Повествование от Ивара и Лэкруша.

Утренний визит

Они прибежали ко мне рано утром, было около 5 часов, я ещё спал. Он – молодой человек из соседнего дома, и она – его подруга, гражданская жена, симпатичная, стройная девчушка с темно-зелёными глазами. Торопливые, но искренние извинения я с лёгкостью принял – не вызывало сомнений, что дело серьёзное. Их взбудораженный вид, сбивчивость «показаний» и лихорадочная суетливость в попытке как можно скорее ввести меня в курс событий и перейти от болтовни к делу тут же нашли в моей душе адекватный отклик: сочувствие, готовность выслушать и незамедлительно приступить именно к практическим действиям. Вот только сразу определить конкретику было довольно сложно и для них, а уж тем более для меня. Ни в стратегии, ни в тактике предполагаемых действий. Но сообща мы все же выкрутились. И первым достижением стало то, что ребята несколько угомонились, когда рассказали мне пережитое ими прошедшей ночью. Даже смогли спокойно попить кофе, пока я «переваривал» услышанное. Услышанное – и непосредственно от своих нежданных гостей, и, кроме того, из крохотного цифрового диктофона, где имелась почти часовая запись, полная, на первый взгляд, бессмыслица или бред сумасшедшего – заставило меня более пристально понаблюдать за гостями.

Я оставил их на кухне, а сам пошел умываться – поднятый с постели, я не успел ещё толком разлепить глаза. Хорошо, что накануне отправил жену с дочерью в Москву (кое-какие дела личного характера, не столь важные для нынешнего момента). А иначе, представляю, какой мог получиться бедлам.

С Яном мы были знакомы давно, но крайне поверхностно и явно недостаточно для такого визита, граничащего с бесцеремонным хамством. Тем не менее, какие-то подспудные взаимные симпатии друг к другу испытывали. Как это бывает – посмотрел на человека и ощутил что-то вроде дежавю, он показался тебе родственной душой, словно из прошлой жизни. Или в этой встречались с кем-то похожим и оставившим пусть смутные, но хорошие и светлые чувства. Вот и Ян, живущий по соседству со своей Леной уже лет пять, также располагал к себе. Несколько раз мы оказывались в общей компании, даже чокались рюмками. Про него я лишь знал, что он хороший фотограф, хоть и любитель. Несколько групповых снимков с чьего-то юбилея он собственноручно передал мне однажды. Немного разговорились, поболтали о том, о сем, а, распрощавшись, оставили друг о друге интересные впечатления и уверенность, что знакомство наше однажды продолжится. Этим мы сегодня между делом успели поделиться: вот, мол, и случилось.

В суматохе своей жизни, а она у меня крайне насыщена, приходилось часто обращать внимание на некоторых людей, вроде бы и обычных, а в то же время заметно отличающихся от других. Если знать, в чем заключается это Отличие, оно бросается в глаза. Если не знать – увы, все одинаковые. Я расскажу позже, что подразумеваю под Отличием с большой буквы. А пока только констатирую, что Ян не обладал на тот момент им. Обычный парень, каких много. Но светлый и добрый. И Лена ему подстать.

Пока я принимал ванну, то продолжал осмысливать услышанное, по-прежнему не укладывающееся в голове. Лишь в одном я был уверен: все это правда и никаких выдумок. Да и Ян с Леной вполне нормальные люди без каких-либо психических отклонений от нормы. Уж как врач и человек с большим опытом я разбирался в таких вопросах…

Сейчас по прошествии некоторого времени, я ещё больше осознаю, что историю, которую намереваюсь поведать, вряд ли может принять на веру человек посторонний, не участвовавший в тех событиях. Но я и не ставлю такой цели – доказывать читателю достоверность того, что в принципе недоказуемо. Однако, опять-таки всему свое место во времени и пространстве, окружающим нас. Для каждого. Лично для меня время (а прошел год) уже показало, что в словах и фактах жизни Яна Лэкруша нет места для фальсификации и обмана.

Когда я вышел из ванной комнаты, на меня нетерпеливо смотрели две пары глаз. В это мгновение мне стало совершенно ясно, почему именно я оказался единственным заслуживающим доверие. Я вспомнил. Мы с Яном когда-то уже были знакомы, и не просто знакомы. Твердое намерение рассказать ему об этом или даже помочь кое-что вспомнить мне пришлось отложить на потом. Ребята торопили, и я засел за компьютер, потому что решение пришло быстро – разместить информацию в Интернете, нужно было лишь подумать на каком сайте именно.

Далее, читатель, Вам следует несколько перестроиться. Повествование по-прежнему будет идти от первого лица, только рассказчиком выступит на протяжении следующей части книги Ян Лэкруш. Лишь написание предисловия я оставляю за собой.

Повествование Яна Лэкруша.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Автор, имя которого Ян Лэкруш, доверил мне, своему близкому другу, предварить его необычное повествование маленьким вступлением. События, которые он некоторое время назад пережил, динамичные и стремительные метаморфозы всего его существа, происходящие с ним по сей день, больше шокируют нас, близких, чем его самого. Очень ограниченный круг посвященных, а это всего четыре человека, находятся в постоянном напряжении, ожидая развязки, которая, по словам Лэкруша скоро произойдёт. Я не знаю, это дни, месяцы или годы, он не уточняет. Но та ответственность, которая возложена, в частности, на меня, даёт мне ощутимые силы для мобилизации и уверенность в том, что как заверяет нас Ян, пугаться абсолютно нечего, и процесс, свидетелями которого мы являемся, в высшей степени позитивный для всего человечества. Однако никакого пафоса по этому поводу я и уж тем более сам автор не испытываем. Как он и призывает, я стараюсь помогать ему с трезвым подходом, холодной рассудительностью и максимальной точностью. А доверено мне было следующее.

Первое. Без всяких купюр и исправлений опубликовать данное повествование Яна Лэкруша (именно так он рекомендует называть свой труд) где угодно (в Интернете, в печатном издании – не важно), как угодно (размер тиража не имеет значения, и это мне не совсем понятно) и не затрачивая на это каких-либо собственных денежных средств.

Второе. Поскольку мой друг недавно уехал со своей спутницей из города в другие края, где их никто не знает – таково было его решение, все записки, как он их называет, то есть части повествования, он не совсем обычным способом шлет мне, а я призван их скомпоновывать в строгой последовательности и сдавать в публикацию.

И третье. Соблюдать строгую конфиденциальность во всем, что касается нас, его доверенных лиц, теперешнего местопребывания автора, а также некоторых особенностей, происходящих с самой личностью Яна Лэкруша.

Ещё добавлю, что упомянутая в тексте фотография, первоначально даже размещённая в Интернете как иллюстрация к тексту, по неведомым мне соображениям Яна и по его настоянию была мною удалена. Он лишь сказал: "Хорошо, что её никто не успел увидеть. Придет время, будет и фотография".

Я заканчиваю вступление и выполняю просьбу друга.

Инвар В.А.

Ян Лэкруш. ЗАПИСКА ПЕРВАЯ

Это не фантастика, не детектив, не вымысел. Я решил здесь поместить свой рассказ только потому, что, во-первых, мне порекомендовали поведать о пережитом как можно большему числу людей, а во-вторых, я не знаю, как правильно теперь поступить, и вообще, как жить дальше. Мне нужна помощь. Посоветовавшись с товарищем и со своей любимой, моим выбором стал этот сайт. Уверен, что сообщение мое отсюда перекочует в другие уголки сети, и найти правильные ответы на возникшие вопросы мне поможет большое число людей, после чего я и приму окончательное решение.

Назваться истинным именем я не могу. О себе могу пока только сказать, что я ещё молод, зарабатываю на хлеб фотографией, живу в России. Но электронный адрес, специально заведенный для такого случая, в Интернете оставлю. Имя мое – Ян Лэкруш.

Я разделил повествование на три части, и, не откладывая, начну.

Глава 12. На железной дороге.

Макс ехал в электричке и пытался заснуть. Несколько раз пересаживался с кресла, расположенного по ходу движения поезда, на противоположное. Не помогало. Пытался разглядывать пассажиров, кратковременно поддержал разговор соседей о влиянии телевизионных сериалов на психику обывателя. Заглядывал через плечо в журнал, который читал мужчина, сидящий сзади. Но мысли упорно возвращались к таинственному голосу-шёпоту. «Не связывайся, иди дальше… Не реагируй, иди!».

По вагону прошли двое молодых парней. С одним из них Макс мимолётно переглянулся. Показалось, что взгляды обоих фиксировали друг друга чуть дольше, чем обычно происходит между незнакомыми людьми, тем более в такой обстановке, как вагон электрички. Когда двое миновали салон и перешли в следующий вагон, Максу показалось, что это были те самые ребята, у ног которых он распластался некоторое время назад. Стало совершенно очевидно, что бригада жуликов «работает» по пригородным поездам и сейчас направляется обратно в Москву в поисках новой жертвы. Значит, где-то здесь должны быть и остальные, включая голубоглазую девушку. Это было забавно. Судьба ли выкинула коленце, или случайность? И Мысли Макса упорно вернулись к голосу незнакомки.

Незнакомка. Макс сосредоточился и попытался припомнить все детали того самого момента. Вот он берётся за ручку двери, боковым зрением следя за троицей. Отмечает, что три пары глаз смотрят на него в ожидании реакции, которой к всеобщему разочарованию (или счастью?) не последовало. Девушка фальшиво просит «случайного прохожего» о помощи. Макс останавливается. Тогда один, который ближе, бросает провоцирующую реплику. «Прохожий» поворачивает голову и коротко смотрит на парня, одновременно отмечая еле уловимое движение за стеклом в салоне, откуда только что вышел сам. Даже не движение, пожалуй, а эмоциональное напряжение подельников. Шестое чувство подсказывало, что их там двое или трое, что все они – одна компания, выбравшая себе жертву. Недоумение Макса сменяется негодованием, затем трезвой оценкой ситуации и, наконец, спонтанным экспромтом. Облик девчонки почему-то оставался размытым. Если бы сейчас снова довелось встретиться, вряд ли Макс её узнал. Тогда откуда голубые глаза? Ах, да! Едва войдя в тамбур, их взгляды пересеклись на долю секунды во время бутафорской возни, изображающей непристойное домогательство юнцов невинной девушки.

Память перебирала мельчайшие подробности тех нескольких секунд, анатомировало каждый штрих, и воссоздавало картину произошедшего. Макс отдался во власть этому почти автономному мыслительному процессу, находя в нём очередное лекарство от проявлений наркотической ломки. Сквозь дрожание полусомкнутых ресниц мелькали тени проносящихся за окном столбов, всяких придорожных конструкций, вагонов встречных поездов. Звуки все куда-то ушли и в полной тишине в «циклически-замкнутом режиме» повторялись и повторялись слова «Не связывайся, иди дальше… Не реагируй…». Казалось, что теперь этот голос обрёл плоть, и случись встреча с обладателем этого голоса, Макс безошибочно узнал бы его.

Погорелов резко открыл глаза. Даже встрепенулся и выпрямил спину, словно собирался встать. Огляделся по сторонам. Пассажиры были заняты своими делами: читали газеты, дремали, разговаривали по телефону, жевали, слушали музыку через наушники плеера, успокаивали расплакавшегося ребенка, рылись в сумках…

Озарение случилось внезапно, как удар электрическим током. Макс встал, с извинениями перешагнул чьи-то ноги и пошёл по вагонам. Ему не терпелось проверить свою догадку. Голос принадлежал той девушке. Не останавливали ни возможное столкновение с её партнерами, ни отсутствие конкретного плана действий, если встреча с голубоглазкой вновь состоится, ни ломки. Непроизвольно связывались в единый клубок две вещи: странные явления, творящиеся в голове с недавних времён и прочитанные неведомым образом мысли случайной попутчицы. То, что это были именно мысли, а не сказанные вслух слова, сомнений у Макса не вызывало. Если бы девушка произнесла их, это противоречило бы логике: тебя хотят коварно ограбить и одновременно предупреждают о своих замыслах.

Поиски ни к чему не привели. Дважды пройдя по всему составу, Максим не встретил не только искомую незнакомку, но и её друзей. Хотя детально запомнились только двое из них: тот, с кем недавно довелось сцепиться взглядами, и «провокатор» в тамбуре предыдущей электрички.

В каком-то вагоне вслед, кажется, прозвучала приглушенная реплика: «вон, опять этот чокнутый заметался», оставшаяся без реакции. Глаза и мозг были сосредоточены только на объектах женского пола и соответствующего возраста. Остальных Макс попросту не замечал. Он торопился, поезд приближался к конечной остановке.

Погорелов выскочил в числе первых из головного вагона и застыл посреди перрона лицом к движущемуся навстречу потоку людей. Он успел заметить двух милиционеров, так неудачно стоящих позади – это могло навести на ненужные подозрения. Тогда Макс медленно двинулся вперёд, стараясь не пропустить ни одних глаз. Только голубые и принадлежащие молоденькой девушке, среднего роста. Кажется, у неё были тёмно-русые короткие волосы. А может завязанные в хвост? Она стояла против света, озаряющего голову. Досадно и странно. Даже брюки или юбка – были непробиваемым белым пятном. Память оказывалась бессильна.

Многие шли, разговаривая друг с другом и повернув голову, другие смотрели себе под ноги, или беспрестанно оглядывались. Задача, казавшаяся только что легко выполнимой, на деле превращалась в бессмысленное предприятие. Макс забегал вперёд, наклонялся, дотрагивался до плеч, всячески привлекал к себе внимание наиболее соответствующих смутному образу. Благо, кроме него рядом оказалось ещё несколько «встречающих», да таксисты предлагали свои услуги. Так что ничего необычного в поведении Погорелова не было. Всё портил встречный поток отъезжающих и прибытие на соседний путь другого пригородного поезда.

Народ схлынул быстрее, чем хотелось. Несколько раз встретившись глазами с милиционерами, отчаявшийся Макс побрёл в сторону здания вокзала и продолжал по инерции озираться по сторонам.

– Минутку, – за плечо тронула тяжелая рука. Это был один из тех двоих в милицейской форме. Пробежала мысль: «В доле. Встречали добытчиков. Крышуют, суки. А от меня-то что нужно, блин?»

– Да? – приподнял одну бровь Максим.

– Потерял что ли кого?

– Потерял.

– Как же ты так? – с непонятным подтекстом спросил блюститель с тремя звездочками на погонах. Второй, старшина, околачивался поодаль, беспечно поглядывая по сторонам и позвякивая связкой ключей.

– Да так, с попутчицей разговорились, девка понравилась… Свалила видать.

– Одна ехала? – не отставал мент.

– Одна.

Ещё несколько секунд оба смотрели друг на друга совершенно индифферентно. Со стороны, наверное, это выглядело потешно.

– А зачем она тебе? – задал странный вопрос старший лейтенант.

Макс молчал, изображая недоумение.

– Документы есть?

Лениво протянутый паспорт долго изучался подозрительным блюстителем порядка.

– В общежитии живешь?

– Тут написано.

– Дерзишь?

– Ну что вы?! В общежитии, конечно.

– А чего трясёшься?

– Вам кажется, лейтенант.

– Служил?

– В стройбате.

– А наколки откуда?

От мельком брошенного наметанного взгляда синий перстенёк на пальце и опутанная колючей проволокой роза на тыле кисти, конечно же, не могли скрыться.

– По малолетке.

– За что судили?

Разговор уныло переходил в несанкционированный допрос. Кого-то он мог и унизить, но не Макса.

– За что судился, от того открестился. Грешки молодости, начальник.

– Ну, тогда пройдём.

– А и пройдём! – весело отозвался на предложение «задержанный», чем вызвал некоторое удивление у старлея. Как по команде его напарник двинулся с места и угрюмо навис за спиной Максима Погорелова.

В отделении транспортной милиции пришлось сидеть час, пока якобы «устанавливали личность». Предчувствия редко подводили Макса, оправдали они себя и на этот раз. Паспорт молча вернул старшина и указал на дверь. Ни извинений, ни напутствий, ни условий, ни требований. «Могли бы «для приличия» и обыскать с пристрастием, а там и на взятку напроситься, если б деньги нашли», – подумал Максим Погорелов и хладнокровно покинул застеклённый отсек здания вокзала. Отойдя десять метров, Макс лицом к лицу столкнулся с девушкой…

Он бы не узнал её. Воображение исказило реальную внешность той самой попутчицы. И глаза были не голубые, а зелёные. С панталыку сбила яркая синяя обводка вокруг глаз. И волосы выбивались из-под сталистого цвета бандана почти чёрные, а не русые. Агрессивный боевой макияж откровенно был нацелен на то, чтобы скрыть подлинное естество юной разбойницы, которой было едва ли семнадцать. Ладная фигурка, правильные черты лица, джинсовые бриджи. Не мудрено, что Макс её проглядел на перроне. Только голос обнаруживал ту самую незнакомку:

– Не меня потерял?

Глава 13. Встреча с незнакомкой.

Она держала в руке смятую книжку.

– На. Выронил, когда ушёл от нас. Специально это сделал? Хитрый, да?

Макс напряг все свои чувства, стараясь определить, нет ли поблизости опекунов красотки. Вроде всё было тихо. «А зачем они ей? Тут более крутые покровители рядом. Вон они – через стекло наблюдают, их и спиной можно почувствовать», – про себя рассуждал Максим, а вслух спросил:

– Зачем предупредила? Пожалела? Или понравился?

– Вот ещё. А ты что, мысли читаешь?

– Читаю. Иногда.

– Как это иногда?

– Когда опасность. Как звать-то?

– А ты угадай!

– Ну, если мы с тобой в кафе зайдём, угадаю. Есть хочу. А ты?

– Пойдём, Максим Максимович.

«Ясно, что если связь с ментами, то и паспортные данные девчонке уже известны», – подумал Макс и хмыкнул.

– Ну, ты меня этим не удивишь уже, красна-девица. Меня Максом кличут, так короче. А то не ровен час Штирлицем назовёшь.

– А Штирлиц причём?

«Ясно, – подумал Погорелов, – про тёзку моего, разведчика Исаева, не знает. Современная тупая малолетка», – и снисходительно отмахнулся:

– Да так. Пошли.

До кафе-ресторана было рукой подать. Нашли пустующий столик. Заказали кто что, лишь бы утолить голод.

– Пить будешь? Пиво, может? – вежливо поинтересовался Макс после довольно длительного молчания.

– Не пью. Мороженного хочу.

Заказанные блюда принесли быстро. Испытующе поглядывая друг на друга, каждый молча ел и гадал, кто заговорит первым. Когда с едой было покончено, девушка принялась за десерт, а Макс вскрыл банку тоника, сделал глоток и задал вопрос:

– Зачем ты ко мне подошла? Нет, правда?

– Ты ещё не назвал моего имени.

«Её не заговорить», – чертыхнулся про себя Максим.

– Пока не знаю, может чуть попозже. Я ведь не волшебник, я только учусь.

По реакции, точнее по её отсутствию, было понятно, что не только историю про Штирлица, но и сказку про Золушку девчонка не знает.

– Ладно, не мучайся. Настя, – смилостивилась она и, вытерев руку, протянула через стол.

– Привет, Настя, будем знакомы, – ответил рукопожатием Макс.

– А подошла почему… Ты на парня моего похож. Бывшего. Я его любила.

– И что случилось?

– Разлучили.

– Сел?

– Нет, не угадал.

Настя замолчала, уставившись в вазочку с мороженным.

И тут перед Максом пронеслось то ли видение, то ли…

– Прости, я, кажется, понял.

– Что ты понял? – вскинулась юная головка.

– С ним что-то случилось? – осторожничал Максим, хотя откуда-то явилось твёрдое убеждение, что без смерти тут не обошлось, и не просто смерти, а убийства.

– Убили его, – с горечью в голосе сказала девушка. Помолчав минуту, продолжила: – Три года уже. Мы с ним недолго встречались, пять месяцев, но не расставались никогда. Всё время вместе были. И днём, и ночью… Все пять месяцев. Мне кажется, целая жизнь прошла, так долго это длилось. Мои предки против были, я из дома сбежала. Жили на даче его родителей. Они у него хорошие, меня любили. Ничего не спрашивали, в душу не лезли. Короче, классные. А Женька наркотой когда-то торговал, давно бросил, – это я уж потом узнала, на следствии, – ещё до меня бросил. И родители не знали, никто. Бросил-то, бросил, а должки какие-то остались. Всё отмазывался как-то, а не получилось. Старые приятели-дружки его с дачи выманили… Наверное, он за меня боялся – ичего не сказал, ушёл тихо…

Настя заплакала, салфеткой, промокнула глаза, быстро успокоилась.

– Восемь дней мы с его родителями ничего не знали. Сразу в розыск. Нашли в какой-то квартире, вроде одноклассника его бывшего– тот в отъезде был, ключи Женьке доверял. Там его убитым и нашли. Его пытали, кололи… Короче, «передоз» ему сделали, и всё. Шесть дней лежал, наручниками к батарее… А жарко было. Соседи запах почуяли, позвонили в ноль-два. Я его так и не видела, и на похороны не ходила. Он для меня как живой остался. Вот так. А тут ты, как две капли.

Макс слушал молча, даже закуривать не стал, а очень хотелось. У Насти два раза тренькнул телефон в кармане, а она не вынимая, сбрасывала звонок через ткань одежды.

– Я выйду. Никуда не уходи, я быстро. Ладно? – Настя встала из-за стола.

– Какой разговор, Настён, давай, – поднял на неё глаза, Макс, стараясь придать голосу предельно дружелюбный тон. А девушка задержалась на секунду, удивленно посмотрела на своего нового знакомого, будто обнаружила в нём что-то новое, и быстро удалилась.

Максим признался себе, что ожидал не совсем такого поворота. Из недавней жертвы превратиться в объект для душевных излияний? Возможно, в друга, в крайнем случае, в доброго приятеля. Да и девчонка ничего. Подумалось: «Вот только работёнка у неё стрёмная, дружки, менты-оборотни… Ладно, разберёмся».

Ждать пришлось не так уж и мало. Закопошились даже сомнения, а не сбежала ли подружка? Но нет. Вернулась минут через семь-восемь и немало удивила своего собеседника. От косметики не оставалось и следов, не видно было и бандана. Распущенные прямые волосы собраны в конский хвост, переброшенный через плечо вперёд. Разительная перемена во внешности преподнесла Настю в весьма выигрышном свете. Макс присвистнул от удивления и восхищения. Ещё и приятный аромат каких-то духов появился откуда ни возьмись – ни сумочки, ни карманов, куда бы можно было спрятать косметику, у девушки не было. Не иначе как в дамской комнате позаимствовала у старших подруг. А почему у старших? Тут только Макс, поймал себя на том, что вероятно ошибся в определении возраста Насти. Теперь она выглядела, пожалуй, на все двадцать.

– А теперь, полковник Исаев, ты мне расскажи, чем занимаешься, как живёшь.

Вот тебе на! Получается, Макс опять недооценил свою новую подругу. Нехотя, но всё же выдавив из себя скупой рассказ о своем нынешнем положении, Погорелов вновь перешёл в наступление.

– А вообще не важно, кто ты сейчас, кем был в прошлом, важно к чему ты стремишься. Кто у тебя родители, Насть?

– Отец бывший военный, на пенсии, мама – учительница в начальных классах. Я закончила школу, поступила в юридический на заочный, учусь на третьем курсе…

– Сколько же тебе лет?

– Девятнадцать.

– Понятно. А это у тебя что, подработка в свободное между сессиями время?

Макс махнул головой в сторону железнодорожных перронов.

– Не поняла.

Удивление Насти выглядело настолько убедительным, что заставляло усомниться в её причастности к противозаконному промыслу.

В голове Максима опять заворочались чужие мысли, но разобрать о чём они не удавалось. Он испытующе смотрел на девушку, предполагая, что эти мысли проистекают от неё.

– О чём ты сейчас думаешь? – спросил Макс.

– О тебе. Пытаюсь понять тебя. Куда ты ездил, почему так быстро вернулся? Что себе навыдумывал о нас с братом и его друзьями? Зачем меня хотел найти? У меня есть свои догадки… А вдруг ошибаюсь.

– Который твой брат?

– Со мной рядом стоял, светленький…

– Тот, что нагрубил мне?

– Нет, это Серёга, он дурак. И вовсе не светленький. Мой брат – Олег, он вообще молчал.

– Как это брат, если он со своим дружком лапал тебя?

Настя расхохоталась.

– Он не лапал, а пытался отнять у меня кое-что. Я обозлилась на него, и Серёге по яйцам дала. Вот они и пристали…

– То есть, вы не собирались…

– Не собирались – весело ответила Настя. – только Серёга уж больно задиристый, всё приключений на свою голову ищет и дружки у него такие же… Кроме моего брата!

– Это те, что в салоне сидели, и в следующем тамбуре ещё двое?

– В каком тамбуре?

– Где я упал.

– Как упал?

Теперь оба смотрели друг на друга с недоумением.

– Ты чё, споткнулся что ли там?

– Постой, Насть! Я книжку выронил и ушел в другой вагон, так?

– Ну да.

– А вы что?

– А мы тут же вернулись на свои места. Серёга чё-то разволновался, говорит, сейчас этот, мол, ну ты то есть, с дружками вернётся, надо наших предупредить… К драке всё готовился. Ты его напугал чем-то и взгляд твой не понравился, говорит, наркоман, да ещё уголовник…

– Почему уголовник?

– А это что? Он срисовал, – показала Настя на татуировку Макса.

– Так хорошо, значит, в следующем вагоне не ваши были?

– Да не было там наших! – немного возмущенно воскликнула Настя. – Ты чего навыдумывал? – уже улыбаясь, спросила она.

Макс был полностью обескуражен.

– Так, так. Ну-ка давай по порядку, Настён. Вы куда ехали?

– К однокласснику брата на день рожденья мы все ехали. А по дороге разругались, я вспылила, послала всех. А они меня. Вернуться решила. Тут вижу тебя на вокзале, смотрю: в электричку садишься. Ну и я за тобой… Только не думай… Хотя. Ты знаешь, я когда тебя увидела…

Настя опустила глаза стыдливо.

– А ещё книжка эта. Я, пока ехала, прочитать успела. Мне так понравилось, что захотелось тебя поближе узнать. Не всякий такие вещи читать станет.

Макс достал и положил на стол книгу, расправил её и, скрывая неловкость оттого, что не прочёл и пяти страниц, пробежал теперь глазами по обложке: «Жан-Доминик Боби. Скафандр и бабочка». Пока Настя говорила, он страницу за страницей перелистывал маленькую брошюрку, изредка поднимая взгляд на ставшую ещё более загадочной девушку.

– Потом вижу, ты по вагонам опять гоняешься, я уж как могла, пряталась от тебя, очки надела. Притулилась к старушке какой-то с баулами. Как ты меня не заметил, не знаю. Не видел, нет? Я так и поняла. Но знала, что меня ищешь, так ведь? Вот-вот. Я чувствовала. А на перроне тоже… Прошмыгнула мимо, пока ты девушку какую-то остановил…

– А лейтенантик тот откуда взялся, и зачем он меня…

– Пашка, знакомый мой, длинная история… Я ему шепнула: «Того парня проверь, вроде знакомый, а самой спросить как-то… Короче, нужно, мол и всё. А он такой… – Настя несколько смутилась, – всё для меня с братом сделает. Вот и заластал тебя. Ты уж прости.

Настя встрепенулась:

– Это не я виновата, он сказал, ты дерзить ему начал. Ещё отпускать не хотел. Я его уговорила. Сказала, ты мне Женьку напомнил. Пашка хоть и не знал его, но историю мою слышал.

«Ну и нагородил я себе огород, – негодовал Макс. – Чёрте что навыдумывал. А может, врёт всё эта Настя? Придумала на ходу легенду, и ездит мне по ушам, выкручивается. Ладно, война план подскажет. Но как же голос?»

– И что ты подумала, когда ваш Серёга на меня бурчать начал?

– Я про Женьку вспомнила, сходству вашему с ним удивилась. И муторно как-то на душе стало. Шёл бы, думаю, он дальше, этот парень, не связывался бы с идиотом. А ты остановился, недобрый взгляд такой у тебя был. Ну, думаю, всё, сейчас начнётся… И ты, вдруг, как мысли мои услышал…

– А я и услышал, только не так всё понял. У меня бывает: вроде слышу что-то, а разобрать не всегда могу.

– Расскажи поподробнее.

– В другой раз, мне самому разобраться сначала надо кое в чём.

– Хорошо.

– В электричке на обратном пути мне двое встретились, вроде из ваших.

– Нет, не знаю. Брат с друзьями на автобус пошли, я сама видела.

– Значит, показалось.

В кафе-ресторане звучала приглушенная музыка. Уходили одни, приходили другие. Снующие официанты позвякивали посудой. То тут, то там вспыхивали огоньки сигарет, раздавался смех, отдельные слова, сказанные чуть громче, чем остальной фон.

Настя чувствовала себя вновь влюблённой. Она представила, что ангелы неспроста послали ей этого странного парня. А может и сам Женька вернулся к ней в новом образе.

А Макс одновременно испытывал облегчение физических страданий, вызванных наркотической абстиненцией, и зарождающийся где-то внутри неведомый до встречи с Настей приятный трепет. Кажется, абстрактное философско-поэтическое понятия «Душа» начало обретать для него реальное воплощение. Ничто другое, кроме как Душа, не могло вместить чувство, испытываемое сейчас к девушке, сидящей напротив. И всё же какой-то дискомфорт портил общее впечатление от вечера. Такое бывает, когда забыл что-то очень важное, упустил из виду или потерял, и не можешь вспомнить что именно. Эффект «забытой потери».

Глава 11. Думы Фиртеля.

К обеду следующего дня, разделавшись с неотложными делами, Фиртель не устоял перед соблазном вновь позвонить в ТО «ВСЕМ». С никому неизвестного и совершенно «чистого» мобильника с функцией блокировки определителя номера он набрал заветные четыре цифры. Ответила женщина, но голос был незнакомым.

– Мне бы Мальвину услышать.

– Она будет скорее всего завтра, – отозвался голос. – Возможно, и я вам помогу.

– Возможно. Я потерял телефон Майкла Маштайна…

– Минутку, – оператор явно отключился, наверное, наводил справки. Действительно, ровно через минуту, и эта минута длилась вечность, разговор возобновился.

– Лев Наумович, ваша заявка снята в связи с благополучным её разрешением. Вам тоже огромная благодарность за проделанную работу. Все стороны довольны. А о ком вы спрашиваете, я сведений не имею. Но пометку сделаю. Если что-то прояснится, я позвоню.

Миленький, будничный и уверенный тон, вероятно, молодой девушки действовал успокоительно. Но вопросов добавил. «У них что, идентификатор голоса?» – озадачился Фиртель и не выдержал:

– А как вы узнали, кто вам звонит? Я ведь не представлялся.

– Мы пользуемся современным биометрическим оборудованием. Для удобства наших абонентов и в их же интересах. Вы ведь к нам уже обращались.

– Ну да, ну да. Хорошо, спасибо.

Лев Наумович дал отбой и тут же подумал: «Настоящее ЦРУ. Да какое мне дело! Нашли бы мне Маштайна, и на том спасибо… И всё же, чёрт, во всём этом есть что-то неправильное. Как они избавляются от чересчур надоедливых клиентов, или, как она там выразилась, – абонентов? Логично предположить, что им звонят беспрерывно, и пусть там хоть сотня многоканальных телефонов, никакими силами с лавиной звонков, дурацких просьб и вопросов не справиться. Будь у них хоть собственная сеть операторов сотовой связи. Кто, в конце концов, оплачивает труд штата диспетчеров? Откуда они выудили мою связь с Маштайном? Зачем привлекли именно его? А если без него было не обойтись, что ему стоило привлечь другого человека для встречи со мной, или скрыть свое истинное имя? Зачем напоминать мне о прошлом? В других городах то же самое есть? Филиалы? Представительства? Если этот… Александр Борисович в Швейцарии, значит их сети и там?».

Мысли громоздились одна на другую. Фиртель снова набрал прежний номер.

– Алло, девушка, я Фиртель. Могу я внести благотворительное пожертвование в ваше общество?

– Мы не принимаем пожертвований, – отозвался уже незнакомый голос, – но ваше предложение я передам по инстанции.

– Кому именно?

– Я только диспетчер, это не в моей компетенции. Я регистрирую обращения…

– Как не в вашей компетенции? Вы только что сказали, что моё предложение передадите по инстанции! Так кому вы передадите?!

– Молодой человек, вы настаиваете на невозможном. Я не владею информацией такого рода…

– Постой-ка, милочка, ты противоречишь самой себе! – Фиртель разошёлся не на шутку, в его голосе появились менторские нотки, и не успел он произнести следующее слово, как телефон на том конце отключился.

Все попытки дозвониться по нему не увенчались успехом. «Абонент не доступен». Раздражённый до предела своей беспомощностью, избалованный властью и непререкаемым авторитетом в городе, Фиртель слетел с катушек и собирался уже звонить своим друзьям в ФСБ и прокурору, но до истины докопаться: кто такие эти диспетчера, кто их начальники, где окопались, что за оборудование, благодаря которому они определяют клиента по голосу, и так далее. Где-то в затылке жалобно постанывала мысль: «Какая же ты неблагодарная свинья!», но остановить она уже не могла. Остановил от глупостей звонок на его сотовый.

– Лев Наумович, Майкл. Мне передали, что вы потеряли мой телефон, спешу сообщить его. Этот номер, с которого звоню, я вам и оставлял, сохраните его. Увы, я уже давно в пути. Ждал звонка от вас и не дождался. Вас беспокоить не хотел, вам ведь надо было выспаться.

Фиртель быстро привел свои эмоции в порядок, тем более Майкл дал для этого необходимое время. Как знал.

– Миша, так как же нам встретиться?

– Когда я буду на месте, а еду я сейчас в Санкт-Петербург, позвоню вам сам. В какое время дня удобно?

– В любое. Миша, я буду ждать.

– Может ещё какая проблема? Так диспетчеру звоните, там решат.

– Нет, нет.

– Ну, всего доброго, Лев Наумович.

Фиртелю показалось, в голосе Майкла теперь присутствовал некий холодок.

– Стой, Миш. Я не могу теперь дозвониться туда, предложил пожертвование, понимаешь, обиделись. Теперь недоступны.

– Так. Наверное, вы были слишком настойчивы. Или проявили недоверчивость. Это не приветствуется. Помните, я говорил вам: любовь, взаимоуважение и доверие. Только так и никак иначе. По-другому в семью не попасть. Всего доброго, я позвоню.

– Всего доброго.

Интонации Майкла и впрямь изменились. Фиртель вновь почувствовал себя опустошенным. Перед глазами возник детский образ Страшного Саньки с его страшилками про мертвеца и 55-летний бизнесмен Лев Наумович Фиртель, хозяин жизни, почувствовал предательский рефлекторный спазм в паху.

Странное дело, совпадение или нет, но как и после разговора с Маштайном в ресторане, так и сейчас навалилась дремота. Почему-то вспомнилось подобное состояние, испытанное впервые тюремном «отстойнике», когда в далёком восемьдесят девятом впервые свобода показала свою зыбкость, и Лёву арестовали. Не будучи морально готовым, но внезапно осознав, что это всерьез и надолго, Фиртель испытал не столько страх, сколько непоправимую безысходность. Сокамерники, старые бывалые деды, пытались заговорить, посмеивались над новичком-первоходком, а новичок молчал и всё больше погружался в свои переживания. Челюсти рвала нервная зевота, а после, скрючив тело калачиком на дощатом полу, усеянном раздавленными клопами, навалилось тяжелое, липкое забытьё. Находясь в нём, Лёва слышал, как деды, общаясь промеж собой, произнесли незабываемую и страшную своим зековским цинизмом фразу: «Вон пацан-то вздыхал-вздыхал, а теперь спит без задних ног. Успокоился. А хрен ли вздыхать? Это первые пятнадцать лет тяжело, а потом привыкаешь. Все привыкают». Но сна не было, а очень хотелось спрятаться в него, как в наркоз, и ни о чём не думать.

Вот и сейчас – сработала защитная реакция организма: разум обволакивала дремота.

Небольшой уютный закуток в огромном кабинете был устроен для разных целей, в том числе для короткого отдыха между делами. Кабинет располагался на первом этаже старинного особняка, бывшего многоквартирного двухподъездного дома, а теперь целиком принадлежащего Фиртелю и его семье. Из домашних сюда никто не заходил, кроме прислуги – уборщицы и горничной, да и то в отсутствии хозяина, или по звонку колокольчика. Колокольчик, как и антикварная мебель, посуда, картины, драпировка стен атласом, бархатом и гобеленом, дубовый паркет, мраморные цветочные кадки в углах помещений, чучела экзотических птиц и зверей на массивных комодах и над дверными проемами, одежда прислуги, даже бронзовые подносы для почтовой корреспонденции, если таковая, минуя факс и интернет ещё случалась – всё было данью моде рубежа двух предпоследних веков и причудой Льва Наумовича. Молодая жена с двумя младшими дочерьми занимали второй этаж здания и часть третьего. На последнем, четвёртом, располагались апартаменты для частых гостей. На первом этаже, кроме рабочего кабинета, было несколько зальных комнат, в том числе и развлекательного назначения, а также помещения для охраны. Имелся и многофункциональный подвал с сауной и бассейном.

Сон всё же сморил Фиртеля, и ему приснился сон.

Демонически красивая рыжая девица манила пальцем и куда-то увлекала за собой по длинному светлому коридору. Короткая плиссированная юбка колыхалась при ходьбе и обнажала головокружительные ноги, обутые в лакированные туфли на длинных каблуках-шпильках. Однако девушка шла беззвучно, ступая по какому-то мягкому покрытию. Она шла так быстро, что за ней приходилось бежать. В конце коридора слышался приближающийся смутный гомон и открывался бесформенный зеркальный зал. Со всех сторон на Фиртеля смотрели его собственные многочисленные отражения и одновременно все они что-то говорили. Отдельные слова, казалось, ещё можно было разобрать, но не более того. Девушка внезапно повернулась, подошла вплотную и, ухмыляясь, ткнула Фиртеля пальцем в живот. «Я – Света, а ты, Лейба. Не переживай, всё у тебя будет хорошо, ты только слушай, слушай их», -– и рыжеволосая красавица, многозначительно подняв палец, обвела им зал. Зацепившись взглядом за одно из своих говорящих отражений и изо всех сил напрягая слух, Фиртель сумел-таки расслышать одну фразу, от которой он и проснулся: «Гофмана ему подари на юбилей, Гофмана…».

Глава 10. Фиртель. В кабинете прокурора.

– Лев Наумович, – осторожно тронул плечо шефа охранник.

Фиртель приподнял голову. Огляделся. Майкл по-прежнему сидел на своём месте.

– Прости, Миш, устал я.

– Ничего страшного, Лев Наумович. Вы поспите. Ещё увидимся. Позвоните мне, – Маштайн чирканул на клочке бумаги свой телефон. – Я скоро уеду, кое-кого навестил здесь из дальних родственников, пора и честь знать.

– Постой, так давай я…

– Ничего-ничего, не беспокойтесь, я ни в чем не нуждаюсь, созвонимся.

Гость резко встал, метнул взгляд на мордоворота, неуверенно зависшего на пороге кабинки.

– И ещё. По вашему вопросу всё решено, о проблеме забудьте. А с Элеонорой доведите дело до конца.

Он пожал руку Фиртелю и вышел, улыбнувшись на прощанье.

– Малой, кинь что-нибудь, я тут вздремну.

Лев Наумович не в состоянии был встать. Скинул туфли и тяжело завалился на диван.

Охранник достал из стенного шкафчика подушку и покрывало.

…Ближе к вечеру позвонил прокурор и настоял на встрече.

Из часовой беседы вытекало следующее. Посредством своих неформальных связей с представителями Управления Минюста России и с помощью некоторых серьезных фактов, компрометирующих Пахтагина , Полянскому удалось образумить «заарканенного» губернатора. Тот клятвенно заверил удовлетворить все действительно справедливые требования своей бывшей жены Элеоноры.

Кроме того, неожиданно всплыли серьёзные основания для возбуждения уголовного дела против бывшего партнера Фиртеля, предпринимателя Петросяна Арсена Арутюновича, и Сидор Каземирович интересовался мнением своего друга, не может ли это дело коснуться лично его – Фиртеля.

– Нет, я там не при делах. Было у меня с ним одно лишь предприятие, ну ты знаешь – «Инвест-Фонд», но тему мы закрыли. А других мулек у нас не затевалось. Он мне не друг, не враг, а так. Так что, мне всё равно. Прокололся где – разбирайтесь.

Фиртель надеялся избежать рассказа о встрече с иностранным гостем, хотя факт самой встречи с неизвестным гражданином наверняка был известен всем, поскольку никто пока не отменял оперативных действий по факту шантажа и угроз. И хоть действия эти несли не совсем официальный характер, все передвижения Фиртеля и его телефонные разговоры фиксировались и рапорты по инстанциям шли. Тем не менее, любопытства своего Полянский скрывать не стал.

– Ну, так, что молчишь? Как у тебя дела с «тайным обществом»? – хитро прищурился прокурор и даже склонил голову на бок на манер большевистского вождя. – Или тебе сначала надо отрапортовать ИМ о решении вопроса с ПэЖэ?

– Нет, я думаю, и рапортовать не придётся, если ты заверяешь, что все устроил с Норкой. Сдаётся мне, ОНИ и сами узнают.

Теперь Фиртель лукаво смотрел на Полянского.

Оба думали приблизительно об одном и том же: а не причастен ли сам собеседник к ТО «VSEM». И если причастен, то как давно и как глубоко.

– Нет, меня не завербовали, Сидор, не смотри так. Нет там такого понятия как вербовка. И, думаю, членства, как такового нет. Обратился с просьбой – помогли. Взамен на исполнение просьбы кого-то другого. Вот и все тайны.

Полянский молчал, ожидая продолжения. И Фиртель не стал лукавить.

– Ну да, да. Была у меня встреча с одним старым знакомым. Сто лет не виделись. Каким-то образом он прослышал о моих приключениях. Сослался на клуб. Нет, заказчика не назвал, но довольно убедительно дал понять, что угрозы больше нет. Спи, говорит, спокойно, дорогой товарищ.

Фиртель рассмеялся своей невесёлой шутке. Полянский только усмехнулся и спросил:

– И у тебя были основания ему поверить? Кто такой не скажешь, конечно?

– Основания верить есть. А кто такой, не скажу, прости, Сидор. Да и зачем? Что это тебе даст? Только любопытство удовлетворит? Мне вот тоже любопытно, как у них все это устроено? А также извечный вопрос: кому это выгодно?

– А я скажу тебе. Я тут поинтересовался той информацией, что была в моем распоряжении, и понял: не так уж безобидна эта «контора». На первый взгляд – ничего нового: люди оказывают друг другу всякого рода услуги. Но количество этих людей, можно предположить, растёт по экспоненте. Давай для простоты назовём их членами некоего Клуба. Так вот эти члены находятся не в замкнутом пространстве. Они и члены Клуба, и одновременно граждане своего государства. И обмен услугами между членами осуществляется за счет их связей или положения в структуре государства. Налицо использование служебного положения в интересах Клуба. Понимаешь, о чём я? Происходит перетягивание одеяла. Клуб имеет вполне вероятную потенцию превратиться в альтернативу государственного устройства. И неровён час, завтра этот клуб заявит о себе как о новой политической силе…

– Ай, брось ты! Если уж следовать твоей схеме рассуждений, то бери выше. Я так понимаю, что территориальных, политических и государственных границ у Клуба нет и быть не может. Её членами могут являться представители любой страны и любого социального статуса. Так что, скорее речь может идти о новом мировом правительстве.

– О новом? Ты знаешь старое?

Фиртель махнул рукой. Разговор переходил в демагогическую форму. На умозрительные темы глобализма и мирового закулисья говорить не хотелось.

– Ладно, не будем, – согласился Полянский. – Скажи только честно, вопрос об оплате услуг не стоял?

– Нет! Категорически нет. Услуга за услугу.

– Понятно. Другой вопрос. Как этот диспетчер…

– Мальвина.

– Как эта Мальвина определила суть проблемы, не спросив, кто ты и не выяснив прочие необходимые детали?

– Почему, я представился!

– Ты рассказывал, что предложил это сам.

Лев Наумович вздохнул.

– Чего не знаю, того не знаю. АОН, телефонные базы… Да мало ли, что в их распоряжении…

– Ага, включая шантажистов, заказчиков и киллеров.

– Перестань! Сам же говорил: кто-то заболел, обратился, вылечился. Это как? И болезни насылают тоже они?

Полянский по привычке прохаживался по кабинету, заложив руки за спину.

– Да-с, Лёва, хоть лазутчика туда засылай. Ну не может быть дыма без огня! Не верю!

– Да чего проще! Есть проблема – вот тебе и карты в руки, звони, сам же лазутчиком и становись.

– Свои проблемы я пока сам решаю, – задумчиво и с некоторым сомнением в голосе произнёс Полянский.

– Не зарекайся. Всяко может случиться, так что не катил бы ты бочку на Клуб. Пригодится ещё воды напиться. Хотя, ты знаешь… Интересно, они отказывают кому-нибудь в помощи? Или, например… Скажем, не можешь ты ничем отплатить, ну нет у тебя ни связей, ни средств, чтобы их встречную просьбу удовлетворить. Как тогда? Откажут?

Фиртель подумал, пока его приятель молчал, и ответил за него:

– Думаю, не откажут. Сбавят, так сказать, размер оплаты. Но не откажут. Ведь что-то всё равно у каждого человека найдётся, что он может дать другому.

– Свою почку, например, да? Или прихлопнуть кого. Вот тебе и «клубный киллер» вырисовывается.

Лев Наумович уже начал испытывать раздражение. Заметив это, прокурор смягчил тон на более миролюбивый:

– Да это я так, для оживления рассуждений. Ставлю себя на место агрессивного оппонента.

Разговор зашёл в тупик, и продолжать его уже не было смысла. А Фиртель задумался о том, какую выгоду имел, в частности, Майкл со своим папашей? «Ведь тоже посредством Клуба что-то решал. Кстати, откуда этот Майкл-Миша приехал? Не из Швейцарии же, если времени прошло-то всего-ничего, – Фиртель посмотрел на часы – три четверти суток с момента звонка шантажиста! А позвонил я по визитке всего 12 часов назад. Через 6 часов уже появился Маштайн. Он что – здесь, в городе был?».

Опять смутное волнение прошлось лёгким бризом по всему телу. Руки сами забегали по карманам в поисках записки с номером телефона Майкла.

Фиртель резко засобирался. Он торопился позвонить без свидетелей. Полянский не стал его задерживать, лишь сказал на прощание, хлопнув по плечу: «Утро вечера мудренее».

…Ни в тот вечер, ни позже, ни на следующее утро заветной бумажки Фиртель так и не нашёл. Охранники перерыли мусорки «Бобби-Холла», салон автомобиля, весь путь следования своего шефа от кабинки ресторана до прокуратуры. Ничего. Никаких следов присутствия иностранного визитёра не оставалось. Можно было бы предположить, что Льву Наумовичу таинственный гость лишь почудился, если бы его не видели собственными глазами пятеро охранников и официант. Оставалось надеяться, что Майк Маштайн позвонит сам.

Фиртель жаждал общения с ним…

Глава 6. Вокруг Фиртеля.

Из подъезда Фиртеля, мимо Мерседеса со спящим в ней Колей-охранником лёгкой походкой прошла девушка с развевающимися на прохладном ветру рыжими волосами. Светлана Царёва даже не взглянула в окна машины, чтобы разбудить Коку-Кокаиина, дать ему какое-нибудь напутствие или попрощаться. Всё, что планировала, она сделал и о Фиртеле больше не вспоминала. Теперь у неё были другие планы.

А Лев Наумович некоторое время сидел на кровати в состоянии прострации и, медленно приходя в сознание, мучительно вспоминал, что сейчас произошло – короткий обморок, сердечный приступ? Лишь когда раздался телефонный звонок, ясность ума окончательно вернулась, но никак не память о событиях, связанных с минутным визитом незнакомой девушки. Звонил сотрудник органов безопасности Николай.

– Лев Наумович, по номеру.

– Да-да, что там?

– Номер нигде не проходит, принадлежит оператору МТС.

– Я и без тебя знаю, что МТС! – в привычной для себя манере рявкнул Фиртель, – кому принадлежит?

– Да ни за кем он не числится, на операторе так и висит. Никаких звонков не отслеживается…

– Как не отслеживается, если я эсэмэс с него получил только что! И сам на него звонил следом! Как не отслеживается?! С того света что ли он?! Проверьте ещё! Пеленгуйте, пеленгуйте! В течение часа с него ещё будет сигнал!

– Лев Наумович, может, проясните ситуацию? Что стряслось? Что за SMS?

– А вы сами прочитать не можете, разведчики, тоже мне?! Ладно, посмотрите хорошенько, оператора тряхните. – Лев Наумович сделал два глубоких вдоха, приводя нервы в порядок. – Ничего пока не случилось, просто паршивца мне этого дайте на блюдечке! Если что, Киримыча подпрягите, сами знаете, что делать.

– Хорошо, – в трубке зашуршало, – хорошо. В течение часа, говорите?…

– Да, это точно, – немного смягчив тон, закончил Фиртель и бросил трубку рядом с собой на кровать. «Ни хрена они не найдут, – подумал он, – хитрый мерзавец, готовился». Уже почти равнодушно толстяк взглянул на окна, поправил тапок на ноге и засеменил в ванную комнату.

Немного приведя себя в порядок, он, по-прежнему в одних штанах и майке, порылся в пиджаке, извлек из него какую-то невзрачную визитку, повертел в руках и бросил на стол.

«Двадцать тысяч не деньги, – мысли самостоятельно наползали одна на другую, – Если всё правда – врага буду знать. Нет – так я мытьем или катаньем, но лохотронщика этого достану. Всех подключу, но достану. Раздавлю гадёныша. А вдруг, правда?»

Откуда-то снизу, от живота к груди, а отсюда к шее опять подступило неприятное, вибрирующее как холодец жжение, удушливо обхватило горло. Сердце забилось чаще. Страх. Страх всё-таки давал о себе знать.

«Плевать, я ничего не теряю», – убедил себя Фиртель и схватил телефон. Но тот дал сигнал прежде. Поступило подряд два сообщения с того же неизвестного номера, текст был разбит на две части. Писался явно второпях, с большими сокращениями и без знаков препинания, но был предельно ясен и в расшифрованном виде выглядел так: «События развиваются стремительно. Киллер уже на хвосте. Сиди, где сидишь, никуда не выходи. У тебя есть надежный шанс. Срочно дай команду подручным к 2 часам ночи привезти наличные к поезду Астрахань-Москва к последнему вагону. Пусть закинут на крышу и валят. Без шуток. В течение ночи жди обещанного».

Лев Наумович лихорадочно набрал номер своего друга из ФСБ.

– Коля, сейчас я отправлю сообщение со своего телефона, ловите внимательно, времени в обрез. Должен быть ответ. Вы готовы? Сколько подождать? Пять минут? Ладно, жду.

На том конце что-то сказали. Фиртель побагровел.

– Нет! – закричал он. – Никого не присылать! Делайте, как прошу!

Бутылка с коньяком тряслась в руках. Два глотка из горлышка немного придали храбрости и спокойствия.

В голове проносились образы реальных врагов, конкурентов, недоброжелателей, завистников и прочих потенциальных заказчиков. Ох, как их оказалось много на поверку!

– Да! – гаркнул он в трубку, не прошло и пяти минут. – Готовы? Точно готовы?

Какие-то рекомендации звучали ещё секунд пятнадцать, Фиртель слушал в пол-уха. Потом набрал текст: «Согласен. Обманешь, кишки вырву!» и отправил сообщение в адрес неизвестного.

Команду об отправке требуемой суммы без всяких объяснений, за исключением «так надо» Лев Наумович отдал незамедлительно, кому следует, из числа надежных и преданных исполнителей, и приготовился ждать. Тот же страх не позволил ему размещать в поезде своих людей, устраивать слежку. Всем велено было сделать как просил вымогатель и уходить без оглядки. Однако минуты шли за минутами и сомнения роились с нарастающей силой. «Дурак, лох, размазня! Обоссался, урод! Надо было весь поезд обложить!». И тут же самобичевание сменялось на более комфортное: «Всё равно они его вычислят, он от меня никуда не денется, да и деньги не те, больше терял…». Хотелось вызвать Кокаина к себе. Поднялся бы, посидели вместе, всё-таки живая душа. Но опасения за свою репутацию – вдруг заметит беспокойство – не давали этого сделать. Да и не заведено было шестёрку в дом звать без особой надобности. «А вообще странно, что Кока притих там, ведь времени прошло прилично, должен был бы и забеспокоится за меня!» – всполошился Фиртель и крадучись приблизился к видеоустройству. Настроив картинку, он увидел, что Коля сидит в обычной для него позе – за рулем и, кажется, спит. Ну что ж, на него это похоже.

Резкий звонок телефона заставил охранника-водителя очнуться ото сна. В трубке захрипел злой голос шефа:

– Какого хера спишь, сука. Следи по сторонам, ствол достань, всё проспишь!

– Что случилось, Наумыч? – жалобно спросил встрепенувшийся и ударившийся головой о крышу машины Кока. Однако пистолет уже был в его руке и снят с предохранителя. Выучку не пропьёшь и не проспишь.

– Ничего, проверка связи. Всё равно следи по сторонам. Гости могут быть непрошенные, но виду не подавай, дурень! Во как задёргался, аж мне не по себе. Сиди тихо, поглядывай вокруг!

– Хорошо, шеф. Прости, Наумыч, закимарил малёк.

– Ладно, бди. Потом выспишься. Закимарил он. Отбой. Я пока тут ещё побуду.

…Проходящий поезд прибыл вовремя (а ведь мог и опоздать!). Стоянка 40 минут, отправка в 02-05. Двое – один, коренастый в твидовом пиджаке, второй высокий и худощавый в спортивной куртке – прогуливались вдоль вагонов. Уже было объявлено отправление поезда, когда они вразвалочку двинулись к последнему вагону. Пассажиров и провожающих возле него почти не было, девушка с парнем махали кому-то в окно.

Человек в куртке скользнул за вагон и, легко запрыгнув на сцепку, движением баскетболиста почти положил небольшой плотный свёрток на чуть покатую крышу. Липкая да ещё и намагниченная оболочка, сорвав с руки прозрачную перчатку, какой пользуются женщины при окраске волос, прочно припечатала сверток к пыльной поверхности. Что там было ещё кроме денег, знали только эти двое…

…Фиртель не спал всю ночь. Сообщения о выдачи заказчика так и не поступило. Приятели из ФСБ безуспешно пытались вычислить место нахождения злосчастного шантажиста. На короткое время это удалось, но сигнал находился в движении в окрестностях города, после чего бесследно исчез. Стало ясно, что сим-карта, а возможно и сам телефонный аппарат были уничтожены. Фиртель вынужден был признать, что его попросту кинули. Хотя слабая надежда оставалась. Он много раз прокручивал в голове сцену извлечения неизвестным «доброжелателем» пакета с деньгами с крыши вагона. И находил эту задачу не такой уж простой. А вдруг тот предполагает наблюдение, слежку, и не решается забрать «посылку». А вдруг ветром унесло пакет – тогда уж вообще обе стороны в дураках. Исполнители поручения Фиртеля заверяли, что с этим всё в порядке, накладок быть не может, не то, что ветром, рукой-то не просто снять. От этого Лев Наумович ещё больше расстроился, если так можно выразиться. Он уже готов был лично отдать деньги из рук в руки со всеми гарантиями, лишь бы узнать имя покусителя на свою жизнь. Но всё это теперь выглядело по-детски наивно, по-водевильному глупо и недостойно статуса известного авторитета.

Нервы сдавали, коньяк и бессонная ночь заявляли о себе с худшей стороны. Да ещё накануне с друзьями немного перебрал и не доспал положенных восьми часов. В животе урчало, одним шоколадом, да лимонами сыт не будешь. На этой квартире особых запасов нормальной пищи не было… «Дожил!» – хулил себя Фиртель.

Два раза звонил Кока-Кокаин, жаловался, что неважно себя чувствует и одновременно справлялся всё ли в порядке. По его голосу Фиртель понял, что парень не в состоянии дальше нести вахту, и велел вызвать сменщика…

К утру Лев Наумович вялым жестом взял со стола давешнюю визитку.

Она ничего особенного из себя не представляла: стандартный прямоугольник плотной белой бумаги, четырехзначный номер телефона и слово, напечатанное простеньким шрифтом «VSEM». Фиртель помял её пальцами, попробовал на излом, даже посмотрел на просвет. Никаких потаённых свойств не обнаружил. Он брезгливо-недоверчиво хмыкнул, однако номер всё же набрал. На том конце женский голос ответил быстро.

– Диспетчер.

Лев Наумович расправил плечи, отчеканил:

– Меня зовут Лев Наумович.

– Ваша группа.

– Какая группа? Я звоню впервые…

– Извините. Слушаю вас.

Фиртель замялся. Он не знал, что говорить, соответствующего инструктажа, кажется, не было, когда визитка попала впервые в его руки. А может, что-то и было, да не задержалось в памяти.

– Подскажите мне, м-м… Как это… Я имею только визитку. Вот она сейчас у меня перед глазами…

– Хорошо. Вам требуется помощь, так?

– Ну-у…

– Хорошо. Вы нуждаетесь в чём-то, требуется решить какую-то задачу, или вы хотите с кем-то поговорить, встретиться, может быть что-то предложить?..

– Я хотел бы найти человека…

Фиртель замялся. Женщина уточнила вопрос:

– Вы хотели бы найти конкретного человека? Или кандидата на какую-то роль в вашей жизни, или возникшей жизненной ситуации?

– Человека вполне конкретного, играющего конкретную роль в сложившейся вокруг меня конкретной ситуации, мне угрожают, и я не знаю кто! – выпалил Фиртель, делая ударение на трижды повторенном прилагательном. На лбу его выступила испарина. «Чёрт, что я несу!» – подумалось ему.

– Понятно. Что вы можете дать взамен?

– Взамен чего? Вы ещё ничего не сделали!

– Человек будет найден. А что вы предложите взамен?

– Минутку, как вы его найдёте, если даже я не могу его найти?!

– Вы не всесильны, раз обратились к нам, а мы можем почти всё. Так чем вы готовы пожертвовать ради решения вашей задачи?

Фиртель шумно выдохнул.

– Сколько стоят ваши услуги, могу я узнать? Расценки, прейскурант, чёрт побери, что у вас там есть?!

– Мы не берём денег. Всё, кроме денег.

– Как так? А что же ещё?

– Минутку…

В трубке щёлкнуло, пауза была не длинной. В голове Фиртеля пронеслось: «Сейчас душу мою потребуют». Женщина вновь вернулась к разговору.

– Вы можете помочь одному человеку, – это звучало не как вопрос, а вполне утвердительно. – Это женщина, у неё проблемы с разводом, дележом имущества с ненавистным мужем, он несправедливо, по её мнению, выиграл суд, теперь женщина оказалась чуть ли не на улице…

Фиртель не знал, как реагировать.

– Называйте фамилию, имя-отчество, номер дела или имя судьи, какой суд, мне нужна информация…

– Нет не совсем так. Всё проще. Я назову имя её мужа, и Вы всё поймете. Это Пахтагин Евгений Иванович…

– Что?!

– Вы в состоянии помочь?

Фиртель тяжело и громко задышал. Так было всегда, когда он сильно злился. Конечно, ему известен был этот человек – кто его не знал! Губернатор области! В кругах Фиртеля хорошо было известно о его конфликте с супругой, известной светской львицей Элеонорой Москвиной. Тем временем «диспетчер» продолжал:

– Ваш вклад будет засчитан, если Элеонора снимет свою заявку.

– А с чего вы взяли, что мне это по силам? Что я вообще знаю, о чём идет речь? Да кто вы такие вообще!? Людей разыгрываете что ли?!

– Вам это по силам, и вы знаете названных людей.

Безапелляционные интонации в голосе диспетчера не оставляли даже желания спорить, возражать или ломать комедию. Похоже было на то, что организация серьезная. Фиртель даже подумал, а не связаны ли они с какими-то известными конторами.

– Хорошо, я попробую. Но что нужно от меня? Касательно моего дела, я имею ввиду.

– Ничего. Сегодня же ваша заявка будет выполнена.

Фиртель только икнул.

– Нельзя допустить, чтобы кто-то кому-то угрожал. Все вопросы и разногласия нужно решать миром.

– Да, да. Конечно, – пробормотал Лев Наумович в трубку. Его немного потряхивало. Женщина невозмутимо продолжала:

– И вы постарайтесь не затягивать с Пахтагиным. Дело не простое, деликатное, касается конфликта амбиций, здесь может понадобиться больше времени, чем его уйдёт на вашу проблему. Так что, пожалуйста, займитесь прямо сейчас. Мы свяжемся с вами, да и сами звоните. Всего доброго.

– Секунду, но вы даже не спросили, кто я и что…

– Хорошо, – с еле уловимой ноткой ласково-снисходительного одолжения согласилась диспетчерша, – представьтесь, пожалуйста.

Лев Наумович поймал себя на том, что испытал облегчение. Конечно, это глупо, но пока не отдавая себе отчет в том – почему, он все же верил таинственной женщине. Он представился, назвал дату рождения и даже свой официальный адрес прописки. Подумал и решил добавить номер своего телефона, хотя такая контора наверняка могла добыть все сведения о звонящем им абоненте.

– Простите, а как Вас зовут, с кем я говорю?

Женщина, молчавшая все это время, пока Фиртель диктовал свои данные без заминки ответила таким же ровным и будничным тоном: «Мальвина».

На этом разговор был завершён. Фиртель первым положил трубку и замер в раздумьях. Теперь ему захотелось в деталях вспомнить тот ничем непримечательный день, когда редактор одной из бульварных газет вручил ему визитку. Не менее года прошло с тех пор. Удивительно, как сохранилась эта странная карточка. Да только благодаря тому, что была заткнута под обложку паспорта и благополучно забыта. Именно так посоветовал сделать тот редактор по имени… Фиртель даже забыл его имя. Вспомнилось только, что этот газетчик рассказал о каком-то чудесном избавления его жены от давней хронической болезни благодаря клубу со странным названием «VSEM». Ещё он сказал, что это некое общество, способное решить любую задачу, если ты станешь его членом. Вот только не всех туда принимают, ты должен себя как-то зарекомендовать. Речь в тот момент не стояла о вступление в какое-то тайное общество, дела у Фиртеля и без того шли хорошо, он чувствовал себя всемогущим и самодостаточным и ни в каких клубах не нуждался. Тем не менее, визитку принял.

Он снял трубку и набрал номер.

– Алло, Сергей Иванович, приветствую тебя, Лев. Всё нормально, спасибо. Слушай-ка, я что звоню, помнишь, ты как-то познакомил меня с владельцем одной газетёнки… Точно! А как ты догадался, что я именно о нём?! Он мною постоянно интересуется? Приветы передаёт? Хм… А что же ты их мне не передавал? Забывал? Ладно, дай-ка мне его телефончик. Да, нужен…Записываю.

Через минуту Фиртель уже набравший было телефон Игнатенко Бориса Ильича, так звали учредителя газеты «Неделя города», задумчиво откинулся в кресле и размышлял. Звонить Игнатенко он не решался. «Ну позвоню, – думал он, – какую-то информацию о клубе он мне может и сольет, и что? Удовлетворю любопытство и только. Разговоры пойдут: Фиртелю приспичило, петух клюнул… Что да почему…». Самолюбие возобладало. От задуманного он отказался. Вместо этого сделал ряд звонков нескольким на первый взгляд никак не связанным между собой людям, навел нужные справки относительно личных дел губернатора. А ещё через час (время близилось к 10 часам дня) уже сидел за чашкой кофе, и ни где-нибудь, а в кабинете прокурора области Сидора Каземировича Полянского. Они были давними приятелями и много раз выручали друг друга в щекотливых ситуациях.

– Значит, говоришь, шантаж.

– Да кто знает? Коля Ахтырский пеленговать пытался, да без толку. Симку выкинули и все дела. Ищи-свищи…

– Значит, чекисты не помогли…

– Охрану приставили… Телефоны все мои на контроле… Так что я со всех сторон на прицеле…

Фиртель вымученно улыбнулся, покосившись в сторону окна.

– А ПэЖэ тебе зачем? – спросил прокурор. Так за глаза фамильярно именовали губернатора : Пахтагин Женя – ПэЖэ.

– А вот зачем. Я уж буду с тобой откровенен.

Лев Наумович немного поёрзал в глубоком кожаном кресле, закурил. Достал визитку клуба, протянул товарищу.

– Что-нибудь слышал?

– Оба-на! А как же! – только увидев надпись «VSEM», вымолвил Сидор Каземирович. – Только я смотрю, номера телефонов у них все время разные. Этот новый какой-то, – Прокурор повертел в руках карточку. – Интересовались, интересовались. Некое самостийное неформальное объединение, вроде клуба партнеров по интересам. Осуществляют обмен услугами между членами. Ничего особенного, криминала нет, законом не возбраняется, хотя никакой официальной регистрации не проходили. Кто за всем этим стоит, не знаю, как-то не задавался вопросом. Меня не касалось, жалоб не было, нужды обращаться тоже.

– А что ж тогда интересовались?

– А жену какая-то подруга просила разузнать. Болела она что ли, да как-то помогли, вылечили. Вот и интересовалась. Я и дал команду. Могу Данилу вызвать, он у меня этим занимался. Вызвать?

– Нет, Каземирыч, не надо.

– А-а! – догадался прокурор. – Ты решил к ним обратиться, так я понимаю?

Фиртель вкратце рассказал о своем звонке и диалоге с диспетчером. Полянский не переставая улыбался, и Фиртеля это бесило. Когда он замолчал, прокурор нажал кнопку селектора, встал из-за стола. В кабинет вошла секретарша и быстро прибрала стол.

– Что-нибудь ещё? – спросила она своего начальника, вынося поднос с пустыми чашками.

– Нет, Валюш. А впрочем, постой.

Секретарша замерла у самой двери.

– Климова вызови.

– Хорошо, Сидор Каземирович.

– Кто это? – спросил Фиртель, когда дверь за секретаршей закрылась.

– Климов-то? Да так, из моих… Думаешь, шантажист может быть связан с клубом?

Фиртель пожал плечами. Следов улыбки на лице прокурора уже не было. Он сощурил глаза, пристально посмотрев на своего гостя.

– Сейчас, погодь, дай подумать, я задачу понял.

Полянский мерил шагами кабинет, заложив руки за спину и глядя то в пол, то на потолок, неестественно высоко запрокидывая голову. Коренастый, подвижный, с большой лысиной, он походил сейчас на Ленина, каким мы его знаем по старым советским фильмам. Не хватало усов и характерной бородки.

– Диспетчер, говоришь… Элеонору с «пыжиком» примирить, значит…

– Ну может не примирить, он разве от своей новой уйдёт, да и Норка та ещё стерва, сама бойфрендами увешана, как елочными игрушками…

– Погодь, погодь, дружочек. Есть у меня одна зацепочка, дай минутку… Сейчас, сейчас…

Фиртель замолчал, внимательно следя за движениями желваков прокурора, продолжающего ходить по кабинету.

– У нас свой клуб, не хуже этого, – он мотнул головой на визитку, лежащую на столе, – не хуже, хуже, уже, же и е… – бормотал себе под нос Полянский. – Так всё! – Он резко остановился перед своим гостем, положил руку ему на плечо. – Ты иди с Богом, я тут кое-что порешаю, позвоню тебе. Если удастся, то сегодня. Ни о чем не переживай и не думай. Мне уже самому интересно, что у тебя с этим клубом получится, – он вновь не сдержал улыбку. – Главное я задачу понял. Дело-то и впрямь ПэЖэ купил, знаю я этого… Шумное, шумное дельце… И грязное. Есть там, за что поворошить.

Полянский замолчал. Дверь кабинета распахнулась. Вошел молодой человек с военной выправкой, держа в руке кожаную папку. Сделал два шага вперед, кивнул в знак приветствия Фиртелю и застыл в пол-оборота, как бы приглашая гостя к выходу. Лев Наумович встал, посмотрел вопросительно на своего друга, тот подтвердил кивком и рукопожатием, что аудиенция закончена.

– До встречи, Сидор Каземирович!

– Созвонимся! Удачи тебе!

Через пятнадцать минут Полянский, отдав некоторые распоряжения по делу губернатора и его бывшей жены, вчитывался в текст, только что присланный ему по факсу из Управления ФСБ. На одной из страниц многостраничного текста имелась кое-какая информация об упомянутом «клубе». Данные не были должным образом систематизированы, представляли собой обрывочные сведения из разных источников о ТО (тайном обществе) «VSEM». Было очевидно, что всерьез органы его разработку не вели, хотя на заметке имели. А потому это был неофициальный документ, составленный разными людьми по собственной инициативе или по частному поручению вышестоящих лиц, и хранящийся среди прочего «мусора» в архивах третьестепенной важности. Имеющуюся скудную информацию наспех свалили в одну кучу по личной просьбе Полянского и без всяких с его стороны претензий на достоверность и указания источников.

« ТО VSEM (ВСЕМ) Другие названия: Vsяк; Мера; Дам; ТОV; Будем; Обрети. Время создания: ориентировочно конец 2004 – начало 2005 г. Предположительная связь короткой рекламной компании в газетах (перечень прилагается), проведенной летом и осенью 2005 года. Рекламные слоганы:

Помогу обрести (игра-эксперимент), тел.:

Будь настойчив и ты дозвонишься! Тел.:

Звони и обретешь! Тел.:

Дозвонись и обрети! Тел:

Всем! Всем! Всем! Тел.:

Условно заявлено как ТО – «Тайное общество», «товарищеское общество», «клуб партнеров по интересам: духовное развитие, творческая реализация, любовь, секс, здоровье, омоложение, бессмертие…». Лозунги: «Нет грубости, надменности, хамству, унижениям, насмешкам, моральному и физическому уродствам. Взаимопомощь, равенство членов. Нет неразрешимых проблем. Помоги товарищу и он поможет тебе».

Устава, учредительных документов, правил внутреннего распорядка, листовок, агитационных бюллетеней, заявлений, платежных ведомостей, бухгалтерской документации, списков членов, какой-либо печатной продукции не обнаружено, кроме карточек форматом 50х90 мм с названием организации и телефоном. Отпечатаны лазерным способом.

Способ привлечения новых членов (правила): оповещение о намерении привести нового члена; приглашение на Совет Общества (под видом любого привычного в миру повода); решение Совета.

Исключение из членов – голосованием (по требованию тайным или общим решением и открытым)

Встречи – для реализации основных интересов и задач общества.

Вклады – одинаковые, посильные для каждого. С правом внесения дополнительных пожертвований (тайно или открыто).

Что может роднить людей, общество больше, чем узы крови? Что больше, чем родство генетическое? – содуховность, сопартнерство, сопричастность. Любовь, страсть, взаимокомфортность.

Решение индивидуальных задач (проблем): ….

Добровольное принятие участия в решении задачи.

Варианты участия без ограничений, кроме непосредственных денег (мат. помощь исключена, запрещено – как просьба, так и волеизъявление, за исключением случаев, когда выделение денежных средств из казны Общества на решение индивидуальной задачи позволяет решить и задачи общества (в интересах общества).

Система осведомления. Почтовый ящик (тайный ящик) – не установлен. Уведомление Совета членами Общества о нарушении Правил или несоответствии требованиям Общества.

Суть – желая обрести, ты должен быть готовым отдать что-то взамен. Все, кроме непосредственно денег: Любовь, здоровье, молодость, бессмертие, дружба, общение, острые ощущения, свобода, независимость, тишина и одиночество, шумная компания, общество единомышленников и т.д. Любая задача выполнима. Все дело в сроках и средствах.

Каждое желание попадает в одну из категорий.

Формируется пара «желание-плата»: возьму-отдам, беру-даю, принимаю-передаю, приму-подарю, продам-куплю, одолжу-возьму в долг… Все кроме денег!

Курьеры-посредники. Не выявлены.

На обработку заявки – от нескольких часов до нескольких дней.

Алгоритм выполнения заявки держится в секрете. Не выяснено.

Ни один из участников не знает о своем истинном предназначении в решении общих задач. Он выполняет только конкретное поручение – сходи, позвони, достань, передай…

Факир и Фея – координаторы. Не установлены.

Кто-то готов заплатить, кто-то чем-то пожертвовать (временем, предметом, трудом, участием, интеллектом, знаниями, информацией и т.д.)

Корректировка условий возможна в процессе обработки заявки (дай больше, подожди подольше, попроси поменьше).

Варианты ответа операторов (диспетчеров) на отдельные вопросы (относительно структуры общества, в частности):

– Любые Ваши проблемы будут решены.

– Я посредник, всей информацией не обладаю.

– Вы хотели бы сами участвовать в проекте? Готовы ответить на несколько звонков и собрать информацию о человеке: Что хочет? Что может дать взамен? Телефон для связи.

Выдержка из текстового файла (извлечено из ПК Хворостина С.С., проходившего по подозрению в даче взятки должностному лицу \\ факту по делу №…. от 12.08.2006, делопроизводство Фрунзенского РОВД №….\\ Дело закрыто за недостаточностью улик). Предположительно имеет отношение к ТО «VSEM» :

[[Инстр. «Для диспетчера ТО V»: Категории абонентов:

– Готов заплатить – 1

– Готов дать – 2

– Даст востребуемое – 2а

– Редкое, но уникальное – 2б

– Ничтожное – 2в

– Готов «заплатить» сразу – 1а

– «Заплатит» за гарантию – 1б

– «Заплатит» по факту – 1в

– «Заплатит» посреднику – 1z

– «Заплатит» исполнителю – 1x

Прим.: Слова «заплатить», «плата» не предполагают движение денежных средств. Используются в значениях «принять участие», «участвовать в акции», «не денежный вклад в дело Общества» и т.д.]]

Установленные лица: Операторы (список прилагается, всего 5 человек, некоторые работают под псевдонимами). Члены (список, всего 12 человек). Организаторы, руководители, члены гипотетического «Совета Общества» не известны. Из неофициальных бесед с установленными рядовыми членами общества относительно структуры общества, его численности, руководителей, других участников, стратегических планов сведения ничтожны. Общее впечатление: ограниченная информированность рядовых участников-волонтеров, тщательная законспирированность организаторов. Задачи, планы, коммерческие, общественные или политические мотивы не ясны.

Нарушений законодательства не выявлено…. Предположительно существует казна Общества. Проверенных данных нет. По банковской системе информация не проходит. Оснований для официальных следственных мероприятий нет.

Дорогие читатели. Я попробую повыкладывать на пикабу некоторые главы своего незаконченного романа. Просто надеюсь, что ваша реакция поможет мне либо закончить его, либо похоронить. Вот, например "Предисловие", описывающее реальное событие, автобиографическое. Если даже в него трудно будет кому-то поверить, тогда дальше читать роман я не советую. Итак.

Предисловие

С кем из нас не происходили в жизни странные вещи, которым нет объяснения: вещие сны, интуитивное предвосхищение событий, феномен «дежавю», блуждание «в трёх соснах», полтергейст, домовые, пропажа вещей и мистическое их возвращение, загадочные явления в небе (да мало ли чего ещё?) – наверняка с каждым. Можно о них рассказывать или хранить от всех в тайне – от этого ничего не изменится: они были, есть и будут. Но много ли людей, знающих разгадку (природу этих вещей)?

Один любопытный случай из моей собственной жизни я опишу в качестве предисловия к роману.

Это было в 1990-м году. Справляли мы на даче товарища его день рождения. Друзей собралось на шашлыки под водочку ровно двадцать один. Я пришёл с подругой, влюблённой в меня по уши. И любовь эта была какая-то настолько умильная, что слёзы наворачивались. Юная, тогда ещё застенчивая, бесхитростная красавица смотрела на меня всегда восторженными глазами, а я буквально таял в них.

И вот когда все гости были в сборе, а мясо нанизывалось на шампура, я по просьбе хозяина пошёл в сарай за картошкой. Дали мне с собой кастрюльку и я двинул, чувствуя на себе взгляд возлюбленной. Она действительно смотрела мне в спину, видела, как дверь сарая открылась, как захлопнулась за мной, звякнув ржавой кованой планкой, что для замочного затвора служит. Подружка так и продолжала рассматривать деревянную некрашеную дверь в ожидании, когда я выйду.

Дело было на Волге. Полдень, жарко, солнце в зените стояло. Оно всегда в зените, когда полдень в тех краях. Шампура на мангале, водка в теньке, настроение у всех радостное и безоблачное, как и небо над головой.

Я вошёл в крохотный сараюшко в 4 квадратных метра. Сквозь прорехи в рассохшихся досках солнышко светит, на полу ящик, прикрытый фанеркой. Картошка прошлогодняя, местами проросшая. Накидал я в кастрюльку штук пятнадцать, двадцать – зарыть в золу потом, на любителя. Лично я не фанат, но в охотку бывает иногда желание ладони пообжигать да похрустеть обгорелой корочкой.

Выполнил я задание, фанерку на место вернул и – на выход…

А девочка моя всё смотрела и смотрела на ту злополучную дверь. Минута прошла, другая. Гости раздражаться стали, рюмочки-то налиты – всем не терпится для разогрева на грудь принять святые 50 грамм. А тут одного, то есть меня, всё нет и нет. Вроде бы семеро одного не ждут, могли бы и сами тяпнуть, да вот только я необычный гость. Шефом я был для всех, а эти все – мои подчинённые. Конторой гуляли.

Прошло минуты три. Позвали, тишина. Заволновались – ну что там несколько картошин набрать, секундное дело! Моя пассия не отрывала взгляда от двери сарая, до которого 11 метров всего (всё потом перемеряли до сантиметра). Первой вскочила – вдруг что случилось? – молчу ведь, не отзываюсь! Дверь распахнула и застыла обескураженная. Меня в сарае не было. Следом хозяева дачи влетели. Глазами глинобитный пол обвели: несколько пустых канистр, лыжи старые в углу, лук в сетках-чулках под потолком и несколько пустых банок на единственной прогнувшейся полке. Ящик как стоял, так и оставался нетронутым, вот только фанерка рядом на полу лежала. Это они уверенно потом утверждали…

…Меня искали везде, где только можно – дачка небольшая, стандартная для тех времен – в 6 соток, несколько деревьев и огородик; домик махонький, одноэтажный, спрятаться негде. А вот забор вокруг добротный – 2 метра высотой, из струганных обрезных досок, плотно подогнанных. Все разом решили, с сомнением правда, что я их разыгрываю. Бегали вокруг, кричали, улюлюкали. Потом заволновались. Не похоже это на меня. Ну, не похоже и всё! Не солидно. Ладно бы обиделся на что – ушёл, но ведь никаких поводов не было. А тут подружка моя: у нас любовь на взлёте, какие уж тут розыгрыши или обиды.…

Искать начали всерьёз. Долго искали.… Два с половиной часа. На чердак лазали, вокруг дома метались, окрестности с криками и свистами обошли. За домом яма была приличная – хозяин ледник намеревался строить, да всё руки не доходили, – за два года края обвалились, скаты рыхлые, а внизу лужа с весны стояла – в неё тоже ныряли. Уличный туалет снимали с основания – и там палками шурудили, не побрезговали. Отчаявшись, сели водки выпить, да остывшим шашлыком закусить. Моя плачет, в голос ревёт. Все расстроены, не знают, что и думать, а уж что делать – тем более. Полное отчаяние.

И тут из того самого сарая выхожу я с кастрюлькой в руках. Улыбаюсь всем, как ни в чём не бывало… Что началось!

…Мне казалось, у меня за спиной железяка дверная ещё колыхаться не перестала, как я уже картошки набрал – так быстро я управился. И хоть торопился за стол, даже фанерку на место положил, чтоб корнеплод не зацвёл. Ну, секунд 19-20 у меня ушло. Следственный эксперимент ставили, проверено. Выхожу и вижу, как друзья мои поначалу застыли, рты разинув и глаза повытаращив, словно монстра увидели. В первые мгновенья я ничего не понял. Потом испуг взял: что, думаю, со мной такое случилось? Ко мне все бросились, щупают, обнимают, расспрашивают наперебой. Любовь моя на мне висит, плачет навзрыд, корит за что-то. Сам же понять ничего не могу. И меня стал охватывать ужас. Из обрывочных реплик начинаю догадываться, что произошло. Первая мысль – меня разыграть решили! Ну, уж если так, то такую сцену надо долго готовить, репетировать, да чтобы девчонка так натурально плакала – не поверю! И тут я начинаю обращать внимание на многие шокирующие детали. Шашлык давно готов. Вместо весёлого костра зола еле тлеет. Все взмылены, а не такие холёные, как полминуты (!) назад. И самое главное – солнце! Солнце не в зените! Тень от дома легла на мангал, хотя только что он на самом пекле стоял. На часы смотрю и глазам не верю. Точного времени не засекал, конечно, но периодически следить за минутной стрелкой стало давней привычкой. Тут у меня ноги и подкосились. Я сел на лавку, а у друзей настроение сменилось, вижу не то что-то. Оказалось, меня самого теперь заподозрили в мистификации. Только девушка в руку мою вцепилась, словно боится, как бы я снова не исчез, в глаза смотрит, всхлипывает и приговаривает: «Я от двери от той взгляда не отводила. Они все бегали, а я здесь сидела и смотрела тебе вслед…». «Неужели все два с половиной часа?» – спрашиваю. Друзья замолчали, стыдно стало. Действительно, каждый из них поймал себя на том, что за девчонку переживал, как она от сарая не отходила до самого конца. Только в последнюю минуту присела от бессилия и горя…

Долго мы потом обсуждали это событие, даже экспериментировать не побоялись. Да что там говорить! До сих пор ни у кого из головы тот случай не выходит. Главный вопрос: где я был? Или так – где были два с половиной часа двадцать человек, в то время, когда на считанные секунды отвернулся я?

Не было ответов на эти вопросы, как и на множество других, часто возникавших в моей жизни и до, и после описанного случая. Я словно магнит притягивал к себе всякие чудеса и труднообъяснимые явления. Последние годы я перестал реагировать на многие подобные вещи, а особенно рассказывать о них кому-либо. По разным причинам. О большинстве из них догадаться не сложно. Малознакомые люди вообще клинику заподозрить могут.

Ну, а вот совсем недавно произошла целая цепочка взаимосвязанных событий, о которых умолчать, или не попытаться описать их, было бы, по меньшей мере, несправедливо. Несправедливо по отношению к тем, кто мучительно ищет ответы и не находит их.

Я свои ответы нашёл, и в том числе на вопрос: «куда подевались те мои два с половиной часа?».

В моём произведении имена реальных персонажей изменены, как и названия городов, если они встречаются, организаций и многого другого. Среди героев романа есть и прототип вашего покорного слуги. Но под чьим именем – я не признаюсь читателю. Пусть каждый догадывается сам.

– Что ты узнала, Марина? – спросил Серж. – Ты ведь дольше прошла по каналу, чем я. Расскажешь?

– Расскажу. Но прежде... Ты уверен, что мы правильно поступили с остальными?

– Отпустив восвояси? Я думаю, что ты поработала с ними не хуже, чем с их шефом. Не так жёстко, но очень убедительно. Я видел. В тебе дар особый есть. Ты знала?

– Людей перевоспитывать?

– Да, Макаренко позвидовал бы. Мы последим за ними, если кто-то не так себя поведёт, снова на исправление… Ну, рассказывай. А я полежу. После этих строительных работ…

– Да-а, котик, в тебе тоже дар открылся. Целый город сотворил. А эта полянка моя – просто шедевр! Спасибо тебе! Такой подарок…

Прямо на дворцовой площади, несколько расширенной и углублённой за три прошедших дня, красовалась под яркими лучами голографического солнца волшебная лужайка со сказочным пнём посередине. Метровой толщины изъятого грунта хватило, чтобы себя хорошо чувствовал и густой кустарник, полукольцом обрамляющий поляну, и цветы. Двум десяткам голосистых пичуг пока нравилось здесь. Но путь назад им был открыт всегда…

Наконец Марина начала своё повествование о том, что узнала, пройдя по историческому каналу и проследив одну лишь ветвь развития событий, связанных с появлением на земле первого, знакомого ограниченному кругу людей, криптлокатора. А было дело так.

…Малоизвестный даже для той поры советский торговый атташе в 1946 году получил в подарок от полуграмотного чернокожего йоханнесбургского портовика странное украшение, якобы найденное в золотых копях Рэнда, знаменитого золотоносного района Трансвааля, бывшей провинции ЮАР. В числе прочих многочисленных сувениров и ценностей атташе хранил украшение у себя дома в Москве. Так и не удостоив особого внимания странный артефакт, атташе умер в 1959 году. Нажитое за всю жизнь было поделено между родственниками, одному из которых, жителю Ростова, и достался предмет, похожий на платиновую черепашку с серым квадратиком на панцире. Он хранился в картонной коробочке с надписью «Находка негра Бонзи из Рэнда, золотые прииски, ЮАР, 1946 г.».

Предполагая, что это действительно может оказаться очень дорогим старинным украшением, ростовчанин отнёс «черепашку» в ювелирную мастерскую к знакомому еврею Соломону. Старый хитрый лис Соломон быстро смекнул, что изделие весьма необычное и ценность его заключается не в металле, который на платину похож был лишь внешне, а в его научной ценности. Назвав его «Артефактом Рэнда», он заплатил приятелю 50 рублей (дело было в 1961 году, после денежной реформы), убедив его, что безделица может представлять лишь относительный интерес для ювелиров… Спустя несколько дней Соломон, прихватив с собой коробочку, направился вечером к неподалеку живущему знакомому по имени Иннокентий Давыдович, работнику Тульского краеведческого музея, на совет.

По дороге, всегда тихой и хоженной на протяжении нескольких десятков лет, Соломону встретились два молодых человека в кепках и кирзовых сапогах, каких тут отроду не водилось. Старый еврей получил нож под ребра и скончался на месте. Кроме злополучной коробочки с черепашкой внутри, в карманах несчастного не было даже копейки.

Тупоголовые гоп-стопники той же ночью проиграли трофей в карты барыге Хвостецкому. Попавшись на спекуляции, Хвостецкий улизнул от правосудия, подкупив следователя, и скрылся у одинокой старшей сестры-пенсионерки за Уралом в городе Шадринске Курганской области. Потихоньку знакомясь с местными барыгами, ворами и спекулянтами, он разворачивал своё ремесло. Вскоре на квартиру его сестры кто-то совершил налёт, а всё имущество, нажитое и старушкой, и её братом, подчистую было вывезено неизвестными налётчиками.

Так артефакт Рэнда попал в руки Курганских блатных. Среди них были пять братьев Чатурия, то ли грузин, то ли мингрелов по национальности. Коробочка с находкой стала достоянием одного из них – Георгия, а когда у того в 1962 году родился сын Нодар, то в подарок его матери был преподнесён кулон в виде черепашки. Она не стала его носить, а так в коробке и хранила среди своих вещей. Георгий умер от внутреннего кровотечения вследствие прободения язвы желудка через 2 года после рождения сына. Когда подрос Нодар и поступил в Новосибирский университет на факультет геологии, умерла и мать.

Нодар водил дружбу с детьми отцовских товарищей, многие из которых направились по «героическим» стопам своих родителей. Некто Федот Мамаев, или Мамай, пошёл дальше и выше всех, в итоге став к концу девяностых одним из совладельцев нескольких промышленных предприятий Новосибирска. А Нодар, так ничего и не добившись в жизни после окончания вуза, остался не у дел и поступил на службу к своему приятелю детства Федоту Мамаеву. Заработки у Федота были астрономическими, а работа – не бей лежачего. Нодар, будучи образованным и технически одаренным малым, переквалифицировался из горного инженера в связиста-электронщика и обеспечивал «глаза и уши» своему работодателю и другу по совместительству.

Как-то на одной из корпоративных пьянок Нодар проболтался Федоту, что от матери у него осталась вещица, подаренная ей отцом по случаю рождения сына. Вещица обладала способностью просвечивать землю насквозь и искать в ней залежи полезных ископаемых, а также кладов. Будучи всё же геологом по образованию, Нодар стал невольным виновником того, что свойства интересного предмета получили соответствующий крен в направление земных недр. Он так и назвал его: криптлокатор – искатель подземных тайников. По рассказам матери, артефакт Рэнда и найден-то был где-то в золотоносных шахтах Южной Африки. Поскольку на приисках работало много африканцев-аборигенов, вполне возможно, что прибор достался кому-то из них по наследству от предков. А в древности, дескать, всяких чудес было предостаточно.

Федот только посмеялся тогда над другом. Однако, после того, как возмущённый недоверием Нодар показал надетый на палец перстень и продемонстрировал «на просвет» весь мамаевский особняк вплоть до самых потаённых мест подвала, его хозяину стало не до смеха. В одном из уголков нижних конструкций дома, в бетонном массивном фундаменте углового камина отчетливо просветился скелет человека, заживо замурованного ещё во время закладки здания. То был один из конкурентов Мамая. Но об этом знал лишь организатор убийства, остальных свидетелей злодейской расправы уже не было на свете.

Эта демонстрация стала переломным моментом в отношениях Нодара и Федота. Федот требовал продать ему вещь и научить пользоваться, но Нодар был непреклонен, рассматривая перстень как семейную реликвию, и только жалел о своём опрометчивом поступке. Мамай начал вынашивать самые зловещие планы относительно своего, уже бывшего, друга. А Нодар, к счастью, быстро сообразил, что ему тут больше ничего не светит, кроме как оказаться закатанным под асфальт или залитым в одном из фундаментов многочисленных сооружений мамаевской империи. И в один из дней просто исчез. Без следа.

На этом история могла закончиться, если бы не два высококачественных фотоснимка. На них в числе прочих был запечатлён Нодар с красующимся на руке перстнем-криптлокатором. Мамай был уверен, что эта вещь уникальна и единственна во всем мире. И поиски Нодара не прекращал по сей день. Широкий круг доверенных лиц, не посвящённых в детали, а именно – какие свойства криптлокатора так привлекают шефа, – были наделены полномочиями искать изделие по фотографиям, прошедшим компьютерную обработку и во всех возможных деталях и ракурсах представляющим предмет поиска. В средствах при обнаружении чего-то похожего Мамай своих уполномоченных представителей не ограничивал...

Так, двое из них, специализирующихся на антиквариате и драгоценностях, напали на след в Москве, после чего профессор Хагинский угодил в руки старому дружку Мамая Хасану.

А Мамаев Федот Илларионович, он же Мамай, назвался Сержу, новому предполагаемому владельцу криптлокатора, Игнатом Васильевичем.

Но он ошибался, этот Игнат-Федот. Криптлокатор на руке Сергея Полехи был вовсе не тем же самым. И история его появления была совсем другой…