«Все боятся, что их посчитают психами»: Рассказ девушки, которая столкнулась с деперсонализацией и паническими атаками⁠⁠

Алена Корнюхина рассказывает, как пережила пограничное психическое состояние.

Рассказ девушки, которая столкнулась с деперсонализацией и паническими атаками

Что-то пошло не так в марте-апреле 2018 года. У меня была болезненная привязанность к женатому человеку намного старше меня, я очень много работала, а зарплату долго не платили. Поэтому я начала ходить и в одиночестве пить ром.

Периодически мне стало казаться, что мир вокруг нереальный, и что, возможно, он создан моим воображением. Мне было очень страшно, и я думала, что чокнулась. У меня были проблемы с концентрацией, я спала на ходу и не понимала, отчего всё время такое состояние. Чувствовала себя отделенной от всех остальных.

Ашмейба Нино Анатольевна, психотерапевт, психиатр, врач высшей категории:

При деперсонализации человек ощущает себя измененным, другим: «Все нормальные, а я нет». При дереализации измененным видится окружающее: в другом свете, «как за стеклом», «как будто нереальное». Эти состояния перекликаются. Возникают они на высоком уровне тревоги.

Такие ощущения могут возникать не только при психозах, но и при пограничных состояниях (невротических). Не стоит сильно пугаться и накручивать себя. Это не значит, что человек сходит с ума. Скорее всего, это невроз, который лечится. Если критичность не потеряна, человек понимает, что с ним «что-то не то», — психика сохранна.

Я думала, что сейчас просто решу проблемы, и все будет нормально. С марта до августа я не собиралась обращаться за помощью.

«Я боялась смерти, боялась, что сойду с ума прямо сейчас»

4 мая случилась первая паническая атака. Накануне я очень перенервничала из-за неприятностей у подруги. В перерыве на работе сидела и читала книгу, потом встала, и вдруг мне стало очень страшно. Казалось, что все какое-то слишком четкое, как в компьютерной игре. Появилось ощущение, что я в замкнутом пространстве, а у меня клаустрофобия, я очень сильно испугалась — боялась смерти, боялась, что сойду с ума прямо сейчас.

Этот приступ закончился в течение нескольких минут, но теперь атаки случались регулярно и стали происходить чаще, потому что я ничего с этим делала. Каждый раз было очень сильное сердцебиение, потели ладони.

У меня пропал аппетит, и я очень сильно похудела. Из-за новых атак было страшно выходить из дома, но я себя пересиливала.

Ашмейба Нино Анатольевна, психотерапевт, психиатр, врач высшей категории:

Страх выходить из дома не всегда социофобия. В данном случае это, например, следствие панического расстройства. Человек таким образом избегает ситуаций, в которых может развиться панический приступ. При социофобии страх общения с людьми возникает не как следствие панических атак, а самостоятельно. Хотя впоследствии он и может привести к паническому расстройству. Надо смотреть, что началось раньше.

Уже когда я узнала свой диагноз, я стала расспрашивать друзей. Многие живут с такими же ощущениями! Просто никто этим не делится. Все боятся, что их посчитают психами.

Я рассказала о происходящем маме. Решили, что нужно проверить гемоглобин и сходить к офтальмологу (у меня плохое зрение, а во время панической атаки я стала необычайно резко видеть). Я сдала всё, что мне назначили, обошла всех врачей — мне сказали, что это «вегетососудистая дистония». И подытожили — ну всё, мы, наверное, ничего не сможем с этим сделать.

Ашмейба Нино Анатольевна, психотерапевт, психиатр, врач высшей категории:

С деперсонализацией, паническими атаками, патологическими страхами не стоит идти к эндокринологам, неврологам, терапевтам — это специалисты немного иного профиля. Проблемы могут быть похожи на их патологию, но если диагноз не ставят и лечение не помогает — нужно в кратчайшие сроки посетить врача психотерапевта. Тогда будет шанс решить проблему не прибегая к помощи медикаментов.

Из специалистов, к которым я не обращалась, остались психологи и психотерапевты. Сначала я пошла к психологу на работе и получила совет, что «надо учиться расслабляться». Это поставило меня в тупик, потому что я и так это понимала. Мне нужно было ответить на вопрос «как?», а не «что?».

Атаки повторялись. Мне казалось, что либо вокруг меня всё может исчезнуть, либо я прямо сейчас с ума сойду, не доберусь до дома. Я не могла уже вообще ни о чем думать, не могла работать.

«У психотерапевта я первым делом заплакала»

Когда я вошла в дверь к психотерапевту, к Нино Анатольевне, первым делом я заплакала. Сказала, что мне очень страшно, что я не знаю, что с этим делать, и, наверное, я всё, я того, уже совсем беспомощная. Первый же диалог заставил меня взбодриться:

Нино Анатольевна: Ну вы до меня сейчас доехали?

Я: Да.

Н.А.: Сами доехали?

Я: Да, говорю.

Н.А.: Да всё с вами нормально.

Она провела со мной все тесты, назначила анализы, рассказала про психические расстройства: что есть органические поражения (прим. ред. — грубое повреждение ткани мозга от инфекции или, например, травмы), есть пограничные состояния и неврозы, которые случаются у всех. То есть психиатрия не ограничивается одной только шизофренией.

После обследования психотерапевт сказала, что у меня скорее всего пограничное состояние. Поручила вести дневник мыслей и дала почитать книжки по психотерапии.

Ашмейба Нино Анатольевна, психотерапевт, психиатр, врач высшей категории:

Пограничное состояние — это граница между здоровьем и патологией. Сюда относят неврозы, психопатии, психогении.

Физические симптомы (сердцебиение, потливость) не уходили так быстро, как хотелось, поэтому психотерапевт предложила препараты. Сперва от них было ощущение, как будто я летаю в космосе.

Нино Анатольевна научила меня релаксации, и дала почитать про проективный гипноз, а потом провела его. Было страшно, потому что я думала, что во время гипноза не буду себя контролировать. Но оказалось, это что-то типа медитации.

Я вела дневник мыслей, разговаривала с ней о том, что происходит. Дневник вести было просто. Ты не копаешься в событиях прошлого, которые плохо помнишь (детстве, родителях), а разбираешь сегодняшнюю ситуацию, сегодняшний фактор и смотришь, на основании каких мыслей он возник, сколько и каких эмоций тебе это дает. Эта работа отвечает на вопрос, что делать дальше.

Ашмейба Нино Анатольевна, психотерапевт, психиатр, врач высшей категории

В лечении неврозов и пограничных состояний очень важно своевременно обратиться к специалисту — не терпеть выматывающие симптомы, не бояться и не стесняться их, а попросить помощи.

У Алены все получилось, потому что она следовала рекомендациям, не отказывалась от препаратов и добросовестно выполняла задания, работала сама, а не полагалась только на психотерапевта.

С конца августа по декабрь я ходила к психотерапевту. Она дала мне все инструменты, от расслабления до осознания ситуации и контроля над ней. Дальше можно было работать самой.

Я поняла, в чем заключается роль психотерапевта. Психотерапевт — идеальное зеркало, Нино Анатольевна была идеальным зеркалом. Она не привносила ничего своего, никаких своих убеждений, она отражала то, что думаю и чувствую я. Это самое важное в психотерапии. Она никогда не отвечала за меня — «Ну, это у вас от этого или от того», так снисходительно, как многие любят. Психотерапевт работала как хороший модератор — направляла, но вмешивалась по-минимуму.

«Мы живем, как в каменном веке»

Две недели назад я полностью отменила антидепрессанты. В начале у меня были дурные мысли, плохое общее состояние, но сейчас я почувствовала внутреннее спокойствие. Я разобралась со всеми своими проблемами.

Что мешало решить проблему раньше? Я просто не знала, что есть такие способы. Это общая безграмотность, нужен ликбез в школах и университетах.

У меня есть подруга, которая работает в крупной консалтинговой компании. Она говорит, что куча людей от них уходит с неврозами, потому что перерабатывают сутками, хотят достичь запредельного, срываются. Это очень распространено, просто никто об этом не говорит. Все считают, что это стыдно, не надо с этим работать, не надо решать эту проблему. И вот так мы живем, как в каменном веке.

Источник: https://medalvian.ru/zhurnal/vse-boyatsya-chto-ih-poschitayu...