Апрель 2014 г.
С наступлением тепла я стала чаще выбираться из стен диспансера. Я полюбила неспешные прогулки по лесу, улицам посёлка. Я видела, как на ветках деревьев наливались почки, знала каждый куст и цветок на своём пути. Знала всю живность обитающую вокруг диспансера.
К примеру, во дворе диспансера обитало самое настоящее стадо кошек. Сердобольные пенсионерки, как им и полагается, жалели бедных кошечек, и подкармливали их. После каждого завтрака, обеда и ужина, на столе для посуды бабульки ставили ведёрко, куда все желающие складывали недоеденное мясо и потом это относилось кошкам. А в тубдиспансере кормят ооочень хорошо, поэтому ежедневный стол у кошек был приличным, и "бедные кошечки" щеголяли лоснящейся шерстью и круглыми упитанными боками. Изначально кошек кормили сами пенсионерки, но потом, сославшись на свои бедные старые кости, спихнули эту заботу на нашу палату, а именно на меня и Машу. Кстати говоря, официально подкармливать кошек было запрещено, и если бы нас поймали, то нам могло очень сильно влететь, начиная от выговора и вплоть до переселения нас в другой, диспансер. Поэтому, с выпиской Маши я всеми силами попыталась отделаться от этой "важной" ответственности. Намёков бабули не понимали (скорее отказывались замечать), и продолжали упорно приносить мне это ведро - что, сложно мне что ли выручить бабушек и покормить несчастных кошечек (ага, эти кошечки выглядели крупнее моего здоровенного домашнего кота)? Но это было дело принципа - сложно. Я девушка неконфликтная, и прямо послать бабулек не могу, потому сославшись на аллергию на кошек, которая у меня на самом деле есть, я от обязанности открестилась, и каждый раз, как ведро оказывалось на моём коврике, просто относила его обратно пенсионеркам в палату. Через пару недель они сдались и нашли себе новую жертву из новых пациентов. Помимо кошек, у бабулек было ещё одно развлечение - голуби. Их они подкармливали с балкона хлебом. И если кошки, вроде как, были безобидны и даже мышек ловили, то голуби засрали все балконы и их возненавидел весь мед. персонал. Стоило кому-нибудь из бабулек выйти на балкон, как тут же прилетала нехилая стая голубей и оставляла после себя нехилые кучи говна, которые приходилось убирать нашим дорогим уборщицам. Но сколько бы последних предупреждений нашим бабулькам не выносили, они своих привычек не меняли. Ещё во дворе здания жила ворона Василиса с подбитым крылом. Она не летала, но достаточно резво бегала. Как оказалось, бегала она так уже несколько лет, и была относительно ручной - у некоторых людей ела с рук. Сначала я, как и все, её жалела, но оказалось, что зря - Васька бодро бегала по двору, гоняла кошек и её подкармливали сами медсёстры, уважая воронью стойкость. В диспансере всем жилось хорошо)
В середине апреля ко мне на выходные снова приехал С. В этот раз мы поселились в гостинице Космос на ВДНХ. Неполных два дня мы были снова абсолютно счастливы) Весна несла с собой влюблённость и надежды на прекрасное будущее. Мы гуляли, бесцельно шатались по Москве, как туристы. На Воробьёвых горах я впервые попробовала шаурму, а на ВДНХ у китайцев мы купили острые имбирные конфеты, от которых жгло во рту, и половина наших фотографий были с открытыми ртами, потому что конфеты были очень острыми и во рту адски пекло)) Вечерами мы любовались нереальным видом из окон на ВДНХ и бегали по коридорам, завернувшись в одеяла)
Но всё прекрасное рано или поздно заканчивается, и С. уехал обратно в Питер. Я проводила его с Ленинградского вокзала, а сама с Ярославского поехала в свои Подлипки.
Все мои анализы, ради которых я проходила все круги ада, не показывали никаких результатов. То есть, во всех анализах палочку не находили. Иногда я спрашивала себя, а у меня действительно туберкулёз? Я не специалист и полностью доверюсь всем врачам, которые его видели. Я продолжала пить лекарства. Хуже мне не становилось, а симптомы лечения были терпимыми - увеличилась печень, побаливал желчный, раскачались нервы.
В конце апреля мне сделали очередной рентген и в очередной раз собрали анализы. Я уже не боялась сдавать кровь - за всё время лечения из моих вен выкачали столько крови, что у меня выработалось стойкое и спокойное отношение к подобным процедурам. А из пальца кровь брали новомодными детскими лезвиями - они были похожи на маленькие детские фломастеры - яркие, лезвия не видно, и кололи они совершенно безболезненно. Офигенная вещь. Совсем не страшно и не больно. В детские дни единицы детей устраивали истерики и, скорее, по привычке от страха. Моя печень всё ещё держалась молодцом. А на рентгеновских снимках динамика была, но не такая активная, как на предыдущих. То ли туберкулёз стал хуже отвечать на лекарства, то ли лечить там немного осталось - для однозначного ответа нужно было ждать дальше. В тубдиспансере учишься ждать. Ждать и глотать таблетки горстями)
Все мои соседки повыписывались, и какое-то время я жила в палате одна. Это было просто прекрасное время. Боже, наконец-таки никто не красит ногти, не слушает громко музыку, не рассказывает про молитвы и детские какашки, никто не курит на балконе, наконец-таки свободна ванна и в раковине нет чужой грязной посуды. Никто не берёт твой чай, твою воду, твой шампунь. Наконец-таки можно покрасить ногти когда хочется и где хочется, а не на балконе, когда никого нет в палате, чтобы потом не пахло ацетоном. Когда вынужден делить своё жизненное пространство с чужими тебе людьми, которые не всегда тебе приятны, это негативно действует на тебя, начинаешь раздражаться, замыкаться, пытаться отгородиться. К примеру, ты хочешь вздремнуть, а твои соседки собрались вместе и громко болтают и смеются. Или, тебя подташнивает от лекарств сегодня, а кто-то решил устроить парикмахерский день и вся палата провоняла лаком для волос. Я всегда старалась никого ничем не обременять, никому не мешать и уважать чужое личное пространство и право на тишину, но не все такие. По крайней мере, не всегда. Поэтому, когда я осталась одна, мне хотелось танцевать) Одиночные палаты для больных - это роскошь, я понимаю, но мне этого так не хватало. Я пересмотрела тонну фильмов, смотрела профессиональные видео-уроки, парила ноги в ванночке - наслаждалась раем интроверта) Сосредоточиться на учёбе у меня не выходило, поэтому, чтобы окончательно не утонуть в хвостах, я оформила себе академический отпуск. Постоянное коротание времени за компьютером тоже тяготило, а из-за таблеток немного ухудшилось моё и так не идеальное зрение. Нужно было найти себе хобби. И им стала вышивка. Я в детстве немного пробовала вышивать крестиком, но мне быстро надоедало. Моя мама чудесная рукодельница и умеет, мне кажется, всё, а вот я руками делать что-то любила, но не всё получалось. В одни выходные я взяла у неё пару ниток, иголку, пяльце и кусочки ткани и попробовала вышивать. Не крестиком, а так, чем-то вроде беспорядочной глади. И мне это понравилось) Вышивка, как и любая другая работа с мелкой моторикой, успокаивает, расслабляет. Болезнь и таблетки, всё-таки немного подшатнули мои нервы. Я всё так же иногда впадала в апатии, могла поистерить, позлиться из-за пустяка. А вышивка приносила спокойствие. Это как рисовать нитками. Стежок за стежком. Да и зрение улучшилось) Я до сих пор вышиваю, это переросло в нечто большее - я почти всегда теперь ношу с собой сумочку с нитками и вышивкой))
В Мае у меня появилась новая соседка. Её тоже звали Машей, как и мою предыдущую. У неё была своя история - она была бывшей санитаркой в большом диспансере в Москве. Там лежали больные туберкулёзом и СПИДом. Пару лет назад она уволилась оттуда и вот сейчас заболела. Она объяснила, что все медработники, работающие с туберкулёзом, инфицированы и имеют большой шанс заболеть. На мой вопрос, что же она забыла в таком страшном месте, она ответила, что мед. работникам, которые работают с опасными болезнями, в разы, нет нет так - В РАЗЫ больше платят. На тот момент она говорила о зарплате в 100 тысяч рублей в месяц на должности санитарки. Но и опасностей там тоже хватало. Она рассказывала, что у них лежали сумасшедшие больные СПИДом, которые любили плеваться во всех вокруг, или больные штаммами туберкулёза, не поддающимися лечению.
Маша №2 достойна отдельного рассказа. Это был Ураган! Она абсолютно не была похожа на всех прочих пациентов больницы - тихих, грустных, задумчивых, философствующих. Это была смесь резвой гопницы, которой палец в рот не клади, трёхлетнего ребёнка и батарейки энерджайзер. Её голос как Иерихонскую трубу было слышно на всех трёх этажах, она сразу подружилась со всем диспансером, ей абсолютно не сиделось на месте и у неё была аллергия на тишину. Она постоянно что-то спрашивала, что-то рассказывала, кричала, смеялась, она была везде и всюду. Половина диспансера при её виде пыталась спрятаться, слиться со стеной, стать невидимой, вторая половина наоборот стремилась к ней, как к празднику. Я хотела спрятаться. Но было некуда)) Я от неё дико уставала. Как-то раз я вернулась после вечерней прогулки до Подлипок за водой (мы покупали питьевую воду в бутылках для себя отдельно, чтобы пить чай в палатах), и застала в своей палате толпу народа. Маша организовала мини-вечеринку, чтобы не скучать в моё отсутствие. Надо ли говорить, что все мои продукты, которые я покупала для себя, были съедены, на моей кровати сидело человек пять больных (конечно, все без масок), а комната был прокурена. Кое-как всех выпроводив я очень вежливо, сдерживая бешенство, попросила Машу больше так не делать. Для меня палата была моим домом, местом, где я в безопасности. А сейчас в этом месте пробежались больные туберкулёзом слоны. Пришлось вне очереди идти выпрашивать выдать мне новое постельное бельё и весь вечер кварцевать палату. С тех пор Маша большую часть времени тусовала в других палатах, за что я ей благодарна.
В Мае начались тёплые деньки, солнце начало по-летнему припекать. И после одних из выходных, Маша вернулась загорелая. Вернее, полностью обгоревшая. А что - солнышко припекает, Маша собралась с друзьями на шашлыки и отлично позагорала. Поясню - больным туберкулёзом запрещено посещать бани и загорать - палочка любит тепло и высокую температуру, и это может спровоцировать резкий её рост. Плюс, организм под лекарствами может себя повести неадекватно. Кому, как не Маше это знать? После возвращения у Маши резко поднялась температура под 40, её тошнило. Мы позвали дежурного врача и думаю, не надо говорить, что Маша получила п**ды. Её сразу поставили на капельницу, и уколами пытались сбить температуру. Врачи бдели её днём и ночью, ей постоянно становилось плохо, до судорог. В таком состоянии она провела длинную и жуткую неделю. Но всё обошлось.
У Маши была замечательная привычка - когда она пила таблетки, она глотала каждую по отдельности, приговаривая, что от каждой с ней будет: от этой таблетки сдохнет мой зло*бучий туберкулёз, от этой таблетки моя печёнка будет радоваться и подобное в том же духе)
Глядя на неё и многих других больных, я понимала, что мне повезло. Конечно, нельзя назвать везением то, что я заболела, но относительно лечения мне повезло. Очень повезло. Болезнь нашли на ранней стадии - туберкулёз не успел развиться и я никого не заразила. Штамм легко поддался лечению - не понадобились особые меры, вроде капельниц или физиотерапии, подбора или смена лекарств, длительного лечения и хирургического вмешательства. У меня ничего не болело и не было особенных симптомов болезни. Мой организм хорошо реагировал на это лечение - меня не тошнило и я не пожелтела. У меня было самое лучшее развитие болезни, какое могло бы быть. Всем больным туберкулёзом такого же лечения желаю.
Но не всем всегда повезёт как мне. В комментариях к моему рассказу многие пикабушники поделились своими историями, и они куда страшнее моей.
В стационаре постоянно плодились слухи, о других cтационарах и больницах, где лежат больные с туберкулёзом плохо поддающимся лечению, или те, у кого туберкулёз на поздних стадиях. Это очень страшно. Для меня самое страшное, это заразить близких. Я постоянно думала, что если бы я тогда сбила температуру, я бы не попала в больницу. Если бы я не попала в больницу, у меня бы не выявили туберкулёз на ранней стадии. Если бы болезнь не выявили, я бы так и жила, частенько простывая и жалуясь на слабость, пока болезнь не развилась бы до такого состояния, что я стала бы заразной и была бы виновной в болезни всех, кто меня окружает, кого я люблю. Я знаю, есть такие люди, которые зная о своей открытой форме болезни продолжают ходить и заражать людей, но я их не понимаю. Таким людям нужно лечиться, но лечить им нужно голову, потому что у них явно проблемы с психикой...
Очень важно не игнорировать своё состояние и сигналы, которые посылает вам ваш организм.
Если долго игнорировать симптомы, которые многих не сильно беспокоят, то можно доиграться до очень тяжёлых стадий болезни, когда выход - только операция. И скорее всего, вам её сделают не раньше очень длительного курса химии. Вычёркивайте пару лет из своей жизни и приплюсуйте серьёзные осложнение здоровья. Напомню симптомы болезни: потеря аппетита, потеря веса, постоянная температура на уровне 37-38 градусов, ночная потливость, слабость и апатия. Чуть позже появится кашель. Ещё чуть позже кашель с кровью. Не затягивайте с флюорографией.
В середине мая мы с С. решили, что теперь моя очередь ехать в гости к нему, в Питер. Не знаю, что нам стукнуло в голову, но я решила лететь на самолёте. Я ещё побаивалась за своё состояние и не знала, как я перенесу поездку на поезде до Питера, а на самолёте лететь всего 40 минут. Экономия времени, которого у нас и так было совсем немного. Мы нашли дешёвые билеты по цене плацкарты в поезде и в пятницу вечером я вылетела в Питер с кучей таблеток запазухой. В аэропорту С., мой С., который не любит убитые цветы в букетах, встретил меня с букетом пшеницы, которая до сих пор стоит у нас дома. Любимый Питер был всё таким же пыльным, грязным и аварийно-разваливающимся) В те выходные накатила неожиданная жара в 30 градусов, и мы решили, что стоит нам съездить на речку, пожарить первый в этом году шашлык. Мы решили поехать на север, в сторону Карелии до реки Вьюн. Сначала, мы ехали по навигатору, а потом просто искали выход к реке, и в итоге, мы нашли просто потрясающее место - маленькая опушка леса, где река делает петлю и раздваивается на два потока, с маленькой заводью, пристанью и скамейкой. Там пели птицы, журчала вода, плескались рыбы и никого не было вокруг. Пару раз к воде спускались местные, но мы были с краю опушки и никому не мешали. Шашлык получился изумительным. Мы валялись на траве, играли в бадминтон и в итоге решили искупаться в реке - в северной реке в мае! Но вода была изумительно чистая и приятная, и мы не пожалели) Это было просто райское место. Но, побывав там один раз, мы больше не смогли его найти ни разу, сколько бы раз мы не ехали в том направлении в его поисках.
На другой день мы гуляли по городу и строили планы на будущее. Мне предстоял третий рентген, который сказал бы, что со мной происходит. Я уже не боялась, что-то подсказывало, что всё будет хорошо. Обратный самолёт был в пять утра понедельника, я должна была успеть прямо к завтраку в диспансере. С. проводил меня и я с квадратной головой вернулась. В диспансере меня ждало назначение на рентген.
В тот же день я сделала снимок и сдала анализы.
По результатам снимка динамика была совсем незначительной. Меня это напрягло, но врач сказал, что это лучшее, что может сейчас со мной быть - туберкулёз почти побеждён. Основная масса болезни повержена. Меня можно выписывать из стационара в течение нескольких дней, после 90-й дозы. Я оказалась одной из тех редких счастливиц, которым хватает 90 доз. Не верилось. Меня ожидала выписка с постановкой на учёт в амбулаторию для наблюдения и закрепления лечения. Вне себя от радости я позвонила всем родным и близким. Хотелось прыгать, плясать и петь. Я поеду домой!
В первых числах Июня я собрала все свои вещи, забрала свой рентгеновский фотоальбом со снимками, взяла небольшой запас таблеток, и после примерно 4 месяцев лечения я покинула это место навсегда.
Я уезжала так быстро и внезапно, что успела попрощаться только с парой любимых медсестёр - в такую хорошую погоду палаты пустовали, мои больные приятели гуляли. Но на прощание я оставила послание на зеркале, с призывом держаться и не болеть, а так же оставила свои электрический чайник и фен, подписав несмываемым маркером, что они принадлежат пациенткам 10 палаты женского отделения противотуберкулёзного диспансера г. Королёв.
Я очень хотела вернуться в Питер, и мы с С. решили, что я возвращаюсь к нему, мы сделаем мне временную прописку, и я буду наблюдалась в амбулатории в Питере.
Немного поясню: выписаться из стационара - это только полдела. 90 доз - это обязательное минимальное лечение (на тот момент, сейчас могло что-то измениться), но для закрепления результата лекарства нужно принимать и дальше. Однако находится постоянно в стационаре для этого необходимости уже нет. Соответственно, я должна была вернуться и встать на учёт в мой диспансере по месту жительства и продолжить там лечение амбулаторно - это значит, что я должна была приходить туда почти каждый день за лекарствами и процедурами. После завершения лечения, когда динамика прекратится, меня начнут наблюдать. Каждый переболевший туберкулёзом человек всё ещё состоит в зоне риска, возможен рецидив болезни, поэтому каждые полгода нужно приходить на контрольный рентген в течение двух лет. Только после этого меня бы сняли с учёта и я бы считалась полностью здоровой.
Я провела неделю с родными, потом взяла открепительный лист в своём диспансере по месту жительства (он нужен для того, чтобы встать на учёт в Питере), собралась и в первых числах Июня, через полгода после обнаружения болезни, я вернулась в Питер к моему любимому С..
Июнь 2014 г.
Всё время, пока я лежала в диспансере, у С. так же держалась субфебрильная температура, к которой он быстро привык и не замечал. Но это всё равно не было нормой, конечно. Почти полгода он делил со мной мою болезнь. Только с моим возвращением, когда я смогла всегда быть рядом и заботиться о нём, симптомы сами собой прошли.
Получив питерскую временную прописку я встала на учёт в новый диспансер. Там мне выдавали таблетки пачками, чуть в меньшем количестве, чем в стационаре, многие поддерживающие препараты нужно было докупать самой. Зато, компенсируя отсутствие некоторых таблеток, мне прописали ежедневные уколы витаминов и чего-то выводящего токсины, кажется. Каждый день мой С. уезжал на работу, а я шла в диспансер на уколы. Уколов я до сих пор боялась - больно же, и медсёстры весело подшучивали над моим воем, пока моя задница синела)
Я ещё числилась больной и возвращаться на работу в офис мне было нельзя. Поэтому я занялась домашним хозяйством и параллельно прощупывала почву для удалённой работы. Я всё ещё числилась в своей старой конторе и первым делом я направилась туда, узнать, что там нового. Давать мне запросы для удалённой работы контора была не против, но по факту меня кормили завтраками. В итоге, до меня дошёл слух, что меня хотят слить. Было обидно, всё-таки я была самым опытным дизайнером конторы на тот момент, но у них дела шли не лучшим образом и они всеми способами сокращали коллектив. Для меня всё закончилось хорошо - я выбила двойной оклад и ушла по собственному желанию с рекомендательным письмом.
После размеренной жизни в диспансере, вернуться к обычному ритму жизни достаточно сложно. Оказывается, все живут слишком быстро, не отдыхают полноценно, не питаются нормально. И я стала прививать себе и моему С. правильные привычки. Мы стали чаще бывать на природе, старались полноценно отдыхать, спать. Я следила за тем, чтобы у нас всегда была полезная еда. Мы научились брать с собой контейнеры с домашней едой на обеды. Здоровый образ жизни не сложный. Конечно, до фанатизма мы не доводим, но себя беречь стараемся)
В конце лета мне сделали очередной рентген. На снимке не было динамики. Вот так просто. Без динамики. На языке больного туберкулёзом это значит, что я была здорова. Я победила болезнь. Но даже мой лайтовый по сути туберкулёз забрал у меня полгода жизни и сильно посадил иммунитет. С меня сняли таблетки, отменили уколы и на ближайшие полгода отправили на все четыре стороны. Начался новый этап моего выздоровления - учёт. мне предстояло пройти 4 рентгена с разницей в полгода, чтобы удостоверится, что болезнь не вернётся.
Но за этой радостью стоит другая проблема - лекарства от туберкулёза высокотоксичны. По сути это химиотерапия. Боже, сколько же тысяч таблеток я употребила за это время? И после такого лечения тоже требуется лечение. После болезни я имела посаженный иммунитет, не лучшее состояние печени, желчевыводящих путей, почек, ЖКТ, обострились мои аллергии, испортилась кожа - у меня сильно высыпало акне, появились проблемы по женской части, расшаталась нервная система. Всё это требует очень длительного и тщательного восстановления. И только сейчас, спустя два года, я могу сказать, что большую часть проблем я решила. Эти два года я ходила к врачам, как на работу. Каждый месяц несколько посещений. Кроме того, полностью токсины от антибиотиков вымываются из организма в течение трёх лет и всё это время нельзя беременеть. До сих пор я иногда чувствую дискомфорт в правом боку из-за желчного пузыря. Но и с этим я справлюсь)
В августе со мной связалась моя бывшая коллега. В рекламном агентстве, где она работала, требовался дизайнер. Пока я лечилась, я работала на них удалённо, но с выздоровлением вышла работать в офис. Условия были для меня более чем подходящими - почти свободный график, тихая, спокойная обстановка. Я до сих пор тут работаю и ни о чём не жалею) На новом месте я сообщила своему новому начальству всё о своей болезни, но кроме пары человек, никто в офисе не знает этой части моего прошлого. Мне нечем гордится, но и стесняться нечего. Туберкулёз научил меня ценить своё здоровье, показал мне важность отдыха, здорового сна, правильного питания. Туберкулёз научил меня прислушиваться к сигналам моего организма. Туберкулёз научил меня не боятся больниц, врачей и лекарств. Туберкулёз научил меня не верить слухам. Туберкулёз показал мне, что далеко не все врачи злые неучи, которым нельзя доверять, но и не все всегда правы и иногда нужно мнение другого врача, третьего, десятого по поводу твоей проблемы. Он показал, что лекарства иногда необходимы и отмахиваться от лечения нельзя. Туберкулёз показал мне, кто мои настоящие друзья и что такое настоящая любовь.
С момента обнаружения у меня туберкулёза прошло два с половиной года. Я прошла четыре рентгена и на всех динамика отсутствовала.
Последнее заключение позволило мне наконец вздохнуть свободно:
"В с2 правого лёгкого в 1 межреберье срезы 5-6-7 см единичный плотный очаг на небольшом фиброзе. Свежих очаговых и инфильтративных изменений не наблюдается..."
Всё будет хорошо. А потом ещё лучше.