Заклеванный цыпленок⁠⁠

Как-то один мой ехидный собутыльник и бывший коллега Игорек, обсуждая моего бывшего однокурсника по училищу, у которого была явная умственная отсталость, рассказал, о поведении цыплят, которых разводила его родственница. Всегда среди этих птенцов, судя по его наблюдениям находился тот, которого все клевали, и могли заклевать до смерти, потому его приходилось отсаживать, в отдельный вольер, но птенцы тут же выбирали нового собрата для того, чтобы его клевать, и того тоже приходилось отсаживать со временем. И в итоге в альтернативном вольере для изгоев начиналась то же самое, что и в остальном. И тут жирный Игорек говорил, что моего бывшего однокурсника, которого он называл Абаж, как персонажа популярной советской киносказки, заклюют везде, и его следовало с детства изолировать от общества вообще. Я возражал ему, что скорее это я проявляю агрессию только в крайних случаях из-за своей лени в этом плане, и я бы с радостью сам себя изолировал от общества, если бы у меня появилась такая возможность, работал бы каким-то лесником, потому что процесс самоутверждения мне отвратителен. А вот Абаж напротив, очень тяжело переживает одиночество, и получает явное удовольствие от того, что каким-то образом кого-то унижает. И если бы у него было хоть немного больше ума, то он бы прекрасно вписался в общество. Хотя странно, что при полном отсутствии воображения он был паталогически трусливым и неуверенным в своих силах. Чтобы обосновать это, я рассказал Игорьку историю о том, как наш заклеванный цыпленок получил надо мной власть, и как он вдруг преобразился в ворона пытающегося выклевать мою печень.

Мне было шестнадцать лет, в девяносто шестом году, я закончил первый курс училища, пребывал в депрессии из-за нужды, в которой жил тогда и от необходимости учиться с будущими маньяками, одна мысль о которых вызывала у меня болезненное отвращение, и не только к ним, но и к самому себе, потому что я не мог их нормально переносить. И ко мне каждый день рано утром приходил этот Абаж, а мне как-то жалко его было, человек настолько глуп, что даже не может сам себя занять, посмотреть телевизор или почитать газету, покататься на велосипеде. Мысль о том, что он будет предоставлен сам себе целый день, вызывала у него панику. В общем, я соглашался его терпеть, а он иногда где-то доставал деньги на пиво и сигареты, но главное - обещал какую-то работу на лето у строительного подрядчика, на которого работала его мама.

И эту работу я в середине летних каникул получил. Мы помогали двум не вполне опытным мужикам делать ремонт в школе. Сначала надо было отбивать старую плитку в туалете, потом зачищать и красить оконные рамы, шпатлевать стены. Задание давали нам двоим, но Абаж начал как-то делать меньше, становился у меня за спиной и контролировал качество моей работы, сказал, что это более важно для него, чем выполнить вовремя его часть работы. Уже на третий день он возомнил себя начальником надо мной. Когда я огрызался, он грозился поговорить со своей мамой, чтобы она поговорила с подрядчиком о моем увольнении. Хотя все там работали нелегально. Мне жутко нужны были эти тридцать сантимов за час грязной тяжелой работы по двенадцать часов в день. Мне обещали целый месяц работы, с одним выходным в неделю. Для меня тогда это были большие деньги. И эта работа превратилась для меня в пытку. Мало того, что этот умственно отсталый глумился надо мной и я должен был работать за двоих, так ещё и брат подрядчика, учил меня плохому в работе, а потом приезжал подрядчик и говорил, что я тупой, что я неправильно работаю. И этот брат с Абажем ему подтявкивали. Один раз брат подрядчика в наглую свалил свой косяк на меня, когда брат его отчитывал. И я был удивлен тому, что сорокалетний мужик может быть таким трусливым и подлым. По вечерам я гадал, выдержу ли я месяц такого глумления над собой ради двух минимальных месячных зарплат за один месяц работы.

Все кончилось как-то неожиданно. Когда мы помылись в душе в школьном спортзале, и переоделись, брат подрядчика сказал, что Абаж получит аванс, а я расчет. За две недели я получил тридцать два лата. Я изо всех сил пытался скрыть досаду, но это получалось у меня плохо. Ходили мы на работу и с работы пешком, километров десять. И всю дорогу с работы Абаж с сияющим видом говорил, что он меня предупреждал, что если я не буду его слушаться и почитать, то потеряю работу. Предлагал купить пару бутылок крепленого вина, говорил, что я обязан накрыть поляну, чтобы отблагодарить его за предоставление возможности заработать деньги. Я молчал, делал вид, будто не слышу, что он говорит. И тут он взял меня за плечо, я не выдержал и ткнул ему под дых. Он испугано отскочил, а потом продолжил говорить, что я сам во всем виноват, что я не слушался его, что ему теперь страшно ходить на работу одному. Когда наши дороги разошлись, я сказал ему, что до конца каникул уеду к деду на дачу. Он начал возмущаться, кричал, что я ему должен, что он меня не отпускает. Но я быстро и молча шел домой.

Себе я оставил с того заработка только два лата. А тридцатник отдал маме, которая собралась завязать с работой в прокате видеокассет и пойти работать по специальности бухгалтером, но для этого нужны были деньги на курсы латышского и переподготовки. Этих тридцати лат как раз хватало на оплату курсов. Остаток лета я катался на велосипеде и читал книги, пробовал что-то печатать на старой машинке. С Абажем я решил больше не общаться и приближение начала теоретических занятий в училище меня угнетало. Я знал, что без меня он из училища быстро вылетит из-за неуспеваемости, и он своим куцым умом это понимает, потому будет ко мне подлизываться и унижаться передо мной, только бы я писал вместо него зачетные работы и давал ему списывать контрольные. Мастера знали, что он все списывает, но жалели его и смотрели на все это сквозь пальцы. Как я и предполагал, он явился ко мне, в начале года, принялся предлагать выпить и покурить, признавал, что был не прав, каялся, извинялся, а мне было это противно так же, как и его наезды во время работы. И у меня не хватило духу потребовать от него, чтобы он ко мне больше не подходил. Я пытался обмануть себя, сказав, что это великодушие, а не слабость с моей стороны. И это существо ещё долго преследовало меня, а я лишь на время решался его оттолкнуть, но он возвращался.

И представьте себе, я оказался глупее этого умственно отсталого, потому что через много лет снова оказался с ним на работе, да и не только с ним, но и Игорьком и ещё одним не блещущим умом персонажем. Дело в том, что я одно время очень неплохо зарабатывал на сборке жалюзи. Работал я там официально за минимальную зарплату, но нелегально получал за квадрантные метры собранных жалюзи. Порой заказов было очень много, и я зарабатывал столько, что директор не мог мне выплатить мою зарплату. Долг рос, он его отдавал потом, в зимние месяцы, когда заказов было мало и зарплаты были не такие уж и большие. Но на третий год работы долг вырос до слишком внушительных размеров. Да и я, очень хорошо освоившись на рабочем месте, поверил льстецам, и решил, что я смогу добиться таких же успехов где угодно, что я смогу получать за свои таланты больше, официально и в срок. И как раз тогда, закодировавшийся от пьянства Игорек и его друг Александер вместе с ещё пьющим Абажем начали делать ремонты в квартирах. Они сказали, что прибыль делят поровну, разве что нашедший работу получает чуть-чуть больше. Я тогда тоже алкоголь не употреблял, и они, послушав о моих проблемах в с выплатами зарплаты, предложили мне поработать с ними. И я тогда был настолько оторван от реальности благодаря тому, что на работе у меня все было прекрасно и с деньгами проблем не было, не смотря на то, что получал я половину того, что зарабатывал, что согласился.

Хоть я и не особенно много понимал в том, как делаются ремонты, до меня через две недели дошло, что под руководством Александера они творят ужасную дичь. Абаж штукатурил стены шпателем, накладывал толстый слой штукатурки, но она после этого становилась ещё более кривой, и порой все это дело обваливалось. Игорек с Александером укладывали лаги для пола просто на песок, а потом прикручивали к ним листы ОСБ. Чтобы доказать им, что они действуют неправильно, я даже купил им книги о ремонтах, но они сказали, что книги эти писали и издавали отставшие от передовых технологий глупцы, а я должен, как самый неопытный во всем слушаться каждого из них. Я знал, что кончится все это очень плохо, что за месяц с ремонтом им не справиться. И решил уйти от них, но тут они воззвали к моей чести и совести, потребовали, чтобы я хотя бы этот объект им помог завершить. И я оказался настолько тупым, что согласился принять участие в подобии ремонта в квартире, о обмане несчастной хозяйки этой квартиры. Я уже не спорил, ничего не доказывал, искал другую работу, ходил на курсы дикторов по вечерам, получал деньги от бывшего директора, что он мне задолжал, и жил достаточно неплохо в материальном плане.

Вместо месяца ремонт растянулся на три с половиной. Даже ничего не понимавшая в ремонтах работница банка, была ужасно недовольна тем, что получалось. И эти три балбеса во всем винили меня. Я наивно полагал, что получу какие-то деньги за три с половиной месяца работы, помимо тех двухсот лат, что взял авансом. Но нет, получил я только двадцать пять лат при расчете, и упреки в лени и некомпетентности. И что самое смешное, эти три балбеса не ожидали, что я прекращу после этого с ними общение. Они какое-то время мне звонили и возмущенно спрашивали, уж не зазнался ли я. А я вспоминал, как с Абажем клеил обои на негрунтованные стены, подрезая из пол все изгибы углов, сушил эти обои утюгом, как приказал Александер, чтобы они не отклеивались. Я вспоминал, как умственно отсталый человек доказывал мне, с трудом складывая слова из своего небольшого лексикона в предложения, что он лучше всех клеит обои в стране. И очень стыдно теперь за то, что я это терпел не от нужды, как в первый раз, а уже из-за каких-то понятий о чести и совести. В то же время я никогда не забуду, как откровенно радовался этот Абаж возможности снова надо мной безнаказанно глумиться. Он по простоте душевной говорил, что ему очень нравится, когда он может кого-то унизить, признался, что его заветная мечта - это отомстить своим братьям за то, что они его шпыняли. Иногда он вопил, что он лучший, что он станет самым большим начальником, что он вставит себе железный зуб на место выбитого и отомстит всем, кто его когда-либо обижал, а обижали его везде и всегда.

Сейчас на дворе двадцать третий год, так получилось, что этот Абаж живет в доме напротив, не знаю почему. Я не работаю в силу инвалидности, и вижу, что он тоже в рабочее время шляется по району, причем пьяный, и часто курит. Иногда с ним вместе ходит какая-то пожилая женщина неприятной наружности и какой-то согбенный мужик, примерно его возраста. Я очень давно убедительно попросил его со мной никак не контактировать, потому не могу знать, на какие деньги он живет, не работая, и кому принадлежит жилплощадь, на которой он живет. Но определенно живет он достаточно неплохо, раз может себе позволить постоянно напиваться и курить. Моей пенсии на такую жизнь бы не хватило, потому уже давно я перестал и пить, и курить.