О судьбе Товарища Яснополяна мы уже писали, уроженец Краматорска, он не смог остаться равнодушным к националистическому госперевороту в Киеве в 2014 г. и стал помогать народному восстанию в Донбассе.
Окончательное решение уйти в ополчение Николай принял, когда при авианалете прямым попаданием разнесло созданный им с ноля цех. Цех, который кормил не только его и 12 работников, но и множество ополченцев на блокпостах. Пройдет еще несколько дней, и от дома, нового любимого дома, останется одна яма.
В ополчении Славянска ему удалось продержаться всего лишь трое суток. Узнав, что новый, невысокого роста, худенький боец - инсулинозависимый диабетик, командир не захотел брать на себя ответственность и, попросту, выгнал. Плюнув на все, Коля уехал в родной Краматорск. Правда там тоже не горели желанием принимать в ряды ополчения человека, таскающего с собой шприцы и ампулы. То ли больной, то ли наркоман? Оно им надо? Однако Николай был настойчив. За четыре дня наладив сообщение с Россией, он доставил в Краматорск свой первый гуманитарный конвой.
Комендант города долго не мог прийти в себя от изумления, как это смог сделать молодой пацан - и в итоге, Кольку приняли в ополчение, где он стал Товарищем Яснополяном. После 10 месяцев войны не выдержал организм, потребовал отдыха и лечения, и он оказался в Питере, где стал создавать скульптуры и живет по сей день.
Именно он был создателем памятника Мозговому, вокруг которого разгорелся настоящий скандал, а на днях попал в больницу. Не в первый – в …надцатый раз. Человек с железной волей и инвалидностью – каково ему было узнать, что монумент легендарного комбрига незаконен и подлежит сносу? Как вообще его удалось сделать – вопреки всему и всем? О Товарище Яснополяне в интервью Накануне.RU рассказывает Мария Доманжо, человек, благодаря которому Николай жив до сих пор.
Год назад в мастерской Смольного института – незаконченный памятник геройски погибшему командиру разведроты Волчьей сотни Динго, и миниатюра – заготовка к памятнику предательски убитого комбрига Мозгового.
Сегодня, ранним майским утром 2016 года, я вспоминаю об этом.
Динго. Конечно, Динго. Евгений Пономарев. Погибший командир Волчьей сотни Терского казачества.
Первое, что сделал Коля, приехав в Питер, он расчистил в комнате стол и стал лепить лицо Динго.
Первое лицо. Но, пожалуй, лучшее из того, что выходило у него в глине.
Я была потрясена, с какой яростью он набросился на глину. Так выйдя из пустыни, человек утоляет жажду и не может напиться.
Говорить он мог тоже только о Динго. Этот человек потряс его до глубины души.
Для мальчика, до четырнадцати лет практически прикованного к кровати и мечтающего о карьере военного, этот человек стал образцом мужества, воли и чести офицера. Гибель Динго потрясла Колю страшно. И он поклялся воплотить его в памятнике. Чтобы помнили…
Коля очень плохо спал, кричал во сне, и казалось, Динго – это единственный якорь, который заставляет его держаться на поверхности.
- Я должен его сделать, и точка.
Это я услышала сразу.
Но не сразу дело сдвинулось с мертвой точки.
Для начала нужно было лечение. И помощь.
К кому только мы не обращались. ОД "Новороссия", Союз Донбассовцев и прочие организации. Результата ноль. Немного помогли "Гуманитарные войска Санкт-Петербурга", оплатили около 30 тыс., потраченных в основном на незавершенные обследования (не хватило денег) и на частичное лечение самых срочных и неотложных проблем.
Также небольшая и практически не финансируемая организация "Спасем Донбасс" помогала с инсулином и немного с продуктами. К сожалению, людям с тяжелым диабетом требуется диета, которую не может обеспечить сбор гуманитарной помощи.
Этим людям грамоты с благодарностью никто не выдаст, но в сердце своем мы всегда будем помнить, кто помог тогда, когда остальные, в лучшем случае хлопали по плечу, хвалили и обещали помочь, тут же забывая об обещании; в худшем: смотрели в глаза и не видели в упор.
Но я отвлеклась. Динго высыхал, трескался, и все мечты о создании памятника командиру разведроты разбивались об отсутствие материалов для исполнения.
К кому только не обращался Колька с этой идеей. И тогда, в отчаянии, он связался с мамой героического командира, предложив ей сделать памятник бесплатно, если она найдет материалы.
И опять огромное количество народа пожелало принять участие в сборах. Но… Как пожелали, так и пропали.
А что Коля? Коля горел, пылал, ничто не могло свернуть его с задуманного пути.
К сожалению, то, что хотел сделать Яснополян, под силу разве что здоровому человеку. И то достаточно трудно.
Каждый день головные боли, подводит память после контузий, бессонница и плохое питание. А диабет, диабет – это отдельный разговор. Вторая бессрочная группа инвалидности с семи лет – это говорит о многом.
Иногда случались странные вещи. Коля обнаруживал себя едущим в автобусе, как будто он в Краматорске, и едет к маме. Но телефонный звонок возвращал в реальность, и Колька оказывался в автобусе на Невском. Такие дела. Контузии и военные условия, помноженные на тяжелый диабет, не оставили места для здоровья в этом небольшом ладном парне.
И все же, связавшись с мамой Динго, Коля взял на себя ответственность за изготовление памятника. С родственников материалы, а с него памятник. И даже сроки оговорили, и все, казалось бы, уже в деле. Есть мастерская, есть материалы. Вперед.
Единственное, чего не смог учесть скульптор, это предательства со стороны организма. Еще недавно, на войне, он работал за десятерых, все нервное напряжение того времени вылилось в бешеные скорости передвижения, мышления, свершения любых задуманных дел. Но на гражданке все, что скрывала война за необходимостью выжить, вдруг бессовестно обнажилось, и тело, шаг за шагом сдавая позиции, обнаруживало все больше и больше уязвимых мест. Иногда он просто не мог встать с кровати. А помощи в лечении так и не было. Руки и ноги целы, голова на месте? Так чего же тебе еще надо, дорогой Товарищ Яснополян? Так невысказанно звучало молчание в ответ на просьбы о помощи.
В общем, работа двигалась, но не так быстро, как хотелось бы. Некоторое время приходил и помогал Андрей Б., скульптор с академическим образованием, прекрасный человек. Но из-за медленной скорости проекта, вынужден был покинуть его, так как имел основную работу и насущную потребность, а это немало, и возможность в обеспечении семьи.
Огромная сложность состояла в том, что Коля взялся выполнить работу не только скульптора.
Скульптор делает глиняный макет скульптуры в том виде, в каком она была задумана. Потом приходят формовщики снимать форму. Работа это трудоемкая и является отдельной профессией. Следом берутся за дело литейщики, и это тоже отдельная профессия и серьезный труд.
Яснополян же, в отсутствие финансов, взялся за все разом. И сказать, что это было трудно – это в десятки раз преуменьшить сделанное.
Потом начались неприятности. Первая, с таким трудом снятая форма, была разбита в Колино отсутствие. Сейчас уже нет смысла говорить о том, кто это сделал, но факт остается. Работу пришлось начинать по-новой, и по-новой же уже самому доставать материалы.
Дальше – еще хуже. Поехав с приятелем на ночную прогулку на форты Крондштадта, они слетели с дороги на бешеной скорости в воду. Машина упала на крышу и погнутые стойки с трудом позволили шоферу извлечь почти утонувшего Яснополяна на берег.
Вытащить он его вытащил, и даже откачал, но потом в шоке уехал в город на проезжавшей машине, оставив Кольку лежать мокрым на холодном берегу, задыхающимся от отека легких и умирающим за такое короткое время второй раз. Слава Богу, местные рыбаки вызвали МЧС и "скорую". Его спасли.
Но полежать в больнице с аспирационным (после утопления) воспалением легких, ушибами ребер и рук пришлось. Да и после того, как вышел из больницы, не сразу смог заняться делом. Какое-то время провел дома на больничном режиме.
Все бы ничего, но он ведь пообещал, что сделает Динго в срок, а срок уже заканчивался. Тем более, что будучи уже в больнице, он все равно говорил племяннику Динго, что все сделает. Вот такая совсем не адекватная оценка собственных возможностей. Единственным прощением может послужить то, что сам Коля ни на минуту не сомневался, что он все сможет. Но две контузии и диабет никак не могли не сказаться после такого стресса.
Я хотела приехать за ним в больницу, но он приехал сам. Бледный и молчаливый, какой-то напряженный сверх обычной меры.
Что с тобой, спросила я, но Колька лишь отговорился больными ребрами и головой. И только через несколько дней я узнала, что последнюю часть денег за материалы ему привезли прямо в больницу. И деньги пропали. Громадная для нас сумма в 50 тыс. испарилась. Как и куда? Украли или выронил сам, мы так никогда не узнаем. Кстати, еще одна маленькая неприятная добавочка: в утонувшей машине тоже была сумма на материалы, около 20 тыс.
Что это? Злой рок? Рассеянность нездорового, контуженого человека? Как бы там ни было, все деньги на материалы он восполнил. Подрабатывая в той же литейке, где отливал из искусственного мрамора памятник Динго.
Работая до изнеможения, надышавшись практически до обморока и галлюцинаций вредными продуктами литьевого производства, он восполнил все до копейки. Но в срок не успел.
Какой же поднялся скандал в сети. Аферист, обокравший старуху мать, – это было самое мягкое, что приписывали Коле. Огромное количество троллей, проводящих время на диване с клавиатурой, не преминули принять участие в травле. Казачки, оказавшиеся в связи с переформированием в рядах ополчения в регулярную армию не у дел, тоже нашли себе применение в угрозах жизни и здоровью скульптора Яснополяна. Обещание порезать на жилы, прострелить коленку и прочее сыпались как из дырявого решета.
А канал "Ньюс-Фронт" в интервью с племянником и сестрой Динго призывал отдать "афериста и мошенника скульптора" под суд.
Да что говорить, даже многие из близко знавших Кольку людей, те, кому он безоговорочно доверял и гордился ими, и они оставили его, предпочитая думать, что он действительно "ограбил мать-старуху", а деньги забрал себе. Это он-то, Коля Яснополян, который сидел впроголодь, потому что не мог себе позволить открыть ящик с тушенкой, которая шла к мирному населению Донбасса и ополченцам. Это он, который отдав детям инсулин, фактически лишил себя возможности остаться в живых и выжил только чудом, пережив такие страшные и практически предсмертные мучения диабетика без инсулина.
Который, пропустив через себя огромное количество материальных ценностей гуманитарной помощи, приехал в Питер с маленьким рюкзачком, без гражданской одежды и с одной сменой белья.
Есть вещи, которые убивают сильнее оружия, каким бы смертоносным оно ни было. Весь этот раздутый скандал и был таким оружием. Я не думала, что Колька выживет. Без подробностей, чтобы не смущать его, но… Были моменты, когда я только успевала его откачать.
И постоянная угроза диабетической комы все время этого бесконечного скандала. Сахар то вверх, то вниз, но только не норма. К сожалению, для диабетика, особенно инсулинозависимого, высокий или низкий сахар – это не фигура речи, а прямая угроза для жизни.
Но он выстоял, надеюсь, его внутренний стержень это не надломило. Он доделал Динго только этой весной. И командир Волчьей сотни уже на Родине.
Отдельно хочется сказать о маме Динго, Валентине. Она взяла огромный по ее меркам кредит, да еще и пришлось доставать деньги для того, чтобы облагородить могилу к сроку, когда должен был, но так и не был доставлен памятник.
Что должна была пережить мать, потерявшая сына, и думающая, что ее обманули, и памятника не будет вообще. Что стоило бы близким людям, находящимся рядом с ней, не накручивать женщину, и без того горюющую, а попытаться успокоить? Что стоило бы всем тем казакам, которые так грозили расправиться со скульптором, якобы укравшим деньги, скинуться на памятник, чтобы матери не пришлось брать кредит? Вопросы эти, наверное, останутся без ответов.
Наше глубочайшее сочувствие, соболезнования и просьба о прощении к матери Жени Пономарева Динго, Валентине.
Итак, Динго был сделан, и как гора с плеч упала. Молчаливый груз обещания неживому уже человеку был исполнен.
От горя и чувства потери не может спасти ничто, но может быть, если есть место, куда ты принесешь свое горе, и памятник твоему дорогому человеку стоит где-то рядом, может тогда… Конечно не легче, но в чем-то проще?
И Коля сделал это. Несмотря ни на что, ни на какие препятствия. Со всей силой страстного желания своего израненного гражданской войной сердца.
С Мозговым было проще. Глеб Корнилов не подвел, хотя некоторое время считал, что Яснополян подвел всех. Ну да не будем уже об этом.
Деньги на памятник Мозговому были собраны с таким запасом, что хватило не только оплатить материалы, но и заплатить, кстати, великолепным в своем деле формовщикам и литейщикам. Так что изготовление памятника по модели Яснополяна прошло в кратчайшие сроки, и памятник Алексею Борисовичу Мозговому уже в Алчевске.
Ну, и скажу я вам, очень вяло прошло известие о таких добрых вещах, как изготовление и отправка памятников героям Новороссии, положившим жизнь за свободную волю и труд людей Донбасса. Положивших жизни свои за борьбу с фашизмом, которую политически нужные люди уже давно завуалировали в междусобойчик между кем и кем? Украиной и Украиной? Украиной и Россией (еще интересней)? Или вообще, местными беспорядками в зоне так называемой "АТО"?
Как-то жидковаты были аплодисменты поводу таких событий, как отправка памятника героям. И уж совсем неизвестным практически осталось то, что совсем недавно, перед 9 мая, великим праздником Победы, Коля получил еще одну награду. Медаль "за оборону Славянкса". А вот "мужества" не дали. Вернее, я бы сказала, не сочли нужным рассмотреть мужество Яснополяна, который, будучи инвалидом с детства, не уехал, не бросил свою землю, а напротив, спас и оказал помощь многим и многим. И до сих пор пишут ему матери, чьих детей он возвращал ранеными, но живыми.
И контузии он получил не в пьяной драке. И остатки здоровья растерял, находясь в ополчении Новороссии. И если это не мужество, то что тогда вообще мужество?
Вывозить под обстрелами детей, стариков, женщин и раненных. Доставлять грузы. Только когда-то в Ленинграде была "Дорога Жизни", а сейчас, в этой страшной Гражданской, "Дорога Смерти", где каждый камень полит кровью, и сколько там детской…
Для меня Колька – герой. Даже не так. Герой с большой буквы.
А еще Кольку ведь приняли в институт. Москва пропустила документы, которые могли быть получены только в электронном виде. Но разве это не лучшая сдача экзамена, когда за год – две полноростовые скульптуры? Пропустила, и даже большую скидку сделали на обучение.
Но вот беда, даже такой малости, как 15 тыс. руб. за полгода просто нет. Как нет по-прежнему денег ни на еду, ни на такое, уже срочно необходимое, лечение. Так что, в институт Товарищ Яснополян не попал.
Колька не сдается, он ищет работу, хотя я с трудом представляю, как при своих физических, я бы сказала невозможностях, он сможет работать. Он не просит милостыню, и очень смутился, когда в начале мая две женщины-волонтера приехали и привезли ему еды и кое-что из одежды.
На самом деле, ему, конечно, не работа нужна, а лечение, и срочно. Диабет, последствия контузии, посттравматический синдром.
Если собрать все обещания за время с 30 декабря 2014 года, и прямо до сегодняшнего момента, то можно было бы вылечить и обеспечить человек сто.
Он уже и не ждет. А я, наверное, просто не вижу другого выхода, кроме как надеяться, хотя сил уже не осталось, и веры, пожалуй, тоже. Не в Бога, конечно, а в добрую волю людей.
За последнее время помогал только блогер Виктор Пешков малыми суммами, да и неоткуда взять большие. И за те крохи, которые поступали в самые отчаянные моменты, ему огромное спасибо.
Сейчас Коля уже который раз за год попал в больницу. Ночью, по скорой. Гипергликемия и анафилактический шок. Утром сахар был 2, а вечером 32.
Вот такие вот перепады.
Ему срочно требуется помощь.
На работу он все-таки устроился. Два дня, и больница. Удивительно, что все-таки два дня, целых два дня, человек с инвалидностью, контузиями и общим истощением продержался два дня на тяжелой работе. И рвался еще. Но врач безапелляционно заявил: срочно в больницу. Вот сейчас пойду в очередной раз слушать, что иностранным гражданам оказывается только экстренная помощь, а не плановое лечение.
http://www.nakanune.ru/articles/111733/#sthash.Kb01ROev.dpuf
