Ее плоть гнила уже пятые сутки. Ее тело содрогалось в приступах лихорадки, губы несли сладкую чушь, а глаза метались из стороны в сторону. В них искрился сумасшедший огонь. Никто даже подумать не мог, что гнила не ее плоть, вернее, не в ней дело было. Все началось с ее отвратительно грязного комка, плевка бродячего, который она называла душой. Я напоил ее керосином, хотя сказал, что это вино. И она поверила, так же, как я когда-то поверил в свет ее грязного комочка.

Даже керосин покажется сладким на вкус, если выдавать его за вино. Никто ведь не догадается. Скольких мы можем обмануть, а сколькими мы были обмануты. И зорок тот глаз, сильно то чутьё, которые распознают среди чести нечисть. Слепым помажут глаза медом - и они будут рады, облизывая стекающий по щекам сладкий нектар. И будут кричать, тыча пухлыми пальцами, в тех, кто видит за блестящей мантией гниющую плоть. Повезло тем, кто чувствует эту отвратительную вонь гнилья, которую умело прячут за лавандовым освежителем. Не приведи вам Господь заразиться этой проказой. Не приведи вам Господь почувствовать на губах вкус вина, глотая при этом керосин.