Отношение к службе после губы у меня кардинально поменялось. Я просто понял, что никому и ничего кроме Родины не должен. Я служу как умею, а тащить кого-то, как я делал полтора года, уже не моё. Командовать ротой пожалуйста, учить молодых профессии, да сколько угодно, только без лишнего фанатизма. У меня в батальоне даже такое негласное прозвище периодически проскакивало «коммунист без партбилета». Два призыва нами с Женькой были подняты, остальное пусть другие поднимают. Привел в класс, дал задание и отвалил в библиотеку. Столько литературы, сколько я прочел за последние 4 месяца в армии, я за предыдущие полтора не читал – не было времени. У нас библиотекарь – жена замполита части – умудрялась доставать подписки на все центральные литературные журналы Союза. Там было всё новенькое, в том числе м в зарубежной литературе, уже шла перестройка. В вечернее свободное время гоняли футбол, начинали уже продумывать планы на после дембеля.

Дежурил тоже не напрягаясь, но старые привычки никуда не денешь. Ночью категорически не мог спать на дежурстве, была даже такая привычка, когда было нужно быть бодрячком с утра по работе или когда был матч во время положенного мне сна, а я дежурный. Садился в 5.00 с ногами на широкий подоконник в казарме, опирался на стенку перед оконной рамой и давал себе установку на 30 минут и полностью отключался. В 5.30 вставал как штык и мог до вечера бегать бодрячком.

Мой первый ротный любил так наказывать дежурных по батальону, если был дежурным по части. Приходил ночью и тырил у спящих бойцов штык-ножи, потом конечно разборки, наряды вне очереди и наука как спать на боевом посту. К этому времени ротный вернулся комбатом в 3 батальон в звании майора, и как-то мне выпало с ним дежурить. Ночью он, как положено, проверил, мы с дневальным не спали, все в порядке. В 5.00 я решил слегка взбодриться и прикорнул на подоконнике, свесив ноги. В 5.20 не знаю какой чуйкой я почувствовал, приближающего дежурного по части, и .спросонья прыгнул с подоконника в сторону. Бывший ротный так и застыл с протянутой рукой. Я доложил по форме, что все в порядке, тот ответил:

- Ладно, будем считать, что ничего не было. Моя школа – удовлетворительно так щелкнул языком.

С нынешним ротным я демонстративно не общался и старался куда-нибудь свалить, как только он появлялся в роте. Вот тогда он и начал меня потихонечку прессовать. Я ходил в наряды при всяком удобном случае. Видя, что мне по фигу, ротный решил как-то ущемить меня в профессиональном отношении. Снял меня с ЦБУ и поставил на него двух Андрюх из Ярославля, типа ты скоро уходишь, нужно новым будущим сержантам опыта набираться. Я по учебным делам просто оказался без дела на РИЦе, где командовал земляк Женька.

В это время начались какие-то тренировочные учения прямо на территории части. Вместо РИЦа использовали класс, где я просто просиживал штаны, а ротный меня подзуживал, типа видишь, как бойцы и без тебя такого мастера работают. Я молчал. Тут по ГГС вышел комбат 3 батальона (бывший ротный):

- По старой памяти выручайте парочкой каких-нибудь ненужных планшетистов, а то у меня молодняк вообще не тащит.

- Конечно выручим, - пообещал ротный и обратился ко мне – ну что «ненужный» вперед, выручай.

Со мной он послал одного 25-летнего бойца, минчанина, которого призвали на год, несмотря на то, что он был уже главным инженером какого предприятия, был женат и с ребенком. Парень все схватывал на лету и неплохо работал, но было ясно, что ему не служить. Каждую субботу-воскресенье начальство отпускало его домой. В общем такой же не нужный в этой кампании, как и я.

Когда мы прибыли в РИЦ 3 батальона, у бывшего ротного глаза на лоб полезли:

- Вот это жирно стали управленцы жить.

Мне же наоборот было в кайф эфир послушать. Потом собрал две гарнитуры и с двух операторов поработал. Сидим на перерыве, и вдруг в наушниках заработала 40 стационарная сеть:

- Товарищ майор – говорю – можно по старой памяти поработать.

- Валяй.

Начал вести налет, работал Ждан, которого я сам когда-то готовил, и зарядил скорость целей 16-18 в минуту. Комбат встал у планшета, и было видно, ностальгировал по большой работе. Тут по ГГС параллельно прошла инфа, что в батальоне управления потеряли цели по стационарной сети. Бывший ротный тут же позвонил нашему комбату и сказал:

- Товарищ подполковник, у меня тут планшетист ведет 40-ю, если пришлете своего диктора, так можно с опозданием в 1-2 минуту налет восстановить.

Через пару минут прибежал наш боец из роты и, считывая с меня, надиктовал нашим всю картинку. После работы мы с комбатом 3-го помечтали, что если бы меня к нему отдали, я бы ему команду хорошую подготовил

- Твой комбат не отдаст. Я тебя уже просил.

Когда вернулись в роту, тут же было объявлено построение. Комбат рвал и метал.

- Лучший батальон, лучшая рота, мать вашу! Просрали налет, а какой-то вшивый 3-й батальон его принял. Где, Горячев?

Я вышел из строя.

- Ты как мог проспать учебный налет, на дембель захотел?

- Никак нет – отвечаю.

- Что никак нет?

- Я не проспал налет, а принял его в составе 3-го батальона.

- Кто приказал? – у комбата всё начало срастаться в голове.

- По приказу командиру роты, товарищ подполковник.

- Встать в строй, капитан К. ко мне в кабинет.

Я встал и тут увидел, как из-под усов взводного расплылась самая большая улыбка, которую я видел впервые за полтора года. Как потом, рассказывали пацаны, из кабинета комбата ротный вылетал пулей красный как рак. Больше он так не экспериментировал со мной, но озверел в другом направлении.

Через месяц на смену нам присвоили младших сержантов парням на полгода призывом помоложе. Из всех сержантов ротный меня перевел со ставки сержанта на солдатскую. Я отказался водить роту, так как по статусу не положено. Но пацаны еще толком не умели командовать, тем более своими сверстниками. Женька тоже отказался водить роту – типа я не замок 1 взвода. В общем после залета начштабу батальона, когда рота дружно шла, но без сержанта как положено, пришлось мне и в должности солдата еще месяц их поводить. Как выражался друган Андрюха, у них без моего голоса желудочный сок не вырабатывался. На дембель мне ротный подготовил новую подляну и снова облажался, но это уже другая история.

Наибольшее количество времени в армии я провел в общении со своим взводным старшим прапорщиком М. и вторым командиром роты капитаном К. О взводном, как и о первом ротном, могу сказать только хорошее, хотя первый год своей службы я откровенно опасался этого сурового и молчаливого человека прямо с первых своих учений. Причина, наверное, в его малой эмоциональности, даже в самых ярких ситуациях, когда все вокруг падали от смеха, М. лишь криво усмехался в свои густые жесткие усы. Но он был спецом в наивысшей степени, М. чинил машины на ходу в полевых условиях, без него было сложно настроить аппаратуру в центрах управления. Мне иногда казалось, что ему с техникой интересней, чем с людьми. Я не помню, чтобы он сидел когда-нибудь без дела. Если каждый солдат мог ориентироваться, кто, где из офицеров или прапорщиков отдыхает или работает, то М. был всегда и везде, где нужно было обеспечить нормальную работу роты. При этом не любил мелькать у начальства перед глазами, часто это заканчивалось тем, что за его работу хвалили других, а при любых косяках искали его. Вот примерно такого замкомвзвода он из меня и воспитывал.

Женькин взводный научил его больше разбираться в отношениях между начальством, что собственно и привело того к многочисленным званиям и отношению со стороны начальства как к самому толковому сержанту в нашей роте. На наших взаимоотношениях это никак не сказалось. Во-первых, мы дружили еще со школы (познакомились на районных соревнованиях по шахматам), во-вторых если он уступал мне по скорости вождения целей, то компенсировал педантичностью в других вопросах и умением следить за порядком среди молодых военнослужащих и налаживать дисциплину. Можно сказать, мы удачно компенсировали друг друга и при этом были в хороших дружеских отношениях, чего не скажешь о наших взводных.

Моего взводного опасались многие солдаты, часто спрашивали – как ты с ним работаешь? Меня он более менее признал только ко второму году службы и перестал проверять, все ли я правильно сделал. Чтобы понять, почему его так опасались, расскажу эпизод. На одних учениях я как-то не спал почти трое суток, просто было некогда. Переезд, работа, снова переезд (я старший по машине, уснешь, водила стопудово вслед за тобой и считай оба в кювете, поэтому всю дорогу травил анекдоты), работа и опять. Тут вроде ночью отработали, и новый ротный меня пожалел – отпустил поспать пару часов. Зря он это сделал. Я проснулся в 6 вечера, встаю с кровати в палатке, закутанный в одеяло. Бока чего-то ломит, голова шумит, никого нет. Слышу, стучат на ужин, я за котелок и вперед. Подхожу, наши меня увидели и ржут. Спрашиваю:

- В чем дело?

- Ты бы видел, как тебя взводный пытался разбудить (для полноты рассказа, я в тот момент185см роста и 90кг веса). Он тебя сначала позвал, потом давай по щекам хлестать, взял за ноги и головой об землю стучал и по ребрам пинал. Потом завернул в одеяло, и положил спать. Поставил за твой планшет двух Андрюх, а сам сел на страховку контролировать другие сети. – Если честно, этот момент не помню вообще, что рассказали, то и пересказываю.

Единственный человек, которого я так и не понял, кто он по жизни – это мой второй ротный. Он пришел к нам после службы в Афганистане, что сразу вызвало определенное уважение, которое как-то постепенно улетучивалось. С одной стороны, на учениях он пахал как и первый, может не все поначалу знал (он из РЛС-ников и в системах управления войсками ПВО не работал), но вникал. Потом как-то все меньше и меньше. Он, если надо, делился последним куском с солдатами (история про шмат сала), но стоило начальству высказать какое-то недовольство им или ротой, начинал дрючить нас по не по теме.

С другой стороны, на стационаре он практически не работал. Несколько раз его ловили и комбат и начштаба батальона за тем, что он отправлял нас на занятия, а сам тупо отсыпался в кабинете. Это мы как раз могли понять, молодая жена и все такое прочее. Непонятно, почему после его залетов нужно было дрючить роту строевой подготовкой. Ведь за весь мой второй год службы у нас в роте не было ни одного залета со стороны солдат, ни по дисциплине (если не считать моего личного конфликта с ним), ни за спиртное. Были правда две попытки побега молодых, но мы их по тревоге находили в разных уголках военного городка. Один по маме соскучился, другого девушка бросила. Второго я сам лечил при помощи своей замужней одноклассницы. Показывал ее фотку, говорил, смотри тоже замуж вышла (хотя мы с ней и парой не были никогда, просто полгода до замужества писала и фотку выслала), ну и что теперь – плюнуть да растереть. Потом я Танюхе с Серегой рассказывал, как ее фотка спасала одного бойца от резких движений.

Я так понял, второй ротный мало в чем разобрался по теме. Но были два взводных по 10 лет в этой роте и до автоматизма наработанная система подготовки солдат сержантами. Катиться, ну и хай катиться, лишь бы его не трогали. Я не знаю, так ли это было на самом деле, но к такому выводу пришли мы – сержанты, когда его залеты участились, и он все чаще стал муштровать нас строевой. Во время очередного такого воспитательного марша и произошел конфликт, который и подгадил мне окончание службы и испортил отношения с ротным.

Накануне за пару дней я получил травму в виде нагноения на большом пальце правой ноги. То ли заноза, то ли порез, не помню, и наш фельдшер-солдат мне вырезал его на местном наркозе, намазал Вишневского и запретил сапоги. Взводный одобрил, я два дня был либо в казарме, либо в учебном классе, но в тапочках. Ротного не было вообще. Что случилось с ним мы не знаем, но он как-то прибегает в роту весь взмыленный, всех выстраивает и начинает шерстить у кого что в тумбочке, как ремень затянут, всё ли соответствует уставу в форме одежды. По мелочи накопилось практически у всех, но главным оказались дерматиновые нашивные полоски - потники внутри пилоток. Каждый второй их летом отрывал. В результате рота была выстроена перед казармой и отправлена на плац. Ротный командовал сам, я шел прихрамывая первым с левого ряда.

- Выше ногу, тянуть носок – скомандовал он персонально в мою сторону.

- Не могу – на ходу ответил я и получил смачный пендель. Я выскочил из строя, хотелось прибить, но забор дисбата был в 50м от нас.

- Да пошел ты, козёл – сказал я ему и пошел в казарму. Ротный догнал роту и повел её на плац. Я в казарме снял сапоги и сидел у Витьки в коптерке. Было жутко обидно, все, что я заслужил по службе, когда учил молодых и тащил работу на учениях – пинок под зад. Как-то сразу стало по фигу, что и как там дальше будет.

На следующее утро комбат объявил мне трое суток ареста за неподчинение приказу командира, и меня тут же повезли в Минскую губу. Завсегдатаи говорили, что она располагалась в здании, где было расположено фашистское гестапо в годы войны, а еще ранее какой-то мужской монастырь. Здание сразу показалось мрачным, а когда я спускался на первый этаж подвала и увидел на одной из камер надпись «Здесь была замучена Вера Хоружая», ну как-то вообще стало не по себе. Мне была прописана одиночка, но через какое-то время ко мне «подселили» еще двух бойцов. Камеры представляли собой монашеские кельи и оставляли довольно таки подавляющее впечатление.

Но отсидел я там не трое, а четверо суток. Меня должны были выпустить как раз в день финала мексиканского чемпионата между Аргентиной и Германией. Ротный сделал подарочек и не послал, как положено, никого за мной. В результате мы с парнями на четвертое утро разделили две пайки на троих, также как накануне ужин.

Меня привезли к обеду, ротный вызвал в кабинет и спросил улыбаясь:

- Понравилось?

- Нет.

- Ещё хочешь?

- Нет.

- Иди.

- Есть.

Мне стало просто не интересно тащить службу дальше. Я начал просто формально выполнять свои обязанности, не добиваясь ни результатов, ни их качества. До дембеля оставалось 4 месяца. Ротный пытался меня унизить, где мог, я в свою очередь его подставить. Иногда и то, и другое выглядело довольно забавно.

История о там как солдаты страдали

Дело было к весне, мы уже окончательно забили на все хуй, нас рассосало, время примерно пол десятого или одиннадцать, пришли в подразделение после утреннего развода, и сразу началась теоретическая подготовка для заступления в наряд, а конкретнее так впереди строя сидит с нач.каром 1ый караул далее 2ой, 3ий, Большой КОГ, малый КОГ и в конце строя с грустным видом суточный наряд по роте. Пришел командир роты, довел до нас то, что по казарме лазает страшный НАЧ.ШТАБ Подполковник(Допустим Сидоров) и ебет все, что движется и не движется, спрашивает у всех статьи и короче сходит сума, поэтому сидим тихо мирно на табуреточках, делаем вид, что учим статьи, я мол обладаю той информацией, что все эти статьи вы уже давно знаете и учили их в упооре лежа(так быстрее)поэтому не выебывайтесь, сделайте умный вид и сидите, ждите дальнейших указаний

и ушел

мы такие хитрые и охуевшие солдаты решили забить хуй на указания командира роты и тихо под шумок, отложив свои уставчики и инструкции съебаться подстригаться, потому что по меркам армии у нас на голове уж был пиздец. Нас было трое, Я мой однонарядник и солдатик из суточного, в троем мы двинулись в каптерку выпрашивать у тамошнего обитателя машинку для стрижки волос и ключи от КБО, все успешно получили все что хотели, все рады, открываем кбо заходим и забыли закрыть его на ключ, сидим стрижемся, вся батва, обсуждаем как мы там мудро всех наебали, ведь теперь мы не будем стричься тогда когда все это будут делать, а сможем пошемить минут 30 на стульчике. Вообщем сидим болтаем, как вдруг КБО распахивается и во проему стоит командир роты с таким ехидным ебальником и спрашивает нас следующее "Вы что гандоны, охуели, из строя съебались?" выдергивает ключи из замка и пшикает перцовкой неописиуемого размера в нашу сторону(долго...) мы сначала даже не поняли, что это перцовка, балон был большой как AXE(дезодорант) таких мы не видели прежде и поэтому просто стояли смотрели, а вот когда зажгло глаза и мы поняли, что это,было поздно, ротный просто захлопнул дверь и закрыл ее на ключ с другой стороны и со смехом удалился от нее, те кто служил в армии понимает каких размеров кбо(3 гладильные доски и стул с зеркалом) мы в панике начали метаться по этому кбо, с криками "БЛЯЯЯЯЯ,ЧТО ДЕЛАТЬ?" Адская смесь уже хуярила глаза и дыхательные пути, мы попытались открыть окно, но ручки у него не было, вспомнили команду вспышка с тылу, лежим на полу и охуеваем, потом вспомнили, у нас же противогазы с собой(день РХБЗ все таки епта) мы вкинулись в резину за 000.1 сотых секунды но все было не очень то ли мы надышались уже то ли фильтры у ПМК-1 были уже не в состоянии задержать какой либо газ, и мы просто лежали на полу и думали что ща мы помрем тут в троем, примерно как евери в холокост, проходит 20 минут, открываеться КБО мы пулей от туда вылетаем, Ротный ржет говорит,,ну че пидоры, подстриглись?" мы злобно шипя мол"Никак нет" а он "Мойте свои ебальники и отмывайте КБО от этого говна" после этого случая мы ротного ни разе не проморозили у всегда слушались, когда на других офицеров было похуй. сука...

В недалеком 2012 проходил срочную службу в одной из частей Восточной Сибири. Зарплата у солдата-срочника на тот момент составляла 2000 рублей. Наверняка, во многих частях существует практика, естественно в добровольном порядке, отдать часть своей зарплаты (а может и всю) на нужды роты, такие как мелкий ремонт казармы, бытовки, других подсобных помещений, составление мат базы, а возможно на зимнюю резину ротного, ремонт в его однушке или шубу для его жены. В каждой части или подразделении, процесс сбора денег проходит по разному (наверное где то вообще не собирают, но я про такие не слышал), расскажу как было у нас.

Как известно, зарплату солдаты получают на банковский счет и могут ею воспользоваться с помощью пластиковой карты. Но в нашей роте все документы (военник, паспорт, права и другие), а так же эти самые банковские карты хранились в канцелярии в сейфе, что конечно же было грубым нарушением наших солдатских прав. Каждый месяц когда приходила зарплата, ротный с одним из срочников, выходил в город, брал все карты и снимал по 1000 рублей, остальное оставлял нам. В дальнейшем карты выдавались солдатам, мы группами ходили к терминалу на КПП, снимали остаток средств и тратили в ближайшем чепке. Никто не отказывался помогать ротному, все понимали как же тяжело ему приходится справляться со своими обязанностями.

Система работала около 4-5 месяцев, пока в один из дней ротный не досчитался пары карт в своем сейфе. Как оказалось, два бойца, придя после увольнения, не сдали свои карты ротному. Чем это обуславливалось я точно не помню, вроде сказали, что потеряли. Командир роты очень переживал по этому поводу, потому что бойцы больше не смогут купить себе покушать в местном чепке. По этому он порекомендовал им поискать свои карты в казарме. Искать пришлось на полу, ползая по центральному проходу вперед и назад, но так как пол может оказаться грязным, то ротный заботливо предложил одеть им ОЗК, а что бы не надышались пылью противогаз. Поиски шли в течении минут 40 пока их не прервал случайный гость, который что то искал в здании казармы. Гостем оказался представитель местной военной прокуратуры. Заинтересовавшись увиденным, он предложил искателям пойти с ним и поговорить о случившемся.

Итог: в последующий месяц всю роту (~100 человек), раз в неделю водили давать показания против ротного, как он собирал деньги, особо ничего не спрашивали, просто говорили подпиши здесь V. Были и те кто не хотел давать против него показания, и утверждали что сдавали деньги по доброте душевной. Конечно, ротный никакого права собирать деньги не имел, и понес справедливое наказание. На суде он предоставлял чеки, которые удалось сохранить, так же некоторые солдаты были свидетелями в его защиту. Решением суда было 2.5 года условно, уволен по собственному, до пенсии оставался один год. В течении двух лет после службы мне приходили домой письма, о судебных заседаниях, приглашали принять участие, но ехать за 5 тыс. км особого желания не было.

Закончу повествование армейской мудростью, которая, как оказалось, применима не только для солдат но и выше стоящих чинов: В армии можно все, но только без палева.

Новый ротный был обл, озорен и лайяй. Не, серьезно - от его голоса шапки сдувало в переднем ряду. Командир, итить твою налево.

Мы уже больше месяца сидели с исполняющим обязанности командира роты автомобилистом из технопарка, забившим на нас хуй, поэтому рады были и такому человеку. До него старшина правил бал, и это было хуже, чем раньше. А человека было много. Метра два ростом, явно весом больше меня, с небольшим брюшком (которое, впрочем, не мешало ротному подтягиваться, изобразив "уголок" и лихо крутить солнышко, позоря немощи наших срочников). Но фишка его была не в этом.

Если он заставал солдата в излюбленном режиме "ручник"...

Исполняем режим "ручник". Трудимся. Долго трудимся, до того момента, как все заебывает. Потом трудимся еще немного, а потом, обняв орудие труда, нужно мечтательно уставиться в синюю даль и игнорировать присутствие любых командиров возле себя. Называется "стопор", "ручник", исполняется без особой тщательной подготовки солдатами срочной службы.

Так вот, если он заставал солдата в вышеупомянутом режиме, он тихонько подкрадывался к нему на максимально близкое расстояние, и ладошкой хлопал по спине.

Хрясь!

Ладошка та размером с лопату совковую...

- Пушкина вспоминаешь? - спрашивал улыбающийся командир.

Солдат (если остался жив) отрицательно мотал головой. И командир гремел на всю округу:

- Пушкин писал: не позволяй душе лениться, душа обязана трудиться! Въебывай давай.

И уходил с чувством выполненного долга.

Я точно знал, что Пушкин такого не писал. Не помнил только, кто именно автор сих прекрасных слов. После армии ради интереса погуглил - Заболоцкий Николай. Но возражать ротному не хотел, ибо кому охота ладошкой по спине?