Как только их оформили в гостинице, Дима позвонил ей и стал умолять о встрече. Втайне он надеялся, что ему будет позволено приходить к ней в гости. Но этого не случилось.
Лена с мамой остановились у Ольгиных друзей по аспирантуре. В пору их молодости друзья именовались Василем и Ниночкой Петренко и очень дружили с Ольгой, окончившей аспирантуру на год раньше них. Она много помогала им в работе над диссертациями — и они остались ей за это признательны.
Теперь Василий Андреевич стал маститым доктором наук, профессором одной из кафедр МГУ, а его жена — Нина Петровна — будучи доцентом преподавала высшую математику в автодорожном институте.
Жили супруги Петренко в самом центре Москвы — на Тверской неподалеку от Белорусского вокзала. У них была большая квартира и не было детей — их маленький сын умер от острого малокровия после банальной простуды. Тяжело пережив его смерть, они решили больше детей не иметь.
Каждое лето Ольга с Леной приезжали к ним в гости, поэтому девочка выросла буквально у них на глазах. Они любили Леночку, как свою дочь, и всегда с нетерпением ждали ее приезда. Но как бы там ни было, злоупотреблять их гостеприимством Ольга не хотела и потому не позволила Лене приглашать Диму в дом. Все-таки чужие люди. Поэтому ребята договорились встретиться возле парадного.
Когда он примчался к ее дому, совсем стемнело. Мороз усилился настолько, что пар от дыхания превращался в мелкие кристаллики льда прямо на глазах. Лена с трудом переносила холод, поэтому, погуляв с Димой минут десять, запросила пощады, и он проводил ее до лифта. Там сидел лифтер — из-за чего они даже не поцеловались, как следует, на прощание.
Подгоняемый диким холодом Дима понесся к себе в гостиницу, где вынужден был выпить несколько стаканов горячего чая, чтобы согреться. Вечером он долго крепился, мерил шагами номер, потом покатался по ледяной дорожке возле гостиницы, но в конце концов не выдержал и позвонил ей. Трубку взяла Ольга Дмитриевна. Сказав, что Лена в ванной, она пожелала Диме спокойной ночи. Он понял ее пожелание, как просьбу больше не беспокоить их, и с горя завалился спать.
После всех утренних процедур и завтрака он снова ей позвонил. Но трубку никто не взял. Он все набирал и набирал ее номер, пока до него не дошло, что в квартире никого нет. Но куда же она могла запропаститься? Воскресный день, всего десять часов утра, на улице минус двадцать!
Дима впал в дикое беспокойство. А вдруг с ней что-то случилось? Воображение стало рисовать картины — одну страшнее другой. Он продержал ее на морозе, она простудилась, заболела воспалением легких — он знал, что в детстве Лена часто им болела. Ее забрали в больницу!
Он стал метаться по номеру, пытаясь сообразить, что предпринять. Наконец, вспомнил, что ее мама собиралась на это время в университет, чтоб отметиться у организаторов симпозиума. Дима быстро оделся и понесся туда. Он знал, что Лена не планировала идти утром с мамой в МГУ. Ведь докладов в этот день не было, а вечером их ожидал новогодний бал в Кремле. Она должна была быть дома, но ее там нет. Где же она?
— Леночка, только бы с тобой ничего не случилось, только бы не случилось! — молился он по дороге.
Терзаемый страшной тревогой Дима влетел в здание МГУ и сразу наткнулся на объявление о регистрации участников симпозиума. Он понесся на третий этаж в указанную комнату и в коридоре увидел Ольгу. Она стояла с каким-то бородатым типом огромного роста и что-то энергично ему втолковывала. А тот, широко улыбаясь, слушал ее и время от времени молча кивал.
— Дима, как ты здесь оказался? Что случилось? — удивилась Ольга.
— Где Лена? — едва переведя дыхание, закричал он. — Ее нигде нет! Я звоню, звоню — никто не берет трубку.
— Лена с Ниной Петровной пошли по магазинам. Нина Петровна узнала, что у вас сегодня в Кремле бал и раскритиковала ее платье. Сказала, что оно не модное и захотела подарить ей новый наряд.
— Извините, — обратилась она к бородачу. — Это друг моей дочери. Потерял ее и теперь ищет по всей Москве.
Тот, продолжая улыбаться, снова кивнул.
— Как по магазинам! — ужаснулся Дима. — Там же такой мороз! Ольга Дмитриевна, как же вы ее отпустили? Она простудится, заболеет воспалением легких! Она же подвержена!
— Не простудится, — засмеялась Ольга. — Они не пешком — их на машине Василий Андреевич повез.
— А в какой они магазин поехали, не знаете?
— Вообще-то они на ярмарку хотели — сначала в Лужники, потом еще куда-то, не знаю. Ты что, собираешься ее по всем магазинам разыскивать? Не выдумывай, езжай в свою гостиницу и готовься к балу. А то еще сам простудишься — мороз сегодня нешуточный.
Дима почувствовал, как у него отлегло от сердца. Конечно, жаль, что утро пропало. Для него теперь время, проведенное без Лены, — пропавшее время. Но самое главное, с ней ничего не случилось.
Забыв попрощаться, он побежал в метро. Вдруг она ему позвонит — он же дал ей свой гостиничный номер.
Лена позвонила только после обеда. Она сообщила, что ее подвезут к гостинице за час до похода в Кремль, куда она хотела отправиться со всеми вместе.
— Ну как платье? — спросил он. — Купили?
— О, Дима! — засмеялась она. — Ты упадешь! Такая красота, что страшно надевать. Сама буду сверкать, как елка. Какой-то мокрый шелк — весь переливается. Никогда такого не видела. Сумасшедшие деньги стоит.
— Тебя украдут! — закричал он в трубку. — Одень лучше старое. Тебя хоть в рубище наряди — ты все равно будешь красивее всех.
— Не украдут — ты же будешь рядом.
— Тогда дай мне слово весь вечер танцевать только со мной! Всем будешь отказывать — говорить, что ты ангажирована на все танцы. Мной. Обещаешь?
— Конечно! Если только тебе не захочется потанцевать с другими девушками. Наверно, скучно танцевать все время с одной и той же.
— Никаких скучно! Никаких девушек! Есть только ты! Кроме тебя, мне никто не нужен. Смотри, ты обещала! Как мы говорили в детстве: уговор дороже денег.
— Мы тоже так говорили. Ладно, до встречи, а то меня мама зовет. Тут гости пришли — ее друзья еще по Питеру. Она им меня показать хочет. Похвастаться. Они меня еще совсем крошкой видели, а теперь им интересно посмотреть, что из той крошки выросло.
— Ой, Лена, я не могу! Ну почему рядом с тобой все время кто-то, а не я? Какие-то мамины друзья. Зачем они нужны?
— Ну потерпи немного — мы же весь вечер будем вместе.
— Да, а на ночь ты опять уедешь на свою Тверскую?
— А ты хочешь, чтобы я и ночью была с тобой? — лукаво спросила Лена. — А не многого ли ты хочешь?
— Ничуть! Именно этого я и хочу. Больше всего на свете! Если мы любим друг друга, почему нам нельзя быть вместе ночью? Мы ведь все равно поженимся.
— Нет, Дима, ты слишком торопишься. Во-первых, мы мало знаем друг друга. Во-вторых, куда спешить? За нами же никто не гонится. Всему свое время.
— А когда будет время всему? Раз уж ты сама об этом заговорила.
— Не знаю. Но не сейчас — это точно. Давай пока оставим эту тему. Мне от мамы влетит — там же меня люди ждут, это невежливо. До встречи!
И она положила трубку. А Дима сел в кресло и стал приходить в себя. Она сама об этом заговорила. Обещала, что все будет, надо только подождать. Да он согласен ждать хоть сто лет, лишь бы потом уже совсем не расставаться. Но как же это тяжко!
Лена не выполнила своего обещания приехать пораньше — ее привезли, когда вся группа спускалась к автобусу, поэтому Дима смог оценить ее наряд только в гардеробной Дворца съездов. Когда он снял с нее дубленку, то даже зажмурился.
В бледно-голубом искрящемся платье Лена была похожа на Снежную королеву. Оно струилось вдоль ее тонкой фигурки, вспыхивая то синими, то красными, то белыми искорками, и удивительно сочеталось с ее переливчатыми синими глазами. От нее просто невозможно было оторвать глаз. Рядом с этой сказочной красавицей Дима почувствовал себя жалким пигмеем, недостойным даже прикоснуться к ней. Страх ее потерять был так велик, что он чуть снова не надел на нее дубленку. Чтобы больше уже никто не видел эту красоту.
— Лена, зачем ты его надела? — Его голос даже охрип от волнения. — Тебе проходу не дадут! Я же не могу драться со всей этой толпой. Не смей отходить от меня ни на шаг!
— Даже в туалет? — засмеялась Лена.
— Даже туда. Буду тебя провожать и стоять возле двери. Ждать, пока ты не выйдешь. Иначе тебя точно украдут. Тут сынки всяких начальников шастают — захотят и увезут.
— Дима, не говори глупости. Времена Берии давно прошли. Никто меня не увезет. Погоди, не сдавай дубленку — у меня там в кармане платок и расческа.
Лена подошла к зеркалу и стала расчесываться. На нее оглядывались. Дима с несчастным видом стоял рядом.
Но когда они поднялись в зал, ему стало немного легче. Там было полно красивых девушек в роскошных нарядах. И хотя, по его мнению, ни одна из них не могла сравниться с Леной, она все же не очень выделялась из этого цветника. Тем не менее, он решил не спускать с нее глаз.
И надо сказать — его опасения были небеспочвенными. Едва зазвучала музыка, как возле Лены вырос щеголеватый суворовец и, галантно поклонившись, протянул ей руку.
— Извините, — сказала Лена. — Этот танец я уже обещала моему другу.
— А следующий? — спросил наглый суворовец, явно не собираясь отступать.
— Моя невеста сегодня танцует только со мной! — отрубил Дима и взял Лену под руку. — Пойдем, дорогая!
— А я слышал, что сегодня здесь только школьники и школьницы, — не отставал суворовец. — Разве может школьница быть чьей-нибудь невестой? Вы, правда, его невеста? Или этот юноша − самозванец и выдает желаемое за действительное?
— Я его будущая невеста, — улыбнулась девушка. — Но сегодня я обещала танцевать только с ним. Так что — извините.
— А может, освободить вас от вашего обещания? — преградил им дорогу суворовец. — Это мы быстро.
— Слушай, ты! — Дима начал закипать. — Не понимаешь русского языка? Так я тебе объясню жестами.
— Дима, Дима! — остановила его Лена. — Извините, но я буду танцевать только с моим другом, — твердо сказала она. — Это мое желание, а не только его.
— Что ж, желание женщины — закон, — с сожалением протянул суворовец. — Хотя очень жаль!
И, смерив Диму взглядом, не сулившим ничего хорошего, он ретировался.
— Ну, что я говорил? — сердито сказал ей Дима во время танца. — Ты посмотри, на тебя все глазеют. Чует мое сердце — этот щегол еще себя покажет. Мне что, со всей их сворой драться? Вон их сколько.
— Дима, успокойся. — Лена погладила его по плечу. — Пока мы здесь, никто тебя не тронет. А уходить будем всей группой. За мной машина придет, а ты поедешь со всеми на автобусе. Расслабься и получай удовольствие. Ты только подумай, где мы танцуем! В самом Кремле! Под самой главной елкой страны! Давай сфотографируемся на память. Всю жизнь потом будем вспоминать.
— А как мы фотографии получим? Кто нас сюда за ними потом пустит?
— Сейчас узнаем.
Фотограф объяснил им, что снимки вышлют по адресу, который они укажут, и выдадут квитанции. Они сфотографировались под сначала вдвоем, потом всей группой, потом их щелкнули еще раз во время танца.
— Пойдем, посмотрим, что в других залах, — предложила Лена.
В одном зале играли в викторину, в другом водили хоровод, в третьем дружно хохотали над шутками Деда Мороза — и везде было весело. Но несчастное выражение не сходило с Диминого лица.
— Дима, ты чего такой кислый? — не выдержала, наконец, Лена. — Выбрось все мрачные мысли из головы. Я с тобой — так чего тебе еще надо?
— Надо, — надул губы Дима. — И еще как!
— Иди, я здесь подожду.
— Как не стыдно предлагать любимому человеку такие глупости!
— Какие ж это глупости? — засмеялась Лена. — Что естественно, то не безобразно. Так чего тебе не хватает для счастья?
— Хочу, чтобы они все исчезли и мы остались вдвоем.
— Да уж! Желания у тебя. Что мы будем делать вдвоем в таком огромном Дворце?
— Я хочу тебя поцеловать. А они все на тебя глазеют. Я сейчас кусаться начну.
— Ну, поцелуй потихоньку. Может, тебе легче станет. Только не как в купе.
Продолжая танцевать, он тихо поцеловал ее в губы и оглянулся. Нет, все в порядке, никто не показывает на них пальцем. Тогда он снова поцеловал ее и собрался было еще − но она приложила ладошку к его губам и покачала головой.
— Хватит, Димочка. А то ты не сможешь остановиться.
И он подчинился. Они пошли в другой зал, сыграли там в викторину и выиграли по большой шоколадке. Потом Диме дали гитару, и он спел их щенячий гимн, за что получил приз — большого плюшевого щенка. Счастливый, он вручил щенка Лене, и она поцеловала его в щеку − от этого ему самому захотелось радостно заскулить по-щенячьи.
В общем, бал удался. Но все заканчивается, рано или поздно. Бал закончился поздно. Без происшествий они разъехались — Лена к себе домой, а Дима с остальными ребятами — в гостиницу. Там они еще немножко попели под гитару, пока горничная не призвала их к порядку. И хотя у Димы руки чесались позвонить Лене, он себе этого не позволил. Дима вдруг почувствовал, что ему следует хорошенько обмозговать свое дальнейшее поведение. Что-то в их отношениях стало его беспокоить — что-то было не так.
Дима сел в кресло и задумался. Она, конечно, любит его — она сама ему в этом призналась. Но, когда они остаются вдвоем, в ее глазах появляется какая-то настороженность, словно она чего-то опасается. Наверно, он действует слишком напористо. Набросился на нее в купе, как кот на мышонка. И это его постоянное стремление сдавить ее в своих объятиях и целовать без остановки. Она ведь девочка — ей всего шестнадцать. Это ему через две недели восемнадцать, а шестнадцать и восемнадцать — это, как говорят в народе, две большие разницы.
Нет, надо притормозить, надо приучать ее к себе постепенно. Торопливостью можно все испортить. Она, в конце концов, замкнется, и ее потом трудно будет растормошить. Поцелуй при встрече, поцелуй при расставании — остальное время можно наслаждаться созерцанием ее личика и общением. Удовольствие не меньшее. Она прекрасная собеседница, начитана, на все имеет свое мнение.
Узнать ее поглубже, разговаривать с ней обо всем, наслаждаться шафраном ее души — разве это не счастье? Подождать, пока она совсем проникнется доверием к нему и начнет делать шаги навстречу. Вот же — поцеловала она его сегодня на балу. Правда, только в щеку, но что-то же толкнуло ее на это. Понятно, что: его пение, аплодисменты слушателей, плюшевый щенок. Вот и надо поступать так, чтобы почаще вызывать в ней одобрение и восхищение.
Она права: им нельзя спешить. Впереди последнее полугодие, выпускные и вступительные экзамены. Все это заботит ее, не дает полностью раскрыться навстречу любви. Ведь у нее такое ужасное чувство ответственности! И потом — на нее так влияет ее мама. Они же подружки, и Лена, наверняка, ей обо всем рассказывает.
Нет, все! Впредь он будет осмотрительнее. Никаких резких движений — сдержанность и еще раз сдержанность. И постоянное внимание к ее настроению. Иначе можно все испортить.
На следующий день в МГУ открывался симпозиум. Лена непременно хотела там присутствовать. А во второй половине дня — работа по секциям. И на одной из секций должна была делать доклад ее мама. Поэтому весь завтрашний день они решили провести в университете на Воробьевых горах.
Диме не очень все это улыбалось, но выбор был только один — или с ней, или без нее. То есть, практически, выбора не было. Если будет скучно, — решил он, — буду просто любоваться ею. А может, станет интересно, все-таки информационные технологии — это же и мое будущее. Если что-нибудь пойму, буду слушать. Нет, буду слушать все, что будет слушать она, чтобы потом не хлопать глазами.
Открытие симпозиума прошло шумно и сумбурно. Академик, который должен был его открывать, загрипповал, замену быстро найти не удалось. Многие участники явились с опозданием, во время приветственной речи в зале продолжалось хождение по рядам. То и дело хлопали сидения. Речи выступавших были абсолютно бессодержательны — так, одни общие слова. Просидев около часа и полностью разочаровавшись, Лена с Димой заявили Ольге, что им все это надоело и они идут гулять. Придут к трем на ее секцию. Пригнувшись, они выбрались из своего ряда и сбежали.
Лена не раз бывала в университете в прежние приезды и немного ориентировалась в нем. Они походили по этажам, почитали объявления на стенах коридоров, поглазели на студентов, заглянули в аудитории и лаборатории. Никто их не останавливал и не прогонял. Устав, они оделись, вышли из здания и немного постояли на Воробьевых горах, любуясь панорамой столицы и болтая о том, о сем.
В Москве потеплело — на градуснике было всего минус восемь. Но стоило Лене один раз кашлянуть, как Дима увел ее обратно. Они спустились в столовую и пообедали. Еще немного побродили по этажам и побежали разыскивать свою секцию.
Они нашли ее довольно быстро. Секция "Внедрение информационных технологий в образовательный процесс" располагалась в одной из аудиторий второго этажа. Народ еще только собирался, и свободных мест было много. Они заметили в среднем ряду Ольгу, сели рядом с ней и с любопытством принялись разглядывать прибывающую публику.
