Былина, а может быть и легенда об Авдотье Рязаночке, связана с нашествием Батыя и разорением Рязани в 1237 году.

Плачет рязанская баба «Авдотья женка Рязаночка», плачет над пепелищем разоренной Рязани, плачет по малому сыну, по мужу, по брату, угнанным в полон Ханом ордынским, сотворившим внезапный и жестокий набег на «Рязань – город подлесную»-

«…И полонил он народу сорок тысячей,

Увел весь полон во свою землю…»

Пошла Рязаночка в Орду, идет неделю, идет месяц, год идет, одна-одинешёнька по страшной дороге:

«…Мелкие-то ручейки бродом брала,
Глубокие реки плывом плыла,
Широкие озера кругом обошла.
Чистые поля разбойников ополночь прошла —
Ополночь разбойники опочив держат;
Темные леса, лютых зверей ополден прошла —
Ополден люты звери да опочив держат…»

Но дошла-таки, предстала перед грозным Ханом ордынским. Могучий Хан принял и выслушал Авдотью, подивился ее смелости, упорству и удачливости, но отдать всех троих её сродников отказался. Видимо, проверяя её, он сказал:

«Выбирай из трёх одного – либо сына, либо мужа, либо брата!»

Ужаснулась Авдотья, но делать нечего, надо выбирать… Из трех одного… И рассудила так:

«Мужа взять – так муж у меня еще может быть…,,
Сына взять – так и сын у меня еще может быть…
А вот брата взять – так брата больше не может быть!»
… 
«Отдай Хан брата мне!»

– сказала она – и суровый Хан порасплакался… В недавнем бою, в хищном набеге был убит его младший брат… И отдал Хан Авдотье весь полон рязанский –

«Мужиков и баб сорок тысячей…»

Святогор в восточнославянской мифологии богатырь-великан, «выше леса стоячего, ниже облака ходячего». Тяжести Святогора не выносит  Мать Сыра Земля. Он не ездит на святую Русь, а живет на высоких Святых горах, при его поездке Мать Сыра Земля потрясается, леса колышутся и реки выливаются из берегов. Святогор – древнейший русский богатырь, могучий, божественный и дохристианский.

На картине художника мы видим как загадочный великан передает свой заветный меч первому из богатырей русских – Илье-Муромцу со словами: «А теперь прощай мой меньший брат, возьми мой меч-кладенец, владей силой моей богатырской…».  Существуют многочисленные варианты былины об этом событии, но главное, что К. Васильеву удалось выразить идею, что истинному богатырю русскому необходимо единство силы телесной и духовной.

Картина написана гуашью со следами простого и цветного карандаша. Гуашь ярко высвечивает пурпурно-красный щит и другие элементы композиции, придавая ей удивительную объемность. Есть и вариант картины в масле. Работа выполнена в 1974 г и открывает былинный цикл из двух десятков картин.

Рождение Дуная

Во славном городе во Киеве шел честной пир-свадьба. Венчались две пары — сам Владимир Красное солнышко с Опраксой Путятишной да славный богатырь Дунай Иванович с удалой поляницей Настасьей Микулишной. На широком пиру во хмелю гости предаются похвальбе. Дунай в череду с другими богатырями хвалится своей меткостью во стрельбе из лука, а его жена поговаривает только: “На выстрел нет лучше Настасьи королевичны”.

Дунаюшка и Настасья устраивают богатырское соперничество, хотят стрелочки каленые стрелять. Настасья королевична первая стреляла и все разы попадала в обручальное колечко, что находилось у Дунаюшки на хмельной головушке. И стрелил Дунаюшка Иванович. Да первой раз перестрелил, а второй раз не дострелил и стал сызнова Дунай метиться. Тогда взмолилась королевична: “Не погуби Дунаюшка, у меня во чреве младенец есть – такого младенца во граде нет: по колен ножки-то в серебре, по локоть руки-то в золоте, по косицам частые звездочки, а в теми печет красно солнышко!” Но пущает Дунай стрелочку в колечко, да промахивается. Пала Настасья замертво. Тут с Дуная хмель-то и спал, распластал он ей чрево, да дивился светозарному младенцу. Наставил тогда Дунай меч тупым концом во сыру землю, а на острый конец пал ретивым сердцем. Где пала Дунаева головушка, там протекла Дунай-река, а где Настасьина головушка, там речка Настасья. И слилися они во едину реку Дунай.

Чтобы родилась великая река нужна была жертва, хотя отчасти и нелепая и случайная. Из силы характеров богатыря и богатырши рождается новая сила – вечная сила – река Дунай. Для народов Руси река Дунай всегда имела большое значение: иногда Дунай течёт под Киевом, заменяя Днепр; в других случаях Дунай заменяет Дон, Днестр или Десну, становясь нарицательным именем.

Сюжет этой былины привлекал К. Васильева в течение нескольких лет. Известно несколько эскизов и вариантов этой работы, свидетельствующих об упорном поиске, который и завершил художник созданием большой картины, представленный вашему вниманию.

Наш современник – Живописец Константин Алексеевич Васильев (1942-1976г.г.) является очередным драгоценным самородком Земли Русской, которая хотя и устала от многовекового безумия наших Душ, но всё ещё продолжает являть Миру своих гениальных сынов.

Васильев прожил короткую, но очень яркую по своему творческому горению жизнь. Весь его жизненный путь – это Духовный подвиг, постоянное и неуклонное восхождение к вершине своего творчества –  к глубинному осознанию сокровенной тайны Русской Души.

Когда смотришь на его картины, в памяти невольно звучат пушкинские слова: “Здесь Русский Дух, Здесь Русью пахнет”. И становится понятно, почему свои зрелые работы Живописец подписывал – Константин Великоросс.

(начальный текст буклета)

Стишок в комментах оставлю)

Наибольший интерес К. Васильев проявлял к княжеско-дружинному, или богатырскому героическому эпосу.

Былины эти во многом историчны и повествуют о воинских подвигах дружинников-богатырей в боях со степными кочевниками: хазарами, половцами, печенегами.

Художнику по-своему представлялся образ Добрыни Никитича, олицетворяющего собой символ благородства, отваги, бесстрашия. Само имя «Добрыня» обрисовывает нрав богатыря. Душу героя, страдания его сердца за все живое на земле передают строки из былины:

«Как же мне не заступиться за своих родных,
За своих родных, сердцу близких?
За своих собратьев, за весь белый свет?»

Сохранилось несколько вариантов картины «Бой со Змеем».  На них Добрыня изображен, совершающий свой ратный труд. Перед нимпредстает реальный враг во плоти – Змей Горыныч. Художник мастерски передает напряжение боя: огонь из пасти, будто выжигающий все живое,блеск стали в руке богатыря. Долог бой. Но нельзяДобрыне пустить на землю русскую рать змеиную…Один на заставе, речке Смородине, на Калиновом мосту бьётся он с коварным Змеем. Художник показывает величие подвига богатырского, который явил Добрыня Никитич, освободил из пещер пленных стариков и деток малых, бабушек и молодушек, княжну Забаву Путятишну.

Картина написана как иллюстрация-парафраз к былине А.К. Толстого «Садко» (1872 г.), к тому сюжетному моменту, когда новгородский купец, путешественник, гусляр и поэт Садко тешит морского царя разудалой и «разымчивой» игрой на звончатых гуслях. Раззадорившись, расходившись, царь ударился в пляс.

1. Ударил Садко по струнам трепака,
   Сам к черту шлет царскую ласку,
   А царь, ухмыляясь, уперся в бока,
   Готовится, дрыгая, в пляску;

2. Пустился навыверт пятами месить,
   Закидывать ногу за ногу;
   Откуда взялася, подумаешь, прыть?
   Глядеть инда страшно, ей-богу!

3. Бояре в испуге ползут окарачь,
   Царица присела аж на пол,
   Пищат-ин царевны, а царь себе вскачь
   Знай чешет ногами оба пол.

4. Поет и на гуслях играет Садко,
   Поет про царя водяного:
   Как было там жить у него нелегко
   И как уж он пляшет здорово;

Однако, при всем гостеприимстве владыки, тосковал Садко по земной жизни. И хитростью он порвал струны, приведя царя в ярость. Когда разбушевалось море от гнева владыки, Садко, завертевшись в поднимавшемся вихре пучины, вместе с волнами вернулся на берег.

Такова версия былины по Алексею Константиновичу Толстому.