Суть любительского, или HAM-radio, в том, чтобы… Ну, в общении с абонентом, находящемся на некотором расстоянии, не платя при этом ни копейки оператору связи -- это-то понятно. Кто-то пользуется исключительно цифровой связью, используя свой передатчик, как эдакий модем; кто-то работает исключительно морзянкой. Кому-то интересно работать на дальние расстояния с минимумом мощности (к слову, народ на форумах хвастается, что устанавливали связь с МКС на пятиваттную китайскую резинку); кто-то строит своё оборудование своими руками. А ещё можно меряться размерами антенн, мощностями передатчиков, количествами проведённых связей и т. п. Как бы то ни было, каждый из хэмов вносит свой достойный вклад в расширение и повсеместное распространение мировой энтропии. В конце концов, кто-то же должен это делать!

Антарктида благодатное место для радиолюбителя. Для всех других ты DX, а это значит, что все хотят с тобой связаться; для многих радиолюбителей ты если не предел мечтаний, то очень хороший экземпляр в его коллекции. В этом смысле любительское радио можно сравнить с рыбалкой, даже стоимость оборудования вполне сравнима. Хотя отмечу, что благодаря усилиям нашего радиста станция Восток редкой не является.

Сейчас я покажу, каким оборудованием пользуется станция Восток, чтобы материковые хэмы могли добавить нас в свою коллекцию.

Вот шэк нашего радиста, который вполне логично является одновременно начальником станции -- он полжизни провёл в Антарктиде, и большей частью на Востоке. Киловаттный усилитель, ниже переключатель антенн, далее -- предмет ночных эротических фантазий многих радиолюбителей, многодиапазонный всемодовый трансивер Yaesu FT-897. Эх, пока холостой ходил, была возможность такую штуку приобрести, а сейчас мне её в жисть не купить.

Слева -- радиостанции для локальной связи. В силу традиций мы пользуемся морским диапазоном VHF. На складе имеется резервное оборудование -- всякие барреты, айкомы, алёнки.

В углу стоит серверный шкаф, набитый никому не интересными железяками. Могучий бесперебойник, спутниковый модем, сервер со сквидом, голосовой шлюз и циска. Зачем в наш век повального https нужен кеширующий прокси без собственного сертификата, при том, что выход в интернет имеют всего две машины, начальника и общественная -- хуй знает. Наверное, чтобы шэк радиста греть. Пропускной способности канала должно хватать на два-четыре транка, но трафик распределён так, чтобы полярник ни на минуту не забывал о том, что он в Антарктиде -- чтобы позвонить, нужно выгнать всех из интернета. Я предлагал сколхозить девайс, который бы в зависимости от наличия сигнала в телефонной линии отключал интернет и/или зажигал сигнализацию занятости телефона и хуячил бы током любителей пиздеть по полчаса, но идея не зашла. Звонки почему-то разрешены только на городские номера Санкт-Петербурга, что доставляет немало радости полярнику из-за КАДа.

Впрочем, я, возможно, зажрался и охуел -- американцы вон с Южного полюса до сих пор свои данные морзянкой передают. Но это, конечно же, для того, чтобы муриканские связюки форму не теряли.

Антенны. Разные. ВГДШ, Яги, двойной квадрат. В начале зимовки мы выкапывали и поднимали над снегом эту фидерную линию. Уровень снежного покрова растёт примерно на пять-семь сантиметров в год, так что такой высоты хватит надолго.

Яга поворотная, её строил наш начальник лично. Единственным подходящим движителем при наших температурах оказался моторчик от макитовского шуруповёрта. Пришлось, правда, дополнительно растачивать посадочные места под другие подшипники, потому что родные на морозе скукоживает, и устройство надёжно заклинивает.

Когда в наших Палестинах дует редкий ветер, эта антенна очень занятно звенит.

Спутниковая антенна. Её диаметр метров пять, поэтому парусность огромная, так что стоит она на массивном фундаменте. Что за спутник, я не знаю -- можно путём некоторых вычислений его определить (или спросить у радиста :) ), но мне лень, да и без надобности. С этой антенны мы получаем интернет, через интернет же идёт голосовая связь. Кроме того, с неё мы получаем треш, угар и содомию Первого канала.

Дома я телевизор практически не смотрю -- разве что Дискавери какой, с переводчиков поржать -- а здесь у нас развлечений немного.

«Пусть говорят», «Модный приговор», «Давай поженимся», «На самом деле», «Мужское и женское», гроб, гроб, кладбище, пидор!

Хоть и стараемся Первый канал включать только на новостях, но бывает всякое, и я каждый раз задаю себе вопрос -- неужели эта кошачья моча кому-то интересна? Да блядь, конечно же, интересна, иначе её бы не гоняли круглосуточно. Единственное, что утешает -- поток, который мы получаем, вещается на Германию, и я тщу себя надеждой, что выпускающие редакторы Первого канала ориентировались на аудиторию русскоязычных учеников немецких коррекционных школ. Даже белки-аутисты с новогодней заставки мне гораздо более симпатичны, чем все эти грязные труселя голубого экрана. Милые такие зверушки, с лёгким флёром дебильности.

Дабы хоть как-то купировать мозгоразжижающее действие отечественного телевидения, было организовано собственное вещание на базе VLC.

Кают-компания в новогоднем убранстве и список каналов.

Тут тоже не всё слава Б-гу. VLC всех веток для винды, как оказалось, вещь довольно глючная и падучая. Есть, к примеру, два файла -- одинаковые кодек, контейнер, fps, даже размер видео. Но один файл транслируется нормально, а на втором VLC спотыкается -- вот что ему, ссука, нужно? На Linux VLC гораздо более стабилен, но конвертировать несколько терабайт NTFS в EXT4 -- да имел я в виду.

В нашей сети больше пяти-шести каналов не сделать, генерируемый трафик упирается в её пропускную способность. Есть мысли повозиться с DLNA, но примерно к середине моих экспериментов с VLC у меня возникли стойкие ненависть и отвращение к мировому синематографу, да и свободной машины нет. Ну вообще-то как бы есть, но резерв необходим, поэтому всё же нет. Для хранения медиа требуется приличное дисковое пространство, а винты на Востоке очень любят дохнуть. За зимовку один из счастливчиков лишился двух жёстких дисков и ноутбука -- низкое атмосферное давление и много статики. У меня тоже потери -- во время той самой пурги у меня погиб любимый цифровой паяльник, и теперь мне приходится пользоваться паяльной станцией, необгораемое жало которой какой-то умник точил напильником.

Радиолюбители делятся по ранжиру, от четвёртой, самой низкой, до первой категории. У меня четвёртая, я её чёрт-те когда открывал, чтобы было, а повысить категорию как-то не озаботился. С ней в эфире я имею право работать на пяти, что ли, ваттах. Понятно, что для связи с землёй такой мощности недостаточно, поэтому в эфире я работаю в качестве оператора на коллективном позывном RI1ANC.

Наш радист отдал мне в пользование поворотный двойной квадрат

и одолжил мне кой-чего из оборудования. Я могу работать на двадцати метрах сотней ватт. На яське -- мой китайский воуксун (или как он там произносится), катается со мной вот уже который год. Покупал его практически наугад, но, к моему удивлению, он оказался очень приличной радиостанцией, особенно за свои деньги.

У хэмов есть правило -- если с абонентом не связывают какие-то отношения, то хорошим, что ли, тоном считается проведение связи на определённой моде не более раза в год.

Начальник же станции, владелец позывного, с которого я работаю, будучи маньяком-радиооператором, уже окучил весь Земной шар. Это плохо.

За несколько месяцев работы в эфире мне удалось провести только одну связь морзянкой с кем-то из Тайваня -- мой CQ, похоже, просто игнорируют. Но зато наш радист цифровые виды связи связью не считает -- ощущения, дескать, не те -- и с ними я могу работать беспрепятственно. Это хорошо.

Так что, если увидите позывной RI1ANC в FT8 на двадцати метрах, то знайте, что это я.

Вот мои ключи, ключ имени Пеклера

и имени не знаю кого, идею подсмотрел в интернетах, когда Пеклер достал окончательно.

Оба ключа были изготовлены на станции Восток по моим эскизам нашим токарем-анестезиологом. Он фотогеничен, но скромен и стеснителен, поэтому фотки не будет. Вот вам лучше охуенного поморника.

Проблема с Пеклером в том, что по причине отсутствия центрального осевого подшипника он клинит в самый неподходящий момент. Оставлю его на Востоке, в назидание.

В электронике я почти ничего не понимаю -- у меня нет соответствующего образования -- но мне очень нравится ковыряться во всяких электрических штучках. Поэтому на Востоке я считаюсь специалистом по радиоэлектронике, и я стараюсь этот миф всячески поддерживать. Вообще на зимовке любой дополнительный скилл полярника будет на пользу -- хоть ты крестиком вышивай, применение найдётся. Как бы то ни было, за зимовку мне удалось отремонтировать кучу оборудования и спаять несколько устройств, с помощью которых, надеюсь, кто-нибудь что-нибудь да защитит и получит внеочередное воинское научное звание.

Платы делаю ЛУТом. Пришлось потратить немало времени, чтобы добиться здесь более-менее приемлемого качества. Принтеры пробовать не пришлось, потому что у нас Xerox одной модели. На бумаге они печатают хорошо, а на фольге, которую я обычно использую, не хотят. Термоперенос с бумаги отвратителен, на изготовление одной платы уходит часов восемь -- в основном на перемывание плохо перенесённого тонера. Я даже ринулся форумы читать -- но народ ксероксные принтеры хвалит. Думаю, что дело в моих кривых руках нашем давлении и влажности, лазерные принтеры к этому очень чувствительны.

Тем не менее, удалось найти пожилой HP LaserJet 6P, чуть больше времени ушло на поиски компьютера с портом LPT. На фольге он печатает замечательно, но его картридж ушатан, и все дефекты печати вытравливаются на меди. В итоге получается вот такая джигурда:

Но если посмотреть на полученный результат с другой стороны, то становится понятно, что ЛУТом на фольге можно травить даже растровые изображения. Я в лёгкую делал дорожки толщиной 0,1 мм. Но вот опять засада -- текстолит, который я здесь нашёл, весьма говённого качества, дорожки норовят отойти уже при лужении. Поэтому делаю дорожки как можно шире, с лужением особо не усердствую и сборку устройства делаю только один раз -- распайки плата не переживёт.

Так что ЛУТ на фольге всячески хвалю и рекомендую. Единственный его недостаток -- большой расход травящего раствора. Он его жрёт, как АТ-Т соляру. Травлю перекисью водорода с кислотой либо же хлорным железом. Предпочитаю перекись -- быстро, дёшево и сердито.

Прохождение в этом году отвратительное, даже начальник-радист такого не припомнит. А для нас больше интересны станции Северного полушария, потому что в Австралии, Южной Америке, Африке радиолюбителей мало. Африка -- там всё понятно, им не до антенн; австралийских хэмов другие виды связи, кроме телефона, мало интересуют; новозеландских операторов можно по пальцам пересчитать.

Японцы дисциплинированные. Ровно в одно время дружно заканчивают работу, дружно приходят домой, дружно садятся за свои передатчики и дружно выходят в эфир -- по ним можно часы сверять. Работать с джапами и муриканцами одно удовольствие, в цифре, во всяком случае. Они делают всё строго по мануалу, прилагаемому к софту. Немцы же -- это какой-то пиздец. Видимо, свою пунктуальность в других областях они компенсируют категорическим распиздяйством в эфире. Появился немец в списке позывных -- жди подвоха. Или будет тебя долбить, невзирая на неоднократные 73, или в середине передачи пропадёт куда, или ещё что придумает.

Пользуясь случаем, поздравляю всех пикабушников и причастных с наступающим Новым Годом!

Свободные от вахт и работ переминаются в ожидании. В коробке -- ледяные бутерброды, а Дима греет на груди шампанское. Интересное дело -- нормальные люди шампунь охлаждают, а мы греем.

А неутомимый Юрец забрался на Харьковчанку.

Вот уже, показались.

Головная машина зарылась в снег, и её обгоняет остальной поезд.

Машины выстраиваются параллельно и перпендикулярно,

и -- ОБНИМАШКИ!

Наконец-то мы видим человеческие лица, а то кругом одни полярники.

Поход привёз соляру для дизелей, керосин для самолётов, кой-какие материальные ценности, приветы и посылки с Прогресса и Чжуньшаня, и новых микробов на наш ослабленный иммунитет.

А ещё -- свежий репчатый лук и яблочки. Лук мы чуть позже схомячили на десерт, а яблоки раздали, каждому досталось по два.

Церемонии короткие -- традиционные по пятьдесят шампуньского, и станция вместе с походом погружается в организованную трудовую панику. Времени мало, а работы до хренищща -- поход будет работать круглые сутки. После работы походник сможет сходить в долгожданную баню, её мы греем со вчерашнего дня.

Касборы с «лопатами» начинают расчищать станцию от скопившегося снега. Сейчас нужно ходить да посматривать, чтобы под отвал не угодить. Снег, размолотый гусеницами тягачей, превращается в кашу, но вскоре он сам собой уплотнится так, что ломом не проткнуть.

Тягачи без отвалов таскают цистерны с топливом на раскачку.

Нам с Юрцом достался керосин. Нужно было выгрузить сорок пять бочек, и ещё пятьдесят очистить от снега. Юра взял лопаты, а я -- фотокамеру.

Этот керосин предназначен для заправки самолётов, которые скоро к нам пойдут. Очищать нужно аккуратно, чтобы не повредить пломбы на бочках с топливом -- канадские лётчики очень нервничают по этому поводу.

Я тут же предложил повредить все пломбы, чтобы посмотреть, что канадцы будут делать. Но моя идея почему-то поддержки не нашла.

Ящитаю, что при разгрузке бочек помощь техники была излишней -- Юра бы прекрасно справился и без неё. А уж уёбкался бы так, что станция от него хотя бы пару дней смогла бы отдохнуть. Но кто мы такие, чтобы обсуждать решение начальства!

Удивительно, но в трудовом споре с тягачом Юра умудрился не попасть ни под отвал, ни под гусеницу -- а, стало быть, победа по очкам присуждается Юрцу.

Решил тут Владимира Санина перечитать, а то все хвалят, а я не в курсе в последний раз я его читал лет пятнадцать назад.

И очень даже пожалел, что сделал это только сейчас. Оказывается, та самая Харьковчанка, которая ныне стоит на Прогрессе, была им довольно подробно описана. Вполне вероятно, что на том самом Копчёном Крокодиле укатывал полосу Санин. А ещё он общался с неким Валерием Ульевым. И этому Валерию Ульеву я сейчас шлю свои отчёты. Такие дела.

Ладно, пойду свои яблоки грызть. А то будет, как с моей последней перед зимовкой апельсинкой -- я всё её берёг «на потом», пока не обнаружил, что она совершенно высохла и затвердела.

Тосол почти кипит, а масло в двигателе едва нагрелось -- ну это не удивительно, учитывая массу двенадцатикотловой железяки.

Эти тягачи строились на модифицированном шасси танка Т-54/55; их делали семи- и пятикатковыми.

Заглянем под капот. Думаете, там двигатель? Аха, я тоже так считал.

Под капотом находится огромный радиатор. Под радиатором -- коробка передач и бортовые планетарные передачи.

Сам двигатель расположен под кабиной -- механик-водитель сидит на нём верхом.

Ведущая звёздочка танковых шасси -- задняя, у АТ-Т -- передняя, причём компоновка двигателя и трансмиссии примерно одинаковая. То есть, шасси АТ-Т движется задом наперёд.

По-моему, на этих гусеницах пара траков явно лишние.

Перед стартом один из механиков решил поправить сцепление. Кажется, ему там вполне уютно.

Коробка передач пятиступенчатая, но тягачу эквипенисуально, с какой начинать движение -- крутящий момент позволяет.

Как-то наш Копчёный Крокодил выдёргивал Basler BT-67, примёрзший лыжами к полосе. Пока Крокодила грели и заводили, канадцы пили чай на камбузе. Почувствовав вибрацию, канадцы забеспокоились, мол, что это? -- «Да это наш Крокодильчик вашу пепелу таскать поехал». Кто-то решил пошутить -- «Только знаете, он всю зиму стоял, у него, наверное, тормоза примёрзли, как бы он об ваш самолёт не остановился». Канадцы тут же рванули на выход, еле успокоили.

Наш тягач используется нечасто -- в основном для укатки полосы и таскания вот этого малыша, причём таскает он его, словно котёнка на конфетном фантике.

Наконец, всё готово, водитель нажимает кнопку стартера. Машина спросонья грозно взрыкивает, но, сообразив, что у неё появилась возможность размяться, начинает утробно урчать: «на ра-бо-ту, на ра-бо-ту!».

Кабина тут же наполняется солярной вонью, и водитель открывает лобовые стёкла.

Ногам жарко, жопе тепло, а морду лица овевает бодрящий сорокаградусный ветерок. Странные ощущения.

Мощь машины ощущает даже пассажир. Ну ещё бы, почти полтыщи лошадей как раз под задницей!

Звукоизоляция есть, но в гомеопатической дозе. Общение в кабине происходит жестами и пинками. В ухо водителю орать бессмысленно -- на нём крепко нахлобучена шапка, а у другого уха прикреплена тангента радиостанции. С открытой дверью грохота в кабине почему-то меньше. Впрочем, в каком-нибудь ГАЗ-71 или ГТТ грохот аж со звоном, там тоже особо не поговоришь.

Чудес не бывает -- машина тысяча девятьсот пятьдесят какого-то года выпуска, а альтернативы ей нет и не предвидится.

Для укатки полосы нужна волокуша. Вот она.

Увы, управление Крокодилом мне не доверили -- дескать, моё фамилие в ОСАГу не вписано, и вообще, категория в правах не соответствует. Но посидеть за рулём за рычагами, пока цепляли волокушу, мне довелось. Управление простое: правый рычаг на себя -- машина поворачивает вправо, дёргаешь левый рычаг -- поворот налево. Две педали, сцепление и газ. Тормозим, дёргая оба рычага на себя.

Вот он я, в образе.

С водительского места не видно ни хрена -- лишь узкая полоска горизонта. Тут же вспомнилась та история про крупную слабовидящую зверушку. Действительно, могучей машине совершенно всё равно, куда идти -- лес, болото, Антарктида.

Вскоре случилось неизбежное -- мне пришла пора измерять измерения. С некоторым облегчением я выбрался из кабины.

Дохнув на меня напоследок жирным едким облаком, тягач покатил в горизонт с грацией и прытью пожилого носорога.

Уникальность подобной машины в том, что в ней нет гидравлики. Современные мощные тягачи строят на гидравлической трансмиссии, что в условиях континентальной Антарктиды малоприемлемо. Машина на гидравлике должна постоянно двигаться, и остановки не должны превышать определённого времени, чтобы трансмиссионная жидкость не успела остыть -- иначе долгий и дорогостоящий ремонт.

Можно эту проблему обойти, держа машину в тёплом боксе, как наш бульдозер, и перед выездом прогревать её там -- но для этого нужен тёплый бокс, как минимум.

Зимовку под открытым небом континентальной Антарктиды гидравлика не переживёт.

Приобрести новый АТ-Т сама по себе задача -- их строили в другом теперь уже государстве, и, насколько я знаю, давно не выпускают. Хотя уверен, что у МО на консервации стоит не одна тысяча таких машин. А ещё сложно найти специалистов по обслуживанию и ремонту этой техники.

При всей своей охуенности техника на базе АТ-Т имеет серьёзные недостатки, вытекающие, в основном, из родословной тягачей: нужно сильно постараться, чтобы включить передачу на промёрзшей машине; низкий ресурс гусениц; относительно невысокий межремонтный ресурс двигателя и трансмиссии -- военной технике большой ресурс ни к чему. Комфорт рабочего места водителя вы уже видели.

Ремонт АТ-Т далеко не сахар -- он состоит из тяжеленных железяк, и для демонтажа какого-либо агрегата без крана не обойтись. Узлы и агрегаты Касбора гораздо более доступны для техобслуживания. Ремонт/замена гусеницы -- это целая многочасовая эпопея; на том же Касборе гусеница меняется не в пример легче. Но вот нюанс -- при сравнимой мощности машин паспортная нагрузка на тягово-сцепное устройство АТ-Т пятьдесят тонн, у Касбора же всего двадцать пять.

Теоретически Харьковчанки и АТ-Т могут совершать в год несколько походов вглубь континента -- морозы для них не столь критичны, как для современной техники, но на практике из-за многочисленных остановок для проведения ремонта или обслуживания гусениц каждый поход может растянуться на несколько месяцев.

Советский Союз довести до ума антарктическую технику не успел, а России это уже не под силу -- да и нахер не нужно.