Троецарствие. Китайский Властелин Колец. Часть IV⁠⁠

Волны Великой реки бегут и бегут на восток,

Славных героев дела уносит их вечный поток;

С ними и зло, и добро - ничто не вернётся назад.

Только, как прежде, во тьме, тысячи тысяч веков,

Сверстники солнца и звёзд, безмолвные горы стоят.

На островке - дровосек и седовласый рыбак.

Что им осенний туман, весеннего вечера мрак!

Снова за жбаном вина встретились мирно они,

Пьют молодое вино, и в разговоре простом

Весело им вспоминать волной унесённые дни.

(с) "Троецарствие" Ло Гуань-чжун, перевод И. В. Миримский

Поднебесная лишилась власти императора, тирании евнухов и направляющей руки бабушки-императрицы. Жёлтые знамёна лежали пеплом, но фишку го положил честолюбивый и хитроумный вельможа Дун Чжо, известный надменностью и коварством. Богатыми дарами он привлёк на свою сторону могучего богатыря Люй Бу и подавил сопротивление. Теперь он жаждал претворить свой план в жизнь - посадить на престол не законного преемника императора от его старшей жены, но более по его мнению достойного - мальчика от младшей жены, что и правда столь храбро проявил себя в суровый час. Быть может, вельможа действительно мыслил о благе страны, да только мало кто из придворных питал к нему доброту.

Сопротивление Дун Чжо возглавил достойный человек Юань Шао. Самое время мне познакомить читателя с ним. Он - тот самый заведующий императорской почтой, что надоумил полководца Хэ на борьбу с евнухами. Засадный отряд латников, победивший Десять приближённых - его задумка.

- Поднебесная в моих руках! - Загремел Дун Чжо. - Теперь управляю я. Кто дерзнёт пойти против меня? Иль ты сомневаешься в остроте моего меча!

- Твой меч остёр, но и мой не затупился! - Крикнул Юань Шао, обнажая свой меч.

Оба стояли лицом к лицу на одной циновке.

Вот уж поистине говорится:

За правду погиб Дин Юань [приёмный отец Люй Бу], могучим героем прослыв,

А что Юань Шао пожнёт, в единоборство вступив? (с) "Троецарствие", гл. 3

Их разняли. Дун Чжо был утихомирен своим наставником и советчиком, а Юань Шао - родным дядей, что предпочёл вовремя поклониться узурпатору. Вскоре же вельможи наперебой начали убеждать нового повелителя о помиловании достойного человека - ибо тот не опасен, ибо любим народом, ибо сам весьма могущественен. Глядя вслед уходящему Юань Шао, Дун Чжо принял решение - он послал тому предложение занять область на границе с Кореей, что равнялось почётной ссылке. Мудрое решение!

А покуда Юань Шао покидал столицу, во дворце наставник Дун Чжо зачитывал послание:

"Усопший император Лин-ди слишком рано покинул своих подданных. И ныне весь мир взирает с надеждой на его наследника. Но небо даровало мало талантов нынешнему правителю нашему: уважением он не пользуется, траур соблюдает нерадиво. Недостаток добродетелей наносит оскорбление великому престолу. Императрица-мать также не обладает достоинствами, необходимыми августейшей матери Сына неба, и государственные дела от этого пришли в беспорядок. Императрица Юн-лэ [бабушка-императрица] была зверски умерщвлена [см. часть II], о чём в народе ходят разные слухи. Не является ли это злодеяние попранием основ Трёх уз, связывающих людей так же, как связано небо с землёй?

Ван Чэнь-лю [внук от соперницы-наложницы], по имени Се, мудр и щедро одарён добродетелями, поступки его безупречны. Он ревностно соблюдает траур, слова его не расходятся с делом; доброе имя его прославлено по всей Поднебесной. Ему надлежит взять на себя великое дело управления государством и увековечить своё имя. Посему император низлагается и ему присваивается титул вана Хуннун. Вдовствующая императрица устраняется от управления Поднебесной.

Мы почтительнейше просим вана Чэнь-лю от имени неба и по воле народа быть нашим государем и тем самым оправдать надежды рода человеческого". (с) "Троецарствие", гл. 4

Вместо аплодисментов раздался крик - то плакали лишённые титула. Вскорости один из сановников оскорбил Дун Чжо, ударив его церемониальной дощечкой, за что немедленно был обезглавлен. Вскоре лишённых титула бывшего императора с матерью-императрицей увели прочь, во дворец Вечного покоя под домашний арест.

Так ван Чэнь-лю, которому намедни исполнилось девять лет, стал императором Сянь-ди. А Дун Чжо - его правой рукой.

...[наставник Дун Чжо] подозвал слугу с кинжалом и верёвкой и крикнул [бывшему императору]:

- Не хотите пить вино - берите эти вещи.

[Служанка] упала на колени:

- Разрешите мне выпить это вино. Умоляю вас сохранить жизнь матери и сыну!

- Кто ты такая, чтобы отдать свою жизнь за жизнь вана? - Закричал на неё [наставник Дун Чжо] и затем, поднеся чашу императрице Хэ, сказал:

- Ты можешь пить первой.

Тогда императрица стала проклинать [своего брата] Хэ Цзиня за то, что он навлек все нынешние бедствия, призвав злодеев в столицу.

[Наставник Дун Чжо] торопил императора осушить чашу... (с) "Троецарствие", гл. 4

Так пресеклась императорская ветвь дома Хэ.

С тех пор Дун Чжо каждую ночь стал ходить во дворец, бесчестил придворных женщин и даже спал на императорском ложе. (с) "Троецарствие", гл. 4

Когда слухи о том достигли ушей Юань Шао, он начал готовить заговор. Разговор ниже произошёл на пиру, устроенном другом ссыльного бывшего заведующего императорской почтой.

...[подробно обсудив столичный ужас] все зарыдали. Но один из гостей поднялся и, громко рассмеявшись, сказал:

- Даже если все сановники примутся плакать с вечера до утра и с утра до вечера, вряд ли смогут они своими слезами убить Дун Чжо!

[Организатор пира], окинув взглядом говорившего - это был Цао Цао, - гневно воскликнул:

- Твой род пользовался милостями Ханьского [императорского] дома! Ты же не только не думаешь, как послужить государству, но ещё и смеёшься над нами!

- Я смеюсь вовсе не потому, - возразил Цао Цао. - Мне смешно, что вы проливаете слёзы и не думаете над тем, как убить Дун Чжо. Я хоть и не обладаю талантами, но сумею отрубить голову этому разбойнику и выставить её у ворот столицы, чтобы заслужить благодарность Поднебесной!

- Какие же у вас планы, Цао Цао? - Спросил [организатор пира], подходя к нему. (с) "Троецарствие", гл. 4

После этих слов стало ясно - мир в Срединном государстве сохранится ненадолго.

Лишь благодаря чутью и хитроумию Люй Бу, Дун Чжо чудом удалось выжить. Вот только Цао Цао не купился на подарки узурпатора, но обнаружил себя и разве что чудом выбрался из столицы живым. На ворованном коне он был остановлен ближайшим же командиром заставы и был брошен к ногам местного градоначальника. Перед лицом судьбы, Цао Цао честно признался в причине своего бегства - он жаждал убить узурпатора, но потерпел неудачу.

Тут начальник уезда освободил его от пут, усадил на почётное место и, поклонившись, сказал:

- Кланяюсь вам как справедливому и достойному сыну Поднебесной! (с) "Троецарствие", гл. 4

В сумерках Цао Цао со своим новым товарищем добрался до деревушки, где жил сводный брат его отца. Там... Случилась одна неприятность... Я даже не знаю, как это описать. Пожалуй, я приведу отрывок целиком.

- Господин мой, если бы вы не спасли моего племянника, погиб бы род Цао! [...] Сегодня ночью вы можете отдыхать и спать спокойно. [...] У меня в доме нет хорошего вина и нечего выпить в честь вашего приезда. Я съезжу в соседнюю деревню и достану.

[...]

Вдруг за домом [Цао Цао и его новому товарищу] почудился странный звук, словно кто-то точил нож.

- А ведь [человек, который их приютил] не родственник мне, - встревожился Цао Цао. - Очень подозрительно, что он ушёл. Давайте прислушаемся.

Крадучись они пробрались в заднюю комнату соломенной хижины и услышали, как кто-то за стеной сказал:

- Надо связать, прежде чем резать.

- Так я и думал! - Шепнул Цао Цао. - Если мы не опередим их, они схватят нас.

Они обнажили мечи и перебили всех, кто попадался им под руку - мужчин и женщин, всего восемь человек. Обыскав затем дом, они обнаружили на кухне связанную свинью, приготовленную на убой.

- Цао Цао, мы ошиблись! - Воскликнул [его товарищ]. - Мы убили добрых людей!

Второпях они покинули дом, вскочили на коней и помчались, но не проехали и двух ли, как встретили [сводного брата отца Цао Цао, который оставил их намедни и уехал за вином в соседнюю деревню] верхом на осле с двумя кувшинами вина. В руках он держал корзину с овощами и фруктами.

- Дорогой племянник и вы, господин, - окликнул их [он], - почему же вы так скоро тронулись в путь?

- Людям, совершившим преступление, нельзя подолгу оставаться на месте, - сказал Цао Цао.

- А я поручил домашним заколоть свинью, чтобы угостить вас, - продолжал [тот]. - Разве вы гнушаетесь моим убогим жильём? Умоляю вас вернуться!

Цао Цао, взмахнув плетью, поскакал вперёд, но вдруг круто осадил коня и, повернувшись, крикнул, обнажая свой меч:

- Кто это едет за нами?

[Сводный брат его отца] оглянулся. В этот миг Цао Цао мечом снёс ему голову. (с) "Троецарствие", гл. 4

В Китае до сих пор в ходу поговорка: "说曹操，曹操到" (shuō cáocāo，cáocāo dào), перевод которой звучит следующим образом: "Скажи Цао Цао и Цао Цао явится". Означает примерно то же, что наше: "Вспомнишь Солнце - вот и лучик", только с крайне негативной коннотацией.

P. S. Я настоятельно советую каждому молодому мужу прочитать эпический роман "Троецарствие". Но всякий, кто не желает проходить сквозь сложность китайских имён и бытописания, может ознакомиться с моим кратким пересказом, который я буду публиковать в этой серии. Делать это я буду в сообществе Лига Историков, поскольку речь идёт о письменном историческом источнике. Я стараюсь оформлять повествование со всем уважением к китайской классике. Наслаждайтесь чтением и обязательно делитесь своими впечатлениями в комментариях.