Повторюсь, что на написание поста натолкнул @Zmeyov своей историей.

В нашем городе есть отделение гемодиализа, к счастью. В краевой городской больнице. 20 аппаратов искусственной почки (сейчас может быть и больше стало) которые могут обслуживать 120 человек. Но даже такое количество не способно было покрыть потребности в нем больных ХПН. Меня поставили в очередь 153-им. Перспектива весьма грустная, поскольку очередь двигалась, если кто-либо умирал, не дождавшись, что происходило чаще всего, либо кому-то делали пересадку, либо переезжал в другой город. Альтернативой сложившейся ситуации могла стать пересадка почки в ближайшие сроки. Тут было несколько вариантов.

1. Пересадка в Москве бесплатно, если, конечно, понятия «Москва» и «бесплатно» вообще могут стоять рядом, по квоте, но это означало долгую очередь – порядка двух лет. При этом всё время нужно находиться поблизости, так как могут вызвать на операцию в любой момент, и нужно будет добраться до больницы в кратчайшее время. Короче говоря, это означало, что в Москве нужно жить, ожидая пару лет.

2. Пересадка за деньги в Израиле или Германии. 100 000 долларов или евро соответственно. Было невероятно дорого для нас.

3. Пересадка за меньшие деньги, порядка 30 000 долларов в Пакистане или Китае. Там можно найти людей, которые готовы продать свою почку. Но это не совсем законно в Пакистане и совсем незаконно в Китае. Хотя могу ошибаться насчет этого. Почти 10 лет прошло с тех пор.

4. Еще был вариант за 3 000 000 рублей в Москве, но по этому поводу у нас было очень мало информации, поэтому он вообще не рассматривался.

В любом случае нужны были деньги, которых у меня и моих родителей не было.

Несмотря на то, что доход моих родителей едва дотягивал до среднего, у папы, благодаря его харизме и общительности, было очень много весьма влиятельных знакомых. Он был байкером и входил в состав байк-клуба, а там люди разные…

Так мы узнали, что в Новосибирске есть отделение гемодиализа на коммерческой на основе. Одна процедура стоит 5 000 рублей. Там мне впервые сделали гемодиализ. Делают его либо через АВФ (артериовенозная фистула; позже объясню, что это такое), либо через подключичный катетер, если АВФ еще не сформирована. Схема такого катетера выглядит вот так.

Картинка взята из википедии. Два шланга. Один для забора крови, другой – для возврата.

Первый диализ делают не четыре часа, а только два, чтобы не «шокировать» организм. После него я ощутил прилив сил и почувствовал легкость в ногах. Второй диализ длился уже три часа, после которого у меня вернулся аппетит. Вообще говоря, каждый раз после диализа хочется не то что есть, а жрать, и совсем не хочется пить. Однажды после такой процедуры не пил жидкостей почти сутки – просто не хотелось.

Пока я находился в Новосибирске, а это примерно две недели, в Барнауле, откуда я сам, отец при помощи своих знакомых уже начал вовсю пробивать мне место в отделении хронического гемодиализа (ОХД). Он узнал, что в той же краевой больнице Барнаула есть отделение токсикологии, у которого есть пара аппаратов искусственной почки. Они их используют, чтобы чистить кровь тем, кто получил отравление или испытывает ОПН (острая почечная недостаточность, которая может быть вылечена).

В итоге я попал в отделение токсикологии нашего города, где мне начали делать гемодиализ уже бесплатно. Токсикология оказалось своего рода перевалочной базой для таких как я. Таким образом я ждал, когда освободится место в ОХД.

В токсикологии, кстати, было много интересных персонажей. Были те, кто просто перебухал, и им нужно прочиститься. Были девочки, которых бросил парень, и они решили отравиться уксусом. Был парень, который выбросился из окна и переломал себе ноги, после чего поставили решетки на окна, а это пятый этаж. Был мужчина, который хотел повеситься в туалете. В итоге в туалете с дверей поснимали замки. Ну и однажды ко мне в палату подселили одного типа, явно в не совсем адекватном состоянии. Он сидел на кровати уставившись в свой пакет с вещами. Просидел он неподвижно минут десять. Затем он достал из пакета гель для душа, открыл его и начал его с жадностью пить. Буквально через несколько глотков зашла медсестра и увидев сие действо поинтересовалась как бы между прочим: «А что это ты пьешь?». И тихонечко проводила его в палату для тяжело больных, где их держат на привязи в кровати и круглосуточно за ними наблюдают через стекло.

Медперсонал в токсикологии был очень дружелюбным по отношению ко мне, а врачи, их квалификация, подход и отношение к делу внушали доверие и чувство надежности. Такие врачи-редкость, а их мне пришлось повидать немало.

Спустя пару месяцев освободилось место в отделении хронического диализа. Меня перевели туда. Там я, кстати, познакомился с девушкой, старше меня на шесть лет. Она дала мне очень дельный совет, которого придерживаюсь до сих пор: «Слушай только врачей и свой организм, больше никого»

Гемодиализ необходимо делать три раза в неделю по 4 часа. Мои дни были вторник, четверг и суббота с 14:00 до 18:00. Другие смены это с 8:00 до 12:00 и с 20:00 до 24:00. Также кто-то ходил в понедельник, среду и пятницу. Таким образом один аппарат может заменить почку у шестерых пациентов. С таким режимом жизни ты весьма ограничен - нельзя выехать за город более чем на два дня. Диализными больными должна соблюдаться строгая диета. Нельзя употреблять сильно острую и сильно соленую пищу – соль задерживает жидкость в организме, что способствует образованию отеков и повышением артериального давления. Необходимо ограничить потребление продуктов с большим содержанием калия (помидоры, бананы, шоколад, косточковые фрукты и ягоды, апельсиновый сок, но не апельсины, печеный картофель и многое другое) – калий не выводится теперь из организма, что может привести к проблемам с сердцем. Ну и нельзя употреблять много жидкости, поскольку она теперь не выводится из организма, но это не обязательно у всех, кто болеет ХПН. Со временем, примерно через полгода-год, гемодиализ вызывает зависимость у организма. Организм «понимает», что функцию почек выполняет что-то другое, и они, почки, если что-то еще делали, будучи уже практически мертвыми (например, выводили жидкость) перестают работать совсем. Человек перестает ходить в туалет по малой нужде совсем, что приводит к атрофированию мочевого пузыря – он сморщивается, как урюк. У меня на фоне диализа началась симптоматическая артериальная гипертензия, проще говоря часто поднималось давление во время самого диализа, вплоть до 245/140, что говорило о предынсультном состоянии. При таком давлении происходит гипертонический криз – жутко болит голова в области затылка, боль отдается в глаза, начинает рвать. В целом срок жизни на диализе сокращается. После начала процедур, человеку остается жить в лучшем случае лет 30. Зависит от дисциплинированности человека.

Перед диализом на аппарат искусственной почки ставят диализатор. Представлен ниже на картинке.

Картинка взята из интернета.

Похож на большой фильтр, имеющий волокнистую структуру. Через проходит кровь, очищаясь. Сейчас они одноразовые. Раньше, в конце девяностых-начале нулевых их использовали многократно в силу дороговизны. У каждого диализного больного был «свой», подписанный его именем диализатор. По этой причине некоторые заболевали гепатитом и умирали, да и в целом качество гемодиализа становилось хуже. Поэтому, когда диализатор, после нескольких давал течь, или начинал подсасывать воздух, о чем незамедлительно сообщал аппарат, пациент радовался, потому что это означало замену его на новый.

Подключение к аппарату искусственной почки происходит через подключичный катетер. Это такая длинная трубка, один конец которой уходит глубоко в легочную вену, а другой, раздвоенный на конце, торчит из-под ключицы, пришитый к коже, чтобы случайно не выпал. С катетером долго ходить нельзя, не более четырех месяцев, так как есть риск заражения крови, да и не удобно это. Поэтому хирургическим путем у пациента формируют артериовенозную фистулу. Вену, идущую вдоль лучевой кости левой руки, разрезают в районе запястья и подшивают к артерии, другой конец вены пришивают к другой вене. Под силой артериального давления венозное русло расширяется в несколько раз, что позволяет вводить в нее очень толстые иглы. Скорость кровотока в такой вене намного выше. Если дотронуться до неё, то можно почувствовать вибрацию, а если поднести к уху, то слышно, как шумит кровь. Выглядит вот так.

У локтевого сустава и ниже шрамы от иголок. У запястья хирургический шрам. Фото моей руки.

На диализе в Барнауле я был примерно полтора года. За это время мой отец узнал, что в Омске есть очень хороший хирург-трансплантолог. Стоимость операции 832 000 рублей (2009 год), что было намного дешевле по сравнению с остальными вариантами. Львиную долю этой суммы составляла стоимость диализа, рассчитанного на полгода, который необходимо делать реципиенту, пока он ждет своей очереди. То есть эта сумма может варьироваться в зависимости от того, сколько человек будет ждать. А ждать он может и пару недель, и пару лет. Как говорил @Zmeyov в своем посте, что очередная почка пересаживается тому, кому она подходит по медицинским параметрам лучше всего, чтобы свести к минимуму риск отторжения.

Мы начали собирать деньги. Мне помог мой универ собрать часть денег, помогли знакомые отца, а также многие другие. После того, как необходимая сумма была собрана, я, мама и сестра переехали в Омск. Отец остался в Барнауле.

Во втором хирургическом отделении, где и делали операции по трансплантации почек, уже обо мне знали. Меня положили на обследование. Необходимо было взять ряд анализов, чтобы знать, от какого донора почка подойдет лучше всего.

Помню, как медсестра проводила меня в пока еще пустую палату и сказала, что могу выбрать любую кровать, затем ушла. Я устроился на той, что была ближе всего к двери. Возле кровати была тумба, которая была сломана: не было ручки у дверцы, а сама дверца висела на одной петле. Я подумал, что ладно, пусть будет эта, все равно я здесь на несколько дней, обследуют, возьмут анализы и назад, в квартиру, которая уже становилась домом. Тут в палату заходит врач, точнее врачиха (в отделении, помимо заведующего, были еще и другие врачи, которые выступали в роли ассистентов во время операции), и, видя сломанную дверцу, громким голосом, чтобы как можно больше людей в отделении услышали, спрашивает: «Ты зачем тумбу сломал?!». Я охренел от такого заявления, и всё что мог сказать было: «Я не ломал». Она начала звать сестру-хозяйку, чтобы та дала мне отвертку, чтобы я починил дверцу, но до этого не дошло и как-то само собой замялось. Но это было еще не всё. В тот же день она заходит в палату, и протягивая сто рублей, так запросто мне говорит: «Сгоняй вниз за квасом» о_О. Я отказался выполнять просьбу. В ответ последовала двухминутная речь, суть которой заключалась в том, что мы, врачи, тут вам операции делаем (за ваши деньги), а вы, пациенты, засранцы такие, даже за квасом не хотите. Потом тоже были непонятные претензии и пренебрежение с её стороны, но я их игнорировал, и в итоге она от меня совсем отстала.

Меня обследовали, взяли ряд анализов и отправили домой ждать. Находясь в Омске, также ходил на гемодиализ, который был, кстати, качественнее, чем в Барнауле. Длилось это примерно полгода.

Накануне нового 2010го года, а точнее 29 декабря 2009го, под конец процедуры гемодиализа, в тот момент, когда мне сбивали самое высокое давление, которое у меня было за 2 года зафиксировано (250/140), ко мне заглянул заведующий вторым хирургическим отделением и сказал, чтобы завтра я зашел к ним в отделение и сдал несколько анализов, при этом ничего с утра не должен есть.

На утро 30 декабря 2009 года я зашел в кабинет заведующего, где он сообщил мне, что сегодня мне будут делать операцию, донор уже есть. Мне были велено ничего не есть, не много пить. Ждал я аж до самого позднего вечера. Пока ждал, мне вновь установили подключичный катетер. Устанавливал его анестезиолог. Он видимо решил меня подбодрить: «Ты же понимаешь, что сейчас предпраздничные дни, врачи уже навеселе, а ты на операцию». И еще мне дали большую дозу иммуносупрессанта, чтобы ослабить иммунитет перед операцией. Под конец дня, когда мне очень сильно хотелось есть, мне дали команду ложиться в каталку – повезли в операционную. Мне поставили капельницу, и меня начало клонить в сон…

Очнулся я оттого, что меня кто-то бесцеремонно бил по щекам, говоря: «Просыпайся!». Когда я более-менее пришел в себя, понял, что была уже глубокая ночь. Сильно болел живот, точнее то место, где делали разрез для пересадки. Позвал медсестру, та вошла в положение и поставила обезболивающий укол из закрытого шкафчика. Я предположил, что это был морфий, хотя не уверен. Это позволило мне забыться. На следующее утро я окончательно пришел в себя. В нос вставлены трубки, в которые подавался воздух для облегчения дыхания, я их сразу же убрал. Из правого бока торчал дренаж, наполовину наполненный кровью. А из полового органа виднелся уретральный катетер, шланг которого уходил в стоявшую на полу полуторалитровую пластиковую бутылку. Она постепенно наполнялась, что свидетельствовало о том, что почка уже начала работать.

От одного донора реципиенту пересаживается только одна почка. Вторая пересаживается другому донору. Так в одной со мной палате – палате интенсивной терапии (ПИТ) – оказалась девушка. Мы с ней сдружились. Мы пребывали в одинаковом положении: еще вчера нам можно было практически все есть, пить, ходить, сидеть, а сегодня практически ничего нельзя. Можно было только пить не более литра в день, а в пищу употреблять только куриный бульон, творог, кефир. Из-за такого положения дел мы оба были на грани нервного срыва, но я себя утешал тем, что с каждым днем будет только лучше. Так оно и было. Каждый день какое-либо ограничение снималось. На следующий день можно было уже сидеть и есть перетертое куриное мясо. Через день уже можно было стоять и немного ходить. С каждым днем становилось все легче и легче. На третий день после операции у меня убрали уретральный катетер. А поскольку мочевой пузырь был после двух лет диализа сморщен, объем его значительно уменьшился, как итог в туалет я бегал чуть ли не каждые 5 минут. По этой причине я не мог нормально спать. Но с каждым днем перерывы между походами в комнату для раздумий становились длиннее. У моей соседки процесс реабилитации происходил немного хуже. Объяснялось это тем, что она все-таки женщина, а у них процессы заживления происходят гораздо медленнее. Всё то время, пока я находился в больнице, выходить в коридор можно было только в маске, чтобы уберечь себя от какой-либо инфекции. Через неделю после операции меня перевели в общую палату. В ПИТе зеркал не положено, поэтому возможности взглянуть на себя не представлялось возможным. В общей палате оно было. Какого же было моё удивления, когда, стоя перед зеркалом и сняв маску, увидел, что лицо моё покрыто щетиной. До этого лишь под носом рос пушок. Что же? Еще один плюс. Теперь у меня будет борода. Через 18 дней меня отправили домой, хотя все пророчили период реабилитации длительностью не менее месяца. Еще месяц я наблюдался в отделении амбулаторно. То есть ходил сдавать анализы.

Поскольку пересаженная почка, пускай даже от родственника, для организма является телом инородным, и, чтобы избежать отторжения, человеку необходимо принимать препараты, подавляющие иммунитет. Это тоже влечет за собой последствия. Первый период дозировка очень большая, иммунитета нет совсем, болеть нельзя. Но со временем дозировка корректируется, как правило, снижаясь. Если поначалу я принимал 400 мг циклоспорина, то сейчас дозировка составляет 100 мг.

В феврале 2010го года вернулся домой, в Барнаул. Встал под наблюдение компетентного специалиста. Через два года здесь открыли центр трансплантологии на базе краевой больницы.

Сейчас почти шесть с половиной лет прошло с тех пор. Живу обычной жизнью. У меня есть жена, сын. Да, необходимо принимать таблетки и следить за своим здоровьем. Нельзя курить, чего я никогда не делал, нельзя употреблять алкоголь, о чем не жалею. И это лучше, чем быть прикованным к аппарату искусственной почки.

P.S. В моем университете чуть ли не каждый знал о том, что мне нужна пересадка. Так одна девушка решила мне написать в соцсети, выразить свою поддержку и понимание. Но, честно, я был уверен, что она ничего не понимает и тактично дал от ворот поворот. Но она продолжала изредка интересоваться моим здоровьем и даже пригласила на празднование Нового Года, на что я сказал, что нахожусь сейчас в Омске. Позже, уже летом 2010го она написала, что привезла для меня из Греции подарок и хочет его мне вручит. Я понимал, что она ищет лично встречи. Сказал тогда ей, что снова буду поступать в ВУЗ, там и встретимся, а встречаться совершенно не хотел. Встретились мы совершенно случайно, не договариваясь, заговорились. Потом встретились еще раз, тоже случайно. Потом не случайно, потом встречи стали регулярными. Симпатия стала взаимной. Как вы, наверное, уже догадались, эта девушка и стала моей женой. И теперь она постоянно напоминает мне о том, чтобы я не забывал вовремя пить свои таблетки.

Спасибо тебе, любимая.