Одна моя подруга целую вечность живёт на Кипре, она вышла замуж за киприота, в те далёкие времена, когда русская речь на острове была в новинку.

Молодые поначалу жили в доме свекрови - Фаины, дамы серьёзной и строгой. Дом стоял на берегу солёного озера на котором огромными розовыми облаками кормились фламинго, а рядом был великолепный английский парк. Можно было гулять по парку и дышать прекрасным морским воздухом, купаться в море с серым песком в Лемессосе считалось дурным тоном и мы гоняли плавать в другие города.

Эту странность могут понять только те, кто долго жил на море, когда то погода плохая, то солнца мало, то ветрено и в итоге ты купаешься 3 раза в месяц под особое настроение, а не ломишься как безумный отпускник в вожделенное море при любой погоде.

Утром я пошла в парк и обнаружила там местного жителя, это был ёжик. Ни до не после этой встречи я ничего чудеснее не видывала, он был маленький, серый, с длинным носом, с чёрной блестящей пипкой и невероятным ушами, прекрасными и розовыми как самый нежный кипрской закат. Каждое ухо было размером с ежа и это был даже не ёж, а уморительная колючая бабочка.

Ловким движением Маугли, воспитанного дикими ежами, я схватила игольчатого парня и потащила хвастаться.

Баба Фаня была в ужасе, она стала белее молока и шептала Цханзозерус! Цханзохерус! Пришли подруга с мужем, чтобы разрядить обстановку, я взяла кусочек ветчины положила на пол и стала смачно чавкать. Прослышав своими локаторами, что кто-то где-то что-то жрёт, ёжик метнулся на звук и вцелился в ветчину. Он чавкал так, что Фаина начала терять сознание.