Она всегда была странной. У неё в квартире постоянно толпилась куча народу, а она даже не обращала внимания. Она могла спокойно переодеваться в переполненной людьми гостиной. Парни тогда начинали свистеть, а она не обращала на них внимания. Она вообще мало на что обращала внимание. Совершенное спокойствие. Как будто бы внутри неё – гладкое темное подземное озеро. Очень холодное, такое холодное, что можно обжечь руку, засунув туда пальцы. Но на меня она внимание обратила. Ей нравилось обращаться ко мне «Хэй, Макс», хотя меня звали совсем не Максом. Но она говорила, что ей все равно и она будет называть меня Максом, а я со временем с этим смирился. Мы часто ходили куда-нибудь, и она никогда не запирала дверь своей квартиры. Все равно у половины нашего городка есть ключи, да и красть у неё нечего. Всем просто нравится проводить с ней время. Мне тоже нравилось. В тот вечер мы сидели у неё на балконе и пили чай. Чашки она никогда не покупала и не собиралась покупать. Все приносили свои, иногда забывали, и поэтому у неё на кухне уже образовалась целая коллекция из разномастных чашечек, кружек и стаканов.

Она держала в руках чашку с приплюснутым котенком – нарисован котенок был неудачно – и, задрав голову, со самым скучным видом на свете смотрела в окно. Вдруг она посмотрела прямо на меня и улыбнулась: «Хэй, Макс. А у меня есть идея. Давай отправимся ночью в зоопарк». Я спросил у неё, зачем. Она ответила, что никогда ещё раньше не была ночью в зоопарке. Я кивнул: по-моему, это достаточная причина, чтобы пробраться ночью в зоопарк.

Мы оделись. Одевалась она, как всегда, долго и неторопливо. Открывала все шкафы подряд, что стояли у неё в коридоре, выгоняла оттуда людей и примеряла вещи у треснутого зеркала в полный рост. Я в это время наблюдал за людьми, которые сидели на полу, на диване, на ковре, на кровати, в шкафах и просто разговаривали друг с другом. Что-то вроде кружка общения. Впервые я сюда пришел с приятелем. Он долго звал меня сходить с ним сюда, но я всё что-то отнекивался. Но он все-таки меня уговорил. Мы уселись в углу комнаты – там были разложены засаленные подушки – и начали пить пиво, которое принесли с собой. Я сразу понял, что она – хозяйка всего этого. Она ни с кем близко не общалась, долго ни с кем не сидела, просто ходила от одной компании к другой, перекидывалась шуточками и комментариями.

Наконец она сказала, что готова. Мы вышли из подъезда, с нами поздоровались какие-то девчонки, спешащие к ней в квартиру. Она только кивнула в ответ.

До зоопарка было километра два. И она упорно шла к этому зоопарку, кутаясь в подаренную кем-то курточку. Ветер был сильный. Она сжимала мой локоть: казалось, её сейчас возьмет и поднимет ветром в небо, к облакам.

«Не улетай, как же мы без тебя», – сказал я ей, а она только хмыкнула в ответ. Я не помнил, чтобы она хоть раз смеялась моим шуткам. То ли я не умел шутить, то ли она не понимала. В общем, одна беда.

Мы встали перед большими воротами, ведущими в зоопарк. Завывал ветер. Окошко кассы уже давно погасло, окно было плотно захлопнуто, а внутри кабинки никого не было. Она воровато оглянулась и пролезла через прутья. Я пролез за ней. Всё внезапно смолкло: и ветер, и гул машин, и музыка из ближайшей кафешки. На душе стало как-то непонятно.

Мы шли между клетками. Тигр, лев, панда, две ламы, три волка, шестнадцать кроликов. Я бывал в этом зоопарке кучу раз. Да и она, наверное, тоже. Но казалось, будто мы пришли сюда впервые. За решетками блестели глаза животных. Глаза тигра, глаза льва, глаза панды, глаза лам и глаза кроликов неустанно следили за нами. Словно бы нет этих решеток и все они сейчас на нас накинутся. Она остановилась у забора, задрав голову вверх и о чем-то напряженно думая.

«Слона нет», – наконец сказала она. «Умер в прошлом году», – ответил я. Помню, как ходил смотреть на тело мертвого слона, но клетку закрыли огромным зеленоватым брезентом. Она пожала плечами и направилась к выходу. Вылезла наружу сквозь решетку. Я последовал за ней. Мы, прислонившись друг к другу, пошли обратно к ней в квартиру. Ветер снова стал дуть, чуть ли не поднимая нас в воздух, загудели машины и заиграла музыка в ближайшей кафешке. «Хэй, Макс. А ты и вправду пойдешь со мной куда угодно», – она улыбнулась и посильнее сжала мой локоть. Я ничего не ответил. Это и так было очевидно.

Автор: Елена Сирин

Сборник: Городские сказки

В очередной раз сидела на вокзале в ожидании какого-нибудь поезда, чтобы встретить его, а через десять минут проводить в добрый путь. Он подсел ко мне и без лишних предисловий начал разговор:

– Я еду домой. Мы с вами нигде не встречались? Мне кажется, что вы со мной из одного и того же города.

– Нет. Я родилась и выросла здесь.

– Неважно, в каком городе вы живёте. Важно, какой город живёт в вас. Неужели вы меня не помните? Когда-то давно мы жили по соседству. И всё началось с того странного дворника в нашем дворе, которому нравилась его работа и все его за это уважали. А осенью он становился богаче всех оттого, что собирал в огромную кучу всё золото опавших листьев. Дети весело прыгали в неё с крыши невысокого ветхого сарая. И мы были счастливы. Вы помните того дворника, который обладал редким талантом делать счастливыми других и видеть во всём только хорошее? А потом мы долго ехали в городском автобусе сквозь красно-жёлтые сентябрьские улицы. Какой-то бородатый гитарист сидел на месте кондуктора и играл одну песню за другой. Неужели вы не помните, как все отдавали ему деньги, приготовленные на проезд? А осеннее солнце бежало за автобусом и заглядывало во все окна сразу.

– Нет. Я ничего этого не помню. Сожалею. Но вы обознались.

– Да нет же! Просто вы испугались и решили забыть всё это.

– Чего же я испугалась?

– Ну как же! Разве вы и этого не помните? Началась война. Наш яркий, цветущий, полный жизни город окружили рутина и будни других городов. Люди, больные скукой, завистью, обидой были одеты в серые мундиры и вооружены чёрным оружием печали. Они напали на нас подло, без предупреждения. Многие испугались и сдались без боя. Переселились жить во вражеские города и смешались с их жителями. Со временем они забыли, кем были и откуда, но так и не стали до конца своими на новом месте. Вы не поверите, но наш город выстоял в той войне и победил во всех последующих сражениях.

– Как же ему это удалось? Ведь наверняка у такого странного города не было ни армии, ни короля, ни стен, защищающих его? Или я ошибаюсь?

– Все так думали. Но оказалось, что у города есть король. Многие его знали, но никто не догадывался, кто он такой. Вы помните рыжего скрипача в оранжевой рубашке и ярко-красных атласных брюках, который играл удивительную музыку на восходе и на закате солнца в разных уголках города? Неужели вы и его не помните? Всякий раз, когда собиралась толпа, чтобы послушать его скрипку, он прекращал играть и убегал куда-то. Потому мы все и прятались от него за деревьями, за заборами и сидели тихо-тихо, как мыши. А он всё играл и играл для своего единственного зрителя – солнца.

Когда люди в серых мундирах напали на нас, многие испугались и бежали. Так поступили не только вы, не расстраивайтесь. Все растерялись и не знали, что делать. Каждый бросил заниматься любимым делом и впал в уныние: художники не рисовали картин, бородатый гитарист не пел больше песен в автобусе и даже счастливый дворник опустил руки и стал подметать улицы только раз в неделю.

И когда люди в серых мундирах уже пошли в открытое наступление, шагая по улицам города в своих грубых уродливых сапогах, круша и ломая всё, что было не одного с ними цвета, им навстречу вышел тот самый рыжий скрипач, который всегда убегал от людей, собиравшихся вокруг, чтобы послушать его музыку. Он, как и прежде, был одет в оранжевую рубашку, красные брюки и выделялся ещё сильнее на фоне серости заполонившей наш город. В его руках была всё та же хрупкая скрипка, а на голове, в рыжих спутанных волосах, мы впервые заметили золотую корону, похожую на лучи солнца. Вы не помните, была ли на нём и раньше корона?

– Нет. Я по-прежнему ничего этого не помню. Но продолжайте. Мне интересно, что же было дальше.

– А дальше всё было очень стремительно. Рыжий король заиграл на своей скрипке. Из-за туч выглянуло солнце и разогнало всё уныние, охватившее город, вселило в нас радость и уверенность, что всё будет хорошо, мы обязательно победим и найдём способ прогнать людей в серых мундирах. Скрипач играл свою удивительную музыку. Никто не смел ему помешать, потому что само солнце выглянуло из-за туч, чтобы его послушать. Постепенно из толпы запуганных горожан стали выходить и вставать рядом со скрипачом другие музыканты. В конце концов собрался целый оркестр. Они играли весь день, и к вечеру горожане настолько осмелели и развеселились, что вновь оделись в свои яркие наряды. На следующий день дворник с прежней радостью подмёл улицу, автобус с бородатым гитаристом вместо кондуктора повёз пассажиров по привычному маршруту сквозь красно-жёлтые осенние улицы, а художники опять принялись рисовать всё то хорошее, что видят вокруг. Рыжий скрипач вновь играл на восходе только для солнца и убегал, когда мы пытались приблизиться к нему и выразить своё почтение. А куда подевались люди в серых мундирах, мы и не заметили. Может быть, они смешались с нами и стали по-настоящему своими в городе, который хотели захватить и уничтожить.

– Ну, так не бывает. Я вам не верю.

Внезапно он перешёл на «ты», как будто окончательно убедившись, что я – это я и он не обознался:

– Ты всё ещё не веришь, что мы с тобой из одного и того же города? Или ты не веришь, что город выстоял и будет рад твоему возвращению? Напрасно. Ведь именно он послал меня разыскать тебя и таких, как ты – потерявшихся и забывших, кто они и откуда.

– И где же находится этот город?

– Я всегда ношу его в своём сердце.

– Зачем же вы туда едете? Да ещё на поезде?

– Важно не то, куда и на чём мы едем. Важно лишь то, что мы везём с собой.

Я всё поняла, и мне захотелось съязвить. Окинув его пренебрежительным взглядом, я усмехнулась и спросила:

– И что же такое важное вы везёте с собой? У вас и багажа-то никакого нет.

– Весь мой багаж находится где-то между горлом и сердцем – там же, где и душа.

Он встал и, не дождавшись никакого ответа, зашагал прочь с вокзала.

Не выдержав до конца своего ехидного тона, я растерялась и глупо крикнула ему вслед:

– Куда же вы? Через две минуты прибудет ваш поезд. Вы опоздаете.

На мгновение он остановился и перешёл вновь на вы:

– Я же говорил, что мы с вами из одного и того же города. А вы не верили. Счастливого пути! Не скучайте в дороге. Может быть, ещё и свидимся…

Автор [Ирина Курганова]

Сборник: [Городские сказки]

– О, постой, милок, я хочу подарить тебе этот амулет, он избавит тебя от кошмаров по ночам!

Невнятно бормоча слова благодарности, я двинулся дальше, увлекаемый сотней людей, которые, как и я, пришли полюбоваться на самую крупную ярмарку этого года. Даже название соответствующее: "Ярмарка жизни".

Вокруг были люди в ярких костюмах, которые совершенно выбивали меня из привычного ритма жизни.

Лавочки ломились от предлагаемых товаров. То тут, то там мелькали люди с фотоаппаратами, которые пытались запечатлеть счастливые лица людей.

Играла музыка, ярко светило солнце, а вокруг разносился аромат корицы и каких-то ягод.

– Чай! Чай от всех невзгод! Молодой человек, хотите чаю? Попробуйте, у меня на любой вкус...

Но я уже не слушал: ноги сами несли меня вперед. Словно я знал конечную точку назначения и бывал здесь тысячу раз. Но это неправда – на подобном мероприятии я был впервые. А в руках уже был амулет, подаренный этой очаровательной старушкой. Я поднял руку и наконец решил рассмотреть его. На ладони красовался дракон, сделанный из белоснежного камня. Его хвост как бы соединялся с головой, создавая прочный круг. Амулет явно вешался на шею, что я и поспешил сделать, боясь, что иначе могу потерять его.

Нечто белое сверкнуло у моих ног. Это была вспышка; маленький мальчик в синем плаще улыбался до ушей:

– Дяденька, посмотрите, какая фотография! Печатаем за двадцать минут, не хотите приобрести? – его звонкий голосок все еще звучал у меня в ушах, когда я поспешно удалялся.

Страшно хотелось найти уже то, что я так отчаянно здесь искал. Хотя я и сам не понимал, что именно.

– Испытай судьбу. Получи все, о чем мечтаешь! – кричала златокудрая девушка.

Проходя мимо, я случайно задел ее и остановился, чтобы извиниться.

– Молодой человек! Вы-то мне и нужны! – ее голос был настолько радостным, что я не посмел уйти. – Вы в чудеса верите? А в исполнение желаний?

– Знать бы, чего желаешь...

– Я так и думала! Пойдёмте со мной!

И, схватив меня за руку, она потащила меня в гущу людей.

Мы пробирались сквозь толпу и наконец оказались возле небольшого шатра. Здесь царил нежный аромат меда, мяты и еще чего-то, но этот запах я не мог отличить от остальных. Всюду раздавались звуки музыки, хотя понять, откуда она исходит, было сложно.

Мы зашли в шатер и устроились поудобнее. Шатер был пуст.

– Значит, в судьбу вы не слишком верите? Как и в чудеса?

– Ну почему же... – попытался высказаться я, но девушка меня перебила:

– А в то, что случайности не случайны? Амулет на шее, чай, который вы почему-то отказались пробовать... А как же мальчик, который очень хотел, чтобы у вас остались приятные воспоминания об этой жизни?..

После ее слов у меня мурашки пошли по коже. Ее голос стал более сильным, более жестким:

– Пока судьба не берет вас за руку, вы и не знаете, сколько шансов упускаете...

– Воспоминания – о ярмарке жизни, вы хотели сказать?..

Я чувствовал, как неуверенно звучит мой голос. Кажется, она сказала именно то, что хотела сказать.

Девушка улыбнулась и пожала плечами:

– Ладно хоть мимо меня не прошли, а то я уж думала, что все совсем напрасно..

– А вы кто?..

– А вы еще не поняли?

Теперь у меня мороз пошел по коже. У меня были некие догадки, но мне было даже страшно произнести их вслух.

Девушка наклонилась ко мне:

– Женщина, что дала вам амулет, – ваша мать. И ее подарок вы были готовы принять. Чай, который вам предлагали, – ваша будущая жена, любовь, называйте как хотите. Но ее вы просто пропустили, даже не удостоив внимания. А мальчик, белокурый веснушчатый мальчуган, – ваш будущий сын. Который мог бы подарить вам столько счастья, что и вместить его будет трудно. Но вам кажется, что вы еще не готовы, и что за глупости...

Я молчал, уставившись на свои ладони. Дар речи вернулся не сразу.

– А кто тогда вы?

– Я? Судьба. Ради тебя, глупый, ярмарку устроила. Это ведь все... Твоя жизнь. Посмотри!

Я глянул туда, куда она указывала, и в первую секунду не увидел ничего необычного. Все те же люди, те же прилавки с кучей товаров… и тут я заметил. Люди не шевелились. Всё вокруг шатра замерло, словно я на мгновение выпал из реальности и остановил время. И тут я оглядел людей. Все они были мне до ужаса знакомы. Вот бывший начальник. Вот лучший друг детства, вот первая любовь...

– Что это?..

– Твоя жизнь. Не упускай шансы, мой милый...

Я сам не понял, как поднялся на ноги. Когда я вышел из шатра, вокруг снова царил шум и гам, люди болтали, смеялись... А я двигался вперед, к прилавку с чаем.

– Простите, пожалуйста, вы мне чай предлагали?..

Из-за прилавка выглянула девушка, и я с удивлением узнал в ней ту, с которой виделся очень часто. Мы вместе держали собак и постоянно гуляли по парку. И она всегда носила с собой термос с безумно вкусным чаем...

– Да, разумеется. Держите!

Она протянула мне пакетик и кружку с уже заваренным ароматным напитком. Я сделал глоток и улыбнулся. Нельзя упускать шансы...

– А вы не знаете, где можно готовые снимки забрать?

Она махнула мне рукой, и я двинулся в нужном направлении. Когда я подошел к стенду, мальчик сидел, понуро опустив камеру.

Я порылся в кармане и достал яблоко. Красное яблоко.

– Эй, малыш, ты, кажется, говорил, что я могу приобрести снимок?

Мальчик поднял голову, и его светлое личико засияло белозубой улыбкой.

– А давайте я вам его подарю! – такая искренняя радость звучала в его словах, что я не смел противиться. В обмен на фотографию я протянул ему фрукт.

– Счастья вам! – крикнул мне вслед мальчуган, когда я выходил с ярмарки. Сделав шаг на оживленную улицу, где люди и не знали о том, что в метре от них проходит такое массовое событие, я обернулся.

За спиной была улица, полная машин. Никаких прилавков, никакого кудрявого малыша.

И только амулет на шее, вкус чая и его аромат, а так же фотография меня самого – напоминали мне о самом ярком событии лета... Да что там лета – моей жизни.

– Здравствуй! – на меня приветливо глядела та самая "чайная девушка".

– Здравствуй! – Мое сердце первый раз подпрыгнуло при виде ее улыбки. – А не хочешь выпить чаю?

Автор: Лиза Семченкова

Сборник: Городские сказки

В детстве, сколько себя помню, мечтал стать машинистом. Так завидовал им, глядя на подъезжающие электрички. Какая хорошая, думал, профессия. Садишься в кабину – и едешь, далеко-далеко, догонять линию горизонта. Мимо проносятся дома и заводы, деревья, поля и озера. А ты сидишь, музыку слушаешь и смотришь по сторонам, не забывая, конечно, рулить.

Потом только узнал, как оно на самом деле. И что рулить не так просто, как кажется на первый взгляд (когда, лет в пять, смотрел на папу, сидящего за рулем нашей “девятки” и с расслабленным видом придерживающего руль двумя пальцами правой руки, удивлялся, зачем вообще этому нужно учиться), и что там куча всяких кнопок и рычажков, и что обслуживает машинист только один небольшой участок, совершая несколько поездок за день. Расстроился сильно, почти до слёз, а мечта осталась.

Решил все же пойти учиться. Но на медосмотре сказали – не твое это, парень, нельзя туда с астмой. Да и зрение, дескать, хромает.

Плюнул. Пошел на экономический, как все. А мечта осталась.

По вечерам часто сидел в заброшенном вагоне какой-то древней электрички, стоящем в запущенном уголке городского парка. Рисовал углем на полу, задумчиво ковырял поролон, клочьями лезущий из разодранных сидений, смотрел в окно на оранжевый фонарь, заливающий уютным теплым светом мой укромный уголок, который почему-то больше никого не интересовал, даже местную мелкоту, обшарившую от пола до потолка все городские заброшки, от недостроенного стадиона до последнего всеми забытого сарая.

В этот день все как-то особенно сильно достало. Заваленный экзамен, ссора с родителями, противная погода – все это сильно выбило из колеи. Пошел отдохнуть в свой вагончик. Уселся, как обычно, на валяющиеся на полу куски сидений, прислонился спиной к проржавевшей насквозь стене и сам не заметил, как заснул.

– В депо, – услышал я сквозь сон скрежещущий металлический голос. Подумал: «приснится же такое», и уснул, укачиваемый мерным стуком колес снящегося (снящегося?) мне поезда.

Проснулся от того, что кто-то настойчиво тряс за плечо:

– Вставай, Василич, груз привезли, пора, – раздался над ухом хриплый, прокуренный голос.

“Какой нахрен груз,– подумал, – кто это забрался в мое убежище?”

Привстал, протер глаза. Вокруг сновали грузчики с коробками. Грузный краснолицый мужик лет пятидесяти с укоризной смотрел на меня.

Вспоминаю: да, действительно. Пора. Рейс впереди долгий, нужно успеть кофе выпить и в термос залить про запас. А мне тут сны какие-то дурацкие снятся, про ржавый изрисованный вагон. Молодец Михалыч, вовремя растолкал.

– Что у нас сегодня? – спрашиваю.

Михалыч пинает ногой лежащую рядом коробку.

– Туман, в основном. Ну и пара сотен баллонов закатных облаков.

Вздыхаю, тяжело поднимаюсь с тахты и иду к умывальнику. Закончив водные процедуры, запасаюсь кофе из стоящей в углу кофе-машины и иду в кабину.

Михалыч забирается следом.

– Пять минут до выезда, – сообщает.

Подхожу к штурвалу, кладу ладонь на его лакированную поверхность. Помню, когда обустраивал рабочее место, начальство возмущалось: мол, в кабине машиниста штурвалу не место. А какая разница, каким способом подавать сигналы Туманному Поезду? Он понятливый, сам знает, что, как и куда, только немного послеживать надо, чтобы не свернул с маршрута, увлекшись красивым пейзажем.

– Ну, пора, – говорю.

Михалыч закуривает и ставит в проигрыватель диск “Guns’n’roses”. Нажимаю кнопку закрытия автоматических дверей, опускаю рычаг – и Поезд трогается. Вдыхаю запах утренней росы, проникающей в приоткрытое окно, и наблюдаю, как рельсы и шпалы, бегущие мне навстречу, теряют плотность и четкость очертаний и постепенно становятся все более призрачными. Мимо несутся дома и заводы, деревья, поля и озера. Через пару часов Поезд уже мчится по бесплотной Туманной дороге, ведущей за линию горизонта, куда нужно вовремя доставить мой ценный груз.

Автор: [Анаста Сумеречная]

Сборник: [Городские сказки]

Он собирал своих героев. Иногда на улице, преодолевая путь от работы до метро под моросящим осенним дождем, вглядываясь в съежившиеся от холода и влажности силуэты случайных прохожих... Иногда дома — из пучков рваных мыслей и впечатлений — каждого по отдельности. Тщательно обрисовывал детали — не в чертах лиц, но в походке, манере говорить, выражении глаз, образе мышления и ворохе чувств...

Он собирал людей — тех, с которыми можно столкнуться в подземном переходе или познакомиться в сети. Каждому он уделял время и предоставлял место — в мыслях, памяти, мечтах. Создавал им точки пересечения, радовался диалогам и объятьям, шумным посиделкам и ночным прогулкам. Впрочем, себе он в этих простых радостях тоже не отказывал.

Он не давал героям имен — ведь так намного проще углядеть их в толпе, и не нужно задумываться об истинности своих определений. Пусть каждый сам рассудит, как себя называть, придумает дом, родных, друзей...

Он писал их. Иногда легко, позволяя самим прорисовывать декорации, иногда судорожно, окуная в омут собственных наболевших проблем. Строки текста плели сеть чудес, сокрытых от него пеленой восприятия — чудес, что происходят где-то рядом — буквально за стеной или в соседнем дворике. Чудеса не торопились проявлять себя, но он верил, что им найдутся свидетели.

Он любил ветер: не важно, нес ли он капли дождя или разгоряченный городской воздух — его форточка всегда была открыта. Нередко он сидел на кухне и за кружкой чая ловил свежие впечатления, проникающие в тесное помещение вместе с гвалтом и гулом машин с улицы. Нет-нет, да и услышит в бесконечном гомоне снаружи что-то важное — то, о чем стоит написать.

Он любил тишину. Сквозь ту же открытую форточку в четвертом часу ночи ее слышно куда четче, чем в запертом помещении — чувствуется ее неоднородность, насыщенность и актуальность. Тишина дарует вдохновение, занимая большие площади. Тишина немертва, пока ее изредка пронизывают звуки. На то она и есть — дарить слушателям паузы. На ее фоне стук клавиш — случайный прохожий, который способен оценить ее по достоинству и замереть в ожидании следующего предложения.

Он любил огонь. Даже тот, что струится из конфорки и призван обслуживать миллионы городских жителей. Огонь не любит быть средством, но и не гнушается помочь тому, кто его не сторонится. Немного внимания к всполохам и шипящему чуть клокочущему звуку — и котлеты не пригорят, а в голову ударит взрывная идея.

Он любил воду. Иногда тратил часы на то, чтобы постоять под душем в поисках новой мысли. Вода всегда забирала с собой все ненужные слова, оставляя в осадке самую суть, из которой проявлялся новый сюжет. Идеи точились из душа, омывая кожу, окутывали туманной пеленой, отстукивали ритм каплями, падающими с тела.

Иногда герои проникали в его сны. Он всегда осознавал, что спит, заметив кого-либо из своих текстов. Он не вмешивался в происходящее, но с интересом смотрел и запоминал все, что могло помочь сблизиться с ними, понять их чувства и желания...

В одном из снов он увидел две пары: Ветер бесшумно планировал под руку с Тишиной, легкими шагами измеряя асфальт, освещенный Огнем фонарей, что отражался в Воде разлитых дождем луж. Тишина владела звуком, Ветер — воздухом, Огонь — светом, а Вода — землей, сочащейся влажным запахом палой листвы. Вопреки надуманным людьми дихотомиям, на аллее царил мир и порядок: потому что людей там не было. Даже самые заядлые гуляки покинули это место, оставив его на произвол чьей-то фантазии. А фантазия нашлась. Как, впрочем, и ее обладатель.

Просыпаясь, он помнил все до боли ясно, чувствовал каждое создание во всей глубине его существа, — и только тогда он садился за стол, открывал ноутбук и по крупицам того, что мог описать, собирал новую сказку. Иначе холодный зимний ветер станет нещадно дуть в лицо, огонь подпалит полуфабрикаты в сковородке, вода в душе будет ежеминутно менять температуру, а тишина в комнате всегда будет мертвой. В целом — как у остальных.