Третье око Часть 2 глава 8
Воспоминания Кирпы. Отец
Подойдя к дому, Кирпа поднял глаза наверх. Убийца был там, сидел в квартире и, вероятней всего, просто смотрел телевизор. Конечно, что тут такого? Ведь он всего лишь убил трех человек. Кирпа посмотрел по сторонам. Кроме него никого на улице не было. Ночью, наверно, мало кто гуляет в таком дворе. Хотя, наверно, они все тут такие. В этой Самаре.
Кирпа потрогал пистолет. Холодный. Он поможет ему выровнять баланс: не ножом же его убивать. Просто пулю в лоб, и все. На этом все, так как ни родственников, ни знакомых у этих несчастных людей в этом мире не осталось. А сажать – нет, для этого психопата этого слишком мало.
Он знал это. Чувствовал, когда несчастная бабка передала часть своей боли. Володя. Это ж надо было придумать! Черт, какими же смешными оказались полицейские, с первых же секунд взявшие все за чистую монету. А ведь про него уже давно известно. Никакой пощады этим выродкам. Лишь смерть. И все же – они поверили. Пошли по ложному следу.
Что ж. Так оно и лучше. Подумаешь, несчастный родственник проведет несколько часов на допросе. Это не страшно. Зато сейчас ему никто не помешает разобраться с этим чудовищем один на один. Монстром, решившим, что ему можно все.
А точнее полицейским, решившим, что смерть – это игрушка в его руках. Двинувшийся робокоп. Кирпа сделал глубокий вдох. Это уже третий случай в его небольшой сыскной карьере. Третий коп, который убежденно убивает людей. Да. Мир катится в пропасть. Психика людей слишком чувствительна к перепадам. И чаще всего именно на такой нервной работе.
Только вот не оправдать. Убийца всегда должен нести наказание. Садист, маньяк, идеолог. Не важно. Кирпа открыл дверь подъезда. Во он – вот он запах этого любителя черной крови. Он словно наполняет собой этот мрачный закоулок жизни. Кирпа опустил руку на перила. В перчатке это было безопасно. Рваные картинки в таких местах особенно ярки и всегда пытаются залезть поглубже в его психику.
«Рваные картинки». Именно так он зовет обрывки чужих судеб, мыслей – всего того, что быстрее всего попадает через касание. Неструктурированное, как правило больное, мрачное, витающие в этом телепатическом эфире, который он так и не может научиться контролировать.
Так что нет. Не сегодня. Ничего интересного в этих дворовых пейзажах нет. Одна лишь пьянь, ругань, да избиения, хлещущие со всех краев своим черным негативом, отравляющим его психику. А он должен быть настороже. Полицейские всегда опасны. К тому же у них есть оружие.
Кирпа подошел к двери. Да. Здесь. Именно за этой деревянной тонкой доской сидит его сбежавшая золушка. Постучаться? Ведь взгляд в глаза полностью обезоружит убийцу. Он так уже делал.
Он покрутил ручку. Открыто. Неужели. Его приглашают? Кирпа насторожился и сразу же почувствовал убийцу. Без преград. В квартире делать это было проще всего. Маньяк сидел у телевизора. Кажется, спал.
Кирпа выдохнул. Иногда, после особенно сильных телепатических сканирований, ему требовалось чуть больше отдыха. Да и не нужно это было сейчас. В порыве своей телепатической работы Кирпа даже забыл, что порой стоит обращать внимание и на шум передачи, которая доносится из противоположной комнаты, и на постукивание стакана, и на неравномерное сопение, прерывающееся периодически сонным чавканьем. И при этом совсем необязательно напрягать и без того уставший мозг.
Он вошел в комнату. Вонь. Смрад. Висящая на плечиках форма младшего лейтенанта. Пустые бутылки, стоящие перед большим креслом, на котором развалилось это пузатое существо. Все вызывало в нем отвращение, но больше всего коробило другое. Небольшая кроватка, стоявшая у самого она.
– Поговорить хочешь? – тихо спросил лейтенант, лениво раскрыв глаза. – Или сразу того?
Кирпа опустил руку в карман. С такими надо быть всегда настороже.
– Да я не буду сопротивляться, – спокойно заметил лейтенант и потянулся за бутылкой. – Не переживай, сопротивления не окажу. Впрочем, ты ведь не арестовывать сюда пришел. Верно?
Толстяк засмеялся. Противно так, мерзко. Словно репетировал это не один день. Кирпа посмотрел на кроватку. Младенец был там. Спал. Выстрел наверняка его напугает, может даже сделает заикой. Слишком маленький для такого. Но отпускать. Нет, только не этого. Только не сейчас.
– Ребенка жалко? – проследил за его взглядом лейтенант. – Знакомое чувство, только ты гони его, не нужно оно нам, волкам этого мира.
– Ты не волк, и даже не пес. Ты мразь, способная убивать лишь старух да детей.
– А ты? Ты лучше? Пришел сюда, чтобы застать меня врасплох, да еще безоружного. Я слышал о тебе, ты этот, как его… телепат, который умеет читать мысли. Ты ведь знал, что я не сплю?, верно? Знал и все равно пришел. А ведь мог остальных с собой прихватить. Но нет, ты пришел один.
– Так проще.
– Да. Проще. Но проще для убийства, верно? Только вот теперь все сложнее. Теперь я не один, верно?
Лейтенант повернул голову, и, как оказалось, лицо у него было немногим приятней тела. Распухшее, красное.
– Может, поговорим за жизнь, а?
– Я телепат. А не психолог, – заметил Кирпа, доставая пистолет. – Постарайся не шуметь.
– Ты тоже, – лейтенант облизнул губы, – постарайся. Всех же напугаешь. А как я слышал, ты очень уж сердобольный к этим малюткам.
– Это же твой ребенок.
– Ну и что? Ты думаешь, это что-то меняет? Для меня, для его суки мамаши, которая свалила с этим интуристом? Ты думаешь, это что-то меняет? Они все твари, все. Абсолютно.
– Как и ты.
– И я, да. Я такой же. Такой же, как и все. Так в чем моя вина? Эти люди, те кого ты защищаешь, они просто плотоядные животные. Такие же мерзкие, как и остальные. Все. Абсолютно. Думаешь, эта старуха не заслужила смерти? Или ее сыночек?
– Нет. Не заслужили.
– А вот я так не считаю. Все они виновны. Виновны в том, что существуют. Жрут, срут.
– Как я уже говорил, из меня плохой психолог, – сухо заметил Кирпа, все также поглядывая на кроватку.
– Да ты что? – лейтенант улыбнулся. – Какие мы нежные! Пришли сюда в костюмчике за тысячу баксов, чтобы навести порядок. Да кто ты такой? Судья? Сам наместник бога? Ты хоть сам-то понимаешь, кто ты такой?
При этих словах лейтенант мягко вытащил большой кухонный нож. Широкое лезвие было гладким и чистым, словно его никогда не использовали. Затем Кирпа заметил штрих-код, судя по всему, нож был куплен как раз для их встречи.
– Как видишь, я несколько изучил тебя. Поэтому решил, что будет неплохо, если ты поиграешь по моим правилам. Сзади тебя точно такой же тесак. Возьми, и мы сыграем по честным правилам. Шума будет самую малость. Лишь от нашей небольшой возни. Ты же крутой парень, верно? Так что стоит тебе дать честный бой.
– И это твой план? Прикрыться ребенком?
– Уж лучше твоего: прийти с оружием пока я сплю, – ухмыльнулся младший лейтенант.
– Боюсь, ты неправильно прочитал мою биографию. Я не люблю детей, я просто стараюсь минимизировать то, что оставляют после себя такие, как вы, – вздохнул Кирпа и направил пистолет убийце в лоб. – Когда увидишь бабушку, скажи, что извиняешься. Ублюдок.
Изумленное лицо. Страх. Выстрел. Кровь на стене. Это стало даже чем-то привычным, и лишь крики младенца немного изменили эту картину. Кирпа подошел к кроватке. У ребенка голубые, красивые глаза, и, что самое странное, они нисколько не похожи на отцовские. Он снял перчатку и положил ему на горячий лобик. Природная телепатическая блокировка. А значит, простым внушением его не успокоить. А он ведь кричит.
Шум. Снова шум. Вой сирен. Суетящиеся люди, крики соседей. Но он все равно спит – спит на его плече, безмятежно покидая этот очнувшийся, словно после долгой спячки, мрачный дом. И хотя нести на одной руке было тяжело, Кирпа все же не чувствовал дискомфорта, ведь ему так редко удавалось прикоснуться к человеку и не испытывать при этом никаких мрачных эмоций.