Трасса М60⁠⁠

– Черт! – от удара его новенькую машину занесло вправо на встречку. Развернуло на 180 градусов, чуть не выкинув в кювет.

Сергей выкрутил руль. Остановился посередине дороги. Потом тихо подъехал к месту аварии. Встал на обочине. Включил аварийки.

Впереди темным пятном в пелене тумана лежал какой-то большой предмет.

Сергей несколько раз от души ударил кулаком по потолку салона над собой, выругавшись матом на сбитый хлам. Машину чертовски жаль. Новая же еще. Была.

Выбив плечом заклинившую дверь, вышел из машины и сначала проверил капот, каждую царапинку и вмятинку. Потом пошел глянуть, что там валяется впереди.
Нагнулся, поднял край какой-то грязной тряпки и отшатнулся.

Перед ним в неестественно вывернутой позе лежала грузная женщина и открытыми светлыми глазами, не мигая, смотрела на Сергея.

– Эй, живая? – Сергей присел, поискал пульс сначала на руке, затем на шее чуть ниже уха. Встал и снова закрыл сбитую краем темного полотнища.

Отошел, наклонился и, упершись обеими ладонями в колени, часто задышал, пытаясь унять тошноту и сердцебиение.

«Это статья! Статья! » – запаниковал Сергей. Мозг лихорадочно искал оправдания и пути решения проблемы.

– Я ехал по трассе за пределами населенных пунктов. В тумане. Знаков нифига не видно, – Сергей специально рассуждал вслух, чтобы привести мысли в порядок, и словно бы отвечал на вопросы инспекторов. – Ну с какой я скоростью ехал? С какой? Я же медленно ехал. Или не медленно? Или недостаточно медленно? Время… время… Сколько сейчас? Так 3:46. Вокруг лесной массив. Она выскочила неизвестно откуда. Из леса бежала? Еще эта палатка какая-то… Или ткань? Или что это?

Сергей вернулся к сбитой. Снова присел, потрогал край хламиды. Похожа на туристический тент.

Рука, щупая материю, дрожала, а зубы стучали. Посмотреть снова на женщину Сергей не рискнул, отошел к машине. Сел за руль, положил на него руки, уронил голову, закрыл глаза.

Он выехал засветло из Хабаровска во Владик по трассе М60, чтобы успеть на день рождения Наташки. Через две недели у них свадьба. Будет ли?

«Движение в тумане предусматривает максимальное снижение скорости и запрет на обгоны. Скорость должна равняться ровно половине того расстояния, что вы способны разглядеть. Если видимость составляет 50 метров, то двигаться вам нужно со скоростью не более 25 километров час», – запоздало вспомнилось ему.

Но он гнал. В полной уверенности, что на этом участке с ним ничего не может произойти. Именно тут трасса шла сквозь глухой таежный массив. С кольца от Хехцира Сергей давно съехал, а ближайшая Владимировка еще не скоро.

«Никто ничего не видел. Камер здесь нет. И если просто оттянуть тело в канаву, то его даже не заподозрят в произошедшем. Ведь для всех он во Владике. Кто знал, что он в Хабаре? Так. Ну, ладно, предположим, несколько человек видели его, и на паре камер он зафиксирован, но ведь он может сказать, что выехал позднее произошедшего. Предположим, не в 3:20, а в 6:00. Это даст ему фору по времени, когда обнаружат находку и установят время смерти….Нужно убрать Её с дороги», – Сергей снова вышел из машины, словно зомби, по пути надевая рабочие перчатки и поглядывая по сторонам.

Неподъемное тело Сергей просто перекатил, подложив тот самый тент. Потянул полотнище за края с дороги по пологому склону в лесную ложбинку, потом все дальше и дальше по мху, ища укромное место.

Нашел глубокую выбоину в грунте, образовавшуюся от вывернутых корней старой, поваленной ветром, мертвой березы. Втянул груз в природный склеп, завернул тентом, утыкал почти любовно со всех сторон. Укрыл валежником и, озираясь, оглядываясь, словно зверь, который только что припрятал добычу, пошел обратно.

Дойдя до мигающей аварийными огнями машины, постоял, глядя на то место, где раньше лежало тело. Всё внутри ныло, трепетало.

Он снова сел в авто, выключил аварийку, завел, развернулся на трассе и на минимальной скорости поехал в Владимировку. В голове его зрел план, как выйти сухим из воды.

***

– Куда мы едем? – спросил позади него женский голос, и Кравцов резко затормозил. Ехал же один!

В переднем зеркале на него смотрели те самые светлые глаза, что Сергей видел под тентом. Оглянулся. Чёрт! На заднем сидении явно сидела сбитая им баба, которую он так долго и тяжело тащил, а потом прятал в буреломе. Вполне себе живая, хоть и помятая, куталась в грязный тент и пыталась поправить всклоченные от дорожной пыли волосы.

– Не понял, – всполошился и даже обрадовался Сергей. – Вы живы что ли? А как вы… – и Кравцов рукой махнул в сторону леса, пытаясь понять, как пострадавшая сумела быстро переместиться из укрытия в салон машины. Не бежала же она за ним следом. Или бежала?

– А я всё там и лежу, – женщина проследила глазами за движением руки Кравцова и поежилась, – ты меня сбил и бросил.

– Вы – призрак что ли? – догадался Сергей. Внутри у него похолодело.

Она пожала плечами.

– Домой хочу. Я домой шла.
– Вы дорогу перебегали.
– Нет. Я по краю дороги шла. Домой.
– Не видел. Не заметил в тумане. Что теперь?
– Не хочу там лежать. Семья должна попрощаться со мной. Похоронить по-человечески.
– Не могу я, – покачал Сергей головой, – поймите, не могу. Моя-то жизнь не закончилась. У меня Наташка, она с ума сойдет, когда меня посадят…

Женщина вздохнула и промолчала. Сергей потер виски и глаза.

«Всё это какой-то бред. Призраков же не бывает. Это у меня галлюцинации от стресса. Это пройдет», – и он включил зажигание, завел машину и тронулся с места.

У самой Владимировки, не доезжая, Кравцов съехал в кусты, остановился, посмотрел на часы и вышел разведать обстановку. Потом вернулся, присел на сидение ждать 6:30 и всё думал и думал о том, что жизнь теперь поделена на две половины: до этой аварии и после.

До – удачливый молодой человек чуть за тридцать, перспективный менеджер среднего звена, весельчак и душа компании, жених и положительный во всех отношениях человек.

После – отморозок, который не нашел в себе сил признаться в содеянном и теперь вынужден бежать, врать и скрываться.

Призрак сбитой сидел всё также на заднем сидении, грустно подперев рукой щеку и смотрел на Сергея, словно читал его мысли.

***

Туман уже рассеялся, и солнце поднималось сияющей пуговицей.

В одном из крайних домов по левую руку Сергей заприметил снующих по участку хозяев и хлипкий сарай, выступающее из-за забора к дороге. Крепкая старуха кормила кур и вполголоса переругивалась со стариком, курившим на крыльце.

В сарайчик Сергей прямой наводкой и въехал по касательной всей левой боковиной, как только сел за руль и втопил в газ.

Сараюха обрушилась, подмяв под себя задний бампер, а Сергей поспешно выполз из машины на встречу кричащим хозяевам.

– Охренел? – бросился к нему старик с вилами наперевес.
– Я всё оплачу, всё оплачу. Простите, люди добрые, – Сергей всей грудью подставился старику под вилы. – Руль заклинило…

Убедить стариков не составило труда и те согласились на возмещение ущерба. Сергей прошел вместе с ними на веранду, где написал на тетрадных листах подробно, с часами и минутами («Сколько-сколько сейчас времени?» – нарочито громко уточнил Сергей у хозяйки), как в 6 утра выехал из Хабаровска, нигде не останавливаясь и не сворачивая, а у Владимировки руль перестал слушаться его и машину занесло на территорию вот этих граждан. Сумма ущерба гражданами озвучена, Сергей с ней полностью согласен, ну и далее, как положено.

Старуха, несмотря на то, что Сергей, вписал в расписку все свои данные, сфотографировала телефоном его паспорт и права, а потом вышла во двор и щелкнула машину Сергея под завалом из досок и реек.

Сергей бережно сложил свой экземпляр, сунул его в паспорт, а тот в нагрудный карман рубашки и с обеспокоенным видом стал осматривать передний бампер машины.

– Крындец твоей машине-то, – как-то злорадно произнесла старуха и щелкнула телефоном машину еще раз, уже с переднего ракурса. Вся левая сторона переда была смята, искорежена и исцарапана.
– У вас тут автосервис есть?
– Тут-то? В нашей деревне-то? Не-е, тут нету. Это в Переяславку надо. Дальше по трассе.
– А как же ты с неисправным рулем? – забеспокоился старик. – Еще куда-нибудь врежешься.
– Ну а что делать, отец? Все равно ехать-то надо, – Сергей еле-еле открыл дверцу, втиснулся в салон, а старик убрал с задней части обрушившиеся каркасные останки.

Машина заскрипела и шумно, как жестяная развалюха, выкатилась к трассе. Сергей еще раз остановился, вышел, обошел кругом машину, оценивая масштабы разрушения.

Ничего не осталось от той сверкающей лаком новой машины, в которую он садился ночью. Разбитая пошарпанная колымага без левой фары и отваливающимся бампером. По переднему стеклу слева шла крупная трещина. У Сергея аж челюсти свело.

Он открыл заднюю дверь с той стороны, где сидела Она и с каким-то внутренним остервенением спросил, выделяя каждое слово:
– Вот. Скажи. Мне. Одно...Какого… Ты. Поперлась? По трассе? Ночью? В тумане.

Так хотелось вытащить эту особу и ткнуть её в разбитую бочину машины, провести мордой как тряпкой по боку, чтоб видела, что натворила. Он стукнул открытой ладонью по корпусу.

«Дрянь. Разбила, исковеркала мне жизнь», – если б это был не призрак, а сама виновница аварии во плоти, то, казалось ему, убил бы, нахрен, тут же.

– Домой я шла. Не успела сесть на рейсовый автобус. Денег на такси не было. Телефон разрядился. Пошла пешком.
– А тент?
– Подработку взяла. Прошить просили.
– Не у кого было остаться в городе?
– Нет, нет у меня там никого. Да и дома ждали.

Помолчали.

– Ну вот если положить руку на сердце, ты же сама виновата, – сказал Сергей бабе почти беззлобно. Та пожала плечами. «Не все ли теперь равно», – значил ее жест.

Сергей присел за руль, посмотрел на себя в зеркало заднего вида. Показался себе каким-то больным, посеревшим. Темные тени лежали под глазами, а виски почему-то отливали проседью.

В голове крутилась только сцена аварии и то, как он прятал тело.
«Глупо как-то», – сказал сам себе Кравцов, имея в виду, что неумело поступил со сбитым телом. Сноровки не было, опыта. Ну а что, если на замотанный в тент труп наткнутся сегодня же грибники. Или собачники.

Он скосил глаза влево.

– И что, теперь постоянно будешь рядом? – спросил Сергей.
– Так не от меня зависит. От тебя.
– Это типа мести какой-то?
– Нет. Я тут не причем. Я и сама хочу, чтоб меня оставили в покое. Нашли бы и похоронили.

– К черту. По трассе что-нибудь придумаю, – газанул, выкрутил руль, развернулся и выехал со стоянки в сторону Уссури.

Сначала они ехали мимо лугов, мимо поселка Хор, потом были снова леса и луга, село Кондратьевка, потом снова леса и поля, и деревня Дормидонтовка. Впереди лежал город покрупнее – Вяземский. И по времени они как раз успевали к открытию автосервиса.

Всю дорогу Сергей поглядывал в зеркало на пассажирку. Ей было на вид лет 45-50. Полная, широкая, высокая женщина, с простоватым открытым, но довольно милым лицом, усеянным морщинками и веснушками.

– А дом ваш где? – спросил Сергей у зеркала, глазами ища собеседницу по ту сторону и снова переходя на «Вы».
– Проехали, – махнула она рукой назад.
– Семья есть? – снова спросил Сергей. Зачем-то. С сочувствием.
И она всхлипнула, наклонила голову, зажала ладошкой рот, заплакала беззвучно. У Сергея дрогнуло сердце.

По-человечески стало жаль. Впервые он подумал о ней не как о своей проблеме, а как о человеке, лишившемся всего одним махом. У неё, может, дети есть, которые ждут, а она к ним уже никогда не придет.

Сергей представил себе её детей, таких же круглолицых и веснушчатых.

Оставшуюся дорогу молчал, думал о Наташке и посмеет ли теперь смотреть ей в глаза. Интересно, в разговоре с людьми сможет ли он, не отводя глаз, говорить о честности и морали, рассуждать о правде или смелости. Наверное, уже нет.

Ему придется сторониться людей, бояться, скрывать, вечно придерживаться своего алиби, искать лазейки, чтобы любой ценой избежать наказания.

Ему суждено замкнуться в себе, стать нелюдимым, хмурым и меланхоличным. Мысленно вариться в бесконечных оправданиях. Отравлять существование себе и всем окружающим.

А Она, его сегодняшняя спутница, будет вечно с ним рядом, неотступно, как тень. Будет плакать и проситься к родным. Напоминать о себе и его преступлении. Будет единственным спутником и собеседником.

Тело сгнеет, истекая плотью в мох, смешиваясь с тканями леса, чтобы однажды когда-нибудь в истлевших остатках брезента под валежником кто-то наткнулся на кости.

И родные пропавшей в постоянном ожидании не отстанут от следователей: «Ищите её. Не могла вот так она исчезнуть, ничего не сказав. Она нас любила. Всегда была на связи. Всегда возвращалась домой». И следаки будут искать, искать и когда-нибудь свяжут найденные кости и его поездку в единую картину.

***

В Вяземский Кравцов въехал уже мрачнее тучи. Автосервис стоял у самой трассы, и Сергей подогнал разбитое авто к самым воротам.

Слесарь, вышедший к Сергею, присвистнул, оглядев машину.

– Из аварии? Где так? – спросил он, вытирая руки от солидола ветошью.

Апатия навалилась на Сергея и связала язык.
Срочно захотелось разрубить этот затягивающийся на нем узел из лжи и страха.

– Вот что ...Я человека сбил на трассе... И бросил.

Автослесарь изменился в лице, посмотрел внимательно, достал мобильник из кармана спецовки и набрал номер дорожной инспекции.

Ничего в эту минуту Кравцову стало не жаль: ни себя, ни машину, ни своего с Наташей будущего. Только её, вот эту веснушчатую попутчицу, с которой навеки связало роковое стечение обстоятельств.

В душе погасла остервенелость, уступив место обреченности.

И Она стояла напротив позади следователя и улыбалась Кравцову.

Знала теперь, что не останется в лесу. Сегодня же найдут, бережно вынесут на носилках в «газель» криминалистов, позвонят родным и, не пройдет недели, как она будет оплакана и отпущена в иной мир. Её душа будет свободна, и больше не нужно будет тянуться за этим мечущимся страдающим человеком.

Стояла умиротворенная, готовая двинуться в обратный путь к своему бренному брошенному телу.

К своему телу и к его прикопанной там же душе, которую Сергей Кравцов чуть было не оставил гнить, променяв на иллюзию свободы.

Автор: Воля Липецкая
Оригинальная публикация ВК