Проводник (глава 7, финал)
(Пролог вот здесь: http://pikabu.ru/story/provodnik_prolog_3988461)
(Первая глава вот здесь: http://pikabu.ru/story/provodnik_glava_1_4001426)
(Вторая глава вот здесь: http://pikabu.ru/story/provodnik_glava_2_4006440)
(Третья глава вот здесь: http://pikabu.ru/story/provodnik_glava_3_4012520)
(Четвёртая глава вот здесь: http://pikabu.ru/story/provodnik_glava_4_4017863)
(Пятая глава вот здесь: http://pikabu.ru/story/provodnik_glava_5_4022765)
(Шестая глава вот здесь: http://pikabu.ru/story/provodnik_glava_6_4028349)
Лиса прошмыгнула в приоткрытую дверь, слегка задев ногу Ани хвостом.
Аня не обратила на это никакого внимания. Она, похоже, даже и не заметила лису. Стояла, совершенно потерянная, и пристально разглядывала моё лицо, словно не узнавая.
— Аня… Ты зачем сюда пошла? Давай мы лучше… — сказал я и осёкся, потому что хотел сказать «пойдём домой».
Только никакого дома-то и нет. Сплошь временные пристанища.
Аня смотрела на меня так, будто бы я был цельным куском мрамора, который вдруг заговорил. Я медленно пошёл к ней.
— Паша, как ты думаешь… что будет дальше? — спросила она тихо, глядя мимо меня.
— В каком смысле?
— Ты уже догадался? Я — да.
— Не могу понять, о чём ты.
— Знаешь… я чувствую себя так, словно падаю с большой высоты уже очень давно и всё пытаюсь предотвратить это падение, прекрасно понимая, что ничего не получится. Но я всё равно дёргаюсь, машу руками и ногами, стараясь уцепиться за воздух, кричу. Только без толку. Земля-то… вот она.
— Я не понимаю. Честно. — Я попробовал обнять Аню, но она достаточно жёстко отстранила меня — буквально отодвинула руками. Я даже услышал, как скрипит песок под скользящими по нему кроссовками.
— Пожалуйста, не прикасайся.
— Прости…
— Есть, правда, одно небольшое отличие. Своё метафорическое падение я не могу никак ускорить. А то, что происходит со мной сейчас… Вполне.
Из-за приоткрытой двери показалась лукавая мордочка лисы. Что-то негромко щёлкнуло у неё под лапой, какая-нибудь крохотная сухая веточка.
Аня повернула голову на звук, заметила лису и бросилась к ней. Так быстро, что я не успел опомниться и схватить Аню ни за плечи, ни за руку, ни просто за одежду. Запоздало мазнул пальцами воздух и чуть не упал.
А потом побежал за лисой и Аней.
Внутри было темно и прохладно. Я видел две тёмных фигуры — большую и маленькую, — но слышал топот только человеческих ног.
Тёмные фигуры бежали к лестнице без перил.
Я рванулся было за ними, но боль в боку натурально сбила меня с ног. Я упал, серьёзно приложившись локтем, вскрикнул. Этот день был весь расцвечен болью. Только не надо забывать, сказал я себе, что любой день — всего лишь времянка. И тут же начал сомневаться в этом.
Я кое-как поднялся. Похромал к лестнице. Начал подниматься, держась одной рукой за бок, а другой — за стену. Я больше не слышал звука торопливых шагов.
Рёбра справа горели, как сухие сосновые сучья в костре, и я, кажется, слышал, как они потрескивают. Скоро начнут стрелять с таким характерным приятным звуком.
Я остановился передохнуть, прижался спиной к стене. К очень холодной стене.
И тут прямо передо мной сверху вниз пронеслось что-то большое и тёмное. А после, спустя такое короткое мгновение, внизу бахнуло — не то чтобы оглушительно, даже не громко, но весьма и весьма ощутимо. Звук превратился в почти неслышимое эхо, которое постепенно растворилось в стенах.
Внутри меня тоже что-то упало, оборвавшись. Только во мне случился такой невыносимый грохот, что я рефлекторно зажал уши руками, плохо понимая, что я делаю. Я закричал на этот звук так, словно никогда не был разумным существом.
Грохотать перестало. Осталось только эхо, оно катилось и катилось, никак не желая растворяться во мне, неслось тугой волной из меня наружу, ломая мне кости.
Я сполз по стене, прижимая лицо к голове руками так, будто бы боялся, что оно может тут же отвалиться, стоит мне только убрать руки.
Не знаю, как я нашёл в себе силы отклеить ладони от лица, опереться на руки, став на колени, и посмотреть вниз.
Да. Аня лежала там.
Нет. Не живая. Нельзя жить, если у тебя шея под таким углом.
Справа от меня что-то зашуршало. Я дёрнулся, подскочил и чуть не последовал за Аней. Уцепился руками в торец ступеньки, сидел и дышал глубоко, стараясь не смотреть вниз.
Это лиса, сказал я себе. Просто лиса спускается назад, к нам… То есть, уже ко мне.
Я посмотрел направо. Лиса глядела на меня. Глаза её блестели — кажется, переполненные слезами. Я толком не видел. Слишком темно было снаружи. И особенно внутри.
Я сел на ступеньки и свесил ноги вниз. Силы меня оставили и покатились по лестнице куда-то прочь.
Лиса подошла поближе. Легла рядом. Медленно опустила голову на мои колени. Прикрыла глаза.
Я погладил её по голове. Такая тёплая. Так странно чувствовать под пальцами череп, ни капли не похожий на твой собственный. Что там, в этой загадочной черепушке?
Не знаю, сколько мы так сидели и лежали, не двигаясь. Первой подхватилась лисичка, явно что-то услышав. Она легко перескочила через меня и понеслась вниз.
Я же очень долго вставал, кряхтя и плача, после унылой корягой похромал вниз, едва переставляя подгибающиеся ходули.
Мельком я глянул на то, что когда-то было Аней. Вокруг изящной в прошлом головы растеклась чёрная маслянистая лужа.
Я судорожно всхлипнул и пошёл прочь.
Снаружи, в самой середине наползающих сумерек, стоял мужик. Рядом с ним сидела лиса. Маленькая и какая-то непривычно облезлая.
— Всё? — спросил мужик хрипло.
Я кивнул, как провинившийся школьник. Думал, что смогу сдержаться. Однако не вышло. Я разрыдался. И упал на песок, не умея больше стоять.
— Ну, пореви, пореви…
Мужик подошёл ко мне.
Лиса осталась на прежнем месте. Она всё больше напоминала плохо сделанное чучело.
— А я говорил. Хотя… — мужик махнул рукой устало и разочарованно, — то, что случилось, уже не отменишь. Ни наяву, ни в памяти. Но я пытался, веришь? Я пытался.
Я полулежал на боку обессилевшей грудой костей и сквозь слёзы смотрел на мужика. Потом на лису. Потом снова на мужика. И снова на лису.
Мне показалось, что ветер срывает с её боков куски шерсти и уносит куда-то далеко. Наверное, к себе домой.
— Я всё пытаюсь и пытаюсь. Пытаюсь и пытаюсь. И так пробую, и эдак. Только вот не получается ничего. То, что произошло, выжжено вот здесь, — он постучал себя полусогнутым пальцем по лбу, — насмерть.
Я впервые внимательно смог его рассмотреть.
Несколько долгих секунд я проводил взглядом невнятные линии вдоль черт его лица, и тут меня дёрнуло, как током, осознание: я же в зеркало смотрю сейчас!.. Только вывернутое наизнанку и изрядно постаревшее.
— Ты ведь даже не догадываешься, кто ты. Думаешь, что являешься отдельным, самостоятельным человеческим существом, свободным от… — он не договорил, махнув обречённо рукой.
— А разве это не так? — подал я голос, гнусавый и насквозь мокрый от слёз.
Лиса, с которой ветер ободрал весь мех, больше всего теперь походила на маленькую статую. Слепленную, похоже, из мокрого песка, постепенно осыпающегося под моим взглядом.
— Знаешь, кто ты? — спросил мужик.
— Да, — сказал я поспешно. Но тут же исправил свой ответ на честный: — Нет…
— Ты — воспоминание.
— Чьё? — Во мне разрасталось недоумение.
— Моё. Ты — это я. Только двадцать лет назад. То есть, нет, не совсем так. Ты — это тот я, каким я себя запомнил.
— Не понимаю… В каком смысле?
— В обыкновенном. Тебя нет. Ты — у меня в голове.
— И Аня? — Я повернулся к двери в стене здания.
— И Аня. Только её я не очень хорошо помню, к сожалению. Больно, знаешь ли, хорошо помнить.
— А… она? — Я вяло повёл рукой в сторону почти исчезнувшей уже лисы.
На том месте, где всего каких-то пять минут назад сидел рыжий зверёк, теперь расползалась под ветром неровная кучка влажного песка.
— Кто?.. А, эта. — Он, глянув коротко на песочные останки, замолчал.
— Всё ненастоящее?
— Всё. Кроме меня.
— Значит, никто не умер?
— К сожалению, умер. Аня умерла. Тогда. При очень похожих обстоятельствах.
— Сорвалась?
— Да.
Он помолчал. Ветер окончательно разметал тот песок, который когда-то был лисой.
— В первый же день мы пошли гулять по берегу. Ну, ты знаешь.
Я кивнул.
— Зачем-то попёрлись сюда, — он указал подбородком на здание санатория. — Вошли внутрь. Побродили туда-сюда. Залезли на второй этаж, нашли лисьи кости. И кусок меха.
Я рефлекторно опустил руку в правый карман. Меховой клочок был на месте.
— Да-да. Я в карман его положил… Потом мы подошли к лестнице, собираясь уже спускаться. Аня шла первой. Она оступилась. По привычке хотела ухватиться за перила, но их не было. А я не успел её поймать. Чуть сам не свалился.
Я посмотрел на свои пальцы. С них скатывались крохотные блестящие песчинки и падали мне на колени.
— Я двадцать лет пытаюсь отменить её смерть. Каждый день. Постоянно. Только не получается. Она умерла, понимаешь? Умерла.
Он с трудом поднялся и пошёл прочь, не оглядываясь.
Я же, упираясь в песок коленями и руками, пополз, как избитая собака, к двери.
Пальцы мои стали тоньше. Они рассыпались — песчинка за песчинкой.
Сейчас я приползу к ней и лягу рядом. Буду держать своей рассыпающейся рукой её такую же руку. И очень-очень скоро мы оба станем песком.
До следующего раза.