Ольф
30
– Ай вонт… – Девушка задумалась. – Вольо прэндэрэ ун кафэ. Кафэ ми пьяче мольто. Сэнца кафэ соно комэ ун паццо э о маль ди тэста.*
*(Я хочу… Хочу выпить кофе. Я очень люблю кофе. Без кофе я просто безумная, и голова болит)
Повторенное несколько раз слово полностью соответствовало нашему, даже ударение совпало, хотя обычно в итальянском выделяют другой слог.
– В кафе? Пожалуйста!
Весь шоколад для тебя, дорогая, как говорят совсем не о шоколаде. Хотя шоколадные изделия в это понятие тоже могут входить. Во времена моих дедушек формулы щедрости были более романтичными: Луну с неба, златые горы к ногам. Разница в том, что они ограничивались обещаниями, а молодежь нового века может исполнить угрозу дословно.
Я щелкнул пальцами жестом фокусника.
– Оп!
Вертолет как-то сразу оказался внизу и исчез вместе со снежными вершинами.
– Ун кафэ… – Девичьи глазки мечтательно закатились. – Ме ло манка.
*(Кофе. Мне его очень не хватает)
– Си-си, меломанка, скоро прибудем.
Взлет не чувствовался, корабль избрал щадящий режим. Или не корабль, а я, решив быть благородным джентльменом?
Из денег имелись только рубли в скудном количестве, что остались со времен побега, поэтому мы мчались назад в Россию. Для форсу я выбрал столицу – дорогую нашу Москву (ну очень дорогую). Предварительный демонстрационный облет впечатлил Челесту. Я сам удивился, как огромен и могуч город с высоты птичьего полета. Одно дело смотреть на здания снизу или с несусветной выси облетающего город лайнера, совсем другое – вот так, совершенно без цензуры, заглядывая в любой двор и любую форточку. Целый мир, который однажды открою для себя. А может, и не только для себя.
Корабль снизился до безопасного минимума.
Меломанка, говорит? Кафе и музыка вместе – это караоке. Пока напарница переодевалась из камуфляжно-походного в выходное, я ориентировался по вывескам. Ночные заведения отпадают по причине времени дня, необходимо что-то круглосуточное. Есть! Близко не подлетишь из-за проводов и рекламы, пришлось изучить настенное расписание из бинокля. Выпустившая кого-то дверь подтвердила, что кафе работает. Человек был одет прилично, не шатался. По большинству параметров местечко устроило.
Я провел ревизию средств, что лежали в кармане, когда пришлось податься в бега. Негусто. На один раз демократично покушать. А большего и не требовалось.
Челеста появилась из туалета переодетой в платье из молний. Был выбран формат «мини»: от подмышек и до такого предела в верхней части бедер, который ничего не показывал, но, казалось, вот-вот покажет. Наверное, она удаляла молнии снизу, пока не пришлось одну вернуть на место, чтоб провокация не превратилась в пошлость. Довольная фигурка прокрутилась передо мной в требовании восхищения и поклонения, глазки лучились.
– Экко бэль э фатто!*
*(Вот и готово)
Ах, паршивка. Больше подходило «шалунья», «прелестная озорница» или, в конце концов, «приятная особа, что знает себе цену». Однако, я предпочел именно то, что сказалось. Причина: помимо нервирующего размера платья – специально сотворенные в нескольких местах разрезы, подчеркивавшие отсутствие белья. На современный взгляд – ничего неприемлемого, самое нескромное прикрыто, но общий вид…
– Нон ти пьяче?*
*(Тебе не нравится?)
Едва не ливануло. На лице собрались тучки, заморосило. Пришлось вымученно улыбнуться:
– Сойдет.
Если отрешиться от комплексов, без белья платье действительно сидит и смотрится лучше, а что для девушки может быть приятнее?
До сих пор если в моем обществе какая-нибудь особа вела себя вызывающе (имеется в виду одна совершенно конкретная любительница силикона), например, танцевала на барной стойке, пока лифчик изображал над головой лопасть пропеллера, я был спокоен – она сама отвечала за свои поступки. Мое дело – присутствовать в качестве мебели и развлекать, когда ее собственная фантазия иссякнет. Сейчас все по-другому, Челеста – гостья и подопечная. Если что-то случится, отвечать и действовать мне.
С другой стороны, обладателю корабля бояться чего-то не пристало. Решим все. Я взял девушку за руку.
– Пошли.
Спускаться пришлось через крышу и чей-то подъезд, иначе никак. Фейс-контролем в данном заведении не пахло, внутри пустовато, из множества диванов со столиками заняты только два. Со сцены неслось:
– …имирский централ, ветер северный…
Сначала Челеста напряглась. Шаг стал нетвердым, рука вцепилась в мою, как в последнее спасение. Впрочем, почему «как»?
Мы заняли диванчик с другой стороны от компаний, по которым чувствовалось, что отдыхают чуть ли с прошлого вечера. Стеклянный столик был пуст – ни меню, ни даже рекламы. Официанта не видно, к стойке идти не хотелось, чтоб не бросать девушку. Она чувствовала себя не в своей тарелке: незнакомая обстановка, чужие люди, иной язык, даже песни другие.
– …но не очко обычно губит… – с надрывом уходил в хрип молодой человек моего возраста, уставившись со сцены в новую посетительницу.
Обе компании – одна смешанная, вторая чисто мужская – тоже не спускали с нас взглядов, и кроме любопытства в них проглядывало нечто большее. Я их понимал. Обычно декольте находится сверху, а откровенный разрез итальяночки почти полностью открывал вздернутую грудку снизу. Садясь, девушка для удобства дополнительно вжикнула в районе копчика, отчего со стороны казалось, что платье развалилось на куски. Щелочки на талии, которые обнажали правду об оставленных дома трусиках, заставляли смотреть туда, где это демонстрировалось еще лучше. Черт, обе компашки сидят напротив, а у Челесты ножки худые…
Наконец, появился официант, над нами нависла сонная физиономия:
– Сейчас только по остаткам или сэндвичи.
– Че ун ристрэтто?* – перебила Челеста.
*(У вас есть кофе ристретто?)
Официант долго смотрел на нее… точнее, в нее, ибо поднять взор до лица был не в состоянии, затем обратился ко мне:
– Итальянка? Из кофе есть черный, три в одном, зерновой, со сливками…
На стол легло меню. Названия блюд дублировались по-английски, Челеста впилась в них глазами, быстро пролистываемые страницы погнали ветер. Хмурый официант продолжил:
– Из имеющегося могу предложить…
Девичья рука отбросила меню.
– Ун эспрессо, пер фаворе. Нон. – Рука резко поднялась, большой и указательный пальцы изобразили направленный в потолок пистолетик. – Прего ми порте дуэ.*
*(Эспрессо, пожалуйста. Нет. Принесите для меня два, пожалуйста)
Удивительно, но официант понял жест.
– Два черных кофе. А что поесть?
– Ням-ням? – перевел я на международный, как его понимал, одновременно рука похлебала у рта воображаемой ложкой.
Челеста замотала головой. Отлично, хочет просто попить кофе. Говорю же, чудо, а не спутница. Другая бы…
– Пока ничего, – сказал я. – Если что, позже.
Официант принес заказ через минуту, я сразу расплатился. Неприятности начались, как только поднос коснулся стола. Девичий носик затрепетал, лоб сошелся в задумчивости. Челеста сделала глоток…
И поперхнулась. Лицо жутко сморщилось, словно кофе разбавили уксусом. Ладошка брезгливо отодвинула напиток подальше.
– Нон э ун кафэ. Квелло е аква спорка.
*(Это не кофе. Это грязная вода)
– Не нравится? – Я отпил из своей чашки. – Вроде, нормально. Если хочешь получше, нужно идти в ресторан, там хотя бы есть шанс.
Рядом на миг замешкался парень, отходивший ко стойке.
– Коза че?*
*(Что это?)
Я посмотрел, куда смотрела Челеста. Ее взгляд опустился в район живота, точнее, на растянутый бедрами низ платья, где в середине тугого гамака перекатывалась записка.
Мой взгляд нашел парня. Поняв, что раскрыт, тот виновато развел руками, жесты изобразили, как моя девушка подавала ему знаки глазами, затем его правая ладонь прижалась к сердцу, и последовал извиняющийся наклон головы.
– Ольф, си пуо проварэ ун альтро посто?
*(Можно сходить в какое-нибудь другое место?)
– Не понимаю, но если хочешь остаться, то без меня. Предпочитаю найти место покультурнее. – Я поднялся, протягивая руку даме. – Пойдем в хорошее кафе с живой музыкой, меломанка.
Пробираясь через подъезд на крышу, Челеста затараторила:
– Нон ми пьяче квелло ристорантэ. Анке ла музика э мольто страна.*
*(Мне не понравился тот ресторан. И музыка осень странная)
– Именно – ресторан. Сейчас поищем.
С живой музыкой вышел облом, в такое время даже без музыки работало лишь каждое десятое заведение. Когда оба уже устали всматриваться в здания и вывески, я остановил корабль вблизи первого же просто ресторана, который устроил демонстрируемой роскошью. Как понимаю, это один из лучших, куда во внеурочное время можно прийти без приглашения. И пусть обед здесь мне не по карману (если не брать чужого, а я после случая с парижским политиком воздерживался), но имею же право угостить чашечкой горячего напитка симпатичную спутницу? На пару чашек хватит, а кутить не собираюсь.
Мы снова переоделись. В самое лучшее, что было. Пусть штопанное, зато чистое и не мятое. Пусть не по сезону, а наплевать. Не замерзнем, если прошмыгнем опрометью, и если красная вторая кожа девушки не выкинет от напряжения новый фортель. Мои кроссовки не слишком гармонировали с вечерним нарядом спутницы, но рубашка над джинсами хоть как-то это компенсировала. Переживем. Мы переглянулись со сдерживаемым смехом, я предложил даме ручку, ее с элегантным поклоном приняли.
Интерьер ошеломил. Для меня это как в сказку попасть, а Челеста, глянув в меню, сразу ткнула в напитки:
– Ун каппуччо, пер фаворэ.
*(Капуччино, пожалуйста)
– Правильно говорить – капуччино, – поправил я итальянку, затем обернулся к курсировавшему поблизости приносителю счастья: – И мне.
Официант смерил нас взглядом, и через час требуемое оказалось на нашем столе.
История повторилась: ожидание счастья, глоток, выпученные глаза, отставленная нетронутая чашка.
– Не любишь кофе? Так бы сразу и сказала, чего выпендриваться. Учту на будущее. – Я бросил официанту: – Чай синьорине, пожалуйста.
Ее кофе я выпил вслед за своим. Сделал это, надо заметить, с большим удовольствием.
Лощеный хлыщ в белой сорочке принес чай. Нос Челесты с предвкушением двинулся к чашке… и замер на полпути. Уголки рта опустились, взор потускнел, как лампочка на 220 в американском приборе.
– Ун тэ?
*(Чай?)
– Ти, – подтвердил я.
*(Чай)
Чего ей еще надо? Горячего шоколада в постель? Не понимаю. Не любишь кофе – не заказывай. В следующий раз пресеку, если решит повторить номер. Еще и от чая мордочку воротит.
Кстати, за последнее время я обнаружил еще несколько особенностей, для моей напарницы вполне естественных. Для меня – не очень.
После того, как накормили, она не привыкла говорить «Спасибо». Зато чихание встречает возгласом «Феличита!» Любопытно, кому «счастье» – отчихавшемуся или тому, кто смог не заразиться вылетевшими микробами?
Другая особенность, тоже относимая к разряду национальных: девушка совсем не удивлялась откровенному разглядыванию с ног до головы, считая чем-то нормальным. Меня это бесило. Все же, с ней нахожусь я, и любому разглядывальщику, если не извинится, по установившейся традиции обязан навалять по физиономии…
Еще – она улыбалась всем посторонним, с кем встретилась глазами. Дикое и опасное качество. У нас это называется заигрыванием и в неправильной компании может привести к печальным последствиям. В караоке чуть не привело. Окажись там люди другого сорта…
Вместо носового платка Челеста использовала специальные бумажные салфетки. У нас такое тоже развито. Где-то. К примеру, здесь, в столице. Возможно. Поскольку сам не видел. Но не в моем родном захолустье, где до другого ближайшего города как отсюда до Финляндии.
Желая изобразить, что ей все равно, Челеста два-три раза проводила тыльной стороной ладони от шеи к подбородку. Комментариев не будет, у нас тоже непонятных жестов с избытком.
Она зачем-то удваивала «да» и «нет»: си-си, но-но. Так и хочется добавить: правда-правда. Не из одного ли источника все эти пока-пока и чмоки-чмоки?
Чай остывал, мы сидели молча. Переборов злые чары какого-то несбывшегося желания, Челеста воздела глаза к небу, рука взялась за чашку. Нет, желания не закончились, чашка осталась нетронутой.
– Си пуо ми ординаре ун бикьерэ ди вино?
*(Возможно заказать мне стаканчик вина?)
Ударение не наше, но, кажется, просит вина. Увы, деньжат кот наплакал, хотя очень старался. Только на кофе, не больше.
Вот же блин точка ком. У напарницы день рождения, а я? И это после всего, что по моей вине свалилось на бедняжку.
– Прости, обязательно закажем, только не в этом заведении. После. Потом. Не здесь, но хиа.*
*(Нет здесь)
Поняв, что ничего другого не предвидится, девушка вздохнула, красивые губки принялись хлебать чай.
Обед в кафе завершился скомкано. Я расплатился, отдав официанту почти все кровные.
Погода баловала, на улице стояло бабье лето. Без проблем вернувшись на корабль, мы полетели в заМКАДье. Глаза выискивали речку, где можно набрать камней. Камни являлись последним звеном в цепочке размышлений на тему «как добыть денег, не воруя». Честно заработать – не вариант, хотя хитрые извилины вываливали некоторые специфические либо экзотические идейки. В основном, корабль фигурировал в качестве транспортного средства. Скажем, взять в аэропорту опоздавшего пассажира и подкинуть до улетевшего самолета, разве люди не заплатят за такой аттракцион? Проблемка в том, как войти в салон летящего лайнера, не вызывая паники и подозрений. Можно обнаружить сверху пожар или наводнение и за плату спасти особо ценное имущество. Если владелец чересчур богатый, предварительно можно самому же поджечь или затопить. Нет, не мое. Хочу честных денег. За спасение получают зарплату спасатели, пожарники и врачи, а если у кого-то появилась возможность сотворить добро, нужно делать это бесплатно. Оттого я не верю в экстрасенсов.
Но и делать добро не стремлюсь. Начни я спасать каждого, свалившегося по собственной дурости с горы или оторвавшегося в ледоход на льдине – останется ли время на что-то еще? Говорят, люди приходят к благотворительности с возрастом. Значит, я еще не повзрослел.
Мысль работала дальше.
– Понимаешь, Челеста, – по пути рассуждал я в присутствии девушки, – можно взяться перевозить посылки с континента на континент, но кто мне их доверит без выяснения, каким средством транспорта воспользуюсь? И к вопросу о документах: кто поверит такому на слово?
Из-за последнего пункта все легальные виды заработка отпадали. Оттого снова укололо: эксплуатируй эксплуататоров, то есть, грабь награбленное, как уже мы делали в Париже.
Где найти воров, которых не посадили? Казалось бы, проще простого – залететь в любой поселок с тройной охраной, честный человек тратить столько на свою безопасность просто не сможет. Нет, совесть не давала покоя. Даже если телевизор раструбил, что кто-то – последняя сволочь, как узнать, что материал не проплачен с какой-либо целью? Не хочу ошибиться, хочу знать наверняка. И грабеж, который выглядит как грабеж – фу, что за манеры, поручик?
Еще можно подловить наркодилеров, полетав над злачными местами и отследив перемещения наркоманов. На это нужно время. Оттого беспроигрышным вариантом показались гаишники. Если никто не видит, большинство ныне с удовольствием отправляет штраф мимо кассы. Условие «никто не видит» в моем случае легко обращалось к собственной пользе: достаточно найти прятавшийся в кустах экипаж, дождаться «случайного» попадания денег в машину – и можно действовать. Глас с неба подкрепят падающие камни. Можно уронить один (размером выше клиренса) перед машиной, а второй сзади, чтоб утихомирить особо прытких. Можно на ногу, если попадется нервный. Главное, не попасть в поле зрения камер наблюдения, иначе в мире такой шухер начнется…
Внизу выплыла во всей серой красе стройка с целой горой нужных мне валунов и булыжников. Возьму отсюда, авось от нескольких камней не обеднеют. Затем поиграю с первым попавшимся нечистым на руку экипажем, прикажу оставить левую выручку под одним из свалившихся с неба «метеоритов»…
Рекламная растяжка поменяла планы. «Срочная доставка по городу»! А что, если…
Как у меня часто бывает, мышцы опередили мысли, и повинующийся рычагам корабль вновь мчался вдоль улиц в поисках чего-то подходящего.
Я прирулил к пиццерии, где на вывеске красовался довольный армянин, который для простаков изображал итальянца, и присутствовало слово «доставка». Кавказцы обычно терпимее к проблемам с документами, у самих часто бывает. Выйти пришлось за находившийся рядом цветочный киоск, над которым завис корабль. Жутко пахло аммиаком, стенку киоска подпирала гора пустых ящиков. Она и помогла остаться незамеченным. Челеста осталась ждать.
– Хозяин здесь? – спросил я стоявшего за кассой парня, сразу от двери шагнув к стойке.
За его спиной появилось еще двое, позади за столиками напрягся народ. Требование начальства неизвестным встревожило, а взгляды добило то, что держали мои руки. Весь план насмарку, мне совершенно не хотелось привлекать внимания. Теперь придется играть в открытую.
– Я за хозяина, – сказал один из тех, что за кассой. – Чего надо?
Чувствовалось, как сзади поднялись из-за столиков и начали обступать меня невидимые отсюда фигуры.
– Вам нужны быстрые курьеры. Есть предложение. У меня сейчас нет документов, находятся на оформлении, также нет залога, кроме, вот, охотничьего карабина. – На стол грохнулось завернутая в куртку Сайга. – Зато имеется возможность быстро перемещаться по городу. Готов выполнить несколько заказов.
– Не интересует.
– А вы подумайте. Возьмусь развести в три раза больше, и если хоть одну не успею, то денег не надо, а залог останется вам.
Я рассчитывал именно на корысть. Не сработало. Что-то скалькулировалось в голове того, что «за хозяина», он повторил:
– Не интересует. Заберите это со стола. Если сейчас же не покинете заведение, будем вынуждены помочь.
Меня стали выжимать на улицу. Кажется, они решили, что хочу подбросить криминальный ствол. Сам виноват, мог предусмотреть.
– Ухожу, но вы прогадали. Жаль, что у меня другого залога нет. Ведь без залога не доверите? Что ж, пойду к конкурентам.
На улице один из подталкивавших остановился рядом.
– Если есть ствол, зачем крохоборничаешь?
(продолжение следует)