Избенка Лопшо Педуня совсем развалюхой стала. Из всех углов ветер свищет, из косяков труха сыплется, матица, как коромысло, прогнулась.
- Остэ инмаре(господи боже), о-хо-хо! Что делать как зиму перезимовать? - вздыхает Лопшо Педунь. - Денег нет, лесу задаром никто не даст.
От заботы да нужды Лопшо Педунь всю ноченьку глаз не сомкнул. Ладно хоть табаку было вдосталь. Накурил в хатенке - топор вешай. Но так ни до чего и не додумался.
- Придется, видно, шалаш поставить - теплее избы то будет, пожалуй, - решил утром Лопшо Педунь и начал копать яму под шалаш. - Избушка рухнет, все будет где приютиться.
Копает Лопшо Педунь день, копает другой. На третий лопата обо что то звякнула. Копнул - горшок. А как заглянул внутрь - сердце екнуло: горшок полон золота.
Пуще прежнего закручинился Лопшо Педунь, не знает что делать с золотом. Если власть дознается - затаскают, в каталажке очутишься. Даже жене не посмел сказать про клад: все равно не вытерпит - растрезвонит всему миру.
-А ведь можно бы на это золото новую избу поставить! - сообразил Лопшо Педунь.
От раздумий и забот почернел весь - щеки впали, нос заострился. Видит Одок: не ладно что то с мужем.
- Уж не захворал ли ты, Педунь? что сушит то тебя? Али лихо какое? - спрашивает.
Ничего не ответил жене Лопшо Педунь, все сидит, думу думает.
Наконец, придумал как быть. Сначала он решил проверить, может ли жена тайну хранить.
Однажды встал спозаранку и открыл трубу.
- Что это ты делаешь, Педунь? - спрашивает Одок.
- Не знаю, говорить ли тебе, - размышляет вслух Педунь, а сам в окно выглядывает, чтоб жену побольше рассердить. - Нет, пожалуй, не скажу ничего, все равно разболтаешь всем.
- Ты что? Не знаешь мой характер! - обиделась Одок. - Если надо, из меня слова вожжами не вытянешь.
- Так то оно так, - улыбается Педунь. - Ну, быть по-твоему. Только - чур! - не проболтайся. Сегодня проснулся и вижу: перед печкой галка сидит. Подошла ко мне и говорит человеческим голосом:
- Педунь, освободи меня, а я тебе все что душе угодно сделаю, только свистни - сразу явлюсь.
- Вот я ее и освободил.
- Ой, ой, Педунь, привидение ведь это! Что то будет с нами! - заохала Одок.
-Вот и я так же думаю. Привидение это. Смотри же: помни уговор - не заикайся об этом никому.
Взял Лопшо Педунь в руки топор и пошел в лес, вроде бы лыко драть. А сам время провести хотел, чтоб Одок проверить: сохранит ли она тайну.
Возвращаясь поздним вечером домой, притаился у ключа. Вскоре здесь с десяток соседок собралось
- Слышали, - затараторила рыжая Марфа. - у Педуня то наседка пятнадцать галок вывела.
- Эх ты - пятнадцать! - возразила Орина. - Тридцать! Мне Одок сама говорила.
Лопшо Педунь усмехнулся, да усы покрутил. Вернулся он домой и еще больше жену настращал. Вошел он, мол, в избу, как из лесу пришел, а там кто то свистит, и икона прямо у него на глазах перевернулась.
- Привидение это, кузё(хозяин), привидение, - запричитала Одок.
- И я так думаю, - сказал Педунь. - Пока до беды не дошло и сам пери(злой дух) не объявился, - давай скорее отсюда прочь, а избу порушим. Дело не трудное, только ударить по перекладине - и развалится. Дай-ка мне топор, я разок обухом стукну.
- А где жить то нам? - вздохнула Одок.
- Нашла о чем горевать. Забыла разве про галку? Попрошу у нее новую избу.
Одок промолчала, пусть что хочет делает.
- Ты, Одок, отправляйся-ка на время к своей тетке, она давно тебя в гости ждет, - распорядился Педунь. - А я в город подамся. Давно уж людей не видывал, в тоску впал.
Как только жена ушла, Лопшо Педунь насыпал золота из горшка в кошелек и в город поспешил. Там сторговал себе большой дом и на пятнадцати подводах привез его к своему подворью. За одну ночь поставил дом, угостил всех помощников на славу и на новые полати забрался. Вернулась Одок и обомлела: на месте старой развалюхи новый дом стоит - не дом, а хоромы.
- Как же это так, Педунь? Верить ли глазам своим! - воскликнула Одок.
- А чего тут не верить? Галка помогла. Только ты никому не проболтайся.