Продолжение (Мать моя женщина. Пост №12. Возвращение домой?)
Иногда мне кажется, что люди живут семьями только лишь потому, что никогда не жили сами. Самостоятельная жизнь, называй её хоть свободой, хоть одиночеством - прекрасна. И человек, разрушивший эту прелесть, будет виноват пожизненно. Прийти домой, закрыть за собой дверь и никого не видеть - бесценно. И в эту картину ну никак не вписывается дочь-подросток, особенно с учётом того, что комнат в квартире аж одна.
Специально мне мама конечно ничего не говорила и не делала, но прохладой веяло. Начнём с того, что ни своего шкафа, ни своего рабочего стола у меня так и не нарисовалось. Пока жила у папани, то у меня был свой "детский уголок". Думаю, все видели такие конструкции, объединяющие в себе стол снизу, кровать сверху, и шкаф подпирающий кровать. У меня было такое, только больше размером, спроектированное и собранное собственноручно родителем. И мои вещи более-менее никто не трогал.
У мамы же такой роскоши не было. Кровать у меня была своя, мама сама спала на диване. А вот стол и шкаф мне не полагался. Вся одежда теперь лежала горой на стуле, а кусок стола я отвоевала из-под домашнего компьютера. Конечно, я стала регулярно выслушивать, что у меня "всё валяется", но способа решить эту проблему не было. С готовкой мы тоже не сошлись во вкусах. Я категорически не ем жирное. В более позднем возрасте выяснилось, что по медицинским показателям жирное мне и нельзя, но тогда меня маман поставила перед фактом, что либо я "жру чо дают", либо готовлю сама. Справедливое замечание, меня оно не напрягало, поскольку во время жизней готовка и так была на мне. Вот только диетические виды мяса мне не покупались, отчасти из-за денежных трудностей, отчасти потому что мои проблемы никого не волновали. Так я стала вынужденной вегетарианкой. Меня это снова таки не напрягало, хотя сейчас я понимаю, что в те годы у меня существенно ухудшилась память, а рацион полноценным ну никак не был. В общем, я стала готовить себе отдельно, а поскольку времени и сил у меня на это не было, то очень быстро научилась питаться практически обходясь без длительной термической обработки продуктов. Я либо ела всё свежее, либо просто заливала кипятком.
Довольно быстро после переезда я начала чувствовать какой-то необъяснимый дискомфорт. Мне чего-то не хватало, чего-то хотелось, но я никак не могла понять, чего именно. Но быстро поняла мама, которая увидела, как я увязалась за пришедшим что-то починить знакомым, когда он вышел покурить. Он курил и болтал, а я никак не могла надышаться дымом. Она сама спросила, не хочу ли я курить. Я подумала и поняла, что хоть и не держала в руках сигарету, но курить хочу. Ничего удивительного, папаня курил в квартире задолго до моего рождения, во время маминой беременности и не изменил своим привычкам, когда я родилась. 13-14 лет пассивного курения - это стаж. Мама чертыхнулась, но купила мне пачку дамских сигарет. Она сказала, что будет их покупать, пока меня не отпустит, но недолго. Если вздумаю курить в будущем, то только за свои деньги. И не в квартире. Сама она не курила. В принципе, бросила я быстро, но не окончательно. Я могу не хотеть курить месяцами, но в какой-то момент захочется так, что весь мир свернётся в самокрутку.
В общем, мама выбрала более разумную, чем тотальный контроль, тактику воспитания. Мне не запрещалось вообще ничего. Куплен был б\у мобильный, так что я могла идти куда хочу, но отзваниваться где я и с кем. Хочу курить - на здоровье. Пить - да пожалуйста, но дома появляться строго трезвой. О сексе и мальчиках мы не говорили, но необходимости не было. Моя подростковая полнота этот вопрос похоронила заочно. Лет в 16 мне уже было сказано, что если я хочу кого-то привести - на здоровье. Но подачек на венеролога, аборт или не дай бог ребёнка не будет. Денег попросту нет. То есть делать я могу что мне угодно. Единственное условие: всё это я должна была делать за свой счёт. Если я достаточно взрослая, чтобы пить, курить и заниматься сексом, значит я достаточно взрослая, чтобы на это всё заработать. Карманные деньги мне давались, но очень мало и тратить их на расходники мне было просто жаль. В основном я тратила их на книги. Размер маминой зарплаты я вполне себе представляла, траты тоже, так вопросов или недовольства не было.
Через какое-то время объявился папаня. Я была дома сама, не знала, что у него есть ключи от маминой квартиры. Он не особенно любезничал, объяснил мне, что денег у нас нет и не предвидится, так что он будет что-то там подкидывать. Его подачка покрывала проезд в школу и обратно, а так же стакан чая с булкой в школьной столовой. Но это было лучше, чем ничего. Он вернул мне связку ключей от квартиры, где он жил, сказал, что будет звонить и говорить, когда прийти за деньгами. Деньги в будущем он оставлял на столе, с ним в квартире я не пересекалась. Я не помню из-за чего, но мы опять поссорились и впервые за долгое время он на меня замахнулся. Я присела, кулак прошёл над головой и врезался в шкаф. Мы разошлись в разные помещения, он остался ждать маман... Забавно, но мне было не то что не страшно, а абсолютно всё равно.
За время, пока я не жила с маман, бабушка и дедушка наконец-то вышли на пенсию. Они очень долгое время были работающими пенсионерами, но здоровье взяло верх над необходимостью. Раньше то ли работа занимала время и силы, а значит было не так скучно, то ли я меньше внимания обращала на их заскоки, но я словно впервые увидела их и их поступки в истинном свете. И осознала масштаб проблемы. Как я уже писала, мамины родители - глубоко православные люди. Не такие, которые сегодня молятся, а завтра пакостят. Нет, явного зла они никому никогда не делали. А вот косвенно неплохо умели портить жизнь.
Как известно, в году 4 крупных поста и ряд мелких. 4 раза в год пожилые нездоровые люди, имеющие статус детей войны, ограничивали себя в питании до полного истощения. У дедушки залеченная язва и была операция на кишечнике, так что это была очень плохая идея. У бабушки же в свою очередь закрытая форма туберкулёза. В общем, за здоровьем им следить надо очень тщательно, а не морить себя голодом. Поэтому по окончании поста 4 раза в год у них обострялись все возможные хронические заболевания и они оказывались в больнице. И начинался карнавал. Им надо возить вещи, обеды, лекарства, выслушивать нравоучения, заставлять есть и принимать лекарства, иногда применяя русский мат, снова слушать нравоучения, выгонять из палаты религиозных деятелей, выслушивать от них, что они будут за нас молиться.... И так минимум 4 раза в год. Как правило до больницы дело доходило, когда были прочтены все молитвы о здравии, но они почему-то не помогали. Иногда случалось внеплановое заболевание, дивным образом совпадавшее с приездом очередных святых исцеляющих мощей, которые обязательно надо облизать всем приходом.
На все попытки объяснять деструктивность такого поведения, нам отвечали, что они уже старые и скоро умрут, что возможно это последний праздник в их жизни, а мы хотим лишить их радости. В итоге их выписывали домой, мы покупали им лекарства, которые они благополучно запихивали за иконы, которыми в квартире завешено и заставлено всё в несколько слоёв. Также в их квартире всегда горят лампады, но видать Бог дураков таки бережёт, потому что до сих пор ничего не загорелось, хотя лампады никто уходя не тушит. Отдельным элементом декора их квартиры является металлический могильный крест, стоящий в коридоре вместо вешалки. Как и когда он появился, я не в курсе, но помню его с раннего детства, как-то раз он на меня даже упал вместе со всей навешенной верхней одеждой.
Другим способом развеять скуку и по сей день является традиционная дача. Шесть соток, на которых растёт что-то по минимуму, но не в таком количестве, чтобы туда вот прям ездить. Маленький домик, который они строили сами, но так нормально и не обустроили. Казалось бы, сидят люди, в земле ковыряются - благодать. Чёрт с два. За последний десяток лет они там переломали кучу костей и пару раз серьёзно простыли. Раз дедушка полез без страховки чинить крышу, упал, сломал пяточную кость. Бабушка перецепилась через брошенный инструмент, упала и сломала ребро. Дедушка упал на кирпичную дорожку и выбил передние зубы. Бабушка опять упала и сломала руку... Я даже всех подробностей не знаю. В какой-то момент я просто перестала усваивать информацию о том, с чем они на этот раз лежат в больнице. Дома их заставить сидеть нельзя - сожрут мозг. Отвлечь ничем нельзя. По хорошему, надо хоть раз не бросаться их лечить по первому писку, а заставить самим разобраться со своими проблемами. Но это рискованно - вдруг очередную болячку замолят до непоправимого состояния.
В общем, жили мы с мамой. Дёргались от каждого звонка в дверь. Ухаживали за бабушкой и дедушкой. Я стала много общаться с единственной близкой подругой, у которой по прежнему жизнь была психушкой, любовно обустроенной бабушкой-психиатром. Но теперь нам с ней уже разрешали общаться, поэтому стало всё-таки легче и веселей. С мамой мы ругались постоянно. У неё не было понятия о личном пространстве, поэтому я часто обнаруживала, что к примеру она взяла и постирала вещи, которые я собиралась надеть. Либо вдруг слышала, что она цитирует мой личный дневник. К тому же за годы отдельной жизни я приучилась вести дом по-своему, а она привыкла это делать по-своему. Настоящее не особо радовало, но о будущем я не думала ничего конкретного.
У меня была детская мечта заниматься раскрытием преступлений, но в полицию я бы работать точно не пошла, потому что начало сдавать здоровье. Быстро падало зрение, начались проблемы с сердцем и сосудами. Надо было думать о чём-то другом, но как-то не получалось. Из класса с усиленным изучением немецкого языка я перевелась в физико-математический. Язык не забросила, ходила к репетитору, но всё свободное время пыталась на него заработать. В основном, мыла квартиры по соседям. В общем, было чем заняться и совершенно не было времени думать, куда жить. Так прошло полтора года, я окончила восьмой класс, мне было 14 лет. Наступило незабываемое лето...
Продолжение следует.