Яхонтовый мой 40 000⁠⁠

Сидит на шкафу, возмущённо глядит на меня коричневыми пуговками, моргает.

- Где мой чёрствый хлеб?!

- Я его выбросила.

- Куда?

- В мусоропровод.

Я говорю и наблюдаю за происходящем как в мутном, странном сне. Нафаня-567 объяснит мне, что это особенности работы излучения «ступы» и специальной НЛП-фразы, но это случится после, а пока…. «Будет, будет тебе настоящая сказка…»

Мой возлюбленный вскакивает и начинает бегать по мебели:

- Мой «Бородинский»! Мой сладенький!

Носатая горбатая старуха, что прилетела к моей хрущёвке на гравилёте, всё ещё безумно пляшет, изображая «сказку». Манит крендельками, сыплет эпитетами. Её инопланетная инаковость может свести с ума, но цыганские песни и шаль создают ощущение уюта.

Всё меняется, когда Кузя-98 спрыгивает со шкафа и бежит в коридор.

- Держи его, хватай!

Киберскаут «Кот» начинает носиться за ним по комнате. Всё верх дном. Они выбегают в коридор; «бабушка» срывается с места и бежит за ними.

Он нужен им живым.

Я не разобралась, в каких отношениях водитель ступы-гравилёта состоит с моим постояльцем. В плане родственном – бабушка и внук. В плане иерархическом – не могла понять.

Нафаня, проходимец, двойной агент. Лишь спустя пару дней он поведал мне, что на гравилётах в их мире летают только бойцы касты инквизиторов. И что Кузя-98 вовсе не совершил боевое десантирование с целью разведки, а дезиртирствовал со станции, отказавшись совершить экстерминатус планеты.

Моей планеты, Земли. В тот миг решалось многое. Я угадала.

Оцепенение проходит. Я понимаю, что никакой сказки нет, а есть боевая операция. Вхожу в нужный режим. Вскакиваю с детского стульчика, хватаю припрятанный от мамы пулемёт. Бегу с ним в коридор, пытаясь поймать силуэты «бабушки» и «кота».

Поздно, слишком поздно. Гравилёт мелькает в окне.

Я глотаю слёзы, бью стекло на лестничной клетке и посылаю очередь в сторону гравилёта.

Нет, яхонтовый мой, нет, мой милый маленький космодесантник Кузя-98, я не отдам тебя никому. И сдался мне этот чёрствый кирпич «Бородинского»…