Первая попытка написать что-то такое. Принимаю конструктивную критику. Текст мой, тег "моё".
«Мяу.» Мой тихий голос беспомощно прорвал тишину этой тяжелой ночи, прозвучав в этом тёмном безмолвии громче любого автомобильного гудка. Второе «мяу» было уже не таким громким, но гораздо более безнадёжно-страдающим. Третьему «мяу», увы, не суждено было прозвучать.
Моя девятая жизнь длиной в бесполезные 15 лет заканчивалась здесь, на мокрой траве под кустом сирени. Мои ослабевшие, тонкие лапы уже не держали моего старого тела, и последние свои дни я провёл лёжа здесь, в тихом укромном уголке. Я уже не мог есть: суровая уличная жизнь лишила меня половины зубов ещё в первую половину моей такой, казалось бы, короткой девятой жизни, а остальная половина сточилась и поломалась как об простую уличную еду, так и о шкуры моих врагов. Всё, что мне осталось – тихо мяукать от безысходности, умирая, и вспоминать.
Моя первая жизнь началась на удивление легко и приятно. Уютная коробка, пятеро котят, пахнущих теплом и молоком, нежная и такая ласковая мать. Люди, трогающие мою нежную шёрстку. Братья и сёстры, играющие с бумажным бантиком на ниточке, сухой корм, со стуком падающий в нашу большую миску. Меня забрали первым. Я был совсем маленьким, я боялся, пищал и звал маму. Незнакомые люди завернули меня в тёплую тряпку и положили к себе под куртку, где я спокойно заснул. Остаток моей первой жизни я прожил у них дома, в спокойной и тихой обстановке. Я вырос, состарился и умер. Ничего интересного.
Моя вторая жизнь началась на грязной земле подвала. Нас было трое, но до первого дня рождения дожил только я. Моя сестра умерла совсем маленькой, а брата задавила машина. Наша мать была сама ещё слишком юна, но ей хватило молока, чтобы прокормить нас. Мне было всего два года, когда моя вторая жизнь трагически прервалась. Стая собак окружила меня, их вонючие пасти хватали меня за лапы и хвост, я стоически держался, но их было слишком много. Моя смерть наступила практически сразу.
Моя третья жизнь закончилась, не успев начаться. Сразу после первого вдоха мои лёгкие затопила ледяная вода, не давая мне и моим братьям ни малейшего шанса выжить. Моя третья, самая сладкая и самая короткая жизнь закончилась на дне железного ведра.
Моя четвёртая жизнь была относительно длинной. Я родился в тёплом и красивом доме, где прошло всё моё детство. Потом меня забрали в другой дом, где я прожил ещё девять лет. Потом рак. Он отнял мою жизнь уже на её закате, этот клубок, эта опухоль в моём животе. Люди, мои хозяева, те, к кому я так привязался за мою долгую жизнь, проводили меня в последний путь на том мягком диване, где я так любил лежать.
Пятая, и самая прекрасная моя жизнь, продлилась ещё дольше последней. Я был рождён, чтобы стать звездой. Породистый красавец, любимец народа, герой всех выставок. Меня хранили как дорогую стеклянную вазу, меня любили как любят богов, меня ценили. У меня было всё самое лучшее – самые дорогие корма, личная лужайка, личный домик с подогревом. Но и этой яркой и красивой жизни суждено было закончиться. Восемнадцать лет, прожитых со всем шиком и блеском – и вот уже лучший ветеринарный врач в городе констатирует мою смерть.
Моя шестая жизнь была вовсе не так счастлива. Я разделил её с компанией ещё таких же несчастных уличных котов, пытаясь выжить на улицах города. Я был ещё молод, хотя шесть лет блужданий по улицам оставили на мне отпечаток. Меня сбила машина. Чёртов мистер Мерседес не оставил мне ни шанса, проехавшись всеми двумя тоннами по моему худому телу в тёмном дворе.
Седьмую мою жизнь нельзя было назвать короткой. Она началась в грязном подвале, а закончилась в клетке, где я был заперт большую часть своей жизни. Когда я был ещё молод, меня поймали и отвезли туда, откуда я уже больше никогда не вышел. Клетка стала моим домом, а человек, приходящий накормить меня и убрать мою грязи – моим хозяином. В ней я и прожил почти всю свою жизнь, каждый день которой ничем не отличался от остальных.
Моя восьмая жизнь была наполнена человеческим теплом уже со второго месяца моей жизни. Она началась под крыльцом в деревенском доме, а продолжилась и закончилась в тёплой квартире в центре большого города. Меня просто подобрали и увезли домой, где я прожил ещё двенадцать лет. Кошачий век недолог – и вот уже начинается моя последняя, девятая жизнь.
Моя самая последняя жизнь началась тихим «мяу» под тем же кустом, где она и закончилась спустя пятнадцать лет. Я был обычным уличным котом и прожил совершенно обычную уличную жизнь, не отмеченную ничем ярким. Я ловил крыс и рылся в помойках в поисках еды, я дрался с другими котами за еду и территории. А потом мои лапы ослабли, мои глаза перестали видеть так остро, как прежде, мои уши стали подводить меня. Старость – верная спутница смерти – подкралась и ко мне, и моей девятой жизни суждено было закончиться, как и всему моему существованию.
Моё последнее «мяу» прозвучало так тихо и так безысходно в глубине куста сирени, а через несколько секунд я уже провалился в бесконечную тьму.
