Ждать и надеяться. Продолжение⁠⁠

Начало здесь

Участок земли на Воробьёвых горах в Москве предназначался под здание посольства США после восстановления дипломатических отношений, но когда оказалось, что прибывший посол «не наш человек», планы Сталина поменялись: «Давайте построим на этом участке институт». В декабре 1934 года Капицу заставляют возглавить новый Институт физических проблем (ИФП), созданный по сталинскому приказу. Учёному обещают личный автомобиль и дачу в Крыму, но Капица в первую очередь требует выкупить оборудование из Мондовской лаборатории. Весной 1935 года он пишет жене: ««Жизнь изумительно пуста сейчас у меня. Другой раз у меня кулаки сжимаются, и я готов рвать на себе волосы и беситься. С моими приборами, на моих идеях, в моей лаборатории другие живут и работают, а я здесь один сижу и, для чего это нужно, не понимаю». Политбюро выделяет 30 тысяч фунтов, и после длительных переговоров Резерфорд соглашается: «Эти машины не могут работать без Капицы, а Капица не может работать без них».

Строительство института, перевоз и настройка оборудования занимают несколько лет. В 1936 году Анна Алексеевна, которая не может жить без мужа, возвращается с детьми из Англии. Они живут в коттедже при институте, но Капица недоволен своей «золотой клеткой»: «Лучше быть голодным львом, чем сытым бараном». Возможности для работы в СССР уступают тем, что были в Кембридже, а коллеги без стеснения возмущаются: «Если бы нам дали такие условия, то мы ещё не то бы сделали, что Капица». Пётр Леонидович понимает, что единственный способ что-то решить в стране – писать напрямую Сталину. Он пишет записки и письма о возможных реформах советской науки и академической системы, но не получает внятной реакции. Капица недоволен бюрократизмом, выслуживанием перед начальством, халтурой, совместительством: «Коля Семёнов как академик имеет жалование 700 рублей, а фельетон, написанный за два вечера даёт 200–300 рублей». «Научный сотрудник тратит собственно на работу только 20% своей энергии. Руководящие работники стараются увеличить свои институты до невероятных размеров, чтобы как-то победить низкую производительность труда. Она в 4–5 раз ниже, чем в Европе». В институте Капицы нет отдела кадров, он сам знакомится с каждым новым сотрудником — от ведущих ученых до дворника. Например, увольняет троих дворников-бездельников и заменяет их одним, но за тройную оплату.

Наконец, возобновляется научная работа. Капица создаёт эффективный аппарат по получению сжиженных газов. За 30 лет до этого голландский физик Камерлинг-Оннес впервые получил всего 60 мл жидкого гелия (температура кипения 4,2 К) и открыл явление сверхпроводимости, за которое удостоился Нобелевской премии по физике. Капица построил установку, которая давала 2 литра жидкого гелия в час. Он обнаруживает, что ниже 2,172 К гелий переходит в новое фазовое состояние «гелий-II», приобретая возможность протекать через щели и капилляры без трения. Капица называет открытое явление сверхтекучестью и отправляет статью «Вязкость жидкого гелия ниже λ-точки» в журнал Nature. Новый глава Мондовской лаборатории Джон Кокрофт просит редакторов попридержать публикацию. В его лаборатории Джон Аллен и Остин Майзнер проводят аналогичную работу. И статья Капицы выходит на следующий год в одном номере рядом с сообщением британских учёных о «Течении жидкого гелия-II».

Зарубежные публикации напрягают НКВД. Ежов сообщает Сталину: «Можно с уверенностью утверждать, что Капица тайно работает над двумя крупнейшими техническими проблемами большого экономического и оборонного значения и работы эти ведутся Капицей для своих старых английских хозяев (а не для СССР), для чего Капица собрал в своем институте в качестве сотрудников отъявленную антисоветскую сволочь». В 1938 году за сравнение сталинской диктатуры с властью Гитлера арестован 29-летний теоретик Лев Ландау. Год его пытают голодом, заставляя сознаться в том, что он немецкий шпион.

Капица требует от главы правительства Молотова отпустить Ландау под личное поручительство, обещает, что не допустит в своём институте никакой контрреволюционной деятельности. Ему нужен теоретик для обоснования модели сверхтекучести, а Ландау единственный в Союзе обладает необходимой подготовкой и знаниями в квантовой физике. Аргумент «этот человек нужен для Дела» сработал: Ландау отпускают. Капица заступается за математика Лузина и физика Фока, но всех спасти он не может. Советская власть, как гигант с кроваво-красным знаменем с картины Кустодиева «Большевик» (1920), идёт по стране, давя мелких людишек, попадающихся ей под ноги:

В 1939 году Петра Капицу, наконец-то, избирают академиком. А в 1941-м с началом войны Институт физических проблем эвакуируют в Казань. Туда же эвакуирован Институт химической физики Семёнова, который занимается проблемами горения и взрыва. Анна Капица идёт работать в госпиталь медсестрой, а Пётр Капица начинает работу над дешёвым производством жидкого кислорода из воздуха в промышленных масштабах. Кислород необходим для металлургии, производства взрывчатки и в медицине, спасая сотни тысяч раненных красноармейцев. Капицу назначают начальником Главкислорода (Главного управления кислородной промышленности при СНК СССР). За свою работу в годы войны он удостоен двух Сталинских премий, а в 1945 году награждён золотой звездой Героя Социалистического Труда. Влияние Капицы настолько велико, что когда газета «Правда» отказывается публиковать его заметку об освобождении Киева, он жалуется Сталину, и тот встаёт на сторону академика:

После возвращения из эвакуации в 1943 году Пётр Капица становится первым заведующим кафедры физики низких температур физического факультета МГУ. А Николай Семёнов заведует кафедрой химической кинетики на химическом факультете. Но у Капицы зреет замысел создания нового учебного заведения – «советского Кембриджа», где наука будет поставлена во главу угла. Он уже по привычке пишет письмо Сталину, и вместе с Семёновым они организуют Московский физико-технический институт (Физтех) в Долгопрудном.

Но Сталину физики нужны для других вещей. Капица вместе с Курчатовым входит в руководство советским атомным проектом, где у свободолюбивого Петра Леонидовича сразу возникает конфликт с Берией. Капица пишет Сталину: «Товарищи Берия, Маленков, Вознесенский ведут себя в Особом комитете как сверхчеловеки. В особенности тов. Берия. Правда, у него дирижёрская палочка в руках. Это неплохо, но вслед за ним первую скрипку всё же должен играть учёный. У тов. Берии основная слабость в том, что дирижёр должен не только махать палочкой, но и понимать партитуру. Вообще наши диалоги не особенно любезны. Я ему предлагал учить его физике, приезжать ко мне в институт. Ведь, например, не надо самому быть художником, чтобы понимать толк в картинах. […] Мне хотелось бы, чтобы тов. Берия познакомился с этим письмом, ведь это не донос, а полезная критика». Сталин оставляет письмо без ответа. Капица пишет ещё раз, подробно: «С товарищем Берия у меня отношения всё хуже и хуже, и он, несомненно, будет доволен моим уходом». Сталин разрешает отставку Капицы, по слухам сказав Берии: «Я тебе его сниму, но ты его не трогай».

А через полгода Капицу снимают с постов начальника Главкислорода и директора ИФП. Оставляют только возможность работать профессором в МГУ. Капица снова пишет Сталину: «Товарищ Сталин, лишив меня моего института, меня отстранили от полноценной научной работы, и я это тяжело переживаю. Я хочу понять причину, почему учёного лишили возможности работать в стране, которая основывает свой рост на развитии науки? Я считаю, что для меня, как учёного, основной способ посильно содействовать Вашей созидательной работе – это помочь отыскать наилучшие организационные формы для нашей науки, а это может быть только тогда, когда ученый не будет бояться прямо говорить, что думает, даже в том случае, когда это неприятные вещи. Я хочу надеяться, что меня наказывают не за это». В декабре 1949 года Капица игнорирует торжественное заседание в МГУ, посвящённое 70-летию Сталина, сказав жене, что не видит смысла в нём участвовать. Его лишают и профессорской должности.

Капица оказывается в ссылке под домашним арестом на даче в Николиной Горе. При этом обслуживание дачи закончено, персонал уходит, казённую мебель вывозят. Даже книжные полки вырвали из стен, оставили только дрова на кухне. Но Капица за две недели самостоятельно мастерит мебель – «устойчивый стол системы Капицы». Анна Алексеевна заводит огород и кур. Друзьям запрещено посещать опального учёного, но благодаря содействию президента АН СССР Сергея Вавилова Капице удалось получить минимальный комплект лабораторного оборудования. Пётр Леонидович мастерит своими руками приборы, вспоминает слесарные навыки и вместе с сыном Сергеем продолжает научную работу в «Избе физических проблем». Обещание получить Нобеля, данное Кустодиеву, никто не отменял. Как говорил Капица: «Счастливым можно научиться быть в любых обстоятельствах. Несчастен только тот, кто вступает в сделку со своей совестью».

А Сергей Капица любил вспоминать такую анекдотическую историю. В 1951 году к Капицам приехал перепуганный комендант госдач и просит Петра Леонидовича позвонить по «вертушке» (правительственной связи) по указанному номеру. Капица отвечает: «У меня больше нет аппарата». Комендант предлагает: «Позвоните по моему». Звонит, отвечает сам Маленков: «Товарищ Капица, почему вы перестали писать мне письма? Товарищ Сталин их тоже читает».

К счастью, читать письма ему и Берии оставалось недолго, но только в 1955 году после встречи с Хрущёвым Капица возвращается на пост директора ИФП. Он снова отказывается взяться за разработку тем оборонного значения, отшучиваясь: «Учёные подобны артистам: любят, чтобы об их работе говорили, писали, показывали их в кино, военная же тематика секретна. Связаться с ней означает изолироваться, похоронить себя в стенах института». От сверхнизких температур Капица переходит к изучению сверхвысоких. Он выдвигает гипотезу о природе шаровой молнии, а более всего его занимает возможность создания управляемой термоядерной реакции.

Василий Ефанов. «Портрет Героя Социалистического Труда академика П.Капицы» (1958).

В 1951 году Нобелевскую премию по физике получает директор Мондовской лаборатории Джон Кокрофт за расщепление атомного ядра лития при бомбардировке протонами. А в 1956 году очередь пожать руку шведскому королю подходит и для Николая Семёнова. Вместе с британцем Сирилом Хиншелвудом он удостоен Нобеля по химии «за исследование в области механизмов химических реакций» (количественную теорию цепных реакций). Половина обещания выполнена.

В 1962 году Нобеля по физике присуждают Льву Ландау «за пионерские исследования в теории конденсированного состояния, в особенности жидкого гелия». За ту самую работу, которую тот провёл в институте Капицы после своего освобождения. Сверхтекучесть объясняется тем, что при низких температурах атомы гелия переходят в состояние аналогичное бозе-эйнштейновскому конденсату. Энергетические уровни квантуются, и энергии межатомных столкновений недостаточно, чтобы перескочить в возбуждённое состояние, поэтому не происходит никакого рассеяния энергии на трение: жидкость становится сверхтекучей.

Капица рад за коллег, но от него Нобель ускользает. Нильс Бор трижды выдвигает его на получение премии за открытие сверхтекучести, но всплывают проблемы с приоритетом, так как Аллен и Майзнер опубликовались одновременно с Капицей. Эх, если бы только он тогда остался в Англии, эксперименты не задержались бы на несколько лет, и он уже точно был бы лауреатом. В 1959 году Капица становится первым лауреатом Большой золотой медали имени М. В. Ломоносова, но разве это равноценная замена Нобелевской премии?

В 1965 году после тридцатилетнего перерыва Капица получает разрешение на выезд из СССР в Данию для получения Международной золотой медали Нильса Бора. А на следующий год он едет в Англию получать медаль Резерфорда. Перед торжественной церемонией Капица вспоминает, что у него была мантия доктора Кембриджского университета, которую он оставил на крючке в лаборатории 32 года назад. Он подозвал служителя и попросил проверить, висит ли его мантия на месте. Через минуту ему принесли его мантию, которую никто не тронул.

Продолжал Капица и общественную деятельность. В 1950-е приглашал на свой знаменитый семинар «капичник» генетиков, боровшихся с лысенковщиной. В 1966 году подписал письмо академиков Брежневу против реабилитации Сталина. А когда Келдыш предложил исключить из Академии наук Андрея Сахарова Капица заявил: «Аналогичный позорный инцидент уже был. В 1933 году фашисты исключили из Прусской академии Альберта Эйнштейна». В 1970 году Капица тепло поздравил Александра Солженицына с присуждением Нобелевской премии по литературе:

Но годы шли, а Нобеля для Капицы так и не было. На очередной юбилей Николая Семёнова он подарил другу копию кустодиевского портрета, хранившегося у Петра Леонидовича. На обороте копии он надписал: «Портрет хорошо сохранился, а мы здорово постарели. Но в душе мы оба так же молоды и глупы, как выглядим на портрете».

Александр Рубинин. «Портрет Петра Леонидовича Капицы».

Они оба уже стали живыми легендами, но тогда давно в Петрограде они пообещали Кустодиеву, что получат Нобелевскую премию, а не станут дважды Героями Социалистического Труда. И Пётр Капица не мог смотреть на картину без щемящего чувства разочарования. Его сын Сергей ведёт на телевидении передачу «Очевидное – невероятное», и людям интереснее выдуманные чудеса вроде инопланетян и Бермудского треугольника, чем реальное квантовое чудо перехода гелия во сверхтекучее состояние. Даже про кустодиевский портрет они шутят, что учёные изображены на нём с самогонным аппаратом. Где в таком случае у него холодильник? Сейчас уже и не вспомнить, для чего предназначалась эта самоделка институтских стеклодувов, но перед нами, несомненно, вариация рентгеновской вакуумной трубки. Под действием постоянного тока в 100 киловольт электроны с катода сталкиваются с анодом, сделанным обычно из вольфрама или меди. Большая часть энергии теряется в виде тепла, но 1% превращается в рентгеновские лучи с длиной волны характерных переходов для конкретного материала анода. Современные аналоги используются и в сканерах в аэропорту, и в медицинской компьютерной томографии, и в рентгеноструктурном анализе кристаллов:

Была в этом нарисованном каламбуре горькая ирония: Семёнов с рентгеновской трубкой Нобеля получил, а Капица с трубкой курительной – нет. Под конец жизни Пётр Леонидович увлёкся собиранием изображений со своим любимым литературным героем Дон Кихотом, говоря, что в своей жизни сам немало повоевал с ветряными мельницами и всегда защищал одну Дульсинею – науку. А ещё он говорил: «В жизни человек с выдержкой всегда побеждает. А выдерживать надо не полчаса, а годами. Вот это выдержка!».

И он выдержал. Осенью 1978 года в подмосковный санаторий, где Капица отдыхал с женой, пришло известие, что ему присудили Нобелевскую премию по физике за «фундаментальные изобретения и открытия в области физики низких температур».

На награждение в Стокгольм он взял Анну Алексеевну, чьим кавалером на Нобелевском банкете стал сам король, а дамой Капицы – шведская королева.

Свою Нобелевскую лекцию Пётр Капица начал словами: «В России надо жить долго». И продолжил тем, что хотя премию ему дали за открытие сверхтекучести гелия: «Эти работы я сделал 40 лет назад, и я их забыл» – неприкрытый укол в сторону Нобелевского комитета, который заставил его так долго ждать. Вместо этого Капица прочитал лекцию «Плазма и управляемая термоядерная реакция», потому что считал, что самая главная проблема та, над которой сейчас работаешь. Сергей Капица вспоминал, что отец полностью оставил премию себе: положил на своё имя в один из шведских банков и ничего не отдал государству. Поступок очень в духе Капицы. Обещание выполнено, можно наслаждаться заслуженной славой в семейном кругу:

Дмитрий Жилинский. «Портрет П. Л. Капицы с женой» (1979).

***

В 2012 году на лондонском аукционе Christie’s наследниками Капицы была продана картина Кустодиева «Извозчик (Лихач)» (1923), приобретённая физиком у вдовы художника в 1936 году. Цена лота составила 4,5 млн фунтов стерлингов ($7 млн). Неплохо: на коллайдер не хватит, но можно купить очень хороший спектрометр ЯМР.

А вот «Портрет Петра Капицы и Николая Семёнова» (1921; 71 х 71 см; холст, масло) никто продавать не собирается. По завещанию Петра Капицы (1894–1984) его вдова Анна Алексеевна (1903–1996) передала картину Академии наук и устроила в их доме при институте музей. Вот в мемориальном музее-кабинете академика Капицы по адресу Москва, ул. Косыгина, 2 этот портрет и находится. Рядом с Институтом физических проблем имени П. Л. Капицы и Институтом химической физики имени Н. Н. Семёнова.

И нам остаётся только поражаться, как кустодиевская кисть принесла благословение и удачу двум самоуверенным молодым людям. В 1921 году они лишь подавали надежды, их основные работы были ещё впереди. Николай Семёнов (1896–1986) до сих пор остаётся единственным отечественным лауреатом Нобелевской премии по химии. Как такое можно было угадать? Очевидное – невероятное. И пусть цепные реакции и сверхтекучий гелий не вылечат туберкулёзный спондилит или грипп, людей науки стоит прославлять не меньше, чем купчих за чаем.

Автор: andresol

Источник