония победила Россию в войне в войне 1904-1905 годов, во времена глобальной империалистической экспансии, — она когда-нибудь прекращалась? — или даже до Октябрьской революции, японское высшее общество смотрело на русскую аристократию, как на аристократию любой другой европейской страны, и относилось к вещам из России словно к восхитительной экзотике; хотя я также должен сказать, что эти декоративные веера вполне могли быть сделаны в Японии на экспорт.
Осенью 1968 года Юкио Мисима сделал перерыв в работе, чтобы написать положительную рецензию на хайку Хатано Со:ха по просьбе журнала «Хайку». Мисима завершил свое пространное эссе «Солнце и сталь» (Тайё: то тэцу), где четко проявилось его намерение рано или поздно покончить с собой с помощью клинка. Также он официально объявил о создании полувоенного «Общества Щита», один из членов которого позднее поможет ему в самоубийстве, отрубив голову. Между тем его жизнь как и прежде оставалась такой же полной и насыщенной или, как он выразился, «убийственно деятельной».
Юкио Мисима с мечом и в традиционной набедренной повязке-фундоси.
И все же, когда «Хайку» попросил его написать очерк о Со:ха, Мисима согласился. Хотя Со:ха опубликовал в 1956 году только одну книгу хайку «Цветок у дороги» (Мити-но хана), он был одноклассником Мисимы в старших классах Гакусю:ин, где создал группу хайку «Общество Магнолии», которой руководил вместе с Мисимой. Кроме того, он отправлял Мисиме каждый выпуск «Синевы» (Ao) после его первого выпуска в 1953 году. Журнал был основан на группе хайку, которую Co:ха устроил вместе с некоторыми студентами Киотского университета где он учился. В 1948 году он стал самым молодым членом поэтического журнала «Хототогису», хотя менее десяти лет назад критически высказывался о нем.
Мисима согласился на просьбу «Хайку», потому что в таких вопросах был чрезвычайно щепетилен и вежлив. В свою очередь можно было бы предположить, что он, возможно, хотел вновь освежить в памяти жанр, от которого отказался почти три десятилетия назад. Мисима написал в своем очерке:
«Будучи учеником средней школы, я увязался за ним [Со:ха], приняв участие в кукай [занятия хайку] и отправляясь в гинко: [прогулки хайку]. Г-н Кё:гоку Киё:, выпускник Гакусюин и поэт хайку из группы «Хототогису», очень любил его за талант, что, возможно, стало одной из причин, благодаря которой он сблизился с группой. Занятия хайку в резиденции виконта Кё:гоку были элегантными и традиционными, а поскольку они проводились в комнате для гостей, пол там, даже в военное время, был покрыт алым церемониальным ковром. Обнаружив себя сидящим позади уважаемых гостей, напуганный атмосферой вокруг, я весь сжимался».
Во всяком случае, Со:ха как писатель не был особенно продуктивен. Мисима писал свой положительный отзыв на рукопись, что годы спустя должна была стать второй книгой Со:ха. По сути книга не была опубликована и в конце семидесятых, когда Риппу: Сёбо: планировал шеститомник современных хайку, попросив поэтов, которых он включил в список — Со:ха был в их числе, — сделать выбор из четырехсот произведений и добавить свои авторские комментарии примерно к дюжине из них. Эти комментарии, называемые дзикай, «самообъяснения», часто сразу все обнажают и вводят в заблуждение, даже если заставляют вас вспомнить, что опираться на них — это явное нарушение принципа «интенционального заблуждения» (неважности контекста для оценки произведения) популярной тогда доктрины Новой Критики.
Например, самообъяснения Со:ха показывают, что прочтение китайских иероглифов 舗道 в названии его первой книги — это не стандартное ходо:, а мити. Название происходит от следующего хайку, говорил он, вскользь добавив, что последняя фраза состоит из пяти слогов, а не шести, как можно было подумать:
金魚玉とり落としなば舗道の花
Кингёдама ториотосинаба мити-но хана
Чуть не уронил
Чашку с рыбкой.
Цветок у дороги.
Для ясности в скобках можно добавить «она разбилась бы вдребезги». Летом на уличных ярмарках торговцы золотыми рыбками, продавали шарообразные стеклянные чашки, перевязанные веревочкой, чтобы покупку можно было нести в руках (хотя позже эти стеклянные чашки заменили пластиковые пакеты). Со:ха объясняет, что хотя он и не был уверен в этом хайку, когда отсылал его в «Хототогису» вместе с остальными, рукопись вернулась с двойным кругом одобрения (5+) от основателя и редактора журнала Кёси Такахамы. Поэтому он решил использовать слово мити («дорога, путь, мостовая») для заглавия своей книги. Из-за этого у читателей сложилось впечатление, что это типичный образец творчества автора, и побудило некоторых указать на структурную слабость хайку.
Кэн Сиодзаки. «Кингёдама»
Также самообъяснения Со:ха поставили под сомнение как принцип сясэй, «воссоздание того, что видишь» — подход, утверждаемый Сики Масаокой, так и принцип «объективного сясэй», который отстаивал Кёси Такахама в группе «Хототогису». В шестидесятые годы Со:ха начал общаться с авторами авангардистких хайку. Возьмем вот эти два произведения:
桜貝長き翼の海の星
Сакурагай нагаки цубаса-но уми-но хоси
Вишенная ракушка:
Ее длинные створки
Среди морских звезд.
夜の湖の暗きを流れ桐一葉
Ё-но уми-но кураки о нагарэ
Ночное озеро.
В темноте плывет
Листок павлонии.
Со:ха говорит, что написал первое у моря, а второе на берегу озера — и оба ночью, но также он ясно дает понять, что на деле невозможно увидеть «вишенную ракушку» — маленького розового двустворчатого моллюска (Nitidotellina hokkaidoensis), который ползает в морской глубине, или лист павлонии на поверхности озера. Он объясняет, что первое хайку было прихотливым описанием особенно яркой звезды, а второе — описывало то, что, по его мнению, могло происходить на поверхности озера неподалеку от пляжа.
В своей рецензии Мисима разделил хайку Со:ха на четыре категории: 1) освежающие произведения, которые с самого начала впечатлили его как участника студенческой группы хайку в школе Гакусю:ин; 2) содержащие своего рода символизм, который он разглядел; 3) демонические или страшные; и 4) выражающие уныние жизни. Давайте посмотрим на одно хайку из каждой категории Мисимы:
«Освежающее хайку»
ドレスの背につきまとふ蚊よ遠い月
Дорэсу-но сэ ни цукиматоу ка ё то:и цуки
К спинке платья
Льнет комар.
Далекая луна.
Оно попадает в схему 6-7-5, хотя синтаксически первые тринадцать слогов образуют одну единицу. Со:ха достаточно часто писал хайку, нарушавшие норму стандартного количества слогов.
«Хайку, содержащее символизм»
竹葉降り子犬も固き糞をする
Такэха фури коину мо катаки мари о суру
Падают листья бамбука.
Щенок тоже роняет
Какашки.
Как мы уже видели, чтение китайских символов в японском языке часто вызывает проблемы. 竹葉 здесь читается как такэха просто потому, что такэ-но ха тиру (竹の葉散る) — это сезонное слово; в противном случае его легко можно прочесть как тикуха или даже тикуё. В оригинале слово мари, записанное китайским символом со значением «дерьмо» или «навоз», читается так, потому что Со:ха отметил это чтение ярко-красным цветом; в противном случае 糞 скорее всего будет читаться как кусо. Этимологически мари — это эвфемизм и первоначально он относился к японскому эквиваленту понятия «ночной горшок». Некоторые утверждают, что Со:ха сделал милую картинку еще очаровательней, указав чтение для слова «дерьмо». Какой символизм Мисима видел в этом хайку, можно только догадываться.
«Демоническое или пугающее»
蟹歩き亡き人宛にまだくる文
Кани аруки накихито атэ ни мада куру фуми
Краб ползет.
До сих пор адресованы письма
Покойнику.
Это хайку намекает, что письмо написано на иностранном языке и буквы расположены горизонтально; такая манера письма получила название кайко:-мондзи, «буквы, ползущие словно краб».
«Уныние жизни»
雨の鵙書信の濡れをかなしめば
Амэ-но модзу сёсин-но нурэ о канасимэба
Сорокопут под дождем.
Над влажным посланием
Печалюсь.
Сорокопут — сезонное слово для осени. Создавал ли Со:ха перекличку с этим хайку Като: Сю:сона?
かなしめば鵙金色の日を負ひ来
Канасимэба модзу кондзики-но хи о ои ку
Печален.
Сорокопут улетает
К золотому солнцу.
Произведение Сю:сона напоминает нам, что Мисима, как известно, связывал момент смерти, насильственной смерти, со словом
какуяку (
какуэки), «сверкающий», «блестящий»; как в той сцене, где он описывал вспарывание живота молодого террориста Исао Иинума в конце «Несущих коней» (
«Хомба»), второго тома своей тетралогии. Мисима планировал окончить свою жизнь после завершения проекта и сделал это. Возможно, в этом отношении его творческая фантазия была ближе к Сю:сону, чем к Со:ха.